Вспорх и камень

І.

Вообще-то в нашей деревне живут хорошие люди.
Хотя, есть, конечно, и такие, как Говорливый Ручей, которая и дня прожить не может, чтоб не рассказать про кого-нибудь гадость.
Говорливый Ручей уже совсем старая, ей столько лет, что она давно не живет своей жизнью, а переживает жизни других и вытаскивает на свет разные грязные штуки. Так она доказывает себе, будто не было ничего хорошего в том, что она потеряла. Но знайте, даже Ручей еще ни разу ничего не придумала, не соврала, и если она рассказывает что-то плохое даже о самом правильном человеке, значит, оно так и есть.
В деревне  к ней относятся как к чему-то не очень приятному, но все же необходимому. Как к волкам, например. Ведь никто не любит волков, но все знают, что они возьмут из стада только раненых или больных животных, которых мы сами есть не будем. Правда, старики говорят, что раньше волки были злыми и опасными, собирались в стаи и даже нападали на людей, если те в одиночку бродили по лесу. Но потом мой прадед поговорил с ними. У него была великая мана, и с тех пор они стали пастухами наших стад. 
Иногда очень удивляешься, когда узнаёшь что-нибудь от Говорливого Ручья. Оказывается, что у многих людей из нашей деревни на душе мертвые дети. Ой, что вы! нет! просто так у нас говорят о каких-то тайнах, которые человек хочет скрыть от других или от себя. Знаете, бывает, что человек может стать хорошим, только тогда, когда сделает что-то плохое. Я, конечно, этого не проверял, но так говорит моя бабушка, а я ей верю.
От Говорливого Ручья я впервые услышал, что я – одиночка. Наверно, хорошо, что услышал это я один, а то ребята начали бы дразниться. Вряд ли они знают, что это означает, но для того, чтобы дразниться, знать совсем необязательно. Так даже интереснее.
Говорливый Ручей любит, когда ее слова разносят ветряные языки, и даже как-то странно, что в этот раз старуха не стала кричать на всё селение, а только посмотрела на меня и тихо сказала:
- Редко одиночка выглядит таким счастливым, как ты, Вспорх…
  Взгляд у нее при этом был такой, как будто за моей спиной начинается извержение Горы, Которая Не Спит. Я тогда еще не знал, что такое «одиночка» и, добежав домой с такой скоростью, будто за мной действительно гонятся потоки лавы с Неспящей, попросил маму объяснить.
Она перебирала фрукты, сидя  на крыльце нашего старого дома. Услышав мой вопрос, мама очень спокойно улыбнулась, и  какое-то время  смотрела в одну точку, на сломанную верхушку старой яблони, а потом, будто вспомнила, что я еще здесь и сказала:
- Большой камень принесло. Это тебе Говорливый Ручей сказала?
- Да…- ответил я неуверенно. Меня всегда удивляло и даже пугало, как мама догадывается о разных вещах. Теперь я знаю, это называется проницательность.
- И тебе интересно узнать, кто ты такой?
- Ну, вообще-то, да, - ответил я, а сам подумал: - А вдруг это что-то нехорошее? Тогда совсем неинтересно будет с этим жить.
Но потом подумал еще и понял, что мама, наверно, не объяснит мне смысл этого слова, если оно - плохое. А вдруг она просто не скажет мне всю правду?
- Мама, только пожалуйста, расскажи мне про одиночек всё-всё-всё. Ведь если я – такой, то мне все равно не убежать от своей тени.
Мама внимательно посмотрела на меня, взяла яблоко, вытерла его полотенцем и дала мне. Потом подождала, пока я надкушу, и сказала:
- Ну, что ж, храбрец, слушай… С тех пор, как великий Солнечный Олень разделил Верхний мир и Нижний. С тех пор, как он посадил на земле деревья, чтоб они подпирали небо, и выпустил в Нижний мир людей, мы, люди, - одиноки. Одиноки, когда приходим на землю и одиноки, когда уходим с земли. Но всё остальное время нам приходится находить себе друзей, влюбляться, жениться и растить детей, чтобы выжить. Мы помогаем другим и взамен берем их помощь. Ты должен понять, Вспорх, гора может не нравиться горе, но с долиной-то ей приходится уживаться. Так и люди нужны друг другу, чтобы чувствовать себя нужными.
- Это понятно, мама. Но кто же такие одиночки? – не вытерпел я.
- Как тебе объяснить? В каждом одиночке, кроме обычного человека живет душа из Верхнего мира. Солнечный Олень так наказывает своих подданных, которые прожили пустую жизнь. Пустая жизнь, как эхо, - она все время возвращается к своему хозяину, пока он не наполнит ёё, пока не отдаст ёё людям. Поэтому Солнечный  Олень посылает души таких людей в наш мир, чтобы они совершили что-нибудь, что наполнит их жизни.
- Ма, получается, что я – не одиночка, а совсем наоборот: во мне как будто живут два человека.
- Нет, Вспорх. Такие люди, как одиночки, просто не могут тратить свою жизнь на то, чтобы вязать людскую пряжу. У них есть предназначение, и пока они его не выполнят, они не могут ни полюбить, ни завести себе настоящих друзей.
- Как же так, мама? А Шустрый? Ведь он – мой друг и я – его друг.
- Вот этого я не знаю. Наверно, у вас одно предназначение, ведь Шустрый тоже одиночка! И если Олень разрешает вам быть вместе, значит, так оно и есть.
- Хорошо. Но откуда ты узнала про Шустрого?
- Оттуда же, откуда Говорливый Ручей узнала это о тебе. Ну-ка, выйди на солнце. 
Я послушался и спустился с крыльца во двор, ещё не понимая, что это доказывает.
Мама показала куда-то мне за спину и сказала:
- А теперь, Вспорх, посмотри на свою тень! Она раздваивается, на самом деле у тебя две тени -  твоя собственная и того человека из Верхнего мира, который живет с тобой. Так было с самого твоего рождения или даже раньше. Ты ведь еще был у меня в животе, когда душа верхнемирца слилась с тобой. Они всегда подкарауливают женщин, которые ждут ребенка, и если этот ребенок им нравится, остаются с ним на всю жизнь.
Мама подумала немного, словно решая, стоит ли мне говорить об этом, и добавила:
- Раньше ты был маленький и не отвечал за свою тень. Но скоро каждый сможет заметить, что у тебя две тени, как это заметила старуха Ручей. Подумай, Вспорх, скоро тебе придется начинать свою жизнь за двоих. Да и Шустрому тоже. Подумай. 
Мама взяла корзину с фруктами, повернулась и пошла к дому. Когда она закончила свой рассказ, я увидел, что лицо её посветлело. А я даже и не знаю, легче мне стало или тяжелее…
 
