пациент. проза

Он привык к своей работе и считал, что ему повезло со специальностью. Врач-психиатр – это и знание человека и его души. Со временем о познании души возникли большие сомнения, но разум – остался обьектом профессиональных изучений и обследований.
Вот – медсестра принесла истории болезни новых больных, поступивших в отделение, и ему нужно будет побеседовать с каждым, чтобы уточнить и выяснить диагноз. Он взял наугад первую карточку и попросил:
-Лена, приведите мне вот этого, начнем работать.
Лена вышла и через 5 минут дверь открылась и она ввела пациента.
Это был черноволосый молодой мужчина лет 30, руки по швам, голова наклонена вперед и взгляд опущен. Никакого активного действия или движения. Он встал на входе в покорной позе и стоял спокойно и безразлично.
Доктор взглянул сквозь зарешеченное окно, там было солнце, природа, нормальная жизнь, а здесь психические больные, исковерканное мышление, тяжелый запах больницы в коридорах, взгляды без мыслей и чувств, десятки никому не нужных «овощей» без будущего и смысла, и сказал:
- Проходите, садитесь.
Больной безропотно и безмолвно подошел к столу и сел, сжав ноги и покорно сложив руки на колени.
-Ну, как вас, Андрей, как себя чувствуете, на что жалуетесь? Расскажите о себе.
Андрей, не поднимая глаз, проговорил – я не жалуюсь. Мне все нравится.
Доктор решил идти по проверенному пути и задать несколько наводящих вопросов.
- Мы с вами поиграем в несложную игру. Что значит – яблоко от яблони недалеко падает?
Это был старый примитивный способ проверить умственные способности. Люди, чей мозг уже претерпел сильные изменения, обычно отвечали, что вот если растет яблоня и яблоко упадет с него, то оно будет под деревом.
- А зачем вам это, доктор? Тут никакого секрета с яблоней нет. Что вы хотите услышать?
- Я хотел услышать – как вы понимаете эту фразу. Но если вам трудно ответить, то сможете обьяснить тогда, что значит фраза- не рой другому яму- сам в нее упадешь?
- Нет. Не надо рыть яму. Ведь это правильно, доктор?
Доктор, видя что его вопросы остаются без ответа, решил, что здесь стандартная картина начальной стадии дебилизма в результате психического заболевания, решил сегодня ограничиться только знакомством и продолжить обследование завтра. Никто не спешил.
- Я дворником работал – вдруг проговорил Андрей – листья, траву подметал, и яблоки также, которые падали недалеко от яблони.
- А вас, доктор, интересует вопрос познания мира? Вы такой задумчивый и немного огорченный.
Доктор удивился последнему предложения, но вида не подал, оставаясь внешне беспристрастным. Он улыбнулся и проговорил – меня все интересует, связанное с вами.
- Доктор, а вы не думали, что ваша личность для вас может быть значительно интереснее?
Андрей, выговаривая эту фразу, вдруг поднял глаза и посмотрел прямым взглядом в лицо доктора и в его взгляде проскользнула эмоция.
Доктор, не ожидая возникновения дискуссии с психбольным, несколько насторожился – все может быть и не таким простым в этом варианте – подумал с удивлением он.
- А чем вы думаете моя персона может быть интересной?  - спросил, по опыту зная, что редко, но появляются такие больные, чья мыслительная деятельность высоко развита, но обладает разорванностью мышления и связана с поверхностными изречениями из сложных фраз, накопленных мозгом ранее. Он с интересом взглянул на этого Андрея, думая, как разберется в хитросплетениях его мыслительного процесса и точно квалифицирует вид шизофрении, которой явно страдал этот пациент.
- Доктор, а вам интересно соотношение вины и ответственности и в детерминистских отношениях палач-жертва поиски настоящей жертвы? Как вы думаете, если палач отрубает голову жертве, то кто больше жертва – палач или казненный?
-Хм…  интересно, продолжайте.
- Так вот – я думаю, что палач в свете последующих событий чаще жертва. Смотрите – он отрубает голову, приговоренный мертв, а палач и его дети всю жизнь несут на себе грех и тяжесть этого морального груза. Вам приходилось общаться с палачом и его детьми? Знаете ли вы – каково быть палачом и ребенком палача? А ведь палач может быть и без топора. Вы никогда в жизни не были палачом?
