Русская национальная религия. Лучшая из возможных

Сегодня меня вдруг осенило, что, несмотря на теперешние злорадные вопли победившего, как ему кажется, поповья, Россия, - в религиозном смысле, - страна победившего великолепного, языческого многобожия. Религия всегда имеет точкой отсчёта – Книгу. И если западная цивилизация, особенно в её некатолической части, и особенно в англосаксонском мире – это цивилизация Библии (нам здесь даже трудно представить насколько библия, и как Книга, и как Слово и как Дело пронизывает самую суть Западной цивилизации и жизни людей, даже не замечающих этого), то Россия и русская цивилизация существует в сени могучего и признаваемого всеми, - даже закоренелыми атеистами, вроде меня, -  пантеона Богов, ни в чем не уступающему – античному. Богов Русской Литературы! Я намеренно не употребляю здесь слово «классической», ибо, во-первых, это понятно без напоминания, так как никакой другой русской литературы, кроме классической, не существует, а во-вторых – именно из-за того, что классицизм этого пантеона и доказывает со всей возможной убедительностью его божественную сущность.

Но, если кому-то брюзгливому и недоверчивому необходимы какие-то доказательства моего открытия, то нет ничего проще, чем предъявить их прямо под его крючковатый и вечно всем недовольный нос. Итак, каковы главные атрибуты Богов? Первый, пусть и не самый важный для меня лично, но почему-то необходимый для алчущих чуда людей – бессмертие. И что же? Кто посмеет сказать, что великие писатели, составляющие незыблемый и непререкаемый круг русских Богов, - Пушкин, Гоголь, Толстой, Лермонтов, Достоевский, Тургенев, Чехов и прочие – не бессмертны?.. «Да отрежут лгуну его гнусный язык!..»

Второе. Боги устанавливают законы и правила жизни людей на подотчетной этим Богам территории. И что же вы скажете? Разве не учимся мы с первых своих слов и неуклюжих детских шагов жить, как заповедали нам Они? Пушкин! Ершов! И специальные детские Боги – Чуковский, Агния Барто, Гайдар, да даже Сергей Михалков, черт бы его побрал! Ну и уж конечно в более сознательном возрасте, разве не более важным является для нас что думали и что советовали в той или иной жизненной ситуации, в которой мы оказались, Толстой и Достоевский, чем законы, принятые в стране, чем Конституция и даже, чем Уголовный кодекс?.. По-моему, вопросы совершенно риторические.

Третье. Боги имеют особенную, чудесную, совершенно непохожую на нашу с вами, биографию, и окружены непроверяемыми и не требующими никакой проверки, чудесами, мифами и легендами. И разве это не так? Разве не известна нам в подробностях, недоступных даже в отношении собственных родственников и друзей, жизнь и смерть (кажущаяся) Пушкина?.. Разве не спустился в Ад, чтобы вернуться оттуда и спасти память и доброе имя тысяч сгинувших там – Солженицын?.. Разве мы, простые смертные, можем драться на дуэли, как Пушкин и Лермонтов?.. Разве способны мы, подобно Набокову и Бродскому, не просто разговаривать бойко на любом ином языке, но и писать на нем так, как не могут и самые, этого языка, носители?.. Эх, да чего же я спрашиваю?.. Их жизнь для нас – известнее нам и реальней, чем собственная, которой без них, будто бы и нет вовсе. И это еще один, пусть будет последний, признак Богов: они придают нашей никчемной и бесцветной жизни – смысл и, отсутствующую в ней, глубину.

Конечно вам захочется сравнивать, сопоставлять привычных греческих Богов - с нашими, раз уж я заговорил о Пантеоне, о мифологии. Кто за что отвечает на нашем Олимпе и как соотносится с тем, что мы уже привыкли числить за Богами, давно признанными за таковых?..

