Лёлька 3

А когда нас с Лёлькой на улице остановил незнакомый дядька и спросил меня: Где ты живёшь, девочка? Лёлька заверещала: Светка, не говори! Светка, не говори!, Светка, не говори! И потащила меня, что есть силы от этого дядьки.

Тётя Женя учила нас: Прежде, чем пеходить улицу, посмотрите направо, потом налево, нет ли машин. И я удивлялась, сколько она знает. И ещё нам это говорит. А мама всегда была на работе, и ничего мне не говорила.

У мамы всегда была грустная улыбка на лице, наверное потому, что папа кричал на неё и не разрешал улыбаться никому другому, кроме него. И не разрешал дружить с подругами, и вообще не разрешал приходить в дом посторонним.

К нам иногда прорывались какие-то дядьки и, таинственно улыбаясь, передавали маме какой-нибудь подарок.

Мама преподавала русский и историю в вечерней школе, и её ученики её любили, а она была добрая к ним, и они хотели задарить её.

Но мама была ещё секретарь парт организации, а подарки в школе были запрещены, вот они и дарили ей тайком.

Однажды, когда они подарили ей графин для воды и стаканы, она взяла и отнесла это всё в учительскую, а они возмущались и жаловались ей: мы учителям не хотим, мы вам хотим. А она улыбалась в ответ и говорила: Я один бокал себе оставила, уж больно он хорош.

У меня тоже был секрет. Это я вам сразу рассказала, что мама еврейка. Оказывается, это был секрет, и я о нём узнала во дворе от старших мальчишек.

А ещё один секрет совсем секретный. Соседка по площадке Света Бобровникова (она на два года старше меня) изредка удостаивала меня общением. И я опять замирала от восторга и преклонения, ну, прям, как Лёлька передо мной (это я так думала).

Так вот Света Бобровникова, она жила в такой же огромной квартире, как наша, только она была коммунальная, приводила меня к себе, предварительно строго объяснив, чтобы я никуда не заглядывала и ни с кем не разговаривала. И у них всё было красиво, не то, что у нас - минимализм какой-то. Там я впервые увидела сервант с рюмками, красота! И ёлка была увешена, ну вся, прям, вся, игрушками и серебрилась дождём. Игрушки трогать не разрешалось, а только рассматривать.

А у нас елка была просто ёлка, игрушки на неё мы с Лёлькой клеили из цветной бумаги. Мы караулили, когда повесят несколько конфет, подкрадывались незаметно и съедали до Нового Года. Надо отдать должное моей маме, она не очень ругалась, только журила.

Так вот, секрет. Однажды Света Бобровникова, завела меня в уборную, погасила свет, и шипящим шёпотом сказала. Здесь живёт Да-Да.  Смотри в верхний угол. И уже совсем свистящим шёпотом выдохнуда: Да-Да! Явись! Я попробовала уточнить, какой именно верхний угол. Но Света зашипела на меня ещё страшнее: Молчи!

И мы так стояли. И время остановилось. Времени не было. Я не могла пошевелиться. И постепенно в верхнем правом углу стало высвечиваться что-то белёсое вытянутое яйцеобразное. Из оцепенения меня вывел голос Светы Бобровниковой. Ну всё, пошли. И мы вышли на свет, и свет был слепящий.

Так вот, этот секрет, я, конечно, рассказала Лёльке. Она не поверила. Мы пробовали вызывать Да-Да, но ничего не получалось.

А за один проступок мне стыдно до сих пор. У нас во дворе была такая активистка Галя Алимова. Рыжая татарка. Она занималась нами, детьми, может, ей нравилось командовать, а может, она нас любила. Старшеклассница.

Так вот однажды, она, пристально посмотрев на Лёльку, стала расплетать ей волосы, и жгуче чёрные лёькины волосы рассыпались по лёлькиным плечам. Галя сказал ей -Беги!, а нам велела догонять её, улюлюкать, орать: ведьма! и другие ругательства или просто орать. Не сказать, что мне это понравилось, но энергия игры захватила меня, и я вместе со всеми стала травить "зайца", ощущая внутри что-то смешанное, ликующее и непонятное.

Тётя Женя увидела из окна эту травлю и велела прекратить. Мы с трудом приходили в себя. И тётя Женя стыдила меня, и мне было стыдно.

Был ещё случай, от которого меня коробит, что ли. В Коридоре была большая с аркерными окнами Комната, даже не знаю, может, это была и квартира. Там жила Музыкантша с дочкой, сразу было видно, что это Интеллигенция.

Вот как-то нас пригласили поиграть с дочкой, и мы играли. А потом кто-то захотел какать и побежал в туалет в конце коридора. А ещё кто-то спросил: а куда делся (я имени ребёнка не помню), и я, вдруг ощутив себя крутой, громно сказала: Он Срёт! В тот же момент из другой комнаты вышла Музыкантша и сказала: Эта девочка больше сюда не придёт и театральным жестом указала на дверь.


Прдолжение следует