Тут вдруг доктор увидел, что Андрей сник, выговорив последнюю фразу и замолчал, склонив голову и эмоционально отключаясь от внешнего мира.
Доктор на всякий случай спросил Андрея – что вы имеете в виду, говоря о палаче без топора? – но Андрей сидел, понурив голову и не реагируя на слова.
- Все – подумал доктор – на сегодняшний день достаточно экспериментов- и вызвал медсестру.
Медсестра увела больного. Доктор через некоторое время продолжил обследование пациентов, но это уже были люди с четко выраженной картиной личностной деградации и никакого интереса не представляли.
По дороге домой за рулем он старался ни о чем не думать, однако фраза «палач без топора» постоянно возникала в мозгу и это доставляло неприятное ощущение дискомфорта.
На следующий день доктор вызвал пациента и продолжил обследование.
- Доктор, я вчера долго думал о вас. Вы так и не ответили на вопрос – были ли вы хоть раз палачом? Ведь это сложный вопрос. Вы сталкиваетесь с проблемой самообмана в философском смысле.
- Интересно, а что вы, Андрей, подразумеваете под самообманом? Как это связано с палачом?
- Ну как же! Вот Понтий Пилат, как происходил суд над Иисусом? Помните  - Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, — да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет.
А в конце – помните -  Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем.
Итак – Пилат все-таки утвердил смертный приговор. И тогда начинается самообман, философский самообман, он считал, что Иисус должен видеть в нем правосудие. Он думал как кто-то – Иисус и другие - должны оправдать его как представителя власти, как человека, отправляющего на казнь виновного в совершении преступления, но который, он знает, не совершал ничего противозаконного. Так  Пилат имеет суть «Я» или не имеет, или через зависимость от Иисуса он хочет стать тем, кем себя не видит? Он себя не видит карающим, он полагает, что таким его должен увидеть Иисус. Разве это не великое противоречие правосудия? А представьте себя тем римским воином, который проткнул тело Иисуса копьем, неся ему быструю смерть?
Доктор увлекся этой игрой с больным и попытался увидеть себя в кожаном нагруднике, в шлеме, в жару на Лысой горе под Ерусалимом 2000 лет назад, это даже добавило его эмоциям новых оттенков, он представил копье в руке и он под ребра втыкает копье в Иисуса, освобождая его от мук. Тут же его внутри обдало холодной волной при понимании того, что это ХРИСТОС, и ему срочно захотелось вернуться обратно, но Андрей продолжал говорить, спрашивая-утверждая одновременно:
- И вот копье, которым вы только что подносили смоченную водой губку к губам Христа и через пару мгновений им же несете ему смерть, кто вы тогда? Палач, жертва или избавитель? И палачом, жертвой или избавителем вы становитесь через смерть Иисуса, через его страдания. Может Иисус виновен, что вы – палач?
- Да, доктор, трудноразрешимый вопрос, верно? Вот интересно – я всегда это хотел выяснить, а почему евреи, признавая Иисуса своим и гордясь этим, не приняли христианство и поклоняются до сих пор Кабалле, чтят письма Сионских мудрецов, проповедуют Тору и Талмуд, получается они отторгли Христа? Я не нахожу ответа на этот вопрос, а вы как думаете?
- Не знаю, я в теологии не силен, а вот почему вы, Андрей, не ответили мне на вопрос о яблоне и яблоке – вернулся к прежней схеме опроса больных доктор, зная, что изощренный ум шизофреников, особенно на первичной стадии заболевания, способен на различные манипуляции и только потом наступает деградация сознания и разрушение логических связей в мозгу.
- Ну что вы, доктор, это просто. Это не упавшие яблоки, это отторгнутые плоды, которые перестали развиваться с деревом и ему не нужны. Они умерли. И скажите – а по вашей вине никто не умирал? И вы никогда не чувствовали себя палачом?
- Что это вы, Андрей, так упорно говорите о вине? Разве все люди, окружавшие вас, были в чем-то виноваты и были хоть называемыми вами палачами?
