Морская история

Капитан сошел на причал, оправил китель и спокойно посмотрел в лицо огромного базальтового льва. Статуя нависала над островом, покрывая прибрежный городок густой тенью. Из глаз древнего изваяния сочилась печаль. Она распространялась над портом, и везде можно было уловить её отголоски: в запахе рыбы, водорослей и соли, звоне рынды на палубе и даже в похабных выкриках со стороны кабаков.
- Атум, ваше благородие, разрешите в отпускной!
Капитан едва кивнул головой. Прокричав троекратное "ура", довольные матросы на крейсерской скорости помчались пропивать жалованье в ближайшем питейном заведении.
- Солёный Лев - скучное место. Аборигены вечно заняты ковырянием камней и алкоголизмом.
Капитан взглянул на штурмана. Вечно всем недовольный, лохматый и заспанный, Николай походил на всклокоченного грача. Но, признать, за его неряшливостью и дурным нравом скрывался прирожденный навигатор. Чутье у штурмана было прямо-таки нечеловеческим, он действительно, как птица, мог определить правильное направление в любых условиях, и выводил корабль на верный курс даже в непроглядном тумане и полной темноте.
- Ну что, капитан, будем кутить?
Николай рассмеялся своей неуместной шутке. Капитану было далеко за шестьдесят, хотя выглядел он молодцом, и дни попоек и гульбищ на берегу давно смылись бесчисленными волнами Подземного Моря.
- А я, пожалуй, прикуплю новый секстант. Счастливо оставаться.
Николай неуклюжей походкой морского волка потопал в направлении ближайшего борделя. Атум неодобрительно покачал головой, и решил прогуляться по набережной.
Волны, бесконечные серые волны - вот что занимало мысли капитана. Его последнее плаванье скоро подойдет к концу, он заполнит последний белый лист в «Большом Атласе Подземных Морей» и отправится на покой. Почему-то эта мысль наполняла сердце страхом больше, чем штормовые тучи на горизонте. Атум знал, что делать во время бури на корабле, но не знал, что противопоставить старости и сухопутной жизни. «Все мои карты биты, остается только смириться». Капитан хотел было разозлиться на себя за слабость, но даже на это у него не хватило сил. «Я очень стар. Но ты то старее, правда?»
Капитан посмотрел на льва, нависающего над островом. Говорят, базальтовая глыба была здесь даже до того, как на своде Подземелья загорелись лже-звезды.
На пирсе капитан увидел женщину в костюме чайки. Сквозь искусно сделаную маску смотрели внимательные зелёные глаза, из-под головного убора из бело-черных перьев выбивались пряди рыжих волос. Женщина сделала приглашающий жест. Движение руки было изящно, словно взмах крыла.
Атум подошел ближе. Женщина-птица играла в шахматы. Доска была выжжена на красном дереве, все фигуры высечены из одинакового зеленовато-серого базальта.
Капитан присел напротив.
- Чайка - хорошая птица. Если видишь чаек - значит близко земля.
Женщина молча передвинула пешку. Атум хотел было походить, но затем замер в нерешительности.
- А как же отличить фигуры?
Чайка молчала, её губы изогнулись в загадочной ухмылке.
- Игра ещё и на память, а? Чур не жульничать.
Капитан взялся за пешку и отдернул руку. Края фигуры были острыми, как бритва. На сморщенной коже выступила тёмная капля.
Капитан задумчиво наблюдал, как вулканическая порода впитывает в себя кровь, жадно, будто губка. А спустя мгновение кровь проступила изнутри камня, окрасив пешку в багровый цвет.
- Вот оно что...
Атум улыбнулся. Почему-то ему стало весело, в груди разгорелся юношеский задор. Так бывает, когда после долгого штиля парус корабля раздувает свежий ветер. Внезапно в голову пришло воспоминание: он, салага, впервые влезает на грот-мачту и видит перед собой бескрайнее безмятежное море, под волнами которого блуждает потерянная радуга.
Женщина-птица сделала свой ход. Атум последовал за ней. Следующая пешка снова ранила руку, и тут же вместе с острой болью возникло новое воспоминание: забытый порт, глухая ночь и лицо первой жены, болезненно желтое в свете потайного фонаря. Сердце забилось быстрее, усиленно перекачивая кровь, во всем теле будто разгорелось пламя.
Ход, ход, и ещё. С каждой окрашенной фигурой в память капитана приходили всё новые видения, прошлое воскрешалось и говорило с ним на разные лады. Первый корабль, великие открытия, голод, бури, схватки с разбойниками, торжественные возвращения домой. Атум улыбался, на шахматную доску капала кровь.
Он никогда не был хорошим шахматистом, в морском деле он разбирался куда лучше. Партия была заранее проиграна, и мат - просто дело времени - наконец настиг багрового короля.
- Что ж, это была прекрасная игра!
Раны на пальцах ужасно болели, и у капитана на миг потемнело в глазах. Когда он пришел в сознание, женщина-чайка стояла над ним, раскинув могучие крылья. В изумрудных глазах сквозила безмятежность базальтового льва - безмятежность силы, существовавшей всегда.
- Нам пора, капитан.
Её голос был похож на клёкот чаек возле дома. У пирса причалила лодка, сотканная из птичьих перьев. Атум ступил на борт и присел на скамью. «Я так устал».
Лодка дрогнула, и ринулась вверх, навстречу лже-звездам. Очень скоро не осталось ничего - только белый слепящий свет, а затем померк и он...
Николай обнаружил тело капитана на пирсе. В окровавленных пальцах он сжимал базальтового ферзя и безмятежно улыбался. Морская вода баюкала на поверхности рассыпанные перья чаек.
Николай присел на корточки и закрыл мертвецу глаза.
- Семь футов под килем, капитан.