подребрами. 3

Когда я проснулась, то оказалось, что уже был глубокий вечер. Семь часов вечера, за окном — сумерки, а где-то внизу звонко гремят посудой, смеются и разговаривают. Я не стала обращать на них внимание, а сразу же принялась разбирать свои вещи. И начала с одного чемодана. Вещей у меня было не очень много, но достаточно, чтобы хоть как-то обжить эту пустую комнату.
В итоге, по завершении моих усилий на полках появились книги, немного сувениров и пару фотографий; в шкафу и комоде — необходимая мне одежда и средства гигиены; ноутбук я положила на стол и выгребла музыкальные диски, что взяла с собой. Застелила постель и посмотрела на результат своих стараний: что ж, стало немного уютнее.
Я спустилась вниз, разумеется, меня заметили, и пошла не сразу к столу, а свернула налево, оказавшись сразу же на кухне.
— Отдохнула, Макс? — спросил меня отец.
— Да, неплохо.
— Садись ужинать, — присоединилась Сильвия.
Налив себе стакан воды, я присела рядом с отцом и мачехой. Желания поесть у меня не было, потому я просто молчала, когда женщина мне предлагала одно, другое, третье. Кирен встал из-за стола, поблагодарил, а затем направился мыть за собой посуду.
— Тебе чего-нибудь принести? — проговорил он.
— Стакан воды, — ответила я.
Сильвия и Константин плавно переместились от стола к дивану, где во все глаза уже смотрели какую-то телепередачу, которую мама всегда именовала «лохатрон», а я просто сидела с пустым стаканом, который Кирен почему-то не удосужился забрать. Когда он закончил с посудой, подошёл ко мне и, зачем-то наклонившись, забрал пустой стакан, а вернулся — с уже наполненным. Я кивнула.
Он, облокотившись об стену, стоял напротив меня и смотрел. Сначала я сделала вид, что не замечаю этого, но с каждой секундой его поведение меня раздражало ещё больше. И тогда я подняла глаза на него. Он не отвел взгляд, а, наоборот, стал смотреть ещё пристальнее. Мы будто играли в гляделки, кто кого скорее пересмотрит.
Мне это надоедало. Я отводила взгляд, а когда возвращалась к нему, то вновь обнаруживала, что он не перестает на меня пялиться. Наши пререкания взглядами длились не больше минуты, а я уже успела выйти из себя.
— Чего? — рявкнула я, чем привлекла внимание взрослой половины жильцов. — Чего пялишься?
Он смолчал.
— Может, хватит?
— Рен? — произнесла Сильвия.
Парень развернулся и вышел из комнаты, а затем покинул дом, будто ничего и не случилось.
— Макс, он что-то сделал? — произнес Константин.
— Неважно. Я к себе.
Я направилась в комнату, чтобы немного успокоить нервишки. Слышала, как Сильвия что-то говорила мне вслед насчет ужина, но я проигнорировала — впрочем, как и всегда.
Лежа на кровати и глядя в потолок, я думала о том, что, наверное, мне стоит предупредить их всех — семьей становиться с ними я не собираюсь и как бы ни особо тут задержусь. А ещё весьма странно, неужели Константин не предупредил этого выскочку, что приедет его злая сводная сестра, которая совершенно ужасна характером?
Я подумала о маме, и в груди больно всё сжалось в комок. Мне стало душно. Воздух внезапно закончился в комнате, и я почувствовала его острую необходимость. Было тяжело дышать. Каждое воспоминание, каждое слово, врезавшееся в память, подобно сигаретному дыму, оставалось смолой на легких и давило-давило-давило.
Я раскрыла окна, но этого оказалось мало. Тогда я поддалась своему секундному желанию и выбралась на крышу через окно. Удержать равновесие оказалось намного труднее, чем мне казалось или чем показывают в фильмах, когда подростки, не желая поддаваться наказам родителей, что оставили их под арестом, вылезают из окон и сбегают из дома.
Небо было волшебным. В городе мне не особо удавалось разглядеть его, потому что огни скрывали добрую половину звезд. Но здесь — огней практически не было. Наверное, в этом плюс пригорода.
Достав из кармана плеер с наушниками и зафиксировав своё положение, облокотившись об стену дома и убедившись, что не свалюсь с крыши, я просто сидела и смотрела куда-то вдаль. Старалась ни о чём не думать. Вскоре мысли, что так навязчиво копошились в голове и не хотели уходить, наконец отступили и дали волю пустоте. Кто бы знал, какое это приятное чувство — просто слушать музыку с закрытыми глазами и пустой, не кишащею различными мыслишками головой.
Спустя время, когда я прослушала добрую половину всего своего плэйлиста и открыла глаза, увидела силуэт фигуры, сидевший напротив меня. Вытянув один наушник из уха, я прислушалась: человек молчал. Я двинулась, — хотела осторожно встать и залезть обратно в комнату, а после закрыть окно, чтобы этот проходимец знал, как заходить в чужие комнаты и выбираться через их окна наружу — но это вышло весьма более громко, чем я рассчитывала.