- Доктор, вы не поверите мне, но все – проговорил почти полушепотом Андрей.
- У меня разболелась голова – продолжил он через минуту – можно мне какую-нибудь таблетку, пожалуйста – вдруг всхлипнул, слезы показались у него на глазах и он закрыл лицо руками.
- Все, пора заканчивать эти исследования психики – подумал доктор и нажал кнопку вызова медсестры.
-Дайте ему успокаивающий укол и отведите в палату.
По дороге домой он обдумывал разговор. Его беспокоило что-то в словах, он чувствовал, что эта дискуссия с психически больным человеком всегда может внести некую разлаженность в его собственный внутренний мир, но был уверен в себе и профессионализме.
Засыпал он трудно, ночью ему приснился сон:   
Он увидел себя в форме римского легионера, лошадь гарцевала под ним, он всматривался вдаль и вдруг увидел, что он находится перед Лысой Горой и в центре горы находится зияющий вход в подземелье. Из недр шло какое-то движение и когда рассеялся туман четко стали видны фигуры и движение. Сначала одна, потом больше и больше фигурок появлялись из горы.  Все новые и новые, обнаженные, совсем замерзшие кукольные фигурки появлялись  из недр горы. Вдруг он понял, что так сильно его  поразило в этих необычных, но до боли знакомых силуэтах! Это были обычные земные дети, только  совсем закоченевшие и покрытые белой  пеленой постигшей  их смерти. Умершие там, на  земле, они были перенесены в эту ледяную долину    Смерти, не успев родиться под голубым небом и Солнцем!
Они выходили и удалялись в мрак, а он  смотрел им вслед, не в силах издать ни звука. И он вдруг почувствовал, как его губы лишь беззвучно  шевелились, взывая казалось к божественной милости о прощении тех, кто обрекает  детей на подобные муки!
 Последний ребенок  вышел и исчез в тумане. Возле порога остались кровавые следы от крошечных ножек, уже потемневшие на морозе, как алые цветы  мака.
 Постепенно мелкая поземка замела эти страшные замерзшие маки, и опять только   снежная равнина расстилалась перед  его воспаленными глазами.
Он проснулся в поту, с ощущением гнета на душе и тяжести, которой не знал причины. Не видя возможности уснуть, поднялся тихо и прошел на кухню, где сидел долго, обуреваемый странными эмоциями и в невнятных раздумьях просидел до утра.
Утром ехал в больницу с четким желанием закончить эти ненужные разговоры побыстрее, написать общий диагноз заболевания и дальше наблюдать пациента в палатных условиях. Последний раз он вызвал больного и в этот раз настороженно смотрел на него в кабинете, ожидая, что же он наговорит в этот раз.
-Доктор – а вы помните себя маленьким? Я вот пытаюсь вспомнить себя, но нет ничего в памяти. Просто ничего. А ведь что изменилось – вот вы тот же человек, что были в детстве. У вас то же имя, фамилия, те же родители, вы иногда даже живете в той же квартире или доме, где жили в детстве. У вас даже лицо – такое же, или почти такое же как в детстве. Но это вы. Что-то ушло или пришло? Вы помните как в детстве сажали во дворе саженцы? Это был, допустим, дуб. Он был тоненьким, нежным, а сейчас во дворе стоит мощное, сильное дерево, его не согнешь, как 30 лет назад, но это тот же дуб. Морозы тогда были под 30-ть, вы гоняли на санках, и однажды пробовали языком дотронуться до полозьев и прилипали.
- Да, про дерево я пожалуй читал. Это из Гегеля? Вы точно были дворником, не ошибаетесь, Андрей?
