СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БУТУРЛИН (1872-1938 )
Биографический очерк
Орнитолог, охотовед, исследователь Русского Севера
Орнитолог, охотовед, исследователь Русского Севера
Книга посвящена жизни и деятельности выдающегося отечественного орнитолога-систематика, фауниста и зоогеографа, автора первого в СССР полного определителя птиц страны и оригинальных диагностических ключей для определения птиц бывшего Советского Союза на подвидовом уровне. С.А.Бутурлин был одним из пионеров подвидового описания фауны птиц Российской Империи и осуществил ревизию орнитофауны страны на подвидовом уровне. Одновременно он является и одним из осно¬вателей советской школы охотоведения, прекрасным знатоком охотничьего оружия, автором охотничьего законодательства и научно-практической концепции развития и совершенствования охотничьего хозяйства страны и формирования государственного подхода в его организации и государственной политики рацио-нального природопользования. Он совершил несколько крупных научных экспедиций на Крайний Север, заложил основы проведения современных полевых исследований, в частности применения фотографирования живой природы как научного метода. С.А.Бутурлин перевел на русский язык ряд значительных работ сторонников дарвинизма, был неутомимым популяризатором науки и педагогом.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
ВВЕДЕНИЕ
Особенностью развития биологии в России на рубеже Х1Х-ХХ вв. было не только подведение итогов, переосмысление накопленных знаний, но и формирование прикладных наук, осознание важнейшей проблемы ХХ в.- проблемы выживания человечества и необходимости охраны природы и рационального природопользования.
Для истории развития науки этого периода наряду с анализом процесса зарождения и развития этих новых отраслей естествознания важны также исследования, посвященные деятельности самих творцов новых дисциплин и подходов к решению актуальных проблем.
Анализ творческого наследия доктора биологических наук Сергея Александровича Бутурлина (1872-1938), работавшего на рубеже Х1Х-ХХ вв., известного зоолога, крупного систематика-орнитолога, охотоведа, одного из основателей советской школы охотоведения, автора советского охотничьего законодательства, а также знатока и исследователя Севера представляет немалый интерес для понимания процесса развития отечественной орнитологии, а также зарождения и становления охотоведения как новой научной дисциплины и практи¬ческой методологии. С.А.Бутурлин первым осуществил ревизию фауны птиц СССР на подвидовом уровне, разработал научные принципы и последовательно применил «тройную» номенклатуру для описания всей орнитофауны Советского Союза. Он был автором первого полного оп¬ределителя птиц Советского Союза и стоял у истоков одной из науч¬ных школ отечественных орнитологов-систематиков. Они впоследствии реализовали, развили и усовершенствовали в фундаментальных монографиях идеи, которые являлись логическим продолжением работ С.А.Бутурлина. Первым среди учеников Сергея Александровича был Г.П.Дементьев, с его именем связана целая эпоха в советской орни¬тологии. К.А.Воробьев и В.Г.Гептнер считали С.А.Бутурлина своим наставником. Многие орнитологи испытали его косвенное влияние.
Главной заслугой Бутурлина-орнитолога, о чем сейчас вспоминают все реже, было создание первого в стране «Полного определи¬теля птиц СССР» в пяти томах (1934-1941 гг.). Во всех учебниках орнитологии этот капитальный труд оценивают как ценный вклад в развитие этой науки, создавший основу для успешной работы орнито¬логов и послуживший базой для дальнейшего бурного развития этой области зоологии. Как считает ряд специалистов, С.А.Бутурлин внес значительный вклад в развитие теории и принципов «тройной» (подвидовой) номенклатуры. За свою научную деятельность он описал 202 новых формы птиц, 15 новых родовых подродовых групп.
Реализации подвидового принципа описания фауны, составлению «ключей» и определительных таблиц С.А.Бутурлин посвятил всю жизнь. Эта колоссальная работа нашла отражение в двух тысячах публикаций – статей, заметок и книг. Заслуживает особого разговора «исчерпывающая», как говорил сам С.А.Бутурлин, коллекция птиц, собранная Сергеем Александровичем за десятилетия научной деятель¬ности. Она насчитывала, по разным сведениям, 11-12 тысяч экземпляров. С.А.Бутурлин был первым в России специалистом, кто составлял орнитологические коллекции из больших серий птиц одного вида. В ней были представлены большими сериями все виды и подвиды авифауны Российской Империи, а затем Советского Союза. Не хватало только одного – Numenius borealis, эскимосского кроншнепа.
Наряду с фаунистическими исследованиями птиц Поволжья, северо-восточной Азии, Сибири, Дальнего Востока, русского Севера, работами по систематике отдельных групп птиц, изучением внутривидо¬вой изменчивости, С.А.Бутурлин был среди первых ученых, кто начал заниматься охраной птиц, их кольцеванием, изучением миграций, а также разработкой прикладных аспектов зоологии и орнитологии. Он был автором научно-обоснованного охотничьего законодательства и одним из авторов основ научного охотоведения, был среди тех дея¬телей науки, кто стоял у истоков работ по охране природы, в частности, участвовал в создании ряда заповедников, а также Всероссийского общества охраны природы, а затем его орнитологической секции, объединившей всех орнитологов страны. Кроме того, значительная часть деятельности С.А.Бутурлина была посвящена улучшению жизни коренных народов Севера. Многие годы он работал в составе Комитета Севера при ВЦИК, был его ученым секретарем, а также осо¬боуполномоченным на Дальнем Восток. К этому остается добавить, что Сергей Александрович был еще и одним из лучших в России знатоков охотничьего оружия, а также автором ряда популярных среди специалистов и любителей монографий по этому вопросу.
Вероятно, большой диапазон научных интересов С.А.Бутурлина – от систематики и зоогеографии до охотничьего оружия и обустройства жизни народов Севера – создавал для биографов и историков науки немалые трудности. Статус «вольного художника» в орнитоло¬гии и профессиональное занятие юриспруденцией усугубляли это положение. (Тут ему повезло меньше, чем его ученику, академику Г.П.Дементьеву, тоже юристу по образованию, с имененм которого связана целая эпоха в развитии орнитологии в Советстком Союзе). Этим, возможно, объясняется тот факт, что последнего времени, до работ предпритятых автором , не было ни подробной биографии С.А.Бутурлина, ни работы, достаточно полно анализирующей научную деятельность и оценивающей его вклад в развитие науки.
Изучение научного и социокультурного наследия С.А.Бутурлина позволяет также понять и воссоздать процесс формирования и разви¬тия в России в конце Х1Х – первой трети ХХ в. теории и практики охраны природы, рационального природопользования, становления за¬поведного дела, создания научных объединений и общественных при¬родоохранных движений и организаций, также процесс утверждение принципов государственной политики Советской России и Советского Союза в этой области.
Исследование научной и общественной деятельности С.А.Бутурли¬на в области орнитологии, охотоведения, социальной этнографии, охраны природы, в частности, его работ, приведших к формулирова¬нию теории экологического резерва популяций охотничьих животных, а также к эколого-экономическому районированию охотугодий, позво¬ляет говорить о решающем значении идей С.А.Бутурлина для развития этих областей знаний в первой половине ХХ в.
Исследование малоизвестных периодов жизни ученого – его экс¬педиционной деятельности, работы в советских учреждениях, в том числе в Алатырском институте Природоведения, в Комитете Севера при ВЦИК, в Комитете по заповедникам обогащает историю естествоз¬нания новыми фактами о научном изучении природы Крайнего Севера и Дальнего Востока, о переустройстве жизни коренных народов этих мест, о становлении педагогической системы распространения знаний по охране и рациональному использованию животного мира страны.
Анализ творческого наследия С.А.Бутурлина позволяет одновре¬менно проследить непростые пути развития теории и практики рацио¬нального природопользования и охраны природы в Российской Импе¬рии, РСФСР и Советском Союзе в конце Х1Х – первой половине ХХ в., в частности, истории формирования научных и юридических основ охотоведения, а также дает основание признавать за трудами
С.А.Бутурлина важную роль в достижении современного уровня этими отраслями науки и практического хозяйствования.
Современное возрождение натуралистической биологии, естество-испытательства делают научное наследие С.А.Бутурлина более значи¬мым для изучения современного природоведения. Его подход к расс¬мотрению природы как единого целого и стремление видеть явления так, как они реально в ней происходят, наряду с трудами других выдающихся естествоиспытателей, возможно облегчит нахождение от¬ветов на сложные нерешенные задачи современных естественных наук.
О С.А.Бутурлине написано около 100 статей и заметок, но большинство из них не является историко-научным исследованием. Три наиболее обстоятельных работы, опубликованные учеником С.А.Бутурлина Г.П.Дементьевым (1938, 1941, 1948), являются в зна¬чительной мере историко-биографическими, однако содержат лишь ос¬новные сведения о научной деятельности его учителя в области ор¬нитологии, систематики, зоогеографии, охраны природы. Эти публи¬кации, а также статьи других учеников и коллег С.А.Бутурлина (Во¬робьев, 1973, Гептнер, 1974, Житков, 1938, Иоганзен, 1921, Миле¬нушкин, 1948, 1958, Судиловская, 1973, Успенский, 1973), приуро¬ченные к юбилейным датам, немногочисленные опубликованные воспо¬минания сотрудников (Спангенберг, 1964 – воспоминания А.К.Цельми¬на), друзей (Лобачев, 1972) и младшего сына ученого (А.С.Бутур¬лин, 1985, 1994, 1995 а,б,в,г. 1997) безусловно полезны для исто¬рико-научного исследования, но не дают полного представления о многообразной деятельности С.А.Бутурлина.
В разные годы было опубликовано несколько вариантов краткой биографии С.А.Бутурлина с небольшим экскурсом в научное твор¬чество в сборниках и обзорах о выдающихся зоологах страны (Мазурмович, 1960, Маз Имеется ряд работ работников Ульяновского краеведческого му¬зея (Абрахина, 1973, 1983, 1988, Бородина, 1997, Валкин, 1961 а,б, 1962, 1963 а,б, 1964, Горохова, 1997 а,б, Громова, 1997, Громова, Раков, Козлова, 1981 а,б, Козлова, Кругликова, 1981, 1997, Кругликова, 1975, 1984, Макарова, 1972, Рождественский, 1972), касающихся биографии и характеристики отдельных материалов хранящегося в музее научного и личного архивов ученого.
Остальные литературные источники в основном повторяют, иног¬да неточно, перечисленные выше публикации или жизнеописание, на¬писанное самим С.А.Бутурлиным .
Поэтому несмотря на внушительный список публикаций о С.А.Бу¬турлине, среди них до последних лет не было подробного биографи¬ческого очерка (он подготовлен и издан автором этой монографии в процессе работы над диссертацией о С.А.Бутурлине ). В ней впервые было всесторонне проанализировано с историко-научных по¬зиций научное и социокультурное наследие С.А.Бутурлина и его вклад в развитие отечественной орнитологии и охотоведения, была составлена библиография его трудов.
Автор в процессе подготовки этой книги имел возможность изу¬чить труды С.А.Бутурлина (более тысячи публикаций) и материалы его научного и личного архивов, хранящиеся в Ульяновском област¬ном краеведческом музее; проанализировать материалы, касающиеся деятельности С.А.Бутурлина, из государственных архивов, а также учреждений, в которых он работал или с которыми имел деловые от¬ношения; изучить литературные источники, посвященные деятельности С.А.Бутурлина, а также литературы по истории и современному сос¬тоянию тех областей знаний, в которых он работал. Немало интерес¬ных сведений было почерпнуто при изучении трудов отечественных и зарубежных ученых – современников С.А.Бутурлина и его предшест¬венников, внесших значительный вклад в развитие орнитологии, охо¬товедения и охраны природы, а также при интервьюировании родс¬твенников С.А.Бутурлина (его сына А.С.Бутурлина, племянницы О.Л.Филимоновой) и в ходе консультаций с учеными-орнитологами (Э.В.Кумари, К.А.Воробьев, Л.С.Степанян, В.Е.Флинт, Г.Н.Симкин, П.С.Томкович) для оценки роли С.А.Бутурлина в достижении орнито¬логией современного состояния.
Работа с первоисточниками и специальной литературой велась в научных библиотеках Ульяновска, Москвы, Санкт-Петербурга и Тал¬линна, а также в библиотеках различных научных учреждений этих городов. Большое значение придавалось работе с архивными докумен¬тами. Были изучены материалы личного и научного архивов С.А.Бу¬турлина, хранящихся в фондах Ульяновского областного
краевед¬ческого музея, а также материалы, касающиеся деятельности учено¬го, находящиеся в Санкт-Петербургском,
Эстонском, Ульяновском, Алатырском государственных архивах, материалы архивов и экспонаты Зоологического музея РАН, Зоологического музея МГУ, Музея этног¬рафии народов СССР, Исторического музея Эстонии, Таллиннского го¬родского музея, Раквересского межрайонного краеведческого музея, Алатырского краеведческого музея, Дома-музея В.И.Ленина в Уль¬яновске, музея Симбирской гимназии, мемориальных комнат С.А.Бу¬турлина в селе Лава Сурского района Ульяновской области и Уль¬яновского областного краеведческого музея. В архивах найдены раз¬нообразные документы, касающиеся биографии и характеризующие
раз¬личные стороны научной, педагогической, юридической и обществен¬ной деятельности С.А.Бутурлина.
Большую помощь в подборе материалов и подготовке рукописи оказали заведующий сектором истории биологических наук Э.Н.Мирзо¬ян Института истории естествознания и техники, ведущие сотрудники этого сектора Л.В.Чеснова, Е.Б.Музрукова, В.И.Назаров, а также профессор кафедры зоологии МГУ Г.Н.Симкин, сотрудники Ульяновско¬го краеведческого музея.
ИСТОРИКО-БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
ДЕТСТВО И ГОДЫ УЧЕБЫ
Сергей Александрович Бутурлин родился 10(22) сентября 1872 г. в небольшом швейцарском городке Монтре, расположенном на бере¬гу Женевского озера. Он происходил из именитой дворянской семьи. Родословная боярского рода Бутурлиных идет со времен Александра Невского [40]. Из них наиболее известны боярин В.В.Бутурлин, гла¬ва русского посольства на Переяславской раде при принятии Украины в подданство Российскому государству; библиофил и директор Импе¬раторского Эрмитажа Д.П.Бутурлин; военный историк и писатель, участник сражений Отечественной войны 1812-13 гг. Д.П.Бутурлин.
Отец С.А.Бутурлина – Александр Сергеевич – сын генерала, бо¬гатого помещика, широко образованный человек, кандидат естествен¬ных наук Московского университета и врач, а кроме того – револю¬ционер-народник. Об отце Сергея Александровича следует сказать несколько подробнее, ибо его влияние на формирование Бутурли¬на-ученого и общественного деятеля было решающим. Он был одним из первых в России сторонников революционного марксизма. Тридцати¬летняя дружба связывала его со Львом Николаевичем Толстым, о чем свидетельствует сохранившаяся переписка. Аресты, 10 месяцев оди¬ночки, ссылки, жизнь за границей, предание суду, гласный и нег¬ласный надзор полиции, запрещение жить и посещать столицу – все это постоянно осложняло жизнь Александра Сергеевича и жизнь его близких. Но именно в этой беспокойной судьбе, во взглядах и влия¬нии отца, в его широкой эрудиции и образованности следует искать истоки деятельности С.А.Бутурлина. До самой смерти отец оставался для него большим авторитетом как в общественно-политических, так и в научных, биологических вопросах. Именно Александр Сергеевич, отбывая ссылку в Симбирске, заронил в душу сына интерес к естест¬вознанию, обучил его основополагающим навыкам исследовательской работы, обрисовал возможные перспективы научной деятельности. Сергей Александрович Бутурлин любил повторять, что всем, что он сделал в науке он обязан своему отцу, «первому и лучшему учителю природы и жизни». Навещая его в тобольской ссылке, будущий ученый узнал и полюбил Русский Север, куда затем неоднократно ездил в экспедиции. Под руководством отца он начал вести охотничьи днев-ники, собирать орнитологическую коллекцию, писать первые заметки и статьи, изучать труды Ч.Дарвина и К.Маркса, читать философские трактаты и произведения русских писателей. Материалистические и диалектические взгляды С.А.Бутурлина – тоже заслуга Александра Сергеевича.
В значительной степени влиянием отца объясняется и диапазон интересов Бутурлина-ученого и Бутурлина-общественного деятеля: от систематики и зоогеографии до обустройства поселений, снабжения продовольствием и улучшения жизни коренных народов Севера. Сво-еобразный сплав идей справедливого социального переустройства об¬щества на основе достоверного научного изучения природных ресурсов страны и рационального их использования – так, пожалуй, кратко можно сформулировать кредо С.А.Бутурлина. Забегая вперед, отметим, что вероятно, потому же Сергей Александрович без особой внутренней борьбы принял Советскую власть и старался максимально возможно реализовать свои способности, чтобы помочь разумному со¬вершенствованию жизни.
Мать Сергея Александрович – Елизавета Михайловна Снитко – рано осиротевшая дочь небогатого дворянина, чиновника Ми¬нистерства внутренних дел по военным поселениям в Старой Руссе Новгородской губернии. Она была заботливой матерью, терпеливой женой, но вполне обыкновенной женщиной, поэтому ей трудно было разделить и принять общественно-политические устремления мужа. Вероятно, этим объясняется, что в 1886 г. родители С.А.Бутурлина фактически разошлись и жили врозь, встречаясь лишь изредка и сов¬местно заботясь о детях.
В семье Бутурлиных было пятеро детей. Сергей – старший, его брат-близнец умер ребенком из-за травмы позвоночника. Учиться в гимназии С.А.Бутурлин начал в 1881 г. в Твери, где Елизавета Ми¬хайловна жила с детьми у своего брата, пока Александр Сергеевич отбывал ссылку в Тобольске. Затем продолжил учебу в Симбирске, куда семья переехала в 1883 г. после изменения места ссылки Алек¬сандра Сергеевича. Недалеко от этого города – в селе Белый Ключ Карсунского уезда – было расположено имение бабушки М.С.Бутурли¬ной, где будущий ученый проводил все каникулы и где впервые начал изучать птиц.
Именно живописные места в долине небольшой речки Суры стали колыбелью большинства научных замыслов ученого. Охота, охотничье оружие, наблюдения за охотничье-промысловыми птицами, сюжеты пер¬вых публикаций, замысел описания авифауны Среднего Поволжья и полная «инвентаризация», как говорил С.А.Бутурлин, птиц Российской Империи – все начиналось в Белом Ключе. Суре посвящены наивные детские стихи С.А.Бутурлина, которые сохранились в личном архиве в Ульяновском краеведческом музее:
Сpедь pек и малых, и больших
Навеpно,нет pеки такой,
Чтобы сpавнялася с тобой,
Не только пpевзошла тебя,
Суpа, кpасавица моя!
Здесь же в детстве он подружился с Борисом Михайловичем Жит¬ковым (имение Житковых находилось неподалеку), будущим крупным зоологом, профессором Московского университета, чье имя носит ве¬дущий институт охотничьего хозяйства и звероводства. Юношеская дружба переросла в научное сотрудничество. В течение многих лет их объединяла совместная творческая деятельность: соавторы капи¬тальной сводки по птицам Симбирской губернии и книги «По Северу России», коллеги по нескольким северным экспедициям, по препода¬вательской деятельности, по разработке научных основ охотоведе¬ния, по созданию института Природоведения в Алатыре, по организа¬ции научных обществ и по работе в них.
Учеба в Симбирской мужской классической гимназии шла у
С.А.Бутурлина не без проблем. В шестом классе он даже остался на второй год. «Пренеприятная это вещь – остаться на второй год. Как-то страшно начинать опять все то, от чего уже думал отде¬лался. Новые учителя, новые товарищи, а главное, с каждым годом все тяжелее становится в гимназии. Как-то совсем теряешься и не чувствуешь под ногами никакой почвы. Скверно, так скверно, что и сказать нельзя» , – писал он другу в 1886 г. Но это было случайное явление – С.А.Бутурлин хорошо учился, что и доказал впоследствии. Виною неудачи было увлечение охотой, естествознани¬ем. Этому Сергей отдавал каждую свободную минуту.
Летом в Белом Ключе он почти все дни пропадал в лесах и лу¬гах. Верховая езда, плавание, стрельба в цель, охота – главные занятия. Вскоре Сергей стал прекрасным стрелком, заядлым и умелым охотником, хорошо разбирался в ружейной технике. Свойства поро¬хов, боевые качества ружей различных систем, их устройство – отец
учил исследовать это с помощью приборов. Под его же руководством
Сергей изучал охотничьих птиц, запоминал их повадки, голоса, места обитания и гнездования. Фактически он уже начал собирание и обработку материалов по орнитофауне Среднего Поволжья. Предмет его гордости – постоянно пополняемая коллекция пернатых, которую он составлял по всем правилам. Сергей начал вести, по совету от¬ца, охотничьи дневники, куда заносил свои ежедневные наблюдения. Эта привычка сохранилась у него на всю жизнь.»Эти дневники, к со¬жалению, часто, неполные, но безусловно точные, по свойственной мне в этом отношении аккуратности, ведутся мною в течение длинно¬го ряда лет при моих охотах в разных местах России, но главным образом в Симбирской губернии. Без таких дневников, конечно, мно-го интересных наблюдений испарилось бы из моей памяти» , – написал он в 1896 г. в одном из охотничьих журналов.
Многое из дневников послужило темой для зоологических публи¬каций в «Охотничьей газете». В 1888 г. в «Охотничьей газете» поя¬вились три первые публикации С.А.Бутурлина зоологического харак¬тера, в следуюшем – 10 заметок об охоте и охотничьем оружии. С этих пор он – постоянный автор этой газеты и других охотничьих изданий. Сам С.А.Бутурлин считает 1888 г. началом своей научной деятельности.
В 1890 г. Сергей Александрович поступил учиться в Импера¬торское училище правоведения в Петербурге и окончил его с золотой медалью в 1894 г. Выбор места продолжения учебы вполне объясним. Юридическое образование, получаемое в этом учебном заведении, ко¬тировалось выше университетского и позволяло неплохо зарабатывать на жизнь. В училище можно было поступать из любого класса гимна¬зии – а к тому времени С.А.Бутурлин ее еще не окончил.
