Конец августа

Звонок будильника вырывал меня из объятия сна, что было совершенно некстати, и рука, как бы в отместку, потянулась к его кнопке. Через несколько минут я оторвался от кровати, прошел на кухню; поставил чайник, и подошел к окну. Еще толком не проснувшись, сквозь тишину утра, я услышал доносящийся откуда-то издалека, из уже забытой мною жизни, гимн Советского Союза, до сих пор поражающий своим величием. Гимн захватил меня настолько, что я потерял чувство времени. Подумав, что там за окном может быть что угодно, я приблизился к стеклу и стал рассматривать улицу. Как рука поскользнувшегося на лестнице и потерявшего равновесие человека инстинктивно хватается за перила, так и глаза мои, в эти мгновения, пытались найти что-то, способное вернуть моему сознанию устойчивое положение. Гимн продолжал звучать; под его накатывающуюся, как волна, мелодию, сами собой, мысленно, оживали, даже не заученные, а скорее впитавшиеся в меня, за первые 14 лет моей жизни в СССР, слова. Глаза остановились на боковой стене дома, которая сейчас выглядела точно так же, как и много лет назад, и перед моим внутренним взором поплыла череда воспоминаний: октябрятская звездочка, темно-синяя школьная форма, беготня на переменах, речёвки на стенде; кондитерская и ее изделия, заполняющие время больших переменных; проносящиеся мимо - казаками разбойниками - московские улицы и переулки; искрящиеся на солнце фонтаны ВДНХа, небеса Останкинской башни; пионервожатая, в которую я был влюблен; какие-то марки, с надписью "Куба"; опять пионервожатая, принимающая нас в пионеры; красное знамя, которое я целую; гордый одноклассник, выходящий из музея с возгласом: я теперь пионер! метрополитеновские автоматы размена, как игральные автоматы, в которых ты всегда выигрываешь пятикопеечные монеты; бесконечно извивающиеся, за стеклом электрички, провода; проплывающие мимо меня, стоящего на экскаваторе, фонарики; темный переулок, в котором я, идущий в школу, вдруг так отчетливо представил себе небытие и удивился, что я все равно в нем существую; эскимо за двадцать копеек, смеющиеся друзья; свежеиспеченные рогалики с маком, горячие пончики в сахарной пудре; школьные разборки с угрозами: мы исключим тебя из пионеров! зеленый тархун, пионерский галстук, промахнувшийся мимо шеи и угодивший в карман брюк; Крылатские холмы, летящие над ночной Москвой; мой пес, нашедший в кустах ежика; звездное небо, хранящее тайну; я, сходящий с троллейбуса на Соколе, смотрящий на циферблат часов, проходящий мимо автоматов с газированной водой, вдоль ограды храма Всех Святых. Я отошел от окна, убавил звук у оставленного вчера включенным трехпрограммника, заварил чай, и пошел умываться.