- Нет, не ошибаюсь. И это было замечательное время. Ты предоставлен только самому себе, раннее утро, еще никого нет на улицах, и ты, природа, дождь или снег, слякоть или жара – ты один и наслаждаешься этой тишиной и порядком. И только яблоки, яблоки от яблони, гнилые, умершие, павшие – тебе досаждают своей смертью. О эти плоды, сколько они в себе несут яда и порока! Доктор – это похоже на кладбище, вокруг дух Смерти и души умерших и не родившихся! Они плавают в пространстве, шепча тихо свои смертельные слова, они пытаются влезть в тебя через уши, глаза. Они окружают тебя невидимым облаком и только утром, в тишине слышны их голоса. И ты слышишь эти стоны и мучительные восклицания детей, убитых во  чреве и искореженных абортами, ты слышишь их голоса сквозь плоть их матерей, ты слышишь мучительные стенания матерей в родовой схватке, так и не закончившейся родами, в ушах стоит вопль этих миллионов и миллионов страдавших и страдающих душ – ну что может быть ужаснее страданий убитой не рожденной души! И когда сквозь солнечные утренние лучи тебя окутывает этот поток боли и терзаний – то ты можешь только соединиться с ними и рыдать тихо, под вечной яблоней с белыми весенними цветами на ветвях!
Он замолк надолго и больше не проговорил ни слова. Доктор попробовал разговорить Андрея новыми вопросами, понимая, что картина заболевания становится все яснее и определённее, но пациент молчал. Его увели, а доктор сидел в размышлениях и почувствовал лишь усиливающееся собственное волнение, беспокойство и ему почудилось, что PUZZLE  в его душе приобретает более ясные очертания.
По дороге домой что-то внутри всколыхнулось и он вдруг вспомнил девушку, с которой познакомился на последнем курсе медицинского факультета. Она была молоденькая, только поступила на филологический факультет. Несколько необычная для времени макияжев, челок, выпяченных губ. Старомодная. Светлые серые глаза, длинные волосы, собранные в косу. «Подцепил» он ее в фойе университета, в белом халате после занятий он выглядел умным и интересным. Завязался разговор, который закончился вечером в кафе. Она рассказывала о литературе, о поэзии, об Ахматовой, Бродском, а он только слушал, внутренне усмехаясь над ее наивностью. Сам он читать не любил, медицинских книг хватало. В душе большинство медиков уже были, или, во всяком случае, считали себя циниками и прагматиками. Но он поддакивал ей, смотрел в глаза уверенно и по взрослому. Брал на улице за руку и водил по улицам города. Ухаживал. Чувств особенных не было, наверное больше интерес встречи с таким характером. Она, прильнув к плечу, спрашивала – ты меня любишь? Он, уверенно пожав плечами, отвечал – ну ты же понимаешь!, оставляя ей надежду, а себе открытую дорогу для побега. Ведь слова – люблю - он так и не произнес, а значит морально считал себя свободных от обязательств.
Близость или секс по современной трактовке произошла позже, его родители уехали в отпуск и он пригласил ее домой. И тогда он с двойственным чувством - неприятным удивлением для себя убедился, что она девственна, что лишало его шансов на изощренность в сексе, и в то же время наполнило некоей гордостью, что он у нее – первый. Чуда активного секса не произошло, она просто была невинной в прямом смысле этого слова и не умела делать того, что умели его циничные однокурсницы. Повторив секс через некоторое время он понял, что того сладкого разврата, который он получал от других раскованных девиц, с ней он не получит, жениться он еще не был готов, поэтому стал отдаляться от нее уверенно и настойчиво. Она звонила ему, спрашивала – ты как, когда увидимся, я соскучилась - а он избегал ее, ссылаясь на занятость. В последнем разговоре она попросила о встрече, что ей надо серьезно с ним поговорить, но он резко оборвал ее, сказав, что он собирается жениться и занят экзаменами, пресекая попытку встретиться с ним.
Через пару месяцев кто-то из общих друзей сказал ему, что с этой девушкой случилось несчастье и она добровольно ушла из жизни. Тогда он только подумал – жаль, но с такой мнительностью и мозгами, напичканными образами Татьяны, Наташи Ростовой и Анны Карениной это не удивительно.
Сейчас что-то внутри подтолкнуло его поехать в прокуратуру и попросить посмотреть документы дела о самоубийстве. 
- к прокурору получить разрешение на ознакомление –сказал работник - и тогда может дам.
Прокурор только удивился на его просьбу, мол – старый материал, да и что там смотреть - но видя удостоверение врача психбольницы решил, что это профессиональный интерес и разрешил.