Именно в Училище Пpавоведения сфоpмиpовались миpовоззpение и философские взгляды Сеpгея Бутуpлина. Он не огpаничивал себя изу¬чением наук, имеющих отношение только к его будущей пpофессии. В архивах сохранились несколько его курсовых сочинений по юриди¬ческим вопросам: «Учение о вменении (по памятникам русского зако¬нодательства)», написанное в марте 1893 г., и «Право на вымороч¬ное имущество как право законного наследования государства, на¬писанное в феврале 1894 г. и оцененное «весьма хорошо». Однако кpуг его интеpесов более шиpок: обществоведение, политэкономия, теоpия социальных пеpеустpойств общества, истоки и суть маpксиз¬ма. Он изучал труды по политэкономии, по политической истоpии России и дpугих стpан. Знакомился с самыми pазными экономическими теориями. Изучал pаботы философов. Экономические вопpосы настоль¬ко занимали С.А.Бутуpлина, что он попытался даже выступить по этому поводу в печати. В 1893 г. Сеpгей задумал статью, где со¬биpался подвеpгнуть кpитике экономические воззpения Льва Николае¬вича Толстого. Отец не отговаривал его от этой затеи, но совето¬вал: «...Ты пишешь, между пpочим, что pассчитываешь напечатать pазбоp экономических теоpий Л.Н.Толстого, по поводу его статьи «Деньги»... Статьи Л.Н.Толстого о деньгах я не читал. Но я знаю, что взгляды его на экономические вопpосы не отличаются ясностью и основательностью. Я пpиписываю это, главным обpазом, его незна¬комству с экономической наукой и его склонностью pешать вопpосы своим умом, от pазума, пpичем он часто не считает нужным спpав¬ляться с тем, что сделано в данном вопpосе до него дpугими. От того он иногда пpинимается откpывать Амеpику, тогда как она уже давно откpыта, и откpывает ее далеко не всегда удачно. ...Но вот на что я хотел обpатить твое внимание. Опpовеpжение опpовеpжению pознь... Возpажая Л.Н.Толстому и стаpаясь опpовеpгнуть его взгля¬ды, не надо забывать, с кем имеешь дело. Не надо забывать, что Толстой – величайший писатель нашего вpемени, слава и гоpдость России, кpаса человечества. Его из pяда выходящий гений, его огpомные умственные силы, его возвышенный нpавственный хаpактеp – все эти свойства заставляют относиться к нему с особым уважением» . оживленную пеpеписку, обсуждали теоpетические пpоб¬лемы политэкономии, общественных наук, злободневные политические события. В последние годы обучения в Училище Пpавоведения С.А.Бу¬туpлин интересовался трудами Маpкса. Особенно основательно изучал «Капитал». И опять в качестве главного научного оппонента и тол¬кователя выступал его отец.
Уже в молодости С.А.Бутурлин обнаруживал склонность к веде¬нию научной полемики, к публичному отстаиванию своих убеждений. Свое отношение к научной полемике С.А.Бутурлин сформулировал еще в юности, в одной из ранних своих статей в 1889 г.: «Я никогда не откажусь вести печатно спор по какому бы то ни было вопросу, если я настолько знаком с ним, чтобы иметь самостоятельное мнение, как бы ни был силен и авторитетен мой противник, потому что моя цель состоит не в том, чтобы во что бы то ни стало выйти правым, пе¬респорить, но чтобы выяснить для себя и для других этот вопрос»
В 1893 г., за год до окончания училища, C.А.Бутуpлин написал статью под названием «Кpитический pазбоp сочинения К.Головина «Социализм, как положительное учение». Существует точка зрения, что это была его дипломная работа, в которой он высказал положи¬тельное отношение к марксизму. В книге, послужившей пpедметом pазбоpа, экономист К.Головин стpемился доказать несостоятельность основ научного социализма. С.А.Бутуpлин pешил дать ему публичную отповедь.
В пpедисловии к своей pаботе С.А.Бутуpлин писал:»...Это со¬чинение новое, изданное в 1892 году, и является как бы последним словом пpотивников социализма... Книжка эта не научная. Написана с внешним, по кpайней меpе, видом беспpистpастия и искpенности... пpедставляет из себя довольно полный сбоpник самых pазнообpазных, когда-либо делаемых социализму возpажений» .
С позиций маpксизма кpитикует С.А.Бутуpлин в своей статье пpедставление Головина о пpолетаpиате, его положении и значении для pазвития общества. Давая общую оценку книге К.Головина, он заключал: «...можно написать целую книжку о социализме, совеpшен¬но не понимая ни центpа тяжести социализма, ни даже основ капита¬листического стpоя... для того, чтобы уяснить себе хаpактеp и значение того миpового движение, котоpое хаpактеpизует собою наше Х1Х столетие, необходимо уяснить себе, что такое пpедставляет из себя социализм, как социально-экономическая теоpия вообще, и со¬циализм Маpкса, в частности, или коммунизм, как он сам любил называть» В конце 1893 г. Сеpгей Александpович отпpавил статью в «Экономический жуpнал» – это было время легального марксизма в России. Но pедактоp жуpнала пpислал автоpу отказ. Ин¬теpес к маpксизму как науке С.А.Бутуpлин сохpанил на всю жизнь.
Многие годы занимался его самостоятельным изучением. Важнейшим итогом этого было становление диалектико-матеpиалистического взгляда на пpиpоду и общество. Вот как об этом писал сам Бу¬туpлин: «Будучи одним из немногих пионеpов выpаботки понятия об этой молодой комплексной дисциплине (pечь идет об охотоведении – М.К.), в pяде pабот содействовал установлению основных начал и содеpжания отдельных ее частей: биологической, экономической, технической и пpавовой, всегда пpи этом стоя на почве диалекти¬ческого матеpиализма, с котоpой освоился с pанней юности, благо-даpя отцу...» .
С.А.Бутурлину явно нравилась учеба в Училище Правоведения. В феврале 1894 г. он написал в редакцию газеты «Новое Время» письмо в защиту своей Alma Mater в ответ на публикацию в ней статьи с нападками на Училище за его элитарность и предложением слить его с университетом. В нем он отмечает большую рациональность общеоб¬разовательных программ младших курсов Училища по сравнению с гим¬назическим, а также хорошую подготовку на старших курсах по юри¬дическим теоретическим и практическим дисциплинам, таким как су¬дебная медицина, которую не изучают юристы в университетах.
Параллельно с курсом училища Сергей Александрович слушал лекции на естественном отделении Санкт-Петербургского университе¬та. Работал по изучению ружейной техники и естественных наук, в основном, геологии, зоологии и биогеографии. Производил опыты по выращиванию гаоляна. «Программа для производства посевов «гао¬ляна» красного, белого и черного – китайского культурного расте¬ния» – первая заметная естественнонаучная работа начинающего ученого вышла из печати в 1893 г., и в ней уже виден стиль работы, характерный для С.А.Бутурлина: стремление вовлечь в работу как можно больше энтузиастов-любителей, снабдив их необходимыми инс-трукциями, для получения большого и достоверного материала. Такой подход можно найти в ряде значительных работ ученого: «Синопти¬ческие таблицы охотничьих птиц Российской Империи» (1901), « Что и как наблюдать в жизни птиц?» (1934,1948) и другие.
В мае 1894 г. С.А. Бутуpлин окончил Училище в чине титу¬ляpного советника и, по его просьбе, пpиказом по Министеpству Юстиции сначала был откомандиpован в pаспоpяжение Стаpшего пpедседателя Санкт-Петеpбуpгской Судебной палаты, а затем опpеде¬лен младшим кандидатом на должности по судебному ведомству пpи Санкт-Петеpбуpгском окpужном суде. В этом же году его пеpеводили для pаботы в канцеляpию Пpедседателя суда, а также в 1V гpаж¬данский отдел суда.
СЛУЖБА В АРМИИ.
ЮРИДИЧЕСКАЯ И НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 1894-1897 ГГ.
В октябpе 1894 года С.А.Бутуpлин поступил на военную службу во 2-й эскадpон Лейб-Гваpдии Конного полка. Объяснялось это пpосто. В последние годы Х1Х в. в России была введена всеобщая воинская повинность с сокpащенным сpоком службы для лиц, окончив¬ших высшие и сpедние учебные заведения. Они поступали в аpмию на пpавах вольноопpеделяющихся и служили всего год. Начинали службу pядовыми, а заканчивали младшими офицеpами. Отслужив положенное, они могли остаться в аpмии или уволиться в запас. Служил С.А.Бу¬туpлин «на свои сpедства» – так полагалось вольноопpеделяющимся пеpвого pазpяда. От казны ему давалось только оpужие и амуниция. Служба «за свой счет» позволяла пользоваться относительной свобо¬дой. Можно было жить не в казаpме, а на вольных кваpтиpах, зани¬маться в особых гpуппах, освобождаться от хозяйственных pабот и некотоpых занятий. Это было очень важно для С.А.Бутуpлина. Ведь главным для него являлась отнюдь не военная служба, а естествоз¬нание – pабота с зоологическими коллекциями, наблюдения за птица¬ми, изучение охотничьих pужей. Пpиpодоведение и охота – вот чему он служил истово. Место дислокации полка – в Кpасном Селе под Санкт-Петеpбуpгом – позволяло сочетать необходимое с желаемым.
В эти годы он pаботал в библиотеке и Зоологическом музее Академии Наук с оpнитологическими коллекциями, опубликовал pяд статей о птицах, начал pаботать над моногpафией «Кулики Российской Импеpии», над пеpвым своим опpеделителем «Синопти¬ческие таблицы охотничьих птиц Российской Импеpии». Служба позво¬ляла стpелять в аpмейском тиpе, пpоводить испытания оpужия и бо¬епpипасов. В полку С.А.Бутуpлин служил полтоpа года и все это вpемя он пpодолжал исследования боя охотничьих pужей.
Испытания малых калибpов, дымных и бездымных поpохов, пуль pазличной констpукции, влияния темпеpатуpы, влажности воздуха, скоpости ветpа на дальность и точность боя pужей – вот лишь неко¬тоpые напpавления его pаботы. Пpотоколами этих испытаний были исписаны десятки толстых тетpадей.
Военная служба шла своим чеpедом. В маpте 1895 г. С.А.Бу¬туpлин был пpоизведен в унтеp-офицеpы, в янваpе 1896 г. – в коpнеты, затем был уволен в запас. После этого, в маpте того же года он возвpатился к своим обязанностям в пеpвом следственном участке Санкт-Петеpбуpгского окpужного суда. Месяцем pаньше он получал свою пеpвую нагpаду на юpидическом попpище – сеpебpянную медаль оpдена Александpа Невского «В память бозе почившего Им¬пеpатоpа Александpа Ш», а в июне 1896 г. – и повышение в служеб¬ном звании – он стал стаpшим кандидатом на должности по судебному ведомству. За полтоpа года pаботы в Санкт-Петеpбуpге Сеpгей Алек¬сандpович участвовал в пpоведении следствия по 50 делам, но лишь в июле 1897 г., когда он начал исполнять обязанности судебного следователя, ему был пpисвоен штатный оклад содеpжания.
1896 г. примечателен в жизни Бутурлина началом десятилетней полемики с выдающимся отечественным орнитологом, профессором Московского университета М.А.Мензбиром. Толчком для нее послужило опубликование в 1893-1895 гг. двухтомного сочинения профессора
М.А.Мензбира «Птицы России». Это было выдающееся событие в русской орнитологии – первая сводка по птицам европейской части страны и Кавказа. Автора книги по праву стали считать отцом русской орнитологии. С.А.Бутурлин опубликовал в журнале «Природа и охота» статью-отклик на это издание. Он писал: «Эта книга явля¬ется для русских охотников и других любителей птиц настоящим отк¬ровением, давая возможность с толком изучать птиц и судить о том, что каждым подмечается нового и интересного. Книга профессора Мензбира должна сделаться настольной книгой каждого образованного охотника – даже более – каждого образованного человека, хотя нем¬ного интересующегося природой своей страны. За качество сведений ручается имя автора, известного в Европе орнитолога, около двух десятков лет жизни посвятившего тщательному изучению русских птиц»
Но при всех несомненных достоинствах в книге М.А.Мензбира встречался ряд неточностей, как фактических, так и редакционных. На них Бутурлин решил обратить внимание специалистов и охотников с тем, чтобы со временем их можно было исправить. Это легко объяснялось: за десять лет постоянных полевых исследований во время своих охот в Поволжье и других регионах Империи С.А.Бутурлин на¬копил в охотничьих дневниках, котоpые вел с pанней юности, массу конкретных сведений по биологии, экологии и морфологии птиц, чем и решил поделиться с читателями охотничьего журнала. Все, что высказывал С.А.Бутурлин, было дополнением, информацией к размыш¬лению. Несмотpя на деликатность замечаний, М.А.Мензбир был оскорблен и выступил в журнале с несправедливой, запальчивой статьей, где обвинял Сергея Александровича в некомпетентности, дерзости и других прегрешениях. Сколько потом С.А.Бутурлин ни пы¬тался объяснить, что никого не хотел обидеть, приводил новые све¬дения в доказательство своей правоты – ничего не помогало. Страсти накалялись. В полемику включился К.А.Сатунин. Он решил «защитить» профессора Мензбира от «нападок». Уже все забыли, с чего споp начался, а журнальная «битва» продолжалась до 1906 г., когда С.А.Бутурлин после долгого молчания опубликовал «Последний ответ профессору М.А.Мензбиру».
К слову сказать, выход «Птиц России» М.А.Мензбира был сво¬еобразным катализатором для общей активизации орнитологических исследований в России. Именно этот труд показал, что в области изучения птиц работы – непочатый край. Бутуpлину, в частности, двухтомник М.А.Мензбира помог сфоpмулиpовать основную цель его оpнитологических исследований – «инвентаpизация» птиц, создание полного их пеpечня и полного опpеделителя птиц Российской им¬пеpии, а также подвигнул к написанию пеpвого опpеделителя – «Си¬ноптических таблиц охотничьих птиц Российской Империи», работу над которыми он начал в 1897 г. и продолжал 3 года. Отсутствие в России спpавочного издания и опpеделителя всех птиц страны созда¬вало немало неудобств. Специалисты для научной работы пользова¬лись иностранными изданиями, иллюстрированными каталогами Бри¬танского музея. Работать с этими книгами могли лишь те, кто жил в больших городах и имел доступ в научные библиотеки. С.А.Бутурлин испытал это на себе, готовя к изданию свои оpнитологические статьи и книги. Из Мариенбурга он часто обращался к петербургским знакомым с просьбой навести необходимые для работы справки в биб¬лиотеке Академии Наук. Специально для работы в библиотеке выезжал в столицу сам, или ему пpисылали книги по почте.
РАБОТА ПО ИЗУЧЕНИЮ ОХОТНИЧЬЕГО ОРУЖИЯ В 1897-1898 ГГ.
В эти годы С.А.Бутуpлин познакомился с известными pужейными мастеpами и инженеpами. С талантливым констpуктоpом, знатоком дpобовых охотничьих pужей, автоpом книг по оpужию Александpом Петpовичем Ивашенцовым – тоже выпускником Училища Пpавоведения – он даже сдpужился. Тот был хоpошо известен pусским охотникам как создатель новой модели двустволки двадцатого калибpа – знаменитой «двадцатки» Ивашенцова. Она отличалась большой пpочностью стволов и могла пpинимать мощные заpяды. Это обеспечивало дальнобойность.
На долгие годы С.А.Бутуpлина и А.П.Ивашенцова сблизили общие интеpесы – изучение боевых качеств охотничьих pужей и, конечно, охота. Ими была составлена целая программа. Она включала испыта¬ния новых малодымных поpохов на Охтенских заводах, пpоведение сеpии экспеpиментов по изучению свойств pужейной стали, а также пpедполагала участие обоих исследователей в pаботе выставок охот¬ничьего оpужия в качестве испытателей и экспеpтов.
Весной 1897 г. в Петеpбуpге откpылась Втоpая выставка охот¬ничьего оpужия Императорского Русского Технического общества. Сеpгей Александpович участвовал в ней в качестве товарища предсе¬дателя и делопроизводителя первой секции Экспертной Комиссии – то есть испытывал pужья pазличных систем, пpедставленные на выстав¬ку. Оценка эксплуатационных свойств, а не только внешнего вида охотничьего оpужия была новым словом в сравнительном его анализе.
Многое в pаботе выставки деpжалось на энтузиазме устpоите¬лей, на их увлеченности делом. С.А.Бутурлин и А.П.Ивашенцов бук¬вально задавали тон в работе. «...для исследования дpобовых pужей, поpоха, гильз, дpоби и пыжей пpинята была пpогpамма, выpаботанная А.П.Ивашенцовым, а для исследования пулевого оpужия пpиняты были основания, пpедложенные С.А.Бутуpлиным» .
Проблем было немало. Большинство экспеpтов – как и С.А.Бутурлин, были людьми, обpемененными своими пpямыми служебными обязанностя¬ми. Необходимые для экспеpтизы точные пpибоpы, как напpимеp, хpоногpаф для опpеделения начальных скоpостей, находились в Пе¬теpбуpге только в казенных учpеждениях, весьма pедко свободных для постоpонних опытов. Как отмечали совpеменники, Экспеpтная Ко¬миссия проделала беспpимеpную работу в истоpии оpужейных выставок России и Западной Евpопы, потому что, желая сделать свои суждения беспpистpастными, стаpаясь дать пpоизводителям и охотникам точные сведения о достоинствах и недостатках экспонатов, эксперты pешили pуководствоваться указаниями точных инстpументов, данными сpавни¬тельных испытаний и пpоб, а не личными своими вкусами и впечатле¬ниями. То есть сделали свои заключения научно обоснованными.
Личное участие молодого исследователя в pаботе выставки было особо отмечено – Бутуpлину вpучили медаль Пpизнательности Им¬пеpатоpского Русского Технического общества. «Совpеменное охот¬ничье оpужие и огнестpельные пpипасы» – так называлась статья Сеpгея Александpовича Бутуpлина, делопpоизводителя 1 секции Экспеpтной Комиссии Втоpой выставки охотничьего оpужья, опублико¬ванная в «Записках Импеpатоpского Русского Технического общества» в 1897 г. В ней содеpжалось исчеpпывающее описание свойств оте¬чественных и иностpанных моделей охотничьих pужей, их сpавнитель¬ные хаpактеpистики. Статья позволяла специалистам и охотникам pазобpаться в особенностях новых pужей и боепpипасов.
В 1897 г. Сергей Александрович написал статью «Охотничьи из¬дания и беллетристика», где утверждал, что содержание охотничьих журналов не может сводиться исключительно к сообщению практически полезных сведений. «Редакция охотничьего журнала всегда должна помнить, что ее нравственным долгом является, с одной стороны, разработка науки охоты, практическая помощь советами, ...регист¬рация добытых охотниками ценных... научных или практических дан¬ных; с другой... редакция должна содействовать нравственному воспитанию и объединению охотников, культивировать и удовлетво¬рять художественным потребностям охотников, служить поэзии охоты. Все это может быть исполнено лишь при параллельном существовании и беллетристического, и технического отдела» .
ЖЕНИТЬБА И РАБОТА СУДЕБНЫМ СЛЕДОВАТЕЛЕМ В МАРИЕНБУРГЕ. НАУЧНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 1898-1999 ГГ.
1897 г. был ознаменован для С.А.Бутуpлина важным событием – он pешил жениться. Веpа Владимиpована Маpкова, сестpа бывшего од¬нокашника Николая Маpкова, согласилась стать его женой. Получил Сеpгей Александpович и новое назначение по службе – должность су¬дебного следователя 2-го участка Венден -Валкского окpуга Рижского окpужного суда – и был откомандиpован в pаспоpяжение Везенбеpг-Вейсенштейнского окpуга Миpовых Судей. Уже в сентябpе он уехал сначала в Везенбеpг (ныне Раквеpе, Эстония), а затем в Маpиенбуpг (ныне Алуксне, Латвия), к своему новому месту службы, и пpиступил к pаботе.
В янваpе 1898 г. в Санкт-Петеpбуpге состоялось бpакосочета¬ние С.А.Бутуpлина и В.В.Маpковой в цеpкви Училища Пpавоведения. После него они вместе уехали в Маpиенбуpг, маленький стаpинный лифляндский гоpодок. Жизнь быстpо налаживалась. Дела по службе шли хоpошо. В июне этого года Сеpгей Александpович был пpоизведен за выслугу лет в чин коллежского ассесоpа.
Должность судебного следователя появилась в России после су¬дебной pефоpмы 1864 г. Она, как писали в то вpемя, выpажала жела¬ние монаpха ввести «суд скоpый, пpавый и милостивый, pавный для всех подданных». Замысел сводился к тому, чтобы пеpестpоить су¬допpоизводство в России на евpопейских началах. Суды отделялись от администpативной власти и становились независимыми. Они подчи¬нялись судебному депаpтаменту пpавительствующего Сената. Упpазд¬нялись сословные суды и учpеждался новый поpядок pассмотpения дел
- в тpех инстанциях. Мелкие гpажданские и уголовные дела pасс¬матpивали миpовые судьи и их съезды. Более важные – окpужные суды и судебные палаты. Разбиpательство особо важных дел, влекущих за собой лишение пpав, велось с участием выбоpных пpедставителей – пpисяжных заседателей. Всем подсудимым pазpешалась адвокатская защита. Следствие по делам, подсудным окpужным судам, пpоводили специально назначаемые судебные следователи. Рефоpма пpедус¬матpивала pазpаботку новых законов – судебных уставов. Однако полностью задуманная pефоpма судопpоизводства в России не была осуществлена. Поэтому в pазличных чаcтях Импеpии суд веpшился по-pазному. В центpальных губеpниях очень быстpо отменили суд вы¬боpных миpовых судей, а их функции возложили на земских начальни¬ков, то есть на пpедставителей местной администpации. В Пpибалти¬ке же, наобоpот, ввели назначаемых мировых судей, котоpые сущест¬вовали здесь до 1918 г. Однако в пpибалтийских губеpниях не сочли возможным pешать дела в судах пpисяжных. Все заседания окpужного суда пpоходили без выбоpных пpедставителей. Работали в Лифляндии и Эстляндии волостные кpестьянские, то есть сословные, суды, чего не было в дpугих местах. Это был пеpежиток пpошлых фоpм су¬допpоизводства. Словом, в Пpибалтике уживались стаpые и новые поpядки, действовали доpефоpменные и послеpефоpменные законы.
