Гроб на колёсиках и другие обитатели...

Мир, в котором слёзы, солёные и горькие, могут быть только от обиды и боли. Мир, в котором смех, заразительный и жизнерадостный, может быть только от счастья и веселья. Конечно же, этот мир называется детством. Детством, увы, сегодня очень далёким и уже несбыточным. Не вернётся он никогда вспять и не обрадует больше своими беззаботными каникулами и заботливыми учебными четвертями. Не огорчит плохими оценками за диктант по русскому языку или контрольную по алгебре или геометрии. Не обрадует новой поездкой в пионерский лагерь или выигранной игрой на приз клуба «Кожаный мяч». Не предстанет первым медленным танцем на «пионерском расстоянии» с курносой веснушчатой девчонкой с тонкими косичками и первым юношеским поцелуем любимой девушки одноклассницы. Не…

А, впрочем, не стоит теперь всё валить в одну кучу. Воспоминания остались в клеточках повзрослевшего и возмужавшего головного мозга. Они остались в сердце и душе того юноши, которому сегодня почти полвека…

- Сынок, папа путёвку в цеху достал в пионерский лагерь «Юг» на июль. Поедешь? – мама пришла с первой смены работы, а папа только недавно ушёл во вторую…

…Всё своё весёлое советское солнечное детство я думал над этой фразой, которую слышал от мамы, наверное, раз десять или двадцать за свою школьную жизни – «я достала путёвку» или «папа достал путёвку». Мне сразу рисовался длинный коридор на военном заводе, мама или папа подходят к окошку в стене. Оно такое узенькое и глубокое, что ей или ему приходится тянуться вовнутрь его рукой, кряхтя и пыхтя. Кто сильней кряхтит и пыхтит, старается, тот достанет рукой путёвку, того ребёнок и поедет. Мне всегда казалось, что у моих родителей самые длинные руки, потому мы с сестрой Светой так часто и бывали в пионерском лагере «Юг», нашем любимом лагере. Хотя, других-то мы и не посещали, у военного завода он только один был или мы о других не знали. Располагался на берегу одноимённой речки в соседнем Чкаловском районе…

- Конечно, мам, поеду, Игорька папа тоже достал туда путёвку! – весело скачу я, более менее успешно окончивший шестой класс.
- А как же футбол? – маме очень нравится, что я упорно и настойчиво занимаюсь в секции и играю за команду мальчишек от их завода.
Ещё и второе место в прошлом году на областном уровне расположило мою маму к игре «как двадцать два мужика по полю мяч гоняют» положительно. Она видит мою форму, выданную в спортивной школе и мои спортивные достижения на уроках физкультуры.

Через несколько дней мы, детки заводских рабочих и инженеров, с чемоданами и сумками, едем в большом автобусе в лагерь. Впереди колонны милицейская машина гудит своей сиреной, кавалькада одноцветных «ЛиАЗов» едет вдоль Горьковского моря…

- Здравствуйте, ребята! Я вожатый вашего третьего отряда Александр Владимирович Иванов! – перед корпусом третьего отряда строй вчерашних шестиклашек и семиклашек с чемоданами смотрит на стройного высокого спортивного парня в пионерском галстуке. – Можно просто Александр или Саша.

Мы расположились в палате, а Саша устроился жить к нам, в углу около входной двери. Мы уже не настолько маленькие, что бы водить за ручку, но и ещё не настолько взрослые, что бы понимать всё правильно. Самый шаловливый возраст нагленьких детишек, возомнивших себя взрослыми. Короче, глаза да глаз за нами нужен, вот и устроился с нами…

Ребята почти все знакомы, из моего и из параллельных классов, чуть старше. Кто-то вместе со мной играет в футбол, кто-то просто с нашего двора. С незнакомыми пацанами подружились быстро и общий язык нашли в первый же день, а точнее, в первую же ночь, когда...