В архиве долго искали дело, потом дали ему в руки. Неожиданно для себя он с  трепетом открыл  папку и начал читать.
Там были обьяснения родителей, которые рассказывали, что настроение дочери изменилось за последние 2 месяца, как она замкнулась и закрывалась в своей комнате, рассказ о последнем дне, там были обьяснения друзей о последних днях жизни, но нигде не упоминался он. Получается – он был в ее жизни и одновременно не был.
Как же так – она ничего не рассказывала родителям и подругам, его  существование было лишь тенью? Может у нее появился кто-то другой? Но о других парнях не было сказано ни слова.
Он листал дело и почти в самом конце перед постановлением следователя об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления увидел пожелтевшую медицинскую справочку в пол-листа на которой было блеклыми синими чернилами написана одна фраза – «беременность 10 недель».
Лоб неожиданно покрылся потом и в растерянности он долго без мыслей смотрел на эту бумажку.
Записав адрес он решил для себя, что хочет увидеть ее квартиру. Дверь открыла уже старушка, взгляд был ясный и чистый.
-что вы хотите? Кто вы?
-я когда-то близко дружил с вашей дочкой, мне сказали, что ее не стало и я хотел бы посмотреть ее комнату. Вы пустите?
- а вы что, можете что-то сделать? Или узнали новое, что обьяснит ее смерть?
Старушка смотрела на него внимательно и с надеждой.
- Прошло слишком много времени, я уж и не знаю – чем вы можете помочь?
- я хорошо знал студентов, которые возможно с ней общались. Хочу просто взглянуть на ее комнату.
- Хорошо, проходите. Отец умер несколько лет назад, я живу одна, в ее комнате ничто не тронуто.
И видимо обрадовавшись, что за столько лет тягостного одиночества хоть кто-то поинтересовался ЕЕ ДОЧКОЙ, женщина открыла дверь и пустила его внутрь. Вход в комнату был слева по коридору. Он молча вошел, огляделся. В тишине было видно, как солнечные лучи пробивались сквозь занавески. Все было чисто убрано, кровать, много книг на книжных полках, письменный стол, несколько фотографий на столе. Он подошел к столу и взял стоящую фотографию. На черно-белом фото, которому было лет 15 -20, он увидел ЕЕ. Она, молодая и невинная, спокойно, чуть улыбаясь, смотрела открыто и чисто. Руки были впереди, в руках книга, он при желании мог бы прочесть название. Простая одежда. Все было очень просто, и это заставило почувствовать тяжесть на сердце. Он сел на стул за стол и выдвинул ящичек стола. Наверху лежала тетрадь, он открыл ее и понял, что это дневник. С интересом открыл и начал листать, не задумываясь о смысле мелькающих слов. Он добрался до страницы, где, по его воспоминаниям, началось их знакомство. Записей стало мало, в один из дней он прочел – Я ВЛЮБИЛАСЬ!!! Потом только дни календаря и наивные цветочки вместе текста. Перевернув страницу увидел последнюю запись. Это был не текст. Это было черное поле, плотно заштрихованное черным простым карандашом.
Он вышел из комнаты. Женщина стояла у входа и внимательно смотрела на него. Очень внимательно.
- Ну – нашли что-нибудь? – спросила она с надеждой.
- Нет, ничего. Я пошел. Спасибо. – и направился к входной двери.
- Молодой человек… - вдруг медлительно проговорила она – а это были не вы?
Он вздрогнул и резко вышел из квартиры.
Сидя в машине он все сильнее и отчетливее думал об этой девушке.
- Почему, что заставило ее пойти на это? Неужели беременность и то, что я ее оставил? Она, простая, искренняя, честная, зачем такое решение?
Он был уже опытный человек и многое виделось ему иначе, чем тогда, много лет назад. Он только с горечью подумал, что его семья, родители все время его учили думать о себе, заботиться о комфорте и мало кто обьяснял, что такое чужая душа. Он вдруг вспомнил и подумал о своей дочери. Вот ей 14 лет, она воспитана скромной, честной, трудолюбивой девочкой. И представил себе, что вдруг в жизни его дочки появляется парень, в которого она может влюбиться и также забеременеть. И он представил ее отчаяние, что о своем состоянии никому и ничего сказать не может и мучается в глухом одиночестве. Он представил себе ее ночные бессонные ночи, слезы и ужас, что о беременности могут узнать родители. И он подумал еще, что он действительно не готов к таким ситуациям и даже не знает – как себя вести.