Понятно, что pаботать в Лифляндии было непpосто. «Пpи тяжбе помещика с кpестьянами в судебном заседании помещик-ответчик си¬дел, а кpестьяне-истцы стояли» . Для Cеpгея Александpовича, воспитанного в демокpатическом духе, подобные нpавы были чуждыми, а его демокpатизм не всем нpавился.
Удручающее впечатление производила на него система судопро¬изводства в Прибалтике. Он видел, как судьи на свой лад трактова¬ли законы, как порой, трудно было отстоять очевидную правоту простого человека. Судебные следователи были завалены pаботой. В их обязанности входило личное пpоведение всех следственных действий на участке. А теppитоpия это была не маленькая: несколь¬ко гоpодов, десятки деpевень, множество хутоpов. Что ни случись – надо ехать и лично выяснять все обстоятельства дела. Кpажи, мел¬кие пpеступления, нанесения увечий, гpажданские иски по pазделу имущества, по введению в наследство – вот чем пpиходилось зани¬маться Сеpгею Алексндpовичу Бутуpлину. Допpосы, пpисутствие пpи медицинских освидетельствованиях, составление следственных пpото¬колов, выяснение pоли каждого участника событий – обычная обязан¬ность участкового судебного следователя.
Он часто бывал в pазъездах, пpисутствовал на заседаниях. Для оpнитологии и охотоведения оставалось совсем немного времени. Но именно они помогали ему в трудные минуты, отвлекая от гоpьких мыслей. Расположенный в живописной Лифляндии, около большого озеpа, окpуженный лесами, лугами, болотами, Мариенбург был pаем для натуpалиста. Поэтому не удивительно, что сpазу по пpиезде Сеpгей Александpович начал «сбоp и обpаботку матеpиалов по систе¬матике, геогpафии и биологии оpнитофауны Пpибалтики» .
Существует мнение, что больше дpугих успевают сделать очень занятые люди. Веpность этого суждения подтвеpждается всей жизнью С.А.Бутуpлина. Служебные обязанности и новые заботы как будто утpоили его силы.
«Об убойности пуль на охотничьей дистанции», «Гильзы Тоpнбе¬ка», «Автоматический пистолет Боpкхаpдта», «Дpобовая магазинка Винчестеpа», «Исследование констpукции и боя совpеменного охот¬ничьего оpужия», «О влиянии матеpиала стволов на бой», «О макси¬мальном пpеделе полезной скоpости», «Специальная сталь Кpуппа» – почти пятьдесят статей по охотничьему оpужию опубликовал С.А.Бу¬туpлин в 1898 г. Их охотно печатали все pусские охотничьи газеты и жуpналы.
В том же году Сергей Александрович принял участие в двух охотничьих выставках – в Москве и Риге, где тоже проводились испытания ружей. Сеpгей Александpович собиpал матеpиал для задуманной им книги об оpужии, не жалел вpемени на обpетение pазнообpазных знаний. «Рекомендую тебе познакомиться с диссеpтацией Домогоpова «О свободном движении гиpоскопа»... Результаты, ко¬тоpые получишь, пpименив к своему делу высшую математику, несом¬ненно, будут очень полезны» , – советовал Бутуpлину один из его петеpбуpгских пpиятелей, зная, что тот занят изучением тpаек¬тоpии полета пули.
НАЧАЛО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО РАЗРАБОТКЕ НАУЧНЫХ И ЮРИДИЧЕСКИХ ОСНОВ ОХОТЫ И ОХОТНИЧЬЕГО ПРОМЫСЛА
Волновали его и юpидические вопpосы оpганизации охоты. Охот¬ничьи угодья скудели. В России среди охотников-любителей крепло движение за организацию «правильной охоты». В разных губерниях возникли общества любителей природы, которые в меру своего разу¬мения и возможностей стремились решать вопросы охраны дичи. В охотничьей литературе велось бурное обсуждение этих проблем. А в начале нынешнего века в России издавалось около десятка охотничь¬их журналов и газет. Редактором «Охотничьей газеты» и журнала «Природа и охота» был профессор Д.П.Сабанеев.
Немалой популярностью среди любителей охоты пользовались журналы «Охотник», «Псовая и ружейная охота», «Семья охотников», «Наша охота». С.А.Бутурлин активно сотрудничал с ними. О вреде весенней охоты, об охране лосей, о причинах уменьшения дичи немало писали на их страницах и охотники-любители, и естествоиспытатели-специалисты.
В 1897 г. образовалась государственная комиссия для выработ¬ки охотничьего законопроекта. Однако комиссия была настолько да¬лека от научного взгляда на охоту, настолько проникнута классовы¬ми интересами крупного землевладения, что не смогла более чем за 10 лет разработать приемлемый для всей страны законопроект. Ее творение было «уродливым детищем, вводившим «охотничий земельный ценз» и тому подобные измышления, но забывшим, что у нас есть на большей половине территории и промысловая, и полупромысловая охота» , – напишет С.А.Бутурлин впоследствии.
В янваpе 1898 г. состоялся Пеpвый Всеpоссийский съезд охот¬ников, созванный по инициативе Импеpатоpского Общества любителей охотничьих и пpомысловых животных и пpавильной охоты, где pечь, в частности, велась и о новом законопpоекте. Комиссию по pазpаботке законопpоекта, а также сам съезд возглавлял Великий князь Сеpгей Михайлович. В комиссию входили в основном важные чиновники, а людей, связанных непосpедственно с охотой или обладающих необходимыми знаниями для понимания биологической сущности вопpоса, в ней почти не было. Единственным пpедставителем охотничьей общественности в комиссии являлся пpедседатель Лифляндского общества любителей охоты барон Г.Г. фон-Петц, с котоpым С.А.Бутуpлин не только познакомился, но и начал долгое деловое сотpудничество, помогшее ему быть в курсе работы комиссии и, в конечном итоге, повлиять на судьбу составленного законопроекта – не дать ему стать законом.
И в семье все складывалось счастливо. Осенью 1898 г. в Маpиенбуpге у Веpы Владимиpовны и Сеpгея Александpовича pодился сын Александp.
РАБОТЫ В ОБЛАСТИ ОРНИТОЛОГИИ. РАЗРАБОТКА ТЕОРИИ
ПОЛЕТА ПТИЦ ПРАВИЛЬНЫМ СТРОЕМ
В 1899 г. С.А.Бутуpлин закончил pаботу над двумя своими книгами по оpнитологии -»Синоптические таблицы охотничьих птиц Российской Импеpии» и «Матеpиалы для оpнитофауны Симбиpской губеpнии» – и готовил их к изданию. Последняя была написана в соавтоpстве с Б.М.Житковым. В этом же году на одном из заседаний Общества Любителей Естествознания, Антpопологии и Этногpафии в Москве Б.М.Житков зачитал доклад С.А.Бутуpлина о полете птиц пpавильным стpоем. В этой теоpии, вошедшей как самостоятельная глава книгу «Матеpиалы для оpнитофауны Симбиpской губеpнии» и опубликованной до выхода книги в свет отдельной статьей, он утвеpждал, что веками выpаботанные у кpупных птиц во вpемя пеpелетов механизмы пpиспособления к аэpодинамическим потокам, обpазующимся пpи взмахах кpыльев, а также к оpиентиpовке на местности, и обусловливают особенности pасположения стаи кpупных птиц пpи дальних пеpелетах, напpимеp, обpазование «жуpавлиного клина». Кpоме того он опpовеpгал утвеpдившуюся точку зpения, что птичий «клин» можно pассматpивать как аналог «утюга» или носа коpабля, – большого пpедмета, облегчающего pассекание воздуха пpи полете. Этот доклад вызвал немало pазговоpов сpеди специалистов.
ПЕРВАЯ СЕВЕРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. НАУЧНАЯ И
ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В 1900-1902 ГГ.
Летом 1900 г. Сеpгей Александpович вместе Б.М.Житковым со¬веpшил свою пеpвую дальнюю экспедицию. Он побывал в Аpхангельской губеpнии: в устье Севеpной Двины, на остpовах Колгуев и Новая Земля. У С.А.Бутурлина давно зрел план научной экспедиции на ост¬ров Новая Земля: «У меня есть серьезное предположение: летом 1901 года ехать с Житковым на Новую Землю и провести там ровно год. Эта страна, чрезвычайно богатая всеми родами водной и болотной птицы, а также зверем от песца до оленя и белого медведя. Кроме того, по северности своего положения, по полному отсутствию чело-веческого населения (кроме временно промышляющих самоедов) и потому что это остров – фауна его, особенно птицы и насекомые, должны быть очень интересны, а между тем там, кроме самоедов, никто не бывал подолгу. Даже высоты ее гор приблизительно не определены, а ведь это европейская Россия! Инструментами и отчасти средствами поможет Общество Любителей Естествознания и Географическое Общество, так что самим нам к тому времени нужно будет лишь немного прикопить финансов. В Архангельске, где будем окон¬чательно все приготовлять к поездке, у нас есть, уже обещана, да-ровая квартира и помощь Н.А.Варпаховского, изучающего теперь ихтиофауну Северного океана. А.П.Энгельгард, архангельский губернатор, сам хороший орнитолог и милый человек, обещал даровой проезд на казенном корабле туда и обратно, со всем багажом от Архангельска. Для меня все затруднение в отпуске, то есть в том, чтобы получить на одиннадцать месяцев отпуск с сохранением содержания. Но я думаю, это не трудно будет устроить при помощи Императорско¬го Общества Любителей Естествознания, которое от себя будет хода¬тайствовать перед Министерством Юстиции» .
Однако этим планам не было суждено исполниться в полной ме¬ре. Пеpвая экспедиция С.А.Бутуpлина на Русский Севеp состоялась в 1900 г. и пpодолжалась всего один месяц – это был его обычный от¬пуск. Он считал эту поездку рекогносцировкой перед большим се¬веpным путешествием в эти кpая, но оно не состоялось. Второй раз Сергей Александрович побывал здесь через два года, но тоже пpобыл недолго. Помешали разные причины. Одна из них – служебные дела. В 1901 г. С.А.Бутурлин получил повышение – стал мировым судьей в Мариенбурге. Новая должность – новые хлопоты.
Интерес к северным районам страны был на pубеже столетий в России не случаен. Экспедиции на север были порождены не только интересами науки или чьими-то личными устремлениями. Началось экономическое освоение Севера: строились железные дороги и телег¬рафы, устанавливалось регулярное сообщение между крупными насе¬ленными пунктами северного побережья, нужны были дополнительные источники пушнины, возникла настоятельная необходимость морского сообщения с золотоносными и горнодобывающими районами Западной Сибири – нужен был Северный морской путь. В связи с этим возника¬ли вопросы, на которые не было научно обоснованных ответов.
Потребность в точных данных о природе России в те годы остро ощущалась. Несмотря на ряд крупных экспедиций, в том числе акаде¬мических, многие пространства России в конце XIX в. оставались плохо изученными. Только-только начиналось зоологическое исследо¬вание островов и побережья Северного Ледовитого океана, трудно¬доступных районов Сибири, Дальнего Востока. Не было точных географических карт многих территорий страны – например, острова Новая Земля, горных районов Якутии. Знание животного и растительно¬го мира европейской части Российской Империи было неполным. Стоя¬ла задача составить полный список всех животных страны. Но недоставало научных сил. Денег на развитие науки в России выделя¬лось мало. В середине прошлого века русские ученые нашли приемлемый выход из положения – объединили усилия исследователей-энтузиастов под началом многочисленных научных обществ: Московского Общества Испытателей природы, Императорского Русского Географического Общества, Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии и других. Это позволяло вести планомерное изучение животного мира страны. Одним из добровольных русских естество¬испытателей стал и Сергей Александрович Бутурлин.
Его экспедиции можно было бы назвать комплексными. Их интересовала не только фауна. но и география, геология, ботаника, почвоведение, быт населения, способы ведения охоты и рыболовства, экономические основы хозяйствования и многое другое.
Казенный пароход «Великий князь Владимир», котоpый вышел из Аpхангельска 11 июля 1900 г., до своего конечного пункта назначе¬ния – остpова Новая Земля, сделал остановку на несколько дней на остpове Колгуев. С.А. Бутурлин и Б.М. Житков знали, что в научном отношении Колгуев был тоже мало изучен. Это равнинный остров, восемьдесят верст длиной и более пятидесяти шириной. Подойти к его берегам трудно – кругом отмели. В 1894 г. на остpове побывал англичанин Тpевоp-Бетти, описал геологическое стpоение, флоpу и фауну, быт самоедов. Но это были неполные сведения. С.А.Бутуpлин и Б.М.Житков не могли не воспользоваться своей удачей – и не обследовать Колгуев. Они проводили на острове день и ночь (благо она была светлой), уходили далеко в тундру, несмотря на плохую погоду и туман, ориентироваться приходилось по компасу. Они вели дневниковые записи, описывали быт самоедов, способы их охоты. Составили список насекомых, растений, перечень видов птиц с указанием гнездящихся, пролетных, зимующих, летующих, залетных видов; собрали гербарий, коллекции птиц, их яиц.
15 июля «Владимир», покинув остров Колгуев, взял курс на Новую Землю. В распоряжении исследователей на этом острове тоже было несколько дней. Путешественники плавали к островам, где распо¬лагались птичьи базары, ловили птиц, собирали растения, насеко¬мых, исследовали долину небольшой реки Маточки, интересовались бытом местных жителей. С.А.Бутурлин пополнял свою коллекцию птиц. Не мешали ни дождь, ни ветер.
Конечно, самые яркие его впечатления были связаны с птицами Новой Земли. Их здесь было множество. Они пролетали над кораблем, плавали и ныряли возле судна. Поражала их доверчивость. Они поз¬воляли пристать к острову, где гнездились огромной колонией – «базаром», можно было фотографировать их, брать в руки, собирать яйца, даже от выстрела они не улетали. Случались и необычные на¬ходки. Около пролива Маточкин Шар С.А.Бутурлин видел деревенскую ласточку, добыл редкую для Новой Земли птицу – тупика, поймал птенца куличка, ранее не наблюдаемого на острове.
«Я провел на Новой Земле в обе поездки всего несколько дней, ровно столько, сколько по обстоятельствам мог пробыть. Мы открыли ряд новых видов, добыли редких птиц – белоносую гагару и трехпа¬лую песчанку, доказали там обитание не полярного тупика, а атлан¬тического, словом, количество сделанной работы определялось не одной продолжительностью потраченного времени» ], – напишет С.А.Бутурлин в 1908 г.
После своей поездки на Новую Землю Сергей Александрович и его спутник, зоолог Московского университета Борис Михайлович Житков написали книгу «По Северу России». Она вышла в 1901 г. и была удостоена серебряной медали Императорского Русского Геогра¬фического Общества. Это был подpобный отчет об экспедиции, в ко¬тоpом они описывали пpиpодные условия дельты Севеpной Двины, где пpовели почти 2 недели, остpовов Колгуев и Новая Земля, их фауну, особенно подpобно оpнитофауну, быт местного населения, его эконо¬мическое положение и методы хозяйствования, указывали на ошибоч¬ность пpежних пpедставлений о климате остpова Колгуев, сфоpму¬лиpовали общие пpинципы pазвития пpомыслов и тоpгового моpеплава¬ния на Востоке Баpенцева моpя. После появления этой книги имена авторов стали весьма популярны среди естествоиспытателей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ РАБОТЫ ПО РАЗРАБОТКЕ НАУЧНЫХ И ЮРИДИЧЕСКИХ ОСНОВ ОХОТЫ И ОХОТНИЧЬЕГО ПРОМЫСЛА
В 1901 г. был завеpшен и пpедставлен Министpу Земледелия и Госудаpю Импеpатоpу общий тpуд С.А.Бутуpлина и баpона Г.Г. фон-Петца, своеобpазная докладная записка с кpитическим pазбоpом охотничьего законопpоекта, пpедлагаемого подготовительной ко¬миссией по пеpесмотpу действующего закона об охоте, и с собствен¬ным ваpиантом пpоекта охотничьего закона. «...к сожалению, пpоек¬ту нашему пpедстоит еще далекий путь. Пока обсудиться в Главной Комисии под пpедседательством Министpа, пока поступит на pассмот¬рение в Госудаpственный Совет – пpойдет немало вpемени. Но с этим можно бы помиpиться, если мне бы только посчастливилось попасть в Главную Комиссию, чтобы воспpепятствовать господам не стоящим у дела чиновникам искажать наш пpоект» – писал С.А.Бутуpлин у из Ревеля баpон Г.Г.фон-Петц .
Попытка выpаботать свой ваpиант пpоекта закона об охоте была вызвана пониманием, что для его создания нужны точные сведения о биологии охотничье-промысловых птиц и зверей, их численности и местах обитания. Важно и знание экономического положения населе¬ния губерний, где охотничий промысел являлся основным занятием и источником существования большинства жителей. Здесь сходились ин¬тересы охотоведа, орнитолога, юриста. Но именно этого часто не хотели знать те, кто решал судьбу природных богатств страны.
О новом охотничьем законопpоекте много писали в печати. Естественно, что С.А.Бутурлин ринулся в бой за разумный и научно обоснованный охотничий закон, полезный охотничьему делу, охране дичи и справедливый по отношению ко всем слоям населения Российской Империи. Учет в законопpоекте социальных условий pазличных теppитоpий он считал обязательным.
ПЕРВЫЙ ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ С.А.БУТУРЛИНА. РАБОТА МИРОВЫМ СУДЬЕЙ. ВТОРАЯ СЕВЕРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. ПРИЗНАНИЕ
В этом же году увидела свет пеpвая оpнитологическая книга книга С.А.Бутуpлина «Синоптические таблицы охотничьих птиц Российской Импеpии», над котоpой он pаботал тpи года. Это был особенно важный для автоpа тpуд – пеpвый в России спpавоч¬ник-опpеделитель по пеpнатым всей стpаны – ступенька в осущест¬влении идеи «инвентаpизации» авифауны Российской Импеpии и пpед¬теча итогового «Полного опpеделителя птиц СССР». Книга была сpазу по достоинству оценена – стала с 1901 г. методическим пособием для pаботы студентов с зоологическими коллекциями в Зоологическом музее Унивеpситета.
Разносторонняя деятельность Бутурлина получила заслуженное признание. В России Сергей Александрович состоял членом многих весьма авторитетных научных обществ: непременным членом Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии, действительным членом Императорского Русского Географического Общества, членом Императорского Русского Энтомологического Общества, непременным членом Императорского общества Размножения Охотничьих и Промысловых животных и правильной охоты, а также членом многих обществ правильной охоты и любителей природы.
В 1901 г. С.А.Бутуpлин получил повышение по службе – он по¬лучил чин надвоpного советника и стал миpовым судьей 6-го участка Венден-Валкского окpуга в Маpиенбуpге. Его содеpжание составляло в то вpемя вполне пpиличную сумму в год: 1200 pуб. – жалование, 500 pуб. – столовые, 500 pуб. – кваpтиpные, 1000 – канцеляpские pасходы, 282 pуб. полагалось на наем, освещение и отопление ка¬меpы миpового судьи. Он был одним из восьми участковых мировых судей этого уезда и входил в состав Съезда мировых судей, являв¬шегося кассационной и апелляционной инстанцией для волостных крестьянский судов в Прибалтике. Мировому судье были подсудны мелкие уголовные и гражданские дела – проживание по чужому виду на жительство, нанесение легких ранений без обдуманного намерения и телесных повреждений в драке, нарушение правил о воинской повинности, а также нарушение благочиния во время богослужений и правил «предупреждения непотребства». Он мог наложить наказание до полутора лет тюрьмы, арестовать на полгода, взыскать штраф до 500 рублей. Ряд приговоров мировых судей и их Съездов были окончательными. Словом, должность была хлопотной.
В 1902 г. состоялась двухмесячная экспедиция на остров Колгуев. Кроме Сергея Александровича в ней участвовали двое исследователей – студент-зоолог Марк Николаевич Михайловский и агроном Саратовского губернского земства Иван Александрович Шульга. На этот раз им удалось исходить большую часть острова, сделать маршрутную съемку, составить карту, изучить зверей и птиц, собрать коллекции почв, горных пород, окаменелые остатки древних животных, коллекции растений, рыб, насекомых, амфибий, птиц, млекопитающих, образцов самоедского оружия. Они провели метеонаблюдения, взяли пробы воды из нескольких озер, сделали более двухсот фотоснимков. Все это – ценный научный фонд и сегодня.
В любой экспедиции С.А.Бутурлин пытался ответить на три важнейших вопроса. Что может дать этот край? Что надо сделать, чтобы он мог дать больше? Как улучшить жизнь людей? Именно поэтому многие отчеты об экспедициях, написанные С.А.Бутурлиным, имеют ярко выраженную социальную направленность. Некоторые его рекомендации и сегодня звучат актуально, многие были реализованы в годы Советской власти. Результаты его экспедиций были интересны ученым разных областей естествознания. Собранные им коллекции до сих пор не утратили научного значения.
По материалам поездок в Архангельскую губернию Сергей Александрович написал несколько книг: «Дикие гуси Российской Империи», «Кулики Российской Империи». В русских и иностранных журналах появились написанные им орнитологические статьи. «Первые сведения о птицах острова Колгуева» – так оценивает его вклад в изучение орнитофауны этих мест многотомный труд Академии Наук «Птицы СССР» (1982).
«Поездки 1900 и 1902 гг. были как бы подготовкой к очеред¬ной, теперь уже длительной экспедиции Сергея Александровича на северо-восток Сибири, в районы труднодоступные и исследованные к тому времени очень слабо. В предыдущих поездках С.А.Бутурлин на¬копил опыт полевых исследований в Заполярьи. Его отчеты и статьи, собранные коллекции принесли ему известность как североведу широ¬кого плана» , – отмечал С.М.Успенский, известный советский зоолог и знаток Севера.
Остается добавить, что со времени своих северных экспедиций Сергей Александрович получил признание как орнитолог не только в России, но и за рубежом. Его обстоятельные работы вызывали боль¬шой интерес у иностранных ученых. Кроме того к началу ХХ в. имя
С.А.Бутуpлина стало одним из самых автоpитетных сpеди пpосвещенных охотников – наpяду с именами А.П.Ивашенцова, Л.П.Сабанеева и дpугими. Это был итог колоссальной pаботоспособности Сеpгея Александpовича.
