Иллюзия боли

***
  У меня есть только полтора часа. Сначала он поедет в супермаркет в двадцати минутах  от дома. Купит однопроцентный кефир, обезжиренное молоко, рукколу, оливковое масло холодного отжима и двести пятьдесят граммов слабосоленой семги. У кассы немного поболтает с продавцом: сделает ей комплимент по поводу того, как она выглядