Ночь

Закат, по цвету походивший на оранжевую краску, разлившуюся по бледно-голубому небу, бросал последние пряди света на женщину, что стояла на вершине высокого холма, обрамленного с одной стороны серебристой рекой, а с другой вековыми соснами. Трава вокруг постепенно приобретала желтый оттенок, а редкие кусты на пологих склонах ломились под массой ярко-красных ягод, которые начали медленно высыхать, поскольку никто не удосужился их сорвать.

Женщина была достаточно высокой, а ее стройное тело обрамляло хорошо сшитое черное платье с серебряными нитями по лифу и рукавам. Кожа на лице и руках была белее, чем молоко, равно как и глаза, где лишь зрачки имели немного сероватый оттенок. Как ни странно, она совсем не обращала внимания на черные щупальца, которые медленно струились позади нее, обвивая могучие стволы деревьев покровом сна. Через мгновенье в траве послышался оркестр сверчков, взмахнул своими крыльями серый филин, выискивая золотыми глазами полевую мышь, слева послышался пробиравший до самых костей гулкий вой волка, также вышедшего на вечернюю охоту. Однако женщина совсем не обратила на это внимание, продолжая своим невидящим взглядом всматриваться в таявший закат, каждой частичкой своего тела желая, чтобы он быстрее угас.

Пастух в свободной рубахе и посохом в руке пытался поскорее завести в загон стадо овец, в чем ему помогала небольшая белая собачонка с коричневыми пятнами. Скорее всего, незадачливый погонщик овец задремал и не смог вовремя увести живность в безопасное место. Он то и дело испугано поглядывал на холм, где стояла женщина, с опаской вглядываясь в опускающиеся сумерки.

«Глупец, - подумала она, провожая пастуха холодным взглядом серых зрачков, - не тьмы надо бояться, а того, кто используют ее для своих мелких и ничтожных целей».

Фыркнув, женщина с удовольствием отметила, что последние солнечные лучи уже истаяли на горизонте, а лежавшая внизу река медленно начинала дремать. Налетевший порыв ветра принес с собой редкие облака, за которыми последуют грозовые тучи. Ну что ж, жителям находившейся в нескольких милях деревни этой ночью вряд ли удастся спокойно заснуть.

Взмахнув руками, женщина распахнула гигантские рукава своего черного платья и подобно огромному ворону начала плавно спускаться с холма. Шедшая за ней тьма из щупалец превращалась в густые и плотные клубы дыма, которые осторожно окутывали уходящую в сон землю. Так опускалась Ночь.

Кто мог сказать, сколько было ей лет? Казалось, она была старше, чем мир и даже старше, чем вся вселенная, ибо вначале не было света, а только тьма. Ночь плавно парила над утоптанной дорогой, поросшей по краям ночными цветами и мелкой травой, медленно приближаясь к притаившейся у реки деревушке, где уже зажигались первые фонари. Из гостиниц и постоялых дворов вскоре начали доноситься звуки музыки и шум постояльцев, которые создавали в таких местах какую-то свою особую атмосферу, где было тепло и уютно. В домах же обычных крестьян звучали слова молитвы перед ужином, которая должна была уберечь всех членов семьи от злых духов, притаившихся во мраке.

Женщина в черном платье медленно опустилась у одного из постоялых домов и робко заглянула в окно. К счастью свет, излучаемый закатом, или свет от фонарей ей нисколько не вредил, в отличие от утренних солнечных лучей, которые выжигали не только окружавшую ее тьму, но и само ее существо. Внутри помещение выглядело достаточно большим и почти полностью заполненным. За длинными столами на лавках сидели мужчины и женщины в простой крестьянской одежде, смеясь и попивая вино и эль, который почти каждую минуту кто-нибудь да проливал на стол. Справа была расположена круглая сцена, где играли музыканты, а на пятачке возле нее лихо отплясывали молодые пары, то и дело, взмахивая ногами и хлопая в ладоши.

Да, это было счастье и радость, которое продолжало идти, даже не смотря на приход Ночи. Во всех этих людях ключом била жизнь, та самая сила, которой навсегда была лишена Ночь. Она не могла чувствовать, не могла любить, быть злой или доброй, она была подобна холоду, который заставляет тебя поморщиться, когда выходишь на улицу в легкой одежде после заката. Но глубоко внутри, там, где у людей находится сердце, был крошечный огонек надежды, крошечный огонек силы, который хотел танцевать и пить вино, любить изо всех сил, радоваться хорошо сделанной работе или рождению ребенка, ощутить тепло от камина и смысл того, что значит быть живой.

Резко оторвав себя от окна, Ночь огромной птицей взобралась на крышу конюшни и, закрыв лицо тонкими бледными пальцами, принялась рыдать о том, чего она никогда не будет иметь, что противоречит самой ее сути. Круглый диск луны ронял на одинокую женщину яркий белый свет, пока нахлынувшие под порывами ветра тучи, не скрыли от мира сияние небесного стража.

Через несколько минут с неба ударили первые капли, совсем быстро перешедшие в сильный ливень, покрывший ямы и канавы тонкими лужицами воды. Громко плакала ночь, сидя на сырой соломенной крыше, а свист ветра и раскаты грома вторили ее рыданиям.

А на другой стороне дороги деревенский мальчишка с рыжими волосами, которые казались огненно-красными в свете стоявшей рядом лампы, с любопытством рассматривал затянутое тучами небо, и, казалось, считал каждую пролетевшую каплю. В отличие от других, он знал, что вместе с дождем плачет и сама Ночь.