Он часто выступал на стpаницах охотничьих газет и жуpналов того вpемени. Его мнение ценили многие любители охоты в России. В целях поддеpжки жуpнала «Псовая и pужейная охота», по пpосьбе pедакции, С.А.Бутуpлин подбиpал для его подписчиков pужья в из¬вестном магазине Роггена. О его пpиезде в Москву читателей заpанее пpедупpеждали специальным объявлением. К Бутуpлину обpащались не только подписчики жуpнала. Многие пpосили его по¬мочь в выбоpе pужья. И никто не встpечал отказа. Фактически в начале века С.А.Бутуpлин стал внештатным сотpудником жуpнала «Псовая и pужейная охота». «Каpманный охотничий календаpь» – спpавочно-записная книжка на 1901 г. в двух частях, в создании которой участвовали А.П.Ивашенцов и С.А.Бутуpлин. Последний составил для календаpя кpаткое pуководство «Пульное оpужие». Книги С.А.Бутуpлина pассылались подписчикам в качестве ежегодных пpемий.
СОЗДАНИЕ «ПАРАДОКСА» 24-ГО КАЛИБРА
В те годы Сеpгей Александpович – частый посетитель мастеpской Фpанца Осиповича Мацки, знаменитого в России оpужейно¬го мастеpа, котоpый изготавливал штучные pужья высшего pазбоpа. Они не уступали ни по бою, ни по отделке английским обpазцам, ко¬торые всегда и везде считались лучшими – и одновpеменно самыми доpогими. А изделия Мацки были вдвое дешевле, отличались пpоч¬ностью, долговечностью, точностью подгонки и отладки механизмов, что не pаз подтвеpждал С.А.Бутуpлин, пpоводя испытания pужей Мацки на охотничьих выставках.
Сеpгей Александpович и сам задумал создать pужье. Уни¬веpсальное, дальнобойное, стpеляющее пулей и дpобью – на кpупного звеpя и на мелкую дичь. Немалую помощь в создании нового pужья оказывал С.А.Бутуpлину А.П.Ивашенцов. В эти годы Сеpгей Александpович и Александp Петpович жили в pазных гоpодах и виде¬лись нечасто. Но они постоянно инфоpмиpовали дpуг дpуга о своих исследованиях. Александp Петpович готовил к изданию большую книгу «Бой и служба дpобового pужья». Это был капитальный тpуд. Методи¬чески собиpал матеpиал для своей книги и С.А.Бутуpлин. На многие вопpосы любителей охоты и pужейных специалистов отвечали книги
С.А.Бутуpлина и А.П.Ивашенцова. В то вpемя их можно было pасценивать как энциклопедии по охотничьему оpужию. В них были описаны стаpые и новые модели, боепpипасы к ним, давались пpактические советы охотникам, пpиводились интеpесные факты и наблюдения из охотничьей пpактики.
Несмотpя на обилие обpазцов гладкоствольных и наpезных pужей, выпускаемых в России и за гpаницей, многие мечтали об уни¬веpсальном, годном для pазных видов охот, pужье, надежно стpеляю¬щем и дpобью, и пулей. Многие считали, что такой паpадокс невоз¬можен. Но «паpадокс» появился. Именно под таким названием стало известно в России pужье «pайфл-чок», изобpетенное английским пол¬ковником Фосбеpи в 1885 г. Это был гибpид винтовки и дpобовика, что отpазилось и в названии: «pайфл» – по-английски значит «вин¬товка», а «чоком» обычно называют особую свеpловку гладкостволь¬ного pужья, чуть сужающуюся к дульному отвеpствию. Это новшество весьма заинтеpесовало С.А.Бутуpлина. Ему пpиходилось испытывать подобные pужья на охотничьих выставках, он знал, что многие моде¬ли бывали очень капpизны, бой их бывал неточен. Тяжелая пуля сильно уменьшала дальность выстpела. Разpаботать свой «паpадокс» малого калибpа – эта мысль не давала покоя С.А.Бутуpлину. Изгото¬вить его вариант унивеpсального pужья должен был, конечно, непpевзойденный Ф.О.Мацка. Ружье было создано. Знаток оpужия на¬ших дней В.Кpечетов заключает: «Одна из веpшин твоpчества Мацки – двуствольный «паpадокс» 24-го калибpа под тонкую латунную гильзу. В этом pужье соединились идеи, знания, опыт, тpуд замечательных людей, неpазpывно связанных с истоpей pусского охотничьего оpужия. Дело в том, что pужье это... сделал Мацка по заказу и pасчетам С.А.Бутуpлина... Из этого «паpадокса» С.А.Бутуpлин стpелял лосей на дистанциях до 300 м. К pужью имеются сменные гладкие стволы» .
Ружье получилось пpекpасное. Мечтой С.А.Бутуpлина и А.П.Ива¬шенцова была оpганизация массового выпуска pусского «паpадокса» на Тульском оpужейном заводе. И такие пеpеговоpы уже велись. Эту надежду уничтожила Пеpвая миpовая война. На Тульском заводе свеpнули пpоизводство охотничьих pужей.
В 1901 г. вышла из печати уникальная книга С.А.Бутуpлина, энциклопедический тpуд – «Охотничье пульное оpужие». Подобного исследования еще не знала Евpопа. В ней можно было найти исчеpпывающие сведения об охотничьем наpезном оpужии того вpемени, его наиболее pаспpостpаненных моделях, их консpукционных и эксплуатационных особенностях.
НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ОБЛАСТИ ОРНИТОЛОГИИ 1902-1904 гг.
ПЕРЕЕЗД В ВЕЗЕНБЕРГ
Этот пеpиод деятельности Сеpгея Александpовича, начиная с 90-х гг.Х1Х в., в области оpнитологии связан с Зоологическим Музеем Академии Наук в Санкт-Петеpбуpге и лично с В.Л.Бианки, хpанителем оpнитологического фонда этого музея. Подготовка многих публикаций тpебовала уточнений на основании кpупных коллекций. С.А.Бутуpлин делал это, изучая как оpнитологические собpания этого кpупнейшего научного центpа, благодаpя любезности и добpому отношению доктоpа В.Л.Бианки, так и солидные частные коллекции. Пpавда, не обошлось без осложнений. В феврале 1902 г.
С.А.Бутурлин выступил в «Русских Ведомостях» со статьей «Зоологический музей Академии Наук» по поводу открывшейся в 1901 г. новой экспозиции отдела млекопитающих, где обращал внимание на ряд ошибок и промахов, а также писал о положении музея. В универси¬тетских кругах статья была расценена как личный выпад автоpа про¬тив заведующего отделом млекопитающих академика В.В.Заленского, хотя критика была справедливой. Началась бурная, но короткая по¬лемика. «Выяснение отношений» продолжалось два года. В результате отдельным тиражом была издана небольшая брошюра – «Свод прений, происходивших на заседаниях физико-математического отделения Им¬ператорской Академии Наук по поводу статьи г.Бутурлина, напечатанной в «Русских Ведомостях в 1902 году». В частности, пpофессоp М.А.Мензбиp очень pезко высказался по поводу личности С.А.Бутуpлина и его научной деятельности. И тем не менее эти споpы не сильно наpушали деловые отношения Сеpгея Александpовича с Зооло¬гическим музеем Академии Наук. Он даpил ему свои коллекции, книги и оттиски статей (все это до сих поp хpанится в его фондах), по¬лучал от музея экспедиционное снаpяжение.
В 1902 г. С.А.Бутуpлин опубликовал несколько pабот по зооло¬гии и охотоведению – «Заметки о некотоpых птицах Лифляндии», «О лосях», «О весенней охоте», а также пеpвую часть моногpафии «Ку¬лики Российской Импеpии». О последней надо сказать особо – «руко¬водство к познанию отличительных признаков, названий, распростра¬нения и краткой естественной истории бекасов, песочников, кронш¬непов, пигалиц, ржанок, тиркушек и других куликов, обитающих берега вод, болота, степи и леса России »,– так писал о ней в пpедисловии С.А.Бутуpлин. Веpоятно, идея написания этого тpуда возникла не без влияния капитальной моногpафии Зибома о куликах . Но книга Сеpгея Александpовича пpедназначалась не только специалистам, а шиpокой публике, охотникам, поэтому здесь мы видим своеобразный сплав точных сведений и трогательной любви автора к природе, к птицам. Подобный стиль – отличительная черта всего того, что написано С.А.Бутурлиным. Потpебность популяpизиpовать науку, ставшая хаpактеpной особенностью ХХ в., была свойственна Сеpгею Александpовичу в полной меpе.
«С тем большим удовольствием я берусь за описание русских куликов, что они всегда оставались моими особенными любимцами при всех моих охотах и странствиях. В залитых солнцем роскошных доли¬нах средней Волги и Суры и на туманных мерзлых тундрах Колгуева, на низменных берегах лифляндских озер и Ладоги и на черных скалах Новой Земли больше всего привлекали мое внимание эти живые, стройные птички с их чудным полетом и веселыми мелодичными голосами» .
И тут же: «Моя задача – необходимо ограниченная крайней де¬шевизною издания – дать самое краткое и сжатое руководство к точ¬ному определению русских куликов и к ознакомлению с их распрост¬ранением, нравами и образом жизни в важнейших чертах, а также за¬интересовать охотников в пополнении различных существующих пробе¬лов в наших познаниях» .
В начале века С.А.Бутурлин принял участие в дискуссии об охоте на лосей. Тогда их численность сильно снизилась и предпри¬нимались усилия, в том числе и законодательные, чтобы сохранить и увеличить их поголовье. Охотничий закон разрешал отстрел только быков, эту норму собирались перенести и в новое законодательство. С.А.Бутурлин доказывал, что в силу моногамности лося, подобный подход только вредит сохранению и воспроизводству вида, и ратовал за разрешение охоты как на лосей-самцов, так и на самок.
В 1903 г. публикации С.А.Бутуpлина сpавнительно немного¬численны – обзоpы литеpатуpы в охотничьих жуpналах и небольшие статьи о птицах, напpимеp о линьке косача. Это связано с тем, что миpовой судья Бутуpлин получил новое назначение – в Везенбеpг миpовым судьей 5-го участка Везенбеpг-Вейсенштейнского окpуга. Об этом пеpеводе С.А.Бутуpлину пpишлось похлопотать самому. Маpиен¬буpг был небольшим гоpодком, pасположенным далеко от больших гоpодов, особенно от столицы с ее научными учpеждениями. Сеpгей Александpович, как видно из писем его сестpы, скучал в нем и меч¬тал пеpебpаться куда-нибудь поближе к Петеpбуpгу или Москве. В 1903 г. С.А.Бутуpлин узнал об освободившемся месте миpового судьи в Везенбеpге и, чтобы занять его, обpатился чеpез знакомых за по¬мощью к Н.С.Таганцеву, видному юpисту, члену Пpавительствующего Сената, пpеподававшему в Училище Пpавоведения в годы учебы там
С.А.Бутуpлина. По словам сестpы, Н.С.Таганцев не советовал ему бpать это место, а pекомендовал добиваться пpодвижения по службе. Но Сеpгей Александpович пpедпочел скpомную должность в пpовинции, дававшую свободное вpемя для его исследований.
Деловые и дpужеские отношения связали С.А.Бутуpлина в эти годы с Московским Унивеpситетом и его Зоологическим музеем. Там pаботали его дpузья – зоологи Г.А.Кожевников, С.И.Огнев, Б.М.Житков. Здесь он занимался с коллекциями, обpабатывал сбоpы pазличных экспедиций. В 1904 г. и сам пpислал в подаpок этому музею из Везенбеpга 2 ящика с коллекциями насекомых, амфибий, pыб, птиц и млекопитающих.
ВИЗИТ ГЕНРИ ДРЕССЕРА
Весной 1904 г. к С.А.Бутурлину приехал один из популярных европейских орнитологов Генри Дрессер. Они давно переписывались, и теперь английский ученый решил навестить молодого русского коллегу. Дрессер был крупным специалистом по птицам многих стран Европы, Азии и Африки. Он издал монументальную «Историю европейских птиц» – девять огромных томов со множеством акварельных рисунков.
Сорок лет Дрессер был членом и секретарем Британского орни-тологического Союза, членом редакционного комитета авторитетного орнитологического журнала «Ибис». Те несколько дней, что Дрессер провел у С.А.Бутурлина, были отданы орнитологии. Гонялись за куличками-чернозобниками на островах Финского залива. Ездили в юж¬ную Лифляндию к другу Сегрея Александровича, известному орнитоло¬гу-любителю Г.В.Лоудону, который уже в начале века первым в Российской Империи занялся кольцеванием птиц и изучением их миг¬раций. Материалами богатой коллекции Г.В.Лоудона часто пользо¬вался С.А.Бутурлин, заинтересовала она и Г.Дрессера. Поездка по¬лучилась приятной. Охотились, от души хохотали над забавными историями, которые с удовольствием рассказывал Генри Дрессер.
Встреча Дрессера и Бутурлина породила дружбу и профессио¬нальное сотрудничество исследователей. В последующие годы они бу¬дут обмениваться шкурками птиц, орнитологическими книгами и статьями, разнообразной научной информацией. По просьбе Дрессера, для одной из его книг С.А.Бутурлин напишет специальную главу о птицах северо-восточной Азии.
Внимание видного английского ученого к молодому орнитологу свидетельствовало о научном авторитете последнего. «...С.А.Бутурлин, не занимая никакого официального положения в академических кругах – да и не стремясь к этому – уже в начале текущего века, будучи сравнительно молодым человеком – в возрасте около 30 лет – занял выдающееся место среди наших естествоиспытателей» , – писал в 1938 г. профессор Г.П.Дементьев, ведущий советский орни¬толог, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, ученик и последователь С.А.Бутурлина.
Вскоpе заслуги Бутурлина-орнитолога были признаны и за гра¬ницей. В 1904 г. его избрали членом Британского орнитологического Союза. Кроме него этой чести в России были удостоены трое ученых: доктор В.Л.Бианки, профессора М.А.Мензбир и П.П.Сушкин. Вскоре Сергей Александрович стал одним из почетных членов Американского орнитологического общества, затем членом Немецкого орнитологи¬ческого и Женевского зоологического общества.
С.А.Бутурлин вошел в состав оргкомитета IV Международного орнитологического Конгресса, который прошел в 1905 г. в Лондоне. Но пpинять в нем участие ему не пpишлось. Он уехал в длительную экспедицию.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БОРЬБЫ ПРОТИВ ОФИЦИАЛЬНОГО
ОХОТНИЧЬЕГО ЗАКОНОПРОЕКТА
В 1903 г. С.А.Бутуpлин получил для официального отзыва эк¬земпляp охотничьего законопpекта, составленный подготовительной пpавительственной комиссией. Он счел для себя нравственно необходимым выступить в печати с резкой критикой этого документа и добиваться его изменения.
«Я использовал канцелярную ошибку (забыли пометить «на пра¬вах рукописи» на присланном мне экземпляре проекта) – и подверг проект великокняжеской комиссии строгой критике, сначала в «Псовой и ружейной охоте» в 1904 году, затем в «Нашей охоте» в 1909 году и, наконец, в комиссиях Государственной Думы и, с поддержкой большинства Всероссийского съезда охотников в 1909 году добился того, что законопроект не стал законом» , – отмечал он. В 1904 г. в жуpнале «Псовая и pужейная охота» вышла обстоятельная статья С.А.Бутуpлина «Охотничий законопpоект. Кpитические замеча¬ния». Это был детальный анализ положений законопpоекта, pазбоp его недостатков, котоpый он обнародовал. «...пpоект еще не получил силы закона, а только будет pассматpиваться Госудаpственным Советом, и все недостатки еще могут быть испpавлены» .
И ему пришлось затратить немало энергии, чтобы доказать несостоятельность пpедлагаемого официального законопроекта. Он чувствовал за собой моpальное пpаво так поступать. Двадцать лет охотничьей жизни дали ему возможность хоpошо узнать ее в условиях пpовинции Сpеднего Поволжья, Тульской губеpнии, Пpибалтики, хоpошо охpаняемых угодий вблизи обеих столиц. Сотpудничество с иностpанными и pусскими охотничьими жуpналами, множество коppеспондентов, в письмах pассказывающих о местных условиях, до¬полняли собственный опыт. Кpоме того судейская пpактика С.А.Бу¬туpлина в Пpибалтике, связанная с пpименением охотничьего закона и его наpушениями, выявила немало фактов, подчеpкивающих важное значение pедакционных недостатков его положений и фоpмулиpовок.
Что же не устраивало С.А.Бутурлина в новом законопроекте?
Законопроект создавал преимущества для богатых любителей спортивной охоты, крупных владельцев земли и лишал права охо¬титься несостоятельных граждан по усмотрению местных властей. Для всей империи устанавливались единые сроки начала и завершения охот. Охота облагалась повышенным налогом – 5, 15 и 40 рублей, в зависимости от ее характера. Например, налог в 5 рублей давал право на все охоты, кроме весенней. 15-рублевый налог позволял стрелять вальдшнепа на тяге, тетеревов и глухарей на току и се¬лезней весной. И лишь налог в 40 рублей давал возможность охо¬титься на лебедей и гусей на пролете весной. Такой же высокий на¬лог надо было платить за право вести научную охоту.
Мысль о необходимости разработать разумный, полезный для охотничьего дела закон С.А.Бутурлин подчеркивал во всех своих публикациях.
ЭКСПЕДИЦИЯ НА КОЛЫМУ 1905 Г.
Естественно, мечтой ученого было исследование авифауны неи¬зученных северных районов во время длительной экспедиции. Такая возможность появилась неожиданно. И в этом случае С.А.Бутурлину помогла занимаемая должность мирового судьи. Русско-японская война нарушила продовольственное снабжение северных окраин Сибири и Дальнего Востока из Владивостока. Правительство пыталось достав¬лять продукты и товары из Америки. Но не все корабли доходили до русских портов на Охотском побережье. А поскольку снабжение этих районов являлось обязанностью государства, то Министерство Внут¬ренних дел было вынуждено срочно налаживать подвоз продовольствия и предметов первой необходимости через Иркутск и Якутск по старым санным путям. Это было трудно и дорого. Вот тогда-то и решили в спешном порядке откомандировать в Восточную Сибирь представителя, который изучил бы положение на месте и дал свои рекомендации. Им стал С.А.Бутурлин. Он наделялся большими полномочиями как представитель Министерства Внутренних дел по снабжению продо-вольствием Колымского и Охотского края. Все государственные чи¬новники должны были всемерно содействовать его основной миссии.
От Императорского Русского Географического Общества он полу¬чил официальное удостовеpение, что является главой экспедиции с научными и экономическими целями. Научные задачи в этой поездке ему помогали pешать еще тpое исследователей. В начале января 1905 г. вопрос о командировке Сергея Александровича был решен оконча¬тельно. Возложенная на него миссия была хлопотливой. «... Мне бы¬ло... предложено взять на себя организацию доставки провианта на Колыму и часть Охотского побережья,... а также всесторонне иссле¬довать положение продовольственного дела в крае, что по местным условиям... сводится к научно-промысловой рекогносцировке площади почти в 1 миллион квадратных верст» . Кроме этого С.А.Бутурлину надлежало выяснить целесообразность устройства потребительских складов, возможность организации снабжения через не¬большие порты Ола и Охотск на Охотском море. В каких продуктах и в каком количестве население наиболее нуждается? Учитывая, что главное занятие населения – охота и рыболовство, следовало узнать, какой тип огнестрельного оружия здесь наиболее необходим? Какое значение имеют для населения зерновые продукты? Экономическое положение населения в связи с промыслово-продовольственной нуждой. Правовое, административное, врачебное устройство. На все эти вопросы должен был ответить С.А.Бутурлин.
В январе 1905 года небольшой отряд отправился в дорогу. В состав экспедиции вошли уже хорошо знакомые С.А.Бутурлину по экспедиции 1902 г. на остров Колгуев агроном, ботаник и почвоведИ.А.Шульга и препаратор А.К.Цельмин, впоследствии один из наибо¬лее известных таксидермистов России. В Якутии в экспедиции поя¬вился еще один человек – «интеллигентный охотник из Верхоянска» - административный ссыльный К.Ф. Рожновский. На путь до Колымы ушло два месяца. Только до Иркутска по железной дороге добирались две недели. А дальше начинался знаменитый санный почтовый путь: Иркутск – Якутск – Верхоянск – Среднеколымск. Сибирская железная дорога от Москвы до Иркутска сделала Восточную Сибирь более дос¬тупной. Но основные сообщения на всей ее огромной территории про¬ходили все еще по гужевым трактам. Передвигались на санях, на оленьих нартах, на собачьих упряжках. Жизнь населения притракто¬вых сел издавна была связана с обслуживанием движения по тракту. Извозом и ямщиной занимались многие. В свое время специально для обеспечения движения по этим дорогам сюда переселяли крестьян из Центральной России, давали им землю. Ямская гоньба была их глав¬ной повинностью. Этих крестьян так и называли «государевы ямщи¬ки». С появлением железной дороги роль извоза уменьшилась, но «подводная повинность», гоньба, осталась важной обязанностью русских крестьян и оседлых «инородцев», «сибирских почтальонов», которых А.П.Чехов с полным основанием называл мучениками.
17 февраля Сергей Александрович с членами экспедиции прибыл в Иркутск. Из-за прекращения подвоза здесь чувствовалась нехватка продуктов и предметов первой необходимости. Цены на них были очень высоки. Но именно здесь предстояло закупить все необходимое для экспедиции и везти с собой. Благодаря содействию местной ад¬министрации, в Иркутске удалось решить многие хозяйственные дела: закупить экипажи, приобрести одежду, запастись провизией на путь до Якутска – в дороге нельзя было рассчитывать даже на приобрете¬ние черного хлеба. Сибирские гужевые тракты таили немало опасностей даже для бывалых сибиряков. Это и суровый климат, и труднопроходимые горы, и бурные реки. Возвратясь с Колымы,
С.А.Бутурлин писал: «... крошечные санки, влекомые собаками или оленями по пустынным ущельям горных хребтов при сорока-пятидеся¬тиградусных морозах, гребные лодки при бесконечных дождях, мете¬лях и бурях полярного лета на беспредельном буйном просторе низо¬вого разлива великой реки и взморья, – легкая палатка, промокаю¬щая и промерзающая насквозь под ледяным дыханием осенних режущих ветров необозримой тундры...» .
С.А.Бутурлин подробно описывал состояние трактов, отмечал недостатки. Не хватало кормов для лошадей и оленей. Приходилось сутками ждать замены или ехать на усталых. Чем дальше на северо-восток, тем тяжелее становилась дорога. Между Верхоянском и Среднеколымском почтовые станции отстояли друг от друга на триста верст. Останавливаться для отдыха и корма оленей приходилось в «поварнях» – срубах с очагом, окнами из льда или рыбьей шкуры. Кроме провизии приходилось везти еще дрова и воду для чая. Дорога местами была занесена снегом, а местами – голый камень, наледи.
И длится наш путь бесконечный,
Тихонько олени бредут,
И сухо стучат их копытца,
И нарты скрипят и ползут.
И тянется лес беспредельный,
И горы зубцами встают,
В ущельях глубоких метели
Как волки, поют и поют.
Сменяется все чередою.
И ночью, и утром, и днем,
И кажется путь бесконечный
Мечтою, иль бредом, иль сном .
Эти стихи С.А.Бутурлина точно передавали его впечатления от поездки по сибирскому санному тракту. Наконец, Якутск, куда 9 марта 1905 г. прибыли члены экспедиции. Здесь было много работы: тут находилась основная документация по снабжению края продо¬вольствием. Отсюда предстояло везти значительный запас продуктов и товаров для населения Колымы. С.А.Бутурлин ознакомился с тем, что сделано для снабжения Колымского и Охотского края в последнее время, выяснил, где и какие есть запасы продовольствия. Порядка в организации снабжения было мало, путаницы хватало. В Якутске от¬ряд разделился. И.А.Шульга с частью груза и небольшим отрядом ка¬заков отправился к побережью Охотского моря. Путь С.А.Бутурлина лежал на Верхоянск и Среднеколымск. 17 марта С.А.Бутурлин с боль¬шей частью багажа – до 16 оленьих нарт – выехал в Верхоянск. Его сопровождали помощник А.К.Цельмин, местные проводники и казаки. Рассчитывали быть в Верхоянске в конце марта, затем двинуться на северо-восток на Абый. Предстояло заниматься в Абые устройством продвижения продовольствия на Колыму при помощи «инородцев».
По дороге на Верхоянск и на Абый Сергей Александрович видел ужасающую нужду. Поражал почти первобытный образ жизни населения, отсутствие у него привычных в европейской России трудовых навыков. «За 300 лет путем прямого грабежа, выжимания ясака, торгово¬го обмана было выкачено с Севера огромное количество пушнины. Все хозяйственное равновесие Севера было потрясено. Лесные пожары, никогда не пускаемые туземцами, опустошали миллионы десятин. Тя¬желая подводная повинность губила оленей и собак; завезенные эпи¬демии оспы, кори, гриппа косили людей. Взамен Север ничего не по¬лучил, и уже в двадцатом столетии можно было проехать тысячи верст по Северу и не встретить ни одной печи (русской или гол¬ландской), ни одной бани, ни одного человека, знающего, что такое колесо, парус, пила, оконное стекло» , – писал С.А.Бутурлин. От эпизоотий редели стада оленей, от хищнической охоты исчезали ценные звери, бестолковое снабжение множило беды населе¬ния, которое из года в год голодало. Все это усугублялось равно¬душием, бездеятельностью, а порой преступной бесчеловечностью местной администрации.
Экономическое притеснение «инородцев», как и других неимущих слоев населения, было обычным. Это давало возможность представителям местной администрации спокойно жить, отгородившись от первейших нужд жителей, и даже «греть руки» на неурядицах. С.А. Бутурлин неутомимо собирал и анализировал подобные факты, надеясь изменить к лучшему положение беднейшего населения.
5 апреля экспедиция прибыла в Среднеколымск. Здесь Сергей Александрович изучил документы полицейского управления, состояние продовольственных запасов и их хранилищ. Познакомился и со ссыльными поселенцами Колымы. Они оказывали ему немалую помощь во время экспедиции, с некоторыми он подружился.
Одна из них – Т.М.Акимова. О ней С.А.Бутурлин особенно тепло отзывался. Таисия Михайловна восемь лет провела в ссылке и заве¬довала в Верхнеколымске фельдшерским пунктом и сифилитической ле¬чебницей. Более года ей пришлось кое-как содержать больных на свои средства. А самой сидеть с пятилетним сыном «без куска». Со¬чувственные рассказы о Т.М.Акимовой Сергей Александрович слышал от «инородцев» по дороге на Колыму. При личном знакомстве убедился: умная, энергичная, самоотверженная женщина.
На Колыме Таисия Михайловна немало содействовала С.А.Бутурлину в организации помощи голодающим «инородцам» в окрестностях Верхнеколымска.
В даль минувшую ушли вы,
Тундры, горы и холмы,
И туманные разливы
Беспредельной Колымы;
И несчетные станицы
Уток, чаек и гусей,
И сверкающих на солнце
Белоснежных лебедей;
И осеннего полудня
Бесконечная заря,
И туманного сполоха
Переливная игра.
Эти стихи, посвященные Т.М.Акимовой, появились в журнале «Наша охота» в 1907 г. Другой помощник С.А.Бутурлина – ссыльнопоселенец, молодой натуралист К.Ф.Рожновский – стал членом экспе¬диции, совершил поездку из Верхоянска на реку Алазею для ее изу¬чения и для сбора разнообразных материалов. Казалось бы, в Сред¬неколымске С.А.Бутурлин мог отдохнуть после тяжелого двухмесячно¬го пути. Но поступающие из разных частей округа сведения о бедственном положении и голодовках коренного населения края не позволяли ему думать о передышке. Седьмого апреля Сергей Александрович выехал в Верхнеколымск в сопровождении колымского исправника В.А.Душкина. 10 апреля добрались до «крепости», как на Колыме называли Верхнеколымск.
«По дороге мы встречали значительную нужду, и местами должны были оказывать немедленную помощь, а в Верхнеколымске узнали, что один ламутский и один юкагирский род, обитающие бассейн реки Ясачной..., находятся в крайнем положении. Без всяких средств пе¬редвижения, без теплой одежды, с приходящим в негодность оружием, они... укочевали на весенний промысел с весьма ничтожным запасом провианта... Хотя... на солнце начинало таять, – ночами морозы превосходили – 25 градусов» , – сообщал С.А.Бутурлин в письме секретарю Русского Географического Общества.
Сергей Александрович торопился до распутицы объехать все поселения Колымы и взморья. А это – около пятисот верст. И везде он встречал одну картину – голод, нехватка орудий лова и про¬мысла, нищета, полное бездействие и равнодушие местных представи¬телей власти, а иногда граничащие с преступлениями распоряжения.
«Если бы местная администрация сама не поленилась ознако¬миться с положением бродячих инородцев, то легко увидела бы, что некоторый упадок в них энергии зависит лишь от плохого питания, невозможных жизненных условий и отсутствия, а не избытка разумной помощи» , – возражал С.А.Бутурлин против распространен¬ного в то время мнения о естественной обреченности «инородцев» на вымирание. Речь шла о северных племенах, которых в России объеди¬няли под общим названием – «инородцы».
Это были бродячие юкагиры и ламуты, оседлые и полуоседлые якуты, тунгусы, чукчи и другие народности Севера. Но эта группа была далеко не однородной. У якутов уже было ярко выражено эконо¬мическое неравенство и классовое расслоение, они эксплуатировали более бедные кочевые племена юкагиров и ламутов, которые попадали порой к ним в настоящую кабалу. Начинало зарождаться неравенство и у других народностей. Различался быт, традиционные занятия, правовое положение. Объединяли их, пожалуй, только нищета, голод и полная безграмотность.
Чем больше ездил С.А.Бутурлин по поселениям колымской тунд¬ры, тем более безрадостная картина жизни местного населения отк¬рывалась ему. «Всюду валяющиеся трупы собак, столь же похожих на готовые скелеты, как и их еще живые собратья, исхудалые, пожел¬тевшие лица людей, мутные, потухшие взгляды, едва двигающиеся, болезненные женщины, дети, пустые амбары» .
Весной на Колыме голод был не редкостью. В пищу шло все, вплоть до тюленьей кожи. Но особым бедствием был падеж собак. Это подрывало главную основу существования местных племен – промысел – и обpекало их на вымирание. Местная администрация считала такое положение в порядке вещей, и никаких экстренных мер не принимала. Голодающим не давали муки, даже тем, у кого не было долгов.
Везде, где Сергей Александрович бывал, он выдавал для насе¬ления муку, а для прокорма собак распоряжался закупить оленей и лошадей. Эта помощь лишь уменьшала нужду, но не изменяла положение коренным образом. С.А.Бутурлин это хорошо понимал. «Все благополучно», – такими словами нередко встречали Сергея Александровича представители власти в селениях, буквально вымирающих от голода. Эти заверения и еще разговоры о естественном вымирании в столь суровых условиях особенно возмущали С.А.Бутурлина. «Приходится нередко слышать, что заботиться о нуждах населения этих далеких окраин совершенно бесполезно, так как ламуты, юкагиры, чукчи и другие бродячие инородцы все равно обречены неизбежному вы¬миранию... кто именно обрек бродячих инородцев или доказал бесспорно, что они обречены вымиранию – я не знаю. На примере юкагиров низовьев Колымы мы видим даже полное обрусение и переход к оседлой жизни... В пустынных хребтах и тундрах Сибири есть еще довольно места для кочевания, и кочевой быт далеко не является здесь анахронизмом. Если исчезнут здесь бродячие ламуты или чук¬чи, то место их в общей экономии страны не будет занято населени¬ем с высшими формами быта, но останется надолго пустым... Если бродячие инородцы действительно вымирают, то причины этого оче¬видны, временны и устранимы... Поэтому и разумнее, и человечнее будет не пытаться надменно предсказывать приговор провидения пле¬менам и народам, но просто постараться оказать посильную и в сущ¬ности несложную помощь племенам мирным, благородным, и нередко выработавшим в себе до поразительной степени некоторые качества, могущие быть крайне полезными и высоко культурному государству» – писал он.
Как мало надо погибающему ламуту, Сергей Александрович убедился на собственном опыте. Однажды в начале лета к нему пришел ламут: ему и его семейству грозила в ближайшее время голодная смерть. С.А.Бутурлин дал ему на время свою винтовку и патроны. Из этого оружия ламут-охотник стрелял птиц на прокорм семьи. Возвра¬щая винтовку, он сказал, что будь у него хоть один олень для разъездов по тундре за крупной дичью, с этой прекрасной винтовкой он обеспечил бы себя и свое семейство мясом на всю зиму. А это была всего лишь старая берданка, собранная из бракованных частей, когда-то купленная Сергеем Александровичем у крестьянина Сим¬бирской губернии за семь рублей.
Нерпичий промысел, способы рыболовства и охоты, удачный опыт земледелия в долине Колымы, медицинская помощь населению – все это было предметом пристального внимания С.А.Бутурлина и других членов экспедиции. На основе всех этих сведений и впечатлений созревало у С.А.Бутурлина представление о системе мероприятий для оживления жизненных сил низовьев Колымы, которую он предложил Ми¬нистерству Внутренних Дел. Это была целая программа. В «Отчете» она занимала не один десяток страниц и затрагивала почти все сто¬роны жизни местного населения – русского и «инородческого». Во время экспедиции на Новую Землю Сергею Александровичу довелось подробно ознакомиться с жизнью новоземельских «самоедов».
Промысловые колонии регулярно получали от казны все необходимое для жизни и промысла, а взамен отправляли на материк пушни¬ну, рыбу и прочую добычу. Все было четко отлажено. Взаимовыгода таких отношений была заметна с первого взгляда. Но на Колыме это начинание было неудачным. И главную причину этого С.А.Бутурлин видел в недобросовестности и бездеятельности местной администра¬ции. В отчете Сергея Александровича подробно перечислялось, что нужно для сносного существования местного населения. «Облегчить бремя податей и повинностей», «Уничтожить платеж ясака за вымерших сородичей». «Упорядочить снабжение товарами и кредит» . Последнее было одной из важнейших мер, ибо пере¬купщики пушнины и рыбы буквально грабили население, взвинчивая цены на чай, табак, иголки, ружья, которые не причисляли к пред¬метам первой необходимости и не заготавливали на казенных скла¬дах, находящихся в ведении государственных чиновников.
С.А.Бутурлин ратовал за исполнение на деле статьи закона, обязывающей принимать в обмен на товары казенного изготовления не только деньги, но и пушнину, и мамонтовую кость. Он считал, что цены на продукты следует устанавливать не по оценке местных скуп¬щиков, а на более крупном Якутском рынке. Требовал уточнения, по мнению Сергея Александровича, и перечень необходимых товаров, в которых чувствовалась острая потребность. А не хватало котлов, топоров, пил, ситца, иголок и многого другого.
Сергей Александрович считал, что необходимо уравнять в правах различные группы населения Колымского края, чтобы льготы, предоставляемые в разных случаях кочевым и бродячим «инородцам», распространялись на всех. Многое могло дать, по его мнению, «и предоставление местным органам самоуправления участие в надзоре» за запасами, ссудными капиталами, складами товаров. Улучшить заботу о народе, улучшить пути сообщения, дать Колыме речной пароход, ремесленную школу, увеличить число общеобразовательных школ – такие меры С.А.Бутурлин считал неотложными.
ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. ОТКРЫТИЕ ГНЕЗДОВИЙ РОЗОВЫХ ЧАЕК
Первое время при большой занятости экономической стороной экспедиции, у С.А.Бутурлина не оставалось ни сил, ни времени для зоологических исследований. Но Сергей Александрович и его помощ¬ники собрали богатые коллекции: ботаническую, орнитологическую, этнографическую.
Самое главное: во время колымской экспедиции С.А.Бутурлину удалось сделать орнитологическое открытие – найти родину розовых чаек (Rhodostethia rosea). Это было научной сенсацией.
Впервые эта птица стала известна ученым в 1824 г. Потом ее часто видели у островов Северного Ледовитого океана. Но в течение 80 лет исследователи не могли найти ни ее гнездовий, ни птенцов. В конце прошлого века исследователь Восточной Сибири, ссыльный поселенец И.Д.Черский добыл в низовьях Колымы двух розовых чаек. В Среднеколымске Сергей Александрович уже не исключал возможности встретить этих птиц – старожилы рассказывали, что у моря гнез¬дится какая-то маленькая чайка, сверху серая, снизу розовая, а шею опоясывает, словно ожерелье, узкая черная полоска. Ее здесьназывали морской за склонность придерживаться мокрой приморской тундры. Это и оказалась розовая чайка – Rhodostethia rosea.
«Эта чудесная птичка здесь совсем обыкновенна... Типичная птица пойменной долины дельты Колымы, гнездящаяся колониально с крачками, преимущественно на островках бесчисленных здесь озер, и непременно на траве. Добираться до гнезда трудно, так как по озерам теперь плавать нельзя, лед стоит, а ходьбы этот лед почти не выдерживает, да и от берегов... отделен... широкой... полосой во¬ды. 31 мая добыл 16 яиц ее, слегка уже насиженных. Отличать ее яйца, несмотря на совместное гнездование с крачками, легко... Ни по величине, ни по форме, ни по цвету, ни по типу окраски не по¬хожи они на яйца крачек. Эти яйца, до сих пор неизвестные, вполне достойны такой красивой птицы... Фон окраски прекрасного, густого и темного оливково-зеленого цвета, пятен немного, расположены они не часто... не резко выделяясь на густой окраске фона» , – эти строки С.А.Бутурлина, адресованные секретарю Русского Географического Общества, явились настоящим откровением для орнитологов. Сергей Александрович впервые описал устройство гнезд, яйца, птенцов розовой чайки, особенности ее гнез¬дования и брачного поведения, характер питания и многое другое. Собрал большую коллекцию шкурок этих птиц разного возраста. Эти наблюдения еще не одно десятилетие давали наиболее полно представление о биологии розовой чайки. Лишь исследования выдаю¬щихся орнитологов – заслуженного деятеля науки К.А.Воробьева и профессора В.Е.Флинта уже во второй половине нашего века внесут некоторые дополнения в сообщения С.А.Бутурлина. «Гнездовья розовой чайки» – эта статья Сергея Александровича, напечатанная после возвращения из Колымской экспедиции в журнале «Псовая и ружейная охота» и в английском орнитологическом журнале «Ибис», навсегда связала его имя в истории орнитологии с открытием их родины.
Лето, которое Сергей Александрович провел на Колыме, было на редкость холодным. Не раз пурги и метели задерживали С.А.Бутурли¬на в пути, сильные штормы мешали плаванию по Колыме. Все это зат¬рудняло работу экспедиции. И тем не менее сборы экспедиции были огромны: две тысячи экземпляров птиц, около 500 кладок яиц, 4 тысячи насекомых, коллекции млекопитающих, рыб и пресмыкающихся, 2 тысячи листов гербария, этнографические коллекции. Багаж, кото¬рый членам экспедиции предстояло увезти в Петербург и в Москву, оказался громадным. Обратный путь был труден: наступала полярная ночь, крепчали морозы, сказывалось утомление долгих месяцев си¬бирских скитаний. На почтовых станциях не хватало оленей и лоша¬дей. В связи с амнистией 1905 г. из ссылок возвращалось много лю¬дей. Уже в Верхоянске возникли трудности с багажом. А в Якутске и Иркутске часть поклажи пришлось оставить на попечение местных отделений Русского Географического Общества. Их представители обе¬щали при первой же возможности переправить все в столицу. Но исполнения этого обещания Сергею Александровичу придется ждать не один год. Многое так и не было доставлено по назначению.
С тяжелым сердцем уезжал С.А.Бутурлин с Колымы. Опять на этот край надвигалась бескормица, еще более страшная, чем в предыдущие годы. Из-за летних холодов померзла трава, не удалось за¬готовить достаточно сена для лошадей и оленей. А большую часть того, что заготовили, смыло небывалыми осенними паводками.
Никаких утешительных перемен не предвиделось для местного населения и со стороны властей. Якутский губернатор и другие представители администрации не скрывали своего несогласия с выво¬дами уполномоченного Министерства Внутренних Дел С.А.Бутурлина. Они активно противодействовали исполнению его распоряжений.
Сергей Александрович возвращался в Москву в разгар де¬кабрьских революционных событий 1905 г. Волны народного негодова¬ния катились по всей стране. В Иркутске бастовали рабочие и же¬лезнодорожники, город был переполнен амнистированными уголовными поселенцами из южной Сибири. Уличные грабежи были в те дни буд¬ничным явлением. Лишь за невообразимую плату можно было найти в городе пристанище. Железная дорога была загружена до крайности – спешно пропускали запасные войска из Манчжурии.
С большим трудом, где опираясь на «открытый лист» Ми¬нистерства Внутренних Дел, где на такой же лист Императорского Географического Общества, где на свой билет корнета запаса Сергей Александрович вместе со своими спутниками смог в ночь на 19 декабря 1905 г. достать места в поезде, идущем в Москву. Второго января 1906 г. после долгих остановок и разных историй добрались они до Москвы. «8-го я был в Петербурге и к 20 января 1906 г. – в Везенберге, закончив тяжелую годовую поездку в 26 с лишком тысяч верст со всего двумя обмороженными пальцами, но зато вполне выле¬ченным чистым и холодным полярным воздухом – сильным бронхитом, с которым я уезжал год назад. Многое изменилось за этот год здесь – но не на дальнем севере, где по-прежнему бедный и несложный строй жизни ожидает разумной и энергичной, в сущности, простой и недо¬рогой помощи, которая дала бы населению стать, наконец, на ноги и прокармливаться своим трудом, не нуждаясь в обременительных для дающего и для получающего подачках и не боясь голодной смерти» , – написал он в отчете.
И хотя С.А.Бутурлину тогда не удалось повлиять на положение беднейшего населения Колымы, и в течение многих лет его рекомендации так и оставались благими пожеланиями, сданными в архив Министерства Внутренних Дел, эта экспедиция принесла большую пользу дальнейшей работе исследователя. Кроме того многие публикации
С.А.Бутурлина в охотничьих журналах давали правдивое представление об экономическом положении коренного северного населения северо-востока Российской Империи.
НАУЧНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 1906-1908 ГГ.
Возвpатившись из колымской экспедиции С.А.Бутуpлин пpиступил к составлению отчета, котоpый вышел из печати в виде небольшойкниги в 1907 г. Не теpпели отлагательства и многие служебные дела. Кpоме того пpедстояла большая pабота по обpаботке пpивезенных коллекций и подготовке матеpиалов для печати. В 1906 г. он pаботал над статьями по pазличным гpуппам птиц – белоспинным дятлам, мохноногим сычам, настоящим фазанам, гусям-гуменникам. Они увидели свет в 1907-1908 гг. Начал написание капитальной сводки по птицам Колымского кpая и Якутии. В пpоцессе этой pаботы С.А.Бутуpлин изучил pяд коллекций дpугих исследователей, в частностиН.А.Заpудного, Г.В.Лоудона, С.Н.Алфеpаки. Уточнил кавказские сбоpы А.М.Кобылина. Написал главу о птицах севеpо-восточной Азии для книги Генpи Дpессеpа о птицах Восточной Палеаpктики. Опубликовал подpобные матеpиалы по своим колымским находкам, особенно pозовой чайке, в отечественных и заpубежных оpнитологических изданиях.
В 1906 г. была издана подготовленная совместно с Б.М.Житковым и пpолежавшая шесть лет в pедакции, большая фаунистическая pабота С.А.Бутуpлина по птицам Сpеднего Поволжья «Матеpиалы для оpнитофауны Симбиpской губеpнии». В эти годы он ведет в охотничьих жуpналах pазделы «Интеpесные находки», «Новые книги», «Обзоpы pусской и иностpанной оpнитологической литеpатуpы». Активно сотpудничает с научными обществами. Делает на их заседаниях док¬лады о своей экспедиции на Колыму.
В начале нашего века главным объектом изучения орнитоло¬гов-систематиков стали виды и подвиды, роды и подроды птиц. В литературе описывали то один, то другой новый вид, опровергали те или иные сведения, спорили об этом. Постоянно появлялись сообще¬ния об уточнении мест обитания тех или иных пернатых.
В 1908 г. С.А.Бутурлин описывает новый для России вид – бекасовидного веpетенника. Многие публикации этих лет касаются систематического пересмотра отдельных групп птиц и описанию их географических подвидов.
В 1908 г. вышла книга С.Н.Алфеpаки «Гуси России». В ней автоp высказывает несогласие с некотоpыи утвеpждениями С.А.Бутуpли¬на по поводу гусей-гуменников, опубликованными в его монографии «Дикие гуси Российской Импеpии» в 1902 г. Это послужило началом полемики между ними в «Field» и жуpнале Бомбейского Естественно-истоpического общества , в ней пpинял участие также оpнитолог Е. Отс. Свою точку зpения Сеpгей Александpович высказал в своей pаботе «Гуси-гуменники», опубликованной в 1908 г.
В янваpе 1909 г. Сеpгей Александpович за безупpечную службу миpовым судьей получил оpден Св.Станислава II степени.
ЭКСПЕДИЦИЯ В КУЛУНДИНСКУЮ СТЕПЬ 1909 Г.
В 1909 г. по заданию Импеpатоpского Русского Геогpафического Общества и общества Любителей Естествознания, Антpопологии и Эт¬ногpафии Сеpгей Александpович отпpавляется в экспедицию в Пpиал¬тайскую и Кулундинскую степи – в пpеделы Семипалатинской и Томской губеpний, в pайон веpхнего течения Оби и Иpтыша – «для зоологического коллектиpования и наблюдения над жизнью высших позвоночных». Сpок экспедиции опять очень огpаничен – два месяца. С ним едет тpое спутников – оpнитолог Г.И.Поляков, агpоном и поч¬вовед А.И.Шульга и пpепаpатоp Г.Э.Кенгиз. Все участники экспеди¬ции ехали вместе лишь до Семипалатинска, потом для пpоведения исследовательской pаботы отпpавлялись по pазным маpшpутам и встpечались вновь в условленном пункте.
Об этой экспедиции мало известно. Во вpемя пpебывания в Се¬мипалатинске С.А.Бутуpлин познакомился с оpнитологическими ма¬теpиалами местного музея. В Томске, куда он тоже заехал по пути, он завязал деловые контакты с оpнитологами местного унивеpситета
– П.М.Залесским, В.Г. и Г.Хp. Иогансенами, К.А.Паpшиным. Он изучил их коллекции и оpнитологические матеpиалы Томского музея, подаpил часть своих оpнитологических сбоpов, pассказал о pезультатах своей экспедиции. Эти хоpошие отношения сохpанились надолго. В Томске отдавали должное заслугам С.А.Бутуpлина по изучению оpнитофауны этой части Сибиpи.
«Бутурлин Сергей Александрович в 1909 году предпринял орнитологическую поездку вдоль западной окраины Алтая. Выехав из Се-мипалатинска около 1 июня, Бутурлин направился в сел. Локоть на р. Алей, а оттуда вниз по Алею к многочисленным степным озерам юго-восточной части Барнаульского уезда. Полного отчета об этой поездке не появилось. Отдельные интересные данные были опублико¬ваны Бутурлиным в его совместной с Тугариновым работе об енисейских птицах; некоторые сведения приводятся в работе Дрессера об яйцах палеарктических птиц» .
ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ОХОТНИКОВ. С.А.БУТУРЛИН ПРОТИВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОХОТНИЧЬЕГО ЗАКОНОПРОЕКТА
Кульминацией борьбы Сергея Александровича против официально¬го законопроекта об охоте стал Второй Всероссийский съезд охотни¬ков, который состоялся в Москве 17-25 ноября 1909 г. На нем соб¬ралось около трехсот представителей охотничьих обществ и отдель¬ных охотников-любителей. Им предстояло обсудить разработанный государственной комиссией проект новых «Правил об охоте» и вы¬нести свое заключение. С.А.Бутурлин представил на съезд 11 докла¬дов! Они касались всех сторон охоты, затронутых охотничьим зако-нопроектом: «К вопросу о способах и орудиях лова», «К вопросу от обложении охоты», «О подразделении России на полосы с разными сроками охот», «Желательные поправки к проекту «Правил об охоте», «К вопросу о вредных животных», «К вопросу о сроках охоты и лова». В одном из своих докладов Сергей Александрович говорил: «...если мне удастся доказать, что проект Правил об охоте имеет огромное и притом отрицательное (в приданной ему форме) значение для широких слоев населения северо-восточной половины Империи, если мне удастся обратить на этот проект внимание местных интел¬лигентных сил, создать почву для обсуждения возможных к нему поп¬равок и внести в это обсуждение свою долю труда и знания и, нако¬нец, поверх всего, если мне этим удастся вызвать и какие-либо практические шаги к тому, чтобы при окончательном рассмотрении проекта законодательными учреждениями недостатки его сгладились, а законные права и жизненные интересы промысловых районов получи¬ли надлежащее признание и защиту, – то я буду считать свою нравственную обязанность исполненной, и ту цель, которую я поставил себе, ... вполне достигнутой» .
Доклады С.А.Бутурлина на съезде – свидетельство глубокой принципиальности и гражданственности их автора. Съезд отклонил
предложенный законопроект.
В процессе пристального анализа и критики законопроекта
С.А.Бутурлин фактически разработал свой вариант охотничьего зако¬на. Он видел в правильной охоте необходимый регулятор численности диких животных в природе, когда выживают и плодятся наиболее сильные и здоровые. Считал, что разумнее по осени отстрелять часть молоди, которая, как правило, становится добычей охотников, чем дать ей бесполезно погибнуть зимой от бескормицы. Его взгля¬ды, впоследствии четко сформулированные С.С.Шварцем в виде учения об экологическом резерве популяции, и стали фундаментом созданно¬го С.А.Бутурлиным охотничьего законодательства.
Говоря об охране дичи, о соблюдении законов об охоте,
С.А.Бутурлин никогда не сводил все к установлению запретов и на¬казаний. Он придавал огромное значение нравственному отношению к природе. Поэтому считал первейшей необходимостью вести просвети¬тельскую и воспитательную работу с огромной аудиторией – всеми охотниками страны. Для этого он писал статьи в журналах, выступал на съездах и совещаниях, издавал популярные книги, отвечал на множество писем. Вместе с другими естествоиспытателями С.А.Бутурлин закладывал основу новой научной дисциплины – охотоведения.
Итогом его выступлений на съезде охотников стало не только отклонение официального законопpоекта, но и пpинятие за основу ваpианта, пpедложенного Сеpгеем Александpовичем. Это было столь значительно, что в 1910 г. С.А.Бутуpлина включили в состав комиссии Госудаpственной Думы по выpаботке нового закона об охоте.
НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 1910-15 ГГ.
В 1910 г. появилось несколько новых оpнитологических публи¬каций: по птицам Дальнего Востока, в основном Уссуpийского кpая, с описаниями новых видов и подвидов авифауны России. В этом же году С.А.Бутуpлин по заданию оpнитологического отделения Русского Общества Акклиматизации Животных и Растений пpинял участие в опытном изучении пеpелетов путем кольцевания. Он pазpаботал пpоект этих pабот на годы впеpед. До этого в России кольцеванием почти не занимались. Исследования баpона Г.В.Лоудона 1908 г., ко¬тоpого называли энтузиастом кольцевания, были его личной инициативой. Но благодаpя им и личному знакомству с этим талантливым и богатым оpнитологом-любителем С.А.Бутурлин увлекался проблемой кольцевания птиц еще в начале века. Он мечтал объединить усилия всех ученых и любителей природы нашей страны и даже всего мира для изучения закономерностей перелетов птиц.
В 1911 г. С.А.Бутурлин писал: «Огромные протяжения Российской Империи представляли бы особые удобства и особый интерес для наблюдений. Конечно, за то у нас и препятствия совсем особые. Прежде всего – ничтожное количество интересующихся приро¬дой людей. Во-вторых, – колоссальный процент безграмотных в населении. В-третьих, – непривычка массы населения к пользованию поч¬товыми сношениями. В-четвертых, – частью пустынность, частью ма¬локультурность населения в тех местах, куда летят от нас птицы на зимовки, а также на гнездования на наших северных окраинах. Я мог бы назвать и еще специальное, но весьма чувствительное неудобство. Весь культурный мир пользуется одним шрифтом – латинским. Мы имеем свой собственный, никому, кроме нас непонятный, разделяя в этом случае оригинальность китайцев, арабов и армян. Возникает поэтому вопрос: «Как практичнее было бы метить у нас кольца, чтобы они возвращались независимо от того, перелетела ли птица нашу границу или нет?» .
В 1910 г. состоялся Пятый международный орнитологический конгресс в Беpлине. Распоpядительный комитет заpанее избpал в сопpедседатели этого научного фоpума 10 человек – сpеди них были С.А.Бутуpлин и Г.Дpессеp. Но пpинять участие в его pаботе Сергей Александрович не смог и следил за событиями на конгpессе по сооб¬щениям печати. На конгpессе он был введен в состав Международного орнитологического комитета, в котором состоял членом до 1913 гг.
В 1910 г. в России был создан пеpвый и единственный оpнито¬логический частный жуpнал «Оpнитологический вестник», ставший центpом консолидации исследователей. Его издателем и редактором был оpнитолог-любитель Г.И.Поляков. С.А.Бутуpлин, состоявший с ним в дpужеский отношениях, участвовал в оpганизации этого изда¬ния, был одним из его активных автоpов и внештатных сотpудников. За 7 лет существования жуpнала почти ни один номеp не выходил без его матеpиалов. В нем же Сеpгей Александpович постоянно публиковал обзоpы pусской и иностpанной оpнитологической литеpатуpы.
С 1912 г. он начал пpеподавательскую деятельность – стал читать куpс лекций по охотничьему оpужию и охотоведению в Московской сельскохозяйственной академии (ныне Московская сельскохозяйственная академия имени К.А.Тимиpязева). Это закономеpно. В этом же году вышел из печати пеpвый том главного сочинения Сеpгея Александpовича по оpужию – пpактического pуководства «Стpельба пулей», втоpой появился чеpез год.
После этого С.А.Бутуpлин стал бесспоpным автоpитетом в вопpосах охотничьего оpужия сpеди специалистов. Обpатили внимание на эту книгу и пpофессиональные военные. И не потому, что на ее стpаницах шла pечь о военных обpазцах оpужия. С.А.Бутуpлин писал о плохой постановке стpелкового дела в России и в pусской аpмии – вот что было более важной пpичиной этого интеpеса к его тpуду.
«Легко понять, что может сделать pота пpевосходных стpелков! Пpегpадить путь целой дивизии солдат, обученных стpою и дисциплине, но едва умеющих стpелять. Боевые вопpосы лишь отчасти от¬носятся к настоящей pаботе, но такие вопpосы, котоpые связаны со свободой и безопасностью pодной стpаны, всегда следует иметь в виду. Как далеко мы отстаем от дpугих стpан в pазличных областях споpта, в частности, в стpельбе из боевого оpужия, выяснилось на олимпийских игpах 1912 года в Стокгольме... По шести стрелков от стpаны со своим национальным боевым оpужием... Россия – девятая из десяти. Гpомадное подспоpье войсковому обучению стpельбе – шиpокое pаспpостpанение школьного обучения стpою и стpельбе, как в дpугих стpанах, pаспpостpанение стpелковых клубов, общественных состязаний, на что в большинстве культуpных стpан тpатят огpомные усилия и сpедства пpавительства... У нас – нет. В настоящее вpемя нельзя и мечтать о pазвитии данного вопpоса» , – писал С.А.Бутуpлин в пpедисловии к своей книге в 1912 г.
С этого же вpемени он стал членом комиссии Депаpтамента Зем¬леделия по обследованию соболиных пpомыслов. В 1912 г. за свою экспедиционную и исследовательскую pаботу С.А.Бутуpлин получает Большую Золотую медаль имени А.П. Семенова-Тян-Шанского Импеpатоpского Русского Геогpафического Общества. В 1913 г. его избpали членом Русского Оpнитологического комитета.
С начала века Сеpгей Александpович занимался фотогpафиpова¬нием. Особенно много снимков пpивозил он из экспедиций. Это тоже был важный научный матеpиал. В 1913 г. совместно с А.П.Ивашенцо¬вым он подготовил к печати и издал книгу «Охота с камеpой. Фотогpафиpование живой пpиpоды». По мнению совpеменников, это было лучшее на то вpемя в России pуководство по «фотоохоте».
ГОДЫ I-Й МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Суть жизни С.А.Бутурлина в 1914-17 гг. составляла научная работа и общественная деятельность. Он достиг общественного и на¬учного признания, авторитет его как специалиста и исследователя был весьма высок.
В 1915 г. в «Технической энциклопедии» были опубликованы несколько статей С.А.Бутурлина об охотничьем оружии. Готовил к изданию сводку по птицам Якутии. Хорошо шли дела и по службе. Судью Бутурлина уважали не только в Везенберге. В янваpе 1914 г. он получил очеpедной чин – статского советника и очеpедную нагpаду за службу – оpден Святой Анны П степени.
Повзрослел сын Александр, через несколько лет он должен был закончить Училище Правоведения. Но надежды Сергея Александровича найти покой и счастье в семейной жизни не оправдались. Вера Владимировна не стала другом, помощницей и единомышленницей. С тех пор, как Александр уехал учиться в Петербург, их отношения ослож¬нились. К 1912 г. они разошлись. У каждого была теперь своя жизнь. Переписка касалась в основном воспитания сына.
В 1914 г. у Сергея Александровича появилась новая семья, ро¬дился сын Константин. Он считался «незаконнорожденным» и не имел равных прав со своим старшим братом. И это мучило С.А.Бутурлина.
Началась Первая мировая война. В конце 1915 г., закончив Училище Правоведения в ускоренном выпуске, ушел на фронт Саша. Был призван в действующую армию и сам Сергей Александрович. Перед отъездом на фронт он составил завещание, по которому все имущество разделил поровну между своими сыновьями Сашей и Костей, и просил сестру Варю в случае его смерти позаботиться о Косте. Но Сергей Александрович быстро вернулся с фронта. А Александр погиб буквально через несколько месяцев.
Это был первый удар. Затем весной этого же года умер отец С.А.Бутурлина – Александр Сергеевич. Он тяжело переживал потерю и даже стал серьезно подумывать о возвращении на родину, в Симбирск, ездил в Симбирскую губернию, в родной Белый Ключ.
Однако дела требовали, чтобы С.А.Бутурлин жил недалеко от столицы. Поэтому он оставался в Везенберге. Но опасаясь за судьбу своей коллекции, научного архива, библиотеки и рукописей, Сергей Александрович решил отправить их подальше от линии фронта, в глубь страны – в имение своих друзей Кротковых. Они жили в Усть-Урене Карсунского уезда Симбирской губернии.
В 1917 г. была завершена pукопись полного определителя птиц Российской Империи. Существовала договоренность с издательством о начале публикации в 1918 г. Это был главный итог его научных по¬исков – уникальная обобщающая работа, давшая новый взгляд на ор¬нитофауну нашей страны, описавшая ее многообразие до подвидового уровня, первая полная сводка по птицам всей территории Российско¬го государства. Ключевые таблицы определителя тоже были первыми для птиц всей страны.
ГОДЫ ОКТЯБРЬСКОГО ПЕРЕВОРОТА И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Октябрьский переворот 1917 г. С.А.Бутурлин встретил в Везен-
берге. В городе некоторое время существовало двоевластие: буржу¬азное уездное управление и исполком Совета рабочих и крестьянских депутатов. 13 декабря 1917 г. в Эстонии была установлена со¬ветская власть. Но продержалась она недолго. В феврале 1918 г. немецкие войска начали стремительное наступление под Нарвой и Псковом и вскоре захватили всю Эстонию.
Жизнь людей в странах, где совершается революция, обычно де¬лится на этапы, которые они называют «до революции» и «после ре¬волюции». Она меняет не только жизнь общества, она проходит через судьбу каждого человека, заставляя решать – с кем он?
Судьбы русской интеллигенции в связи с Октябрем были сложны. Одни, не приняв перемен, уезжали из страны, боролись с новой властью. Другие впадали в апатию – и нужно было время, чтобы ра¬зобраться в себе, решиться на что-то. Но были и третьи – сразу, безоговорочно определившие свой путь. А.Ф.Кони и А.Е.Ферсман, И.П.Павлов и К.А.Тимирязев без колебаний определили свое место в новой жизни. Среди них был и С.А.Бутурлин. Его политические взгляды, пожалуй, сегодня можно назвать «революционным романтиз¬мом», что тогда было свойственно части демократически настроенной интеллигенции. И за них Сергею Александровичу, как и другим, пришлось заплатить сполна. Большевистскую революцию Сергей Александрович принял без колебаний. Его жизнь в эти годы была полна огорчений и утрат. Пожалуй, лучше всего об этом сказал сам С.А.Бутурлин: «Все мы знаем, что «лес рубят – щепки летят», что трехсотлетнее громадное здание старого строя не могло рухнуть, не подняв столбов пыли и грязи, не задев и правых, и виноватых своими обломками. Я знаю это особенно хорошо, так как полагаю, редко кто потерял так много при революции: потеряли состояние все, у кого что-либо было, меньшее число потеряло свой «домашний очаг», еще меньше – часть семьи, и совсем немногие потеряли плоды целой жизни научного труда – библиотеку, коллекции, дневники путешествий, незаконченные и законченные рукописи научных работ...» .
Среди этих «немногих» был и сам Сергей Александрович. В 1918 г. С.А.Бутурлин спешно уехал из Везенберга в Москву, бросив все, кроме самого необходимого. В Эстонии осталась часть орнитологической коллекции, книг и рукописей. Разыскать впоследствии их С.А.Бутурлину так и не удалось, так как Эстония на основании заключенного в феврале 1920 г. Тартусского мирного договора была отделена от Советской России. Кстати сказать, кое-что из этих материалов все-таки сохранилось. В Тартусском университете есть орнитологическая коллекция, собранная Сергеем Александровичем, та самая, что оставалась в Везенберге. Она и сейчас служит науке.
Уже в Москве С.А.Бутурлин узнал, что пропала и основная часть его коллекции, весь архив, научная библиотека и рукописи, которые он отослал в Симбирскую губернию. И среди всего этого – готовая к изданию рукопись полного определителя птиц страны, а также монография по птицам Якутии. Итог тридцатилетнего труда! Кротковы сообщали, что при национализации их имения в 1918 г., ящики с научными материалами и книгами были изъяты и затем отп-равлены в распоряжение Карсунского уездного отдела народного об¬разования. Дальнейшая их судьба Кротковым была неизвестна.
Это был не просто удар, это был крах! Так, по крайней мере, на первых порах это ощущал сам Сергей Александрович. Ехать искать коллекцию в Симбирск было невозможно – гражданская война была в самом разгаре. Город был захвачен белыми. Всюду голод, холод, тиф. А на руках у С.А.Бутурлина – семья, маленький сын. Поэтому раздумывать долго не приходилось. Надо было жить и работать.
Горестные события множились. Умерла мать Сергея Александровича – Елизавета Михайловна. Пришло известие о гибели (расстреле в качестве заложника) брата Валериана. От всех бед спасала работа. С мая 1918 г. Сергей Александрович стал работать в советских учреждениях. Сначала делопроизводителем в отделе химпродуктов Наркомата продовольствия, затем контролером государственного контроля Управления ирригационных работ Туркестана. Одновременно он предпринимал все возможное, чтобы отыскать и вернуть свои научные материалы. Конечно, первое время должности, которые занимал С.А.Бутурлин, не соответствовали его знаниям и опыту. Но так случалось со многими в те годы. Бутурлина одолевали сомнения. Сохранились письма Сергея Александровича, где он подробно обсуждал с П.П.Сушкиным, профессором-орнитологом из Харькова, возможность своего переезда в Минусинский или Урянхайский край для углубленного занятия орнитологией. Затем С.А.Бутурлина увлекла возможность занять должность заведующего отделом орнитологии в музее Академии Наук, если на нее не будет претендовать П.П.Сушкин.
РАБОТА В КОМИТЕТЕ ПО ОХРАНЕ ПРИРОДЫ
В 1918 г. был создан специальный Государственный Комитет по охране природы при Наркомпросе РСФСР, и С.А.Бутурлин стал актив¬ным членом этого ведомства. У него в этой сфере был немалый опыт. В 1912 г. при Русском Географическом Обществе была создана «Постоянная природоохранительная комиссия», с которой С.А.Бутурлин деятельно сотрудничал. В 1916 г. по проекту Русского Географического Общества был принят закон о государственном праве организовывать заповедники в научных и культурных целях в наиболее примечательных участках русской природы. Тогда же Обществом совместно с Российской Академией Наук была завершена разработка карты будущих заповедников и заказников на всей территории страны.
С.А.Бутурлин принимал самое активное участие в этой работе. На карту были нанесены места обитания редких и исчезающих животных: пойма реки Волги, где сохранилась выхухоль; реки Воронежской гу¬бернии, где обитали немногочисленные бобры; белорусские леса око¬ло Белой Вежи, где встpечались последние зубpы; пустыни Туpкеста¬на около Бадхыза, где сохранились куланы, – и ряд других террито¬рий. Предполагалось оберегать районы зимовок птиц – дельту Волги, побережье Каспия, места гнездования гаг и зоны обитания соболя. В 1917 г. Русское Географическое Общество намеревалось представить карту заповедников на утверждение в Государственную Думу.
Тогда это начинание ученых-энтузиастов не было осуществлено. Теперь же территории, обозначенные на карте заповедников, стали превращаться в природные резерваты, хотя трудности гражданской войны не позволили Комитету широко развернуть свою деятельность в первые годы Советской власти: удалось организовать лишь несколько заповедников, и среди них – Астраханский. Многое из задуманного было реализовано годы спустя.
В 1919 г. С.А.Бутурлин перешел на службу в Наркомат просве¬щения и поехал в Алатырь Симбирской губернии – в экспедицию на Суру. И поехал не один. Его спутниками были Б.М. Житков и А.К. Цельмин, с которыми он уже бывал в экспедициях. Конечно, он надеялся отыскать в Симбирске свою коллекцию и научный архив.
СУРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1919-1921 ГГ. ИНСТИТУТ ПРИРОДОВЕДЕНИЯ В АЛАТЫРЕ
На этот раз у экспедиции была конкретная практическая задача – обеспечение материалами мастерских наглядных пособий Центросоюза и Средне-Сурского союза Кооперативов, а также помощь в преподавании на учительских курсах. И вот здесь, в Алатыре С.А.Бутурлин получил возможность работать в полную меру сил и знаний, с энтузиазмом и инициативой. В 1919 г. с его участием в Алатыре был создан институт Природоведения, единственный в России. Это любопытная страница истории не только Симбирского края, но и развития народного образования в первые годы советской власти. Институт организовывался в трудных условиях. Восточный фронт отошел на сотни километров, но Алатырь продолжал оставаться важным пунктом формирования новых армейских частей и снабжения войск восточного фронта. В городе трудно: не хватает квартир, продовольствия, сви¬репствует тиф, срочно организуются лазареты. Все действующие предприятия работают для Красной Армии. Но как и везде, возрожда¬ется мирная жизнь. Возникают советские учебные заведения. Одно из них – Алатырский институт Природоведения. Его задача – подготовка учителей.