Что же, давайте попробуем. Зевс, главный, верховный Бог у нас, разумеется – Толстой! Кто-нибудь может торопливо крикнуть – да Пушкин же! «Наше всё», мол. Но не торопитесь, вспомните Зевса, его непререкаемость, самоуверенность, склонность и врожденное умение управлять и управляться… И что же, неужто это может быть Пушкин?.. Пушкин, курчавая, смуглая обезьяна, грызущая перья и собственные испачканные чернилами ногти. Нет конечно! Да и сам Пушкин уж точно ни в какие Зевсы себя ни в коем случае не рядил бы. Наверняка ему хотелось бы считаться Аполлоном. И где-то в мечтах и в каком-нибудь духовном смысле он им и был бы, вне всякого сомнения. Но живьем… нервный, дерганный, хохочущий беспрестанно без повода, или вдруг замыкающийся в себе, становящийся обидчивым и подозрительным. Это, по-вашему Аполлон?.. Кто-нибудь может считать Пушкина Эротом, кто-нибудь и вовсе – сатиром (чего, по-моему, он ни в коем случае не заслуживает) а я, пожалуй, и, кстати, по праву авторства самой идеи, - предложу расположить Его на месте Посейдона. Во-первых, потому что место – важное, а занять его в Русской Литературе – некому. Ну, то есть, абсолютно. Нет у нас повелителя морей. А во-вторых, потому что «…шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся предо мной угрюмый океан…».

А Зевс у нас, как я уже сказал, - Толстой. А кто же еще, раз Пушкин – Посейдон? Конечно же Лев Николаевич. Размах. Масштаб. Ну и конечно - нахмуренные брови, и молнии, пригвождающие вроде бы ничем не провинившихся, то ли распутников, то ли просто весельчаков. Притом ведь, если мы вспомним личную жизнь обоих… А ещё их жен-близнецов…

Я упомянул Солженицына, спустившегося в Ад. Можно было бы там его и оставить, назначив работать Аидом, но мне Солженицын в гораздо большей степени представляется Прометеем. Да, я конечно же знаю, что Прометей – титан, и вообще, скорее антибог. Но на таком огромном расстоянии, разве кто-нибудь, кроме откровенных зануд отличит активного участника тех событий от Богов «настоящих»? Нет, для меня Прометей вполне себе – Бог. И Солженицын – несомненный Прометей. Даром что ли некоторые сталинутые наши сограждане до сих пор яростно исклёвывают ему печень?..

Аидом в нашем пантеоне будет конечно же Достоевский. Может кто забыл, что он ведь побывал в том же самом Аду задолго до Солженицына. И так же вернулся из него. И так же принес Ад с собой. И погрузил нас в него так ловко и изощренно, что мы, порой и не замечаем, что это – Ад.

Кто ещё?.. Аполлон?.. Думаю – Блок. Кудрявый, таинственный, прекрасный. Маяковский – Гефест! Потому что куёт! И потому что любимая женщина (назначим её по такому случаю Афродитой, которой невинность всякий раз придаёт причастность к госбезопасности) всё время изменяла. Пусть и не с Богом войны… А вот Бог войны – Лермонтов! Надо объяснять? Валерик, там, купец Калашников, ну и Бородино конечно же… Хитроумный Бог Гермес… Бог торговли, бог мистиков (Трисмегист), но и бог путников и дорог… Гоголь конечно! С женщинами-богинями у нас, увы, труднее, ибо божественность несомненна только у Ахматовой, ну и соглашусь с Богом-Иосифом, - у Цветаевой. Марина – будет Артемидой. Просто потому, что Ахматова – безусловная и неподражаемая Афина, покровительница Одиссея (пусть у нас Бродский будет Одиссеем, которого, в свою очередь, благодаря Богу-Иосифу придется тоже зачислить в Бессмертные. А разве нет?..)

Дальше, я думаю, каждый может сам заняться этим увлекательнейшим занятием – нахождением подобий и соответствий, мгновенными догадками и восхитительными совпадениями судеб и подвигов. А я, как мне кажется сделал своё дело. Я подарил России то, что у нее было и без меня, только без меня она об этом не догадывалась: подлинную, замечательную национальную религию. Которая не принижает, подобно большинству прочих религий, а возвышает и наполняет всякого русского человека заслуженной гордостью. Потому что только у него есть истинные Боги, существование которых не требует веры, потому что оно несомненно и потому что их присутствие в нашей жизни не только незримое и эфемерное, как у других Богов, но и совершенно явственное, телесно-материальное, существующее в живых, обладающих священной бумажной плотью, драгоценных книжных томах.

Может ли что-нибудь быть лучше этого?..