Тень зашевелилась и обратила на меня внимание.
К слову, когда я только открыла глаза, то не могла ничего разглядеть в темноте, но сейчас, немного привыкнув к ней, прекрасно могла разобрать, кто находится передо мной.
— Прекрати преследовать меня, — раздражённо произнесла я.
— Мы живём в одном доме. Ты, действительно, считаешь, что я тебя преследую? — ответил он.
— Тогда какого дьявола ты тут делаешь в данный момент?
Он вновь смолчал.
— Слушай, я не желаю, чтобы кто-то вторгался в моё личное пространство, а уж тем более — заходил в мою комнату, если меня там нет или я об этом не знаю.
— Но ведь ты тут.
— Но ведь я ничего не знала о твоём вторжении, тебе не кажется?
— Я понял, — сказал он. — Кажется, мы не с того начали.
Парень поднялся и осторожно подошёл ко мне, следя за каждым своим движением. Наклонившись ко мне так, он протянул руку и произнёс:
— Я Кирен, можно просто — Рен. Твой младший брат, видимо. Приятно познакомиться.
Это было слишком близко. Он наклонился ко мне так, что я могла видеть его лицо. Он улыбался, когда проговаривал эти слова, хоть и его взгляд всё также оставался туманным и проницательным. Я пожала ему руку.
— Макс. Просто Макс. Никаких полных имён.
— Я знаю, просто Макс.
Когда он рассмеялся на этих словах, мне стало не по себе. От него несло жаром. Или жарко стало мне. Мне была неприятна эта близость, по какой-то причине сразу же захотелось схватить себя за шиворот и выбросить отсюда, лишь бы подальше от него.
К слову, так я и сделала. Почти.
Меня словно током ударили. Я резко вскочила и зацепилась рукой за что-то острое, отчего пискнула, как маленькая девочка, и сразу же принялась разглядывать руку. По всей видимости, порезалась.
— Дай посмотрю, — сказал Кирен и почти что выхватил у меня ладонь. — Не видно. Идём. — Я не успела ничего возразить, не успела даже шарахнуться от его прикосновений.
 Он потянул меня на себя, и мне ничего не оставалось, как послушно следовать за ним. Рен залез через окно обратно в комнату и подал мне руку, когда очередь дошла до меня. Я почти слезла со стола, когда парень — черт, пора бы называть его братом, наверное — включил свет и подлетел ко мне. Рен аккуратно взял мою руку и стал рассматривать ранку. Кровь уже сочилась из пораненного пальца. Парень потянул мою руку на себя, но я тут же одернула её, удивлённо глядя на брата. Его же лицо было выразительным. Он словно говорил мне «Доверься мне» своим взглядом, и я почему-то не смогла сопротивляться. Такое было впервые. Кирен предпринял вторую попытку, не отрывая от меня взгляда, и, когда понял, что я не сопротивлялась, приложил губы к моей ранке.
— Так должно стать лучше, — прокомментировал он то, что сделал.
Я удивлённо смотрела на него.
Он отошёл от меня и позволил мне ощутить пол под ногами, а затем поглядел по сторонам.
— Ты уже успела все вещи разложить, — произнес он.
Рен подошёл к полке и стал внимательно разглядывать всё, что на ней было. И он не прикасался к ним. Не знаю, каким образом он это понял, но я только-только подумала, что сейчас рявкну на него, если он хоть пальцем прикоснется к какой-либо моей вещи, и Кирен не стал этого делать. Он делал вид, будто вот-вот прикоснется к чему-то, проводил ладонью рядом, но не смел притрагиваться ни к чему. 
Когда он вот так стоял передо мной, к тому же, в моей комнате и при нормальном освещении, я позволила себе хорошенько рассмотреть его. Он не был одним из тех парней, которых я бы назвала красивыми: прямой нос с небольшой горбинкой, густые брови, несколько впалые глаза, узкие губы, подростковые угри на лице, к слову, ещё он был очень худым, — но черты его лица странным образом гармонировали и придавали приятную выразительность. Я бы даже сказала — манящую.
Внезапно я поняла, что откровенно пялюсь на него. Так же, как и он смотрел на меня там, на кухне. И отвела взгляд.
— Можешь смотреть, сколько хочешь.
Я округлила глаза.
— Ещё чего.
Кирен хмыкнул.
Подойдя к двери и отворив её, я как бы ненавязчиво показала рукой на выход, сказав «Если не против». Он, посмотрев на меня, кивнул, а я закрыла дверь на замок, после его ухода. Стянув в себя одежду и не приняв душ, плюхнулась на кровать. Некоторое время я просто лежала, глядя на свою руку, а затем схватила подушку и набросила себе на лицо, обхватив её руками, делала вид, что пытаюсь себя задушить.