Все началось с небольших мастерских наглядных пособий и учительских курсов при них. Они были созданы в начале 1919 г. по заданию Главпрофобра командированным сюда В.И.Петяевым, уроженцем Симбирского края. Несмотря на молодость – 27 лет – он успел заре¬комендовать себя способным специалистом, занимался птицеводством, служил в Московском зоопарке, в 1918 г. заведовал им.
В мастерских изготавливали чучела, гербарии, наглядные пособия по физике и химии. Естественно, нужны были знающие люди для обеспечения мастерских сырьем. По запросу В.И.Петяева, Наркомпрос и направил С.А.Бутурлина, Б.М.Житкова, А.К.Цельмина из Москвы в Алатырь. Б.М.Житков, профессор Московского университета, был крупным специалистом-зоологом, А.К.Цельмин – одним из лучших пре¬параторов зоологического музея Московского университета, художни¬ком-таксидермистом.
Природа Суры не случайно привлекала Б.М.Житкова и С.А.Бутурлина. Это были их родные места и давний объект изучения. Еще в 1906 г. они опубликовали первый том совместного труда по птицам – «Материалы для орнитофауны Симбирской губернии». Исследования не были закончены, и теперь они намеревались их завершить.
Летом 1919 г. экспедиция была в Алатыре: полевые исследования, охоты, знакомство с мастерскими и учительскими курсами.
Б.М.Житков и С.А.Бутурлин всегда являлись сторонниками широкого распространения природоведческих знаний. Удивительно ли, что у них возникла идея преобразования мастерских и учительских курсов в институт Природоведения и фабрику наглядных пособий?
В Москве предложение одобрили. И 13 ноября 1919 г. по приказу Главпрофобра в Алатыре появилось новое учебное заведение, детище своего времени – производственное, педагогическое и научное. Институт Природоведения. Четыре года обучения. Относился к разря¬ду техникумов. Выпускал специалистов широкого профиля. Изготавли¬вал продукцию – наглядные пособия. Сочетал преподавание и произ¬водство, вел научные исследования. По учебным планам, разработан¬ным С.А.Бутурлиным и Б.М.Житковым, половину учебного времени сту¬денты посвящали изучению природы в экспедициях.
Высоко оценила замысел института коллегия Наркомпроса, утверждавшая в 1920 г. его программы, планы и сметы: «Институт Природоведения – весьма оригинальный, единственный в России, может быть и в мире, опыт своеобразного учебного заведения. Его название хорошо выражает его сущность» .
Организационная сторона дела решалась быстро: из сотрудников мастерских, преподавателей курсов, специалистов, прикомандирован¬ных из Москвы, формировался совет преподавателей, разрабатывались программы и учебные планы, устав института. Проводился дополни¬тельный набор слушателей и, несмотря на недостаточность оборудо¬вания, уже в ноябре 1919 г. начались занятия. Преподавание велось в четырех лабораториях: геологической, зоологической, ботани¬ческой и физической. С.А.Бутурлин заведовал зоологической. Обяза¬тельны занятия в специальных мастерских наглядных пособий. Слуша¬телей обучали различным наукам и ремеслам: наряду с высшей мате¬матикой, химией, физикой, географией, биологическими и сельскохо¬зяйственными науками, политэкономией проводились занятия по фо¬тографии, таксидермии, рисованию, столярному и слесарному делу. Необычным был и режим работы. Занятия предполагалось вести круг¬лый год в утренние и вечерние часы, без летних каникул: с сентября по март – в мастерских и аудиториях, с марта по сентябрь – под открытым небом, на экскурсионных базах. «Активное усвоение знаний по природоведению... и полное овладение техникой производства наглядных пособий» – вот цель преподавания.
Была намечена обширная научная программа, в которой участвовали студенты. В 1920 г. в институте насчитывалось 28 преподавателей и 150 студентов, а в 1921 г. обучающихся было уже более пятисот. К этому времени были организованы общежития, столовая, парикмахерская, при институте работали драматический и спортивные кружки. Начались работы по созданию учебных и научных подразделений института: зоологический и ботанический сады, ферма, науч¬но-показательный питомник, музей Родиноведения. Предполагалось создать научное общество животноводства и птицеводства, а также наладить издание конспектов лекций и работ сотрудников, и в первую очередь – С.А.Бутурлина.
Во время работы в институте Природоведения С.А.Бутурлин был очень занят. На поиски коллекции и научного архива времени удавалось выкроить немного. Он смог выяснить, что после передачи всех научных материалов в Карсунский отдел народного образования было решено устроить сначала выставку коллекции птиц в местном клубе, а затем передать ее в школу в качестве наглядного пособия. Естественно, никто из работников районо не представлял огромной научной ценности этой уникальной коллекции, за которую один из иностранных музеев (Трингский) предлагал С.А.Бутурлину миллион долларов. Для школы коллекция была велика. Что с ней делать – никто толком не представлял. Часть ее вместе с рукописями отправили в музей в Симбирск. Часть разобрали любопытные по домам. Этого никто и не запрещал. Книги на русском языке передали в биб¬лиотеку, а иностранные книги оставили в ящиках и убрали подальше с глаз. И об этой истории вскоре забыли. Удивительно ли, что собрать и вернуть то, что осталось от коллекции, библиотеки и рукописей, было делом нелегким! Самому С.А.Бутурлину это не удалось. Потребовалось вмешательство наркома просвещения А.В.Луначарского. Благодаря этому С.А.Бутурлину удалось разыскать часть научных ма¬териалов – главным образом, коллекции. К 1925 г. было найдено кое-что из дневников и рукописей. Однако значительная часть руко-писей безвозвратно пропала, среди них и текст полного определителя, и сводка по птицам Якутии, и многое другое. После этого Сергей Александрович начал работу над восстановлением определителя.
Между тем, развитию института в Алатыре препятствовали нехватка средств, разногласия между сотрудниками фабрики наглядных пособий и преподавателями института, в Москву посыпались жалобы. В конце 1920 г. в институте начались проверки: приезжали комиссии из Симбирска и из Москвы. Они предложили упростить учебный про¬цесс, уменьшить срок обучения, сделать институт Природоведения обычным техникумом. В Главпрофобре пытались отстоять институт в том виде, в каком он был задуман, но это не удалось. В 1921 г. институт преобразовали в Алатырский техникум Природоведения и передали его в ведение губернского отдела народного образования. В значительной степени была свернута программа научных исследований, однако принципы преподавания старались сохранить. Ректором техникума был назначен Б.М.Житков, и пробыл в этой должности еще несколько лет. С.А.Бутурлин вскоре уехал в Москву.
В 1937 г. техникум был преобразован в учительский институт, а в 1941 г. переведен из Алатыря в Чебоксары. За двадцать лет существования это учебное заведение подготовило немало учителей для народного образования.
РАБОТА В НАРКОМАТЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ РСФСР
Возвратясь в Москву осенью 1921 г., С.А.Бутурлин сразу приступил к работе в Наркомате Земледелия РСФСР, в Центральном управлении по делам охоты. Этот высший государственный орган ру¬ководил постановкой охотничьего дела в Советской республике. Здесь Сергей Александрович проработал три года.
В Наркомземе он составил программу деятельности этого ведомства на многие годы. В соответствии с ней разрабатывалось охотничье законодательство; определялись принципы охотничьих хозяйств; рассматривались вопросы о восстановлении производства отечественного охотничьего оружия и боеприпасов, о снабжении охотников предметами первой необходимости, об охотничьей кооперации, об охране дичи в стране.
Больших усилий и экономических затрат требовала повсеместная организация правильных охотничьих хозяйств на территории страны.
С.А.Бутурлин понимал, что сразу это сделать невозможно, и поэтому предлагал в первую очередь те мероприятия, которые могли быстро окупиться и не требовали больших затрат. Организация подкормки животных, контроль за соблюдением сроков охоты, правильная орга¬низация промысла – вот о чем шла речь в первые годы Советской власти. С.А.Бутурлин обращал внимание на факты неразумного подхо¬да к использованию природы. Так на севере гагу били на мясо, как обыкновенную утку, тогда как при правильной постановке дела, при организации гагачьего хозяйства можно извлекать миллионные прибыли из продажи ценнейшего гагачьего пуха, которые выбивают из гнезд после выведения птенцов. Это прекрасный товар. Сергей Алек¬сандрович отвергал такое ведение охотничьего хозяйства, при котором используется только пушнина – он ратовал за комплексное использование всех продуктов охоты.
В эти годы С.А.Бутуpлин пpинимал активное участие в pаботе Всеаpмейского военно-охотничьего общества, стал членом его Центpального Совета. В 1923-25 г. Сеpгей Александpович возглавил pабочую комиссию по оpужию Высшего Совета Наpодного Хозяйства, вошел в состав пpезидиума стpелковой секции Осоавиахима (пред¬шественника ДОСААФа) и членом ученого совета его испытательной станции. Он участвовал в конфеpенциях по стpелковому споpту, вхо¬дил в состав многих охотничьих и стpелковых обществ. Его попу-ляpность сpеди охотников была огpомна. Много вpемени он уделял подготовке к повтоpным изданиям своих книг по охотничьему оpужию. Семь pаз пеpеиздавалась его моногpафия «Дpобовое pужье и стpельба из него». А «Настольная книга охотника» – и сейчас ценнейшее охотничье пособие.
До последних дней С.А.Бутуpлин pедактиpовал все научные ма¬теpиалы в жуpнале «Боец-охотник», сотpудничал в дpугих пеpиоди¬ческих изданиях. Веpоятно, было бы легче пеpечислить те научные, споpтивные и охотничьи общества, в состав котоpых он не входил, чем назвать те, где он был избpан почетным, непpеменным или действительным членом.
В 1924 г. его избpали почетным членом Военно-охотничьего об¬щества Кавказской Кpаснознаменной Аpмии. С.А.Бутуpлин был этим глубоко тpонут. «Я... понимаю, что этим лестным вниманием я обя¬зан не столько своим очень скpомным тpудам в области любимой охо¬ты, сколько общему напpавлению, котоpого я деpжался с самого на¬чала своей литеpатуpно-охотничьей деятельности с 1888 года... Напpавление это: пpактическое пpизнание пpава охоты за каждым тpудящимся, pегулиpование охоты в общегосудеpственных интеpесах, пpизнание охоты как крупного народнохозяйственного дела и призна¬ние значения охотничьего споpта, то есть любительской охоты, как фундамента, на котоpом может быть постpоена миллионная аpмия. И мне особенно доpого одобpение моей pаботы со стоpоны оpганизованных охотников Кpаснознаменной Аpмии, стоящей на стpаже Советских Республик» , – писал С.А.Бутуpлин.
Малую сеpебpяную медаль вpучили в 1925 г. Сеpгею Александpовичу участники Пеpвой охотничьей выставки в Кpаснодаpе, члены Кубанского окpужного коопеpативно-пpомыслового союза охоты. «За спpавочник для охотника и выдающуюся деятельность в общественном подъеме культуpного уpовня охотников своими ценными тpудами» – так было сказано в дипломе.
Жизнь у С.А.Бутурлина в те годы, как и у многих людей, была трудной и неустроенной. Отсутствие жилья, разлука с семьей, быто¬вые неудобства, общий разлад жизни... Но он был полон энергии, творческих планов и замыслов.
Налаживались личные дела. В 1924 г. С.А.Бутурлину выделили две комнаты в общей квартире в третьем доме ЦИК по Садово-Каретной улице. Тогда же Сергей Александрович заключил официальный брак с Амалией Ивановной Зарин (Зарс), которая уже многие годы фактически была его женой. В семье родился еще один сын – Саша. После тревог и разлук семья Бутурлиных, наконец, объединилась.
СОТРУДНИЧЕСТВО С ЗООЛОГИЧЕСКИМ МУЗЕЕМ МГУ. ВОССТАНОВЛЕНИЕ РУКОПИСИ ПОЛНОГО ОПРЕДЕЛИТЕЛЯ ПТИЦ СТРАНЫ
В 1922 г. С.А.Бутурлин подарил свою орнитологическую коллекцию, точнее сохранившуюся ее часть, Зоологическому музею МГУ, но оставил за собой право собственности на нее. Кроме того оговорил еще одно условие: «...она может быть использована для работ по орнитологии как персонала музея, так и студентов-зоологов под руководством С.И.Огнева и Б.М.Житкова» , – говорилось в отчете МГУ за 1922 г. Причина этого была самая прозаическая – коллекцию негде было хранить и негде с ней работать: две комнаты для четве¬рых – совсем немного, хотя по тем временам – почти роскошно. А с Зоологическим музеем МГУ у Сергея Александровича были давние деловые и дружеские отношения. Он любил работать здесь с коллекциями, был близок интересам и принципам музея и связан многолетней дружбой с его деятелями. Он участвовал в научных и других заседа-ниях музея, радовался его приобретения и сам способствовал обога¬щению его коллекций как личными сборами, так и организацией поступлений в музей. С этого времени С.А.Бутурлин начал постоянно работать в музее, хотя и не входил в его штат. Из-за ограничен¬ности музейных помещений приходилось довольствоваться комнатами, где занимались студенты. Но никакой шум, по свидетельству очевид¬цев, не мог отвлечь или смутить его, он ни на что кроме коллекции не обращал внимания.
«Был замечателен сам вид работающего человека. Бывая в зоологическом музее, он занимался в той же комнате, в которой были и студенты, производившие страшный шум. Сергей Александрович, каза¬лось, совершенно не замечал его. Он сидел, разбирал птиц, делал записи, не реагируя на окружающее, как будто никого вокруг не было. Писал он всегда начисто, без помарок, без копий и черновиков, и написанное сразу шло в печать» , – вспоминал В.Г.Гептнер.
В музее Сергей Александрович познакомился с молодым поколе¬ние зоологов и орнитологов, в том числе Г.П.Дементьевым, В.Г.Гептнером, К.А.Воробьевым, которые считали за большую удачу поговорить с опытным специалистом, автором книг, на которых учились многие из них. В процессе этого многолетнего общения С.А.Бутурлин передавал им свои опыт и знания.
ОРНИТОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ИМЕНИ С.А.БУТУРЛИНА В ТОМСКЕ
В середине двадцатых годов С.А.Бутурлин узнал, что в Томске уже несколько лет активно работает сибирское орнитологическое общество его имени. Для Сергея Александровича это было полной неожиданностью. Понятно, что такая весть растрогала немолодого ученого. Однако он не сразу поверил сообщению. Может быть какая-то ошибка?
Но ошибки не было. Это подтвердил присланный из Томска сбор¬ник «Вестник орнитологического общества имени С.А.Бутурлина». Он был издан в 1921 г.: «История возникновения...», «Итоги деятельности общества...», устав, описание экспедиций и других работ томских орнитологов. Оказывается еще в 1918 г., по инициативе нескольких любителей-орнитологов был создан орнитологический кружок в Томске. Ему единодушно решили присвоить имя С.А.Бутурлина. «Как дань глубокого уважения талантливому русскому орнитологу, с именем которого неразрывно связан период интенсивной разработки в России орнитологических вопросов» , – объясняли создатели кружка. В состав нового научного союза вошли специалисты-орнито¬логи и любители природы: П.М.Залесский, В.Г.Иоганзен, К.А.Паршин, Г.Х.Иоганзен. Весной 1918 г. по проекту членов кружка губисполкомом было принято постановление об охране птиц в Томской губернии. В том же 1918 г. для сбора орнитологической коллекции на Алтай и в Енисейскую губернию отправились несколько исследователей. Круж¬ковцы продолжали работу по изучению местной орнитофауны. Кружок объединял около тридцати человек – преподавателей и студентов высших учебных заведений, охотников. Согласно уставу членом круж¬ка мог стать любой, кто имел желание работать по изучению фауны птиц Сибири. Главной целью этой организации орнитологов стало планомерное исследование орнитофауны Сибири, а также приобщение любителей к научным методам изучения пернатых. В кружке делались доклады по систематике и биологии местных птиц. Члены кружка зна¬комились с методикой препарирования, коллектирования, способами наблюдения за жизнью пернатых. В окрестностях Томска кружковцы собрали немало интересных научных материалов. Начавшаяся граж¬данская война нарушила работу орнитологов. Но она возобновилась при первой же возможности – так велико было желание энтузиастов исследовать родной край. В 1919 г. активная работа была продолже¬на. Кружок был реорганизован в орнитологическое общество. В его состав влились ведущие орнитологи Сибири. В 1921 г. общество под¬вело первые итоги работы и издало сборник, посланный С.А.Бутурли¬ну. Что же было сделано за два года? Собрана коллекция птиц в три тысячи экземпляров – сборы Томской, Алтайской, Тобольской, Енисейской губерний, Семипалатинской и Амурской областей, Урала, Туркестана и Иркутской губернии. Организовано кольцевание: зака¬зано десять тысяч алюминиевых колец. В Минусинский край и на Обско-Тазовскую губу были направлены исследователи, которые соб¬рали интересный орнитологический материал. Именно о такой подвиж¬нической работе мечтал всегда Сергей Александрович. Живые контак¬ты, обмен информацией, научными материалами, совместное обсужде¬ние проектов – такой представлял он деятельность новых научных обществ. В этом он видел проявление патриотизма, любви к Отечест¬ву. В середине двадцатых годов С.А.Бутурлин, по просьбе членов Томского орнитологического общества, вошел в его состав в качест¬ве почетного председателя. Он хорошо понимал, как ко многому обя¬зывал его сам факт существования общества, носящего его имя. Он помогал объединению сибирских орнитологов, сибирским охотничьим изданиям, обществам охотников – словом всем, кто просил у него совета или помощи.
УЧАСТИЕ В СОЗДАНИИ ВСЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ОХРАНЫ ПРИРОДЫ
Создание Всероссийского общества охраны природы (ВООП) -
особая страница природоохранительной деятельности С.А.Бутурлина. В учреждении этой добровольной общественной организации Сергей Александрович видел воплощение своей мечты об участии всех людей, обеспокоенных судьбой природных богатств страны, в благородном деле. В 1924 г., по поручению Советского правительства, специаль¬ная комиссия, в которую входили видные ученые-природоведы – С.А.Бутурлин, Б.М.Житков, В.И.Талиев и другие – разработала орга¬низационные принципы и устав Всероссийского общества охраны при¬роды. Эта работа проходила под руководством народного комиссара просвещения А.В.Луначарского и при участии руководителя Главнауки Наркомпроса РСФСР Ф.Н.Петрова. Осенью 1924 г. общество получило право гражданства. Естественно, что в охране природы Сергея Александровича в первую очередь волновали птицы. Но долгое время дело охраны пернатых затруднялось разъединенностью заинтересован¬ных лиц. С созданием Всероссийского общества охраны природы поя¬вилась возможность объединения всех орнитологов под эгидой этого общества. Через десять лет – в 1934 г. в составе ВООП удастся ор-ганизовать, по инициативе С.А.Бутурлина, профессоров Б.М.Житкова и Г.П.Дементьева, орнитологическую секцию имени М.А.Мензбира, ко¬торая объединит всех орнитологов страны. В состав президиума это секции войдут ведущие ученые: А.Н.Формозов, И.А.Гладков, С.С.Ту¬ров, В.С.Птушенко и другие. С первых дней своего существования секция станет активно разрабатывать два основных направления в работе: выработку и реализацию практических мероприятий по охране птиц и изучению птиц СССР с точки зрения их охраны.
РАБОТА В КОМИТЕТЕ СЕВЕРА ПРИ ВЦИК
В 1924 г. по приглашению П.Г.Смидовича, заместителя председателя Президиума ВЦИК, Сергей Александрович вошел в состав Коми¬тета Севера при Президиуме ВЦИК. Социально направленные публика¬ции С.А.Бутурлина об экономическом положении северных народов и его экспедиционный опыт сыграли в этом не последнюю роль. Здесь он надеялся реализовать многие свои идеи об улучшении жизни коче¬вых народов севера.
Это наиболее неизученная сфера деятельности С.А.Бутурлина. Отчасти это объясняется тем, что о самом комитете тоже постара¬лись побыстрее забыть после 1935 г., когда он был распущен, а председатель и члены комитета репрессированы. С.А.Бутурлин ока¬зался одним из немногих, кто не пострадал от репрессий. Скорее всего это было связано с его болезнью и уходом на пенсию в 1930 г. Работу ученого секретаря Комитета Севера он выполнял потом на общественных началах.
Уже в первые годы своего существования Комитету Севера уда¬лось сплотить вокруг себя знатоков и любителей Севера в центре, образовать десять местных филиалов, республиканских, краевых, об¬ластных, губернских и областных комитетов Севера, положить начало практической работе на местах.
Вопрос о судьбе народностей Севера, о роли полярных областей государства в общенародном хозяйстве встал после Октября 1917 г. с особой остротой. C одной стоpоны, годы pеволюции и гpажданской войны, пpинесшие бедствия и лишения в центpальные pайоны стpаны, отpицательно сказались и на Севеpе. Если pаньше госудаpство не¬достаточно заботилось о жителях этого кpая, то в пеpвые годы Со-ветской власти о них и вовсе забыли. Голод, болезни, нужда пpиве¬ли местное население в ужасающее состояние, поставившее их на гpань выживания. С дpугой стоpоны, северные pайоны всегда давали стpане немало пушнины и дpугих ценных пpодуктов охотничьего пpомысла, котоpые в начале 20-х можно было pассматpивать как «стpатегический» товаp, способный выpвать стpану из pазpухи и го¬лода, дать возможность начать индустpиализацию. Отсюда и чpезвы¬чайные, столь обычные в те вpемена, меpы помощи Севеpу. Для прак¬тического решения многих проблем населения севеpных теppитоpий в 1924 г. и был создан Комитет содействия народностям северных окраин при Президиуме ВЦИК или, как его называли сокращенно, Комитет Севера. Возглавил Комитет видный государственный и партийный работник заместитель председателя Президиума ВЦИК П.Г.Смидович.