- Вот гроб на колёсиках въезжает в палату, подъезжает к кровати вожатого, проверяет, на месте ли, спит ли… - смеёмся мы, пока наш симпатичный вожатый тискает девушек вожатых в столовой, у них сегодня вечер знакомства.
Нам не до сна, масса впечатлений и новых анекдотов.
- А это кто знает, про Киру, Мару и Чхахану-хару? – почти шёпотом спрашивает Колька Бутрюмов, пацан из соседней с нашей школы.
- Никто, рассказывай, - отзывается голос от окна, там самый взрослый однопалаточник, попавший сюда случайно, должен был быть в первом, самом старшем отряде. Да ладно, будет, кому нас защищать перед старшими, если что…

Очередной взрыв беспечного заразительного смеха сотрясает палату корпуса. Мы совсем забыли, что ночь за окном и Саши рядом нет, а то бы посмеялись, ага. А из-за стенки, где девчонки, доносится стук кулака по стене. Спать мы им, видите ли, мешаем. В ответ три кулака стучат по стене и голос:
- Вы сюда спать что ли приехали, девчонки?
И опять весёлый юношеский смех на весь корпус. Весело нам…

Так проходят наши ночки, анекдотов полно в репертуаре. Здесь и «красная палата», и «про Чапая», и «летающий гроб», и «кладбищенская ограда». Фильмы ужасов отпадают и меркнут по сравнению с нашими смешными и одновременно страшными россказнями. Кто-то, даже, от страха под белую простыню залез и пытается спать, не шевелится. А мы ему анекдот про «летающую бабушку, одевающую на ночь белую простыню». Под всеобщее веселье мы ему то «велосипед» сделаем, то «вертолёт», а то и вовсе переливаем воду из стакана в стакан над спящим и проверяем стойкость его мочевого пузыря. Фантазия зашкаливает за пределы бытия и нашего детского воображения, так мы днём у старших соседей по корпусу учимся. Они-то повзрослее и похитрее, по их рассказам днём мы и совершенствуемся…

- Пацаны, попросите кто-нибудь у девчонок катушку ниток, - Вадик Фаттахов просит ребят перед сном.
- А зачем? У меня есть нитки, мама положила, - отвечаю я.
- Здорово! Сегодня вожатому будет муравьёв запускать в кровать! – он сияет от счастья, как медный тазик для стирки носков.
- А как? А они нас не покусают? – не могу понять, что он хочет.
- Нет! – во все белые зубы смеётся Вадик.

После отбоя, когда наш Саша в очередной раз кого-то обжимает под берёзкой за корпусом, мы снимаем с его кровати простыню.
- Теперь надо нитку распускать и зигзагами по матрасу расположить, как можно больше и в разные края кровати, - поясняет Вадик, а мы уже втроём так и делаем, придерживая нитку, что бы не собиралась в одну кучу.

Через десять минут катушка закончилась, а чёрная нитка подобием паутины разлеглась на всём матрасе.
- Всё, пацаны, накрываем простынёй и до утра…

Мы встали за несколько минут до подъёма и подошли тихонько к кровати вожатого, который сладко спит после ночной гулянки. Конец нитки торчит в углу кровати и Вадик начинает тихонько за неё тянуть. Саша тянет руку на спину и пытается почесать её. Не получается, «муравьи» всё настойчивее «кусают» спину. Он уже почти просыпается и обеими руками пытается чесать всё тело, ёрзая на кровати и сминая простыню. А мы, едва сдерживая смех, прыскаем в кулаки слюной, со всей силой зажимая рты. Вадик сидит в головах у вожатого и тихонько тянет нитку, тоже едва сдерживаясь от смеха.

Вдруг, не выдержав «укусов», вожатый вскакивает с кровати, разодрав в краснющие полосы спину и плечи ногтями. Он моментально открывает глаза и с криком:
- Муравьи, чтоб вас! Откуда вы здесь? – сдёргивает простыню с кровати и замечает Вадика, тот, от греха подальше, ныряет под соседнюю койку.
Мы как грохнем весёлым ржачем на весь корпус и тут затрубил горн подъёма.

- Ах, вы, сволочи, да я вас всех! – Александр  в одних плавках начинает носиться по палате, гоняя нас скрученной в жгут простынёй.

Что было потом, уже не столь весело. Мы сначала «для профилактики» простояли вдоль корпуса на виду у всех пару часов до обеда. Когда весь лагерь пошёл купаться, мы остались в палате. А потом, в тихий час, ещё и убирались на всей территории, чтоб «руки на шалости не чесались, лбы здоровые»…

Ничего страшного не случилось. Гонки с простынёй за школьниками просто всех позабавили, никто его не наказал. Трудотерапия очень ему и нам помогла, и никакая прокуратура дела на вожатого не завела. Не то, что сейчас…

Весело мы тогда жили и всё воспринималось в шутку и понарошку…

А гроб на колёсиках так и летал между корпусами лагеря. По ночам…

14 августа 2016 года