Вещь в себе не для себя

Я заглянул на работу, украдкой высунув голову в коридор на свой этаж. Там - никого. Двери - молчат, не чавкают. И на вратах начальника буквы: "все преподаватели совсем в отпуске, и вы идите туда же". Сквозняк прокрадывается вдоль стен, напитанных аурой знаний. И отблески очков начальника тоже гнездятся вдоль штукатурки. Натурально увидеть его упитанную конструкцию, мыслительный облик лица, взгляд и улыбку не удается. Потому, что он укрылся своим объявлением и на буквах укатил на море.

Я вспоминаю, как юным бородачем после моря впервые пришел устраиваться к нему на работу. И он сразу выдал рамку, в которую я должен благодарно был залезть и засиять в золотой улыбке. Стать рабом его вышло так приятно. За время после бывало, что и его рука уставала махать плеткой. И я под локоть бережно поднимал ее ему, чтобы хозяин мог совершить новый педагогичный удар для пользы дела. Когда наша "вещь в себе" становилась все более вещественной, он бегал за мной, ласково подсовывая шоколад и кофе в чашке. На последнее я отказывался и прикрывался тем, что кофе - вредный для печеней. Начальник грустно опускал голову и уходил искренне думать о своем и моем здоровье. Мы радовались вдвоем, когда статьи с нашими веселыми картинками выходили в журналах, а мои уста, заключенные между бородой и усами, победно декламировали результат на мелких конференциях. Мы вместе смотрели на циферблат в его кабинете и думали о таинстве времени. Я стал замечать и делал регулярный упор, что Кант про наши изобретения говорил: "вещь в себе". А патрон стал отвечать: "Скоро хозяин хозяина вещи выйдет из себя..."
Вскоре, как и бывает, мы оба выскочили из своих шкур. Теперь пустой коридор нашей дружбы заморозил время в пустоту и плюется отпуском. Мы мыкаемся по коридорам одиночества в поисках замены обоюдного насилия. Достойный выход из скорлупы.

Глаза вахтера как штанга свалились на мое внимание:
- Молодой человек, институт закрыт на отпуск и ремонт. Вы кого ищите?
- Я себя ищу. Выхожу уже. Извините.
Новая глянцевая плитка под ногами еще взбита цементной пылью. На улице радостно плюется солнце. Еще будет весело.