ІІ

Шустрый – мой самый старый знакомый. Хотя, почему “знакомый”? Шустрый – мой самый старый друг. Моя мама говорит, что мы с Шустрым подружились еще до нашего рождения. Однажды моя мама и Долгая дорога, мать Шустрого, вместе сидели  в нашем саду и обсуждали всякие глупости, которые беременные женщины считают очень важными. И вдруг они обе почувствовали, что их нерожденные сыновья перебирают ножками, ворочаются, как будто просят выпустить их раньше положенного срока. Ну, хотя бы на минутку. Не знаю как, но наши матери догадались потереться животами. Даже не могу представить, как они додумались. Наверно, это выглядело очень смешно – две беременные женщины как будто меряют, у кого живот больше. Но самое смешное, что мы с Шустрым сразу успокоились. А наши матери рассмеялись. Они и сейчас смеются, когда вспоминают этот случай.
Наверно, хорошо, когда ты еще в утробе матери, но уже знаешь, что снаружи, в странном и незнакомом мире, тебя  ждет друг.
В тот день, когда мама рассказала мне про одиночек, я почти целый час изучал свои тени, пытаясь понять, какая из них  - действительно моя, а какая принадлежит тому таинственному верхнемирцу, который оказался частью меня самого. Так котенок играет со своим хвостом. Мама несколько раз выходила во двор и глядя на меня, смеялась каким-то своим мыслям.  Мне тоже было смешно и даже странно, как в таком маленьком Вспорхе поместился огромный и наверняка могущественный верхнемирец, да еще и с предназначением. Хотя, если подумать, Шустрый-то  – еще меньше меня.
Только в этот момент я вспомнил о том, что мой друг еще не знает про нашу с ним тайну, живет как простой нижнемирец, не понимая всей серьезности своего положения… Тут мне пришлось рассмеяться из-за огромного количества серьезных мыслей, которые вдруг очутились у меня в голове.
Дома Шустрого не оказалось, и я примостился на одном из огромных камней, сложенных вдоль дороги. Камень был теплый, почти горячий, а солнце, к тому же, так ласково согревало спину, что, в конце концов меня разморило и я заснул. Проснулся я, только услышав радостный крик Шустрого:
- Привет, Вспорх!
- Привет, Шустрый! – я открыл один глаз и понял, что не ошибся: легкие семенящие шаги принадлежали именно Шустрому, их обычному хозяину и моему большому другу в придачу.
Ради Шустрого я мог бы открыть и второй глаз, что я и сделал.
- Знаешь, Вспорх, я несколько лет смотрел на то, как ты греешь свои спиной придорожные валуны,  и не понимал, для чего ты это делаешь. Ведь это же просто скучно. Да и твердо, наверное. А от придорожной пыли твои волосы из соломенных становятся серыми… - Шустрый потрепал мои кудри, от чего в воздух взметнулось облачко пыли.
- Но сегодня, сегодня я тебя понял! Послушай, ты как камень лежишь на краю дороги, смотришь на Время, проходящее мимо, и  греешься на Солнце. Ты как Солнце! – мой разговорчивый друг перепрыгнул с камня на камень и уселся, пытаясь пристально вглядеться в желтый диск над нами. Посидев так пару секунд, Шустрый вскочил и сумасшедшим голосом закричал:
- Вспорх! Ты больше, чем Солнце, ты – Камень У Дороги,– Шустрый перепрыгнул на самый большой валун, закрыл глаза и с видом божества, веселого и бессмертного, начал нараспев читать короткие строчки стихотворения, которое потом назовут Песней о камне у дороги:

рожденный землёй и дыханьем
ты к солнцу протягивал руки
учился открытому взгляду
учился быть солнцеподобным

ты стал тишиною, чтоб слушать,
ветвями, чтоб чувствовать ветер
и вечность учился молчанью
у совести отцеубийцы

ты -  камень на жизни дороге
конец и начало для песни
и все, что ты понял, забыто
и всё не имеет значенья

- Шустрый!
- Да-а-а! – божество открыло глаза и довольно посмотрело в мою сторону.
- Слушай, Шустрый, это ты – как Солнце. Я никогда еще не слышал ничего красивее этой песни. Где ты взял эти слова?
- Вспорх, ну ты даешь! Откуда я знаю, где я их взял: одно -  ветер нашептал, другое - на траве валялось, а остальные  - Солнечный Олень подсказал. А ты где думал? У меня в голове, что ли? У меня там ничего такого не водится, - Шустрый постучал себя по макушке и улыбнулся.

2001.