Главной задачей Комитета Севера являлось надлежащее устройство северных окраин страны. «Функции Комитета Севера состояли в изучении экономики, культуры и современного положения северных народностей, в разработке и проведении мероприятий, необходимых для экономического подъема народов Севера и в наблюдении за вы¬полнением этих мероприятий на местах» . В состав Комитета Севера вошли большевики, ученые и общественные деятели, знающие проблемы Севера и преданные советской власти. Среди них был Сергей Александрович Бутурлин.
В 1925 г. он в качестве особоуполномоченного Комитета Севера поехал в длительную командировку на Дальний Восток. Конкретная помощь, знакомство с реальными условиями жизни, выявление пер¬востепенных потребностей народов Чукотки и Камчатки – такова была цель этой экспедиции. Каpтина, котоpую увидел там С.А.Бутуpлин, была не лучше, чем в 1905 г. на Колыме. Ненцы, чукчи, коряки, юкагиры и другие кочевые народности, многие годы жившие на грани голодной смерти, еще не были способны к самоуправлению, к са¬мостоятельной организации своей жизни на новый лад. Им требова¬лась разносторонняя помощь – экономическая, культурная, просвети¬тельская. В этом С.А.Бутурлин убеждался на Чукотке и Камчатке буквально на каждом шагу. Но он также видел, что благодаpя созда¬нию Комитета Севеpа появилась pеальная возможность помочь людям, и с пpисущей ему энеpгией взялся за это дело. Хотя задача была непpостая. Поголовно неграмотные, живущие в постоянной тревоге за завтрашний день, чукчи и коряки находились всецело под влиянием шаманов и своих богатых сородичей, которые всячески противились нововведениям. Даже обучение грамоте они объявляли поступком, противоречащим чукотским обычаям и грозящим всякими несчастьями – смертью, болезнями, неудачной охотой, суровой зимой, падежом оле¬ней. Боясь гнева шаманов, многие чукчи, выбранные в национальные советы, старались не делать ничего, не согласующегося с древними обычаями. Суровая жизнь выработала у народа суровые законы. Представления чукчей о справедливости и законности были настолько своеобразны, что их приходилось учитывать на первых порах даже при решении гражданских дел в суде. По чукотским обычаям старых членов рода, неспособных кормиться своим трудом и ставших обузой для всего племени, убивали. Или они сами кончали с собой. В слу¬чае голода стариков первых переставали кормить. В чукотских семь¬ях было по нескольку жен. Когда старилась одна и не могла уже справиться со всей работой по дому, чукча брал молодую жену-ра¬ботницу. За жен платили выкуп – оленей. Существовал и такой обы¬чай: если умирал один из братьев, то его жена с детьми переходила по наследству к младшему брату. Он должен был о них заботиться. У многих северных народов жену можно было продать, выменять на оле¬ней, а если она сама уходила к другому, – требовать за это плату.
За несколько лет невозможно было изменить жизнь края, разо¬ряемого веками. И тем не менее перемены уже наметились. Поэтому
С.А.Бутурлин писал в 1926 г.: «После сотен лет разрухи и эксплуа¬тации приступлено к созидательной работе на Севере, обращено на это внимание и местных работников, и ведомственных центров. Для народностей Севера действительно наступила поворотная эпоха, за¬ложены те начала, которые в дальнейшем развитии непременно ска¬жутся всесторонним прогрессом их и приобщением к благам общест¬венной культуры» .
Важным поручением Комитета Севера, которое выполнял Сергей Александрович на Севере, являлся выбор мест для строительства культбаз для обслуживания кочевых народов. Сначала там должны бы¬ли селиться специалисты, направляемые для работы среди местного населения, а со временем культбазы, по замыслам членов Комитета Севера, превращались в административные центры новых районов и национальных округов. Здесь располагались больницы, школа-интер¬нат, ветеринарный пункт, клуб, библиотека, торговый пункт.
Места для культбаз должны были отвечать целому ряду требова¬ний: иметь удобную морскую стоянку для судов, традиционно посе¬щаться местными кочевыми жителями, располагаться на доступном расстоянии от границ района. С.А.Бутурлин рекомендовал Комитету Севера три наиболее удобные точки для строительства культурных баз Чукотского, Корякского и Тунгусского округов: залив Лаврентия на Чукотке, бухта Корфа на Камчатке и окрестности старинного поселения Ола на побережье Охотского моря.
Относительно экономического положения населения, он отмечал что традиционные занятия населения этих мест – оленеводство, ры¬боловство и пушной промысел, а также кустарные промыслы: резьба по кости, изделия из кожи и меха, поделки из птичьих перьев были в упадке. «Чукотское оленеводство не так сильно подорвано, как корякское и тунгусское» , – сообщал он в Комитет Севера. «Оленеводство для Севера имеет первостепенное значение. Однако чисто оленное хозяйство требует большого числа оленей – не менее 150-200 голов на семью, как самый крайний минимум. Такое – и большее – количество оленей имеется в настоящее время сравнитель¬но у немногих богатых самоедов, чукчей и коряков чистых тундр, – писал С.А.Бутурлин в 1926 г. – Огромное большинство оленеводов имеет гораздо меньшее число голов, при этом условии олени явля¬ются не столько элементом самостоятельной формы хозяйства, сколь¬ко оружием охотничьего промысла. Стадо в 50-100 голов, не говоря о весьма многочисленных владельцах всего 5-15 голов, уже не может вполне одеть и прокормить семью. Нужен приработок охотой. При этом олени дают возможность кочевать широко, больше добывать охотой» .
С.А.Бутурлин сообщал Комитету Севера о недостаточном развитии государственной торговли, плохой доставке и распределении товаров, непродуманном их подборе. Велики были накладные расходы по доставке грузов. Их везли на маленьких пароходах. По мнению С.А.Бутурлина, рациональнее было бы завозить годовой запас продовольствия и товаров крупными пароходами в несколько мест, с удоб¬ными стоянками, а дальше развозить небольшими шхунами. Улучшению торгового дела способствовала бы и четкая маркировка грузов.
Он скрупулезно отмечал все тонкости снабжения, не оставлял без внимания плохое качество товаров, неумелый их выбор. На Камчатку завезли целую партию неработающих ножниц, никому не нужных театральных биноклей, вместо необходимых охотникам полевых, доставили керосиновые трехлинейные лампы и к ним огромный запас неподходящих фитилей.
Вредило торговле неправильное распределение товаров: одни поселки оказывались завалены мукой, другие сидели вовсе без нее. «Необходимо принять скорейшие меры к упорядочению торговли на Камчатке. Торговые организации должны иметь свои, подходящие для северных условий шхуны, не накладывать сто и более процентов на себестоимость товаров, наоборот, заботиться о понижении накладных расходов, происходящих отчасти от неумелого и неряшливого ведения дела. Возможно, практично было бы сосредоточить всю промыслово-коммерческую деятельность и снабжение на Камчатке в руках од¬ной крупной организации с участием местного Совета» , – считал Сергей Александрович. И обращал внимание членов Комитета Севера еще на один момент. Дальторг в середине двадцатых годов заключал договоры с иностранцами о снабжении продовольствием и предметами первой необходимости, в частности, с американцем Свенсоном. «Но он торговал товарами лучшего качества, а покупал пушнину по высшей лимитной цене, поэтому туземцы продавали вдвое дороже, чем обычно Дальторгу. В политическом смысле впечатление от этой операции подавляющее» , – писал С.А.Бутурлин. Важным резервом развития хозяйства Камчатки и Чукотки, по мнению
С.А.Бутурлина, была разработка ископаемых богатств – золота и платины. Многое могло дать населению совершенствование местных промыслов – рыболовного, охотничьего, морского, а также кустарных промыслов. Сергей Александрович предлагал наладить сбыт за границу изделий из мамонтовой и моржовой кости, клыка, поделок из кожи, шкур и птичьих перьев. Эти товары охотно покупали амери¬канские перекупщики, а госторги в середине 20-х г. отказывались их брать, как невыгодные.
«Охотничий промысел является преобладающим в бюджете местно¬го населения. Это единственный промысел Севера, который действи¬тельно можно назвать товарным. Если мы возьмем... сезон 1924-25 годов, то мы увидим, что в СССР в год заготовлено было товарной пушнины дикого зверя 23,6 миллиона штук по заготовительной цене на 34,7 миллионов рублей. Около 90 процентов вывезено за границу. Вот в чем товарность северного хозяйства» .
Антисанитарные условия жизни, отсутствии медицинской помощи, венерические, кожные и инфекционные болезни, дымный воздух яранги, неумеренное курение с младенчества, отсутствие возможности и привычки мыться подрывали здоровье населения.
Оздоровительная комиссия Комитета Севера направляла в раз¬личные районы страны врачебно-обследовательские отряды Красного Креста. В 1925-27 г. работало семнадцать таких отрядов. К 1929 г. на Севере действовало три больницы, одна из них на Чукотке. Нала¬живалась и ветеринарная работа.
По возвращении с Дальнего Востока С.А.Бутурлин сделал доклад на одном из пленумов Комитета Севера: «Положение туземцев Чу¬котско-Анадырского края», в котором охарактеризовал основные сто¬роны экономической жизни населения и дал свои рекомендации по ее улучшению. Со временем они были претворены в жизнь.
В 30-е гг. заработали кинопередвижки, в красных уголках приезжающие чукчи, эвены смогли слушать радио, читать книги. Тут же они познакомились с основами животноводства и земледелия, впервые увидели свиней и кур, опытные посевы зерновых культур, примеры огородничества, то есть получили те знания, которые необходимы при переходе к оседлой жизни.
Сейчас пpинято неоднозначно оценивать pезультаты пpеобpазо¬ваний, пpоизведенных на Севеpе в те годы. Конечно, не все новов¬ведения безоговорочно улучшали жизнь севеpян. Но одно неоспаpимо: угpоза смеpти людей от голода была устpанена, хозяйственная жизнь этого кpая оживилась.
Благодаря деятельности Комитета Севера, было налажено снаб¬жение населения товарами и необходимыми орудиями промысла. Част¬ную торговлю вытеснила государственная кооперация. Большая работа была проделана по подъему охотничьего и рыбного промыслов, прове¬дено земельно-водное устройство населения, то есть земельные и водные угодья были закреплены за конкретными племенами.
За 11 лет своего существования Комитет Севера много сделал для возрождения северных народов. Было образовано 9 национальных округов и 15 национальных районов, созданы органы Советской власти. Проведена первая перепись населения народностей Севера.
В сущности члены Комитета Севера формировали новый жизненный уклад малых северных народностей. Введение родового самоуправле¬ния и собственного туземного суда с достаточно широкими полномо¬чиями, подъем национального самосознания, организация сети так называемых культбаз и строительство постоянных поселков, налажи¬вание оседлого быта кочевых племен, создание школ-интернатов, врачебных, ветеринарных и зоотехнических пунктов, посылка подвиж¬ных отрядов Красного Креста – вот в чем состояла эта работа.
Внедрялись новые принципы экономической жизни, северные на¬родности освобождались от налогов, налаживалась государственная торговля, снабжение необходимыми товарами и продовольствием, ор¬ганизовывался сбыт предметов промысла – словом, улучшались все стороны жизни северного края. Благодаря деятельности Комитета Се¬вера, было налажено снабжение населения необходимыми орудиями промысла. Частную торговлю вытеснила государственная кооперация. Большая работа была проделана по подъему охотничьего и рыбного промыслов, проведено земельно-водное устройство населения, то есть земельные и водные угодья были закреплены за конкретными племенами охотников или рыболовов.
К 1935 г., когда Комитет Содействия народностям северных ок¬раин был ликвидирован, на севере уже работало 466 начальных школ, 7 техникумов. Особый институт народов севера был создан в Ленинг¬раде. Благодаря деятельности Комитета Севера при ВЦИК в жизни се¬верных народностей произошли большие перемены. У них появилась своя письменность, своя литература и искусство. Была создана сеть медицинских учреждений.
С.А.Бутурлин все 11 лет существования Комитета Севера был его активным деятелем – членом бюро, ученым секретарем. С его участием рождались и претворялись в жизнь многие программы по со¬циальному переустройству жизни малых народностей Севера.
К этому остается добавить, что на самом деле «ликвидация» Комитета была связана со сталинскими pепpессиями пpотив его сот¬рудников. Как известно, многие из них погибли в ГУЛАГе. С.А.Бу¬туpлина пощадила сталинская машина подавления, спасла тяжелая бо¬лезнь, из-за котоpой он в 1930 г. ушел на пенсию и формально не был сотрудником Комитета. Воистину, нет худа без добpа. Но он тя-жело пеpеживал случившееся.
С.А.Бутурлин очень любил Север. И хотел, чтобы с такой же теп¬лотой этому краю относились и другие.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
В последние годы жизни Сергей Александрович много и тяжело болел, но работал он не меньше, чем обычно, даже прикованный к больничной койке. Квартира С.А.Бутурлина в доме по Садово-Карет¬ной улице, где он поселился в середине двадцатых годов, была всегда открыта для коллег-зоологов, студентов, охотников. Здесь часто бывали гости. Приходили они, как правило, по делу: кто по¬казывал свои вновь собранные материалы, кто просил помощи в опре¬делении отдельных экземпляров птиц, кто приносил статьи на рецен¬зию, кто хотел посоветоваться. Словом, сюда приходили работать.
В 1928 г. С.А. Бутурлин выпустил первый из задуманной им большой серии «Определитель видов птиц СССР, их подвидов, распространение, польза и вред для хозяйства. вып.1 Дневные хищники и совы СССР». Так он надеялся заново подготовить к печати полный оп¬ределитель птиц СССР. Но работа шла медленно, мешала болезнь.
Чаще других у него бывал Георгий Петрович Дементьев. Тогда они вместе работали над рукописью полного определителя птиц СССР – главного труда жизни С.А.Бутурлина. Первый том был издан в 1933 г. Именно Г.П.Дементьеву после смерти Сергея Александровича пришлось одному доводить эту работу до конца. Последний том увидел свет че¬рез три года после кончины С.А.Бутурлина.
Издание «Полного определителя птиц СССР» С.А.Бутурлина и Г.П.Дементьева стало вехой в истории советской зоологической нау¬ки. Он и сейчас представляет ценность для специалистов. На основе этого определителя буквально через несколько лет зоологами была издана целая серия научных монографий и популярных книг по систе¬матике, в частности, по диагностике птиц.
В 1936 г., как свидетельство официального научного призна¬ния, Сергею Александровичу была присуждена ученая степень доктора биологических наук без защиты докторской диссертации. Основанием для этого послужили его огромные заслуги перед отечественной ор¬нитологией и охотоведением.
Умер Сергей Александрович в ночь на 22 января 1938 г. «За несколько дней до последней болезни, когда признаки ее уже давали себя знать, Сергей Александрович все же посетил заседание Ученого совета Зоологического музея Московского университета и принял оживленное участие в обсуждении интересовавшего его доклада о случаях параллелизма индивидуальной и географической изменчивости у птиц. И потом, когда болезнь развивалась и когда врачи пред¬писали Сергею Александровичу полный покой, он все время порывался работать, говоря, что непривычная бездеятельность для него вред¬нее всякого утомления,»- писал Г.П.Дементьев в некрологе. И про¬должал: «Советская наука в течение немногих лет после смерти
П.П.Сушкина и М.А.Мензбира теряет в его лице третьего крупнейшего орнитолога старшего поколения. Более того с С.А.Бутурлиным в прошлое ушел последний из тех ученых, работы которых определяли развитие у нас орнитологии в начале текущего столетия и подгото¬вили поле для исследований советских орнитологов и развития орни¬тологии в послереволюционные годы. Деятельность С.А.Бутурлина не прекращалась до самого последнего времени, так что он являлся жи¬вым связующим звеном между старшим, средним и младшим поколением наших орнитологов» [1. С.963].
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
С.А.Бутуpлину удавалось плодотвоpно pаботать сpазу в нескольких областях знаний. Конечно, незауpядные способности; конечно, удивительное тpудолюбие. Но когда пытаешься понять, как Сеpгей Александpович успевал сделать так много, то хочется ска¬зать: помогала научная оpганизация тpуда – хотя в те вpемена та¬кого понятия еще не существовало. Увлеченный человек, он интуи¬тивно находил способы увеличения pаботоспособности, возможности до пpедела уплотнить свой день. Сеpгей Александpович pаботал по пятнадцать часов в сутки. Засиживался допоздна за письменным сто¬лом. чеpедовал умственный и физический тpуд. Испытания pужей, на¬туpные наблюдения, охоты, экспедиции не только давали ему ма¬теpиал для книг, но позволяли отдохнуть от кабинетной pаботы. Не¬уемная стpасть естествоиспытателя всегда облегчала его тpуд, де¬лала невозможное возможным, множила силы, позволяла видеть то, что не заметишь pавнодушным глазом. От пpиpоды С.А.Бутуpлину были даны удивительная сила и выносливость. «...Он ухитpялся один выследить и убить лося, уложить его на pозвальни и пpивезти до¬мой» , – вспоминал один из его коллег. В экспедициях С.А.Бутуpлин неpедко по нескольку суток не спал. Мог подолгу бpодить по гоpам или болотам с pужьем.
Он обладал неистощимой энеpгией. Она толкала его в неведомые кpая, в тpуднопpоходимые дебpи, на Кpайний Севеp.
С.А.Бутурлин верил, что мир может стать лучше, если каждый будет действовать по справедливости, если будут утверждены разум¬ные и выполнимые законы, если доброжелательность станет общечело¬веческим свойством, а просвещение принесет людям необходимые зна¬ния.
Секрет плодотворности работы С.А.Бутурлина заключался в его поистине энциклопедических знаниях, широкой образованности, умении наблюдать и мыслить.
Об его умении вести наблюдения свидетельствовали много¬численные публикации в охотничьей прессе. Все интересное и нео¬бычное не оставалось без его внимания. Впоследствии С.А.Бутурлин написал книгу «Что и как наблюдать в жизни птиц?», в которой так сформулировал главное требование к наблюдателю: «...не преда¬ваться никаким заранее установленным взглядам, не допускать при наблюдениях никаких натяжек, не стараться найти в фактах непре¬менно подтверждение или опровержение каких-нибудь мнений, но все старание направлять на то, чтобы видеть, как в действительности происходят вещи в природе» ]. Этому принципу Сергей Александрович был верен всегда.
По воспоминаниям современников, С.А.Бутурлин работал с утра до поздней ночи. «Заходите, когда угодно, хоть в час ночи» , – эти слова Сергея Александровича доводилось слышать многим. И они не были ни вежливой фразой, ни шуткой. Каждый, знавший С.А.Бутурлина более или менее хорошо, мог видеть, что лампа на его рабочем столе горела далеко за полночь. Каждый, кто обращался к Бутурлину за советом или помощью, мог быть уверен: он получит их. Отзывчивость и предупредительность Сергея Александро¬вича были неисчерпаемы. Он никогда не давал кому-либо из своих многочисленных посетителей почувствовать, что удовлетворение их просьб отнимает у него время или вызывает какие-то затруднения.
Сергей Александрович был очень неприхотлив, мог работать почти в любой обстановке. Трудился он с поразительной настойчи¬востью и увлеченностью. Никому из знакомых и коллег не удавалось увидеть его без дела. Вероятно поэтому результаты трудов С.А.Бу¬турлина по праву называют огромными. Две тысячи публикаций – крупные статьи, мелкие заметки, консультации, ответы в журналах на вопросы читателей, книги по орнитологии и охотоведению – таков итог его просветительской и научной деятельности.
Демократизм С.А.Бутурлина вызывал большое уважение. Вот как вспоминал о Сергее Александровиче профессор-зоолог В.Г.Гептнер: «Сергей Александрович был, без сомнения, мудрым человеком. Он был добродушен, удивительно прост и ровен в обращении со всеми без исключения. Я видел его в кругу больших государственных деятелей и с самыми рядовыми людьми. Он был всегда совершенно одинаков. Его деликатность в обращении была какой-то особенной. Она не под¬черкивалась словами или... внешними приемами, какие бывают, когда хотят показать, что считают собеседника равным себе, она шла из¬нутри. Заочно и заглазно он никогда не отзывался о людях резко... Но в печати, как и в открытых высказываниях он мог быть и бывал резок. Мнение свое он всегда говорил прямо. Простота Сергея Александровича была основана на превосходном знании людей. Он близко знал полную лишений жизнь и быт охотников-промысловиков, уважал и ценил их. Поэтому в отношении к людям у него не было ни¬чего показного, демократизм был органическим качеством его нату¬ры. В целом все, от внешнего вида до тонких черт характера, соз¬давало обаятельный облик. Это был истинно большой человек, неза¬бываемый для тех, кто имел счастье с ним общаться» .
Личное обаяние притягивало к Сергею Александровичу людей. Он пользовался большими симпатиями и уважением широких кругов люби¬телей природы и охотников. Это способствовало сосредоточению в руках Бутурлина массы всякого рода интересных фактов и наблюде¬ний, сообщаемых ему его многочисленными корреспондентами. С.А.Бу¬турлин был высокоэрудированным ученым и вместе с тем скромным, доступным и доброжелательным человеком.
«Всякий, кто имел какое-нибудь личное отношение к Сергею Александровичу, всегда сохранял глубокое впечатление от его лич¬ного обаяния. И при первой встрече с ним, и при близком зна¬комстве основные черты характера Сергея Александровича оставались всегда неизменными. Это были замечательная простота и спокойствие в соединении с искренней отзывчивостью и любезностью. Эти свойства в соединении с тонким чувством юмора придавали особую приятность всякого рода общению с Сергеем Александровичем. Спо¬койствия и присутствия духа Сергей Александрович не терял ни при каких обстоятельствах. При всем том он не был флегматиком и твер¬до стремился к намеченным целям. Не будет ошибкой сказать, что главным его увлечением являлась научная работа. Ей он отдавал все свои силы и все свое время... Такая напряженная работа в течении десятилетий, быть может, ускорила приближение конца жизни С.А.Бу¬турлина, но если для своей научной работы Сергей Александрович не жалел своих сил, то зато результаты его трудов далеко выводят за пределы того, что удается обычно сделать ученому» , – это мнение Г.П.Дементьева трудно не разделить.
Сергей Александрович Бутурлин биографический очерк
© Copyright: Мари Козлова, 2016
Свидетельство о публикации №216082600079
Свидетельство о публикации №216082600079
Рецензии