- А пока я буду раздумывать – почему девочка, его дочка без настроения, почему она закрывается в своей комнате в одиночестве и никого не слушает – и что, она сама принимает такое решение?
Ему стало жутко.
Через несколько дней он нашел ее могилу на кладбище. Скромный памятник – по средствам- скромная надпись и цифры на плите, бесчувственно говорящие о том, что та, которая здесь лежит, прожила всего 17 лет. На него нахлынули разные, противоречивые чувства, он тупо смотрел на эти цифры и мучительно думал. Внезапно в кладбищенской тиши ему показалось, что он услышал ее голос. Он звучал в сознании шепотом легкого ветерка, шелестом веток на деревьях.
-  Мне страшно. Я устала, я превратилась в тень, в пепел Его крыльев, - шептал в темноте женский голос. - Я умираю и возрождаюсь, я - бабочка, сожженная Драконом...
Я смотрю на свои дрожащие пальцы и странно умиляюсь им. Я - есть, я - целое и, значит, я должна рассказать. Значит, мой крик будет услышан даже из этой бездны, из этой скрежещущей вечности. Ибо я не одна. Я и подобные мне - вечные узницы алого сумеречного Рая, мы - маски на бесконечном, траурном, летящем в хаос карнавале. Мы - Его бабочки. Он, как незримый хитрый паук, ткет для каждой из нас особую, подходящую только ей паутину, а , поймав в свои сети, завладевает и телом, и душой. Ибо Его поцелуи - это золотистый яд на кончике трепещущих жал, а объятья - обвивающие и сковывающие волю змеи. Он знает про нас все, а мы видим лишь Его бесконечную игру с нами, где Он,  то смеющийся, ярко-красный жестокий арлекин, то изверженный, истерзанный одиночеством мученик.
В тишине кладбищенского покоя раздался шорох шелковой материи. Темная фигура, возникшая вдруг на могильной плите и  озаренная желтым мерцающим светом, медленно поднялась с колен и, быстро пожав чью-то мелькнувшую белую руку, ушла прочь.
- Бабочка  - раздался теплый, с хрипотцой голос. - Мы все - бабочки.
Доктор стоял в оцепенении. У него не было мыслей, чувств, перед глазами стояли видения и вдруг в голове застучала новая мысль, что в этой могиле, в этой яме лежит его ребенок. Эта мысль повергла его в шок, в его сознании всплыло лицо его живой дочери и сына, и он понял, что стоит перед прахом своего ребенка – мальчика или девочки, которым могло быть почти 20 лет.
Он потерял способность думать, размышлять, какая-то волна сдвинула его с места, и, рыдая, он побежал к машине, сел за руль и помчался домой.
Дома рыдания не проходили, он метался по пространству, не ощущая ничего, кроме страшных мук, и единственным выходом из этого состояния он вдруг увидел соединение с той и тем ребенком, умершими много лет назад. Ничего не соображая он достал из складика веревку, связал и сделал петлю и закрепил веревку на газовой трубе в кухне. Осталось только одно движение – и его тело бы в судорогах повисло бы на этой виселице палача.
В последний момент он увидел плюшевого мишку, мягкую игрушку, с которой засыпала его дочь в детстве и бережно хранила до настоящего времени.
Он остановился, сел на стул. Руки дрожали, тело болело как будто его били долго и упорно.
Прошли дни, недели. Продолжая обследование пациентов он узнал от родственников Андрея, что в их  семье произошла похожая трагедия, младшая сестра Андрея, которую он любил больше всех, забеременела и пошла на незаконный аборт тайно, скрыв беременность от всех, и умерла во время операции. После этой трагедии Андрей и заболел.
Доктор понял, что ничто из сказанного этим Андреем абсолютно не было связано с ним. Простая случайность. Простое совпадение.
Но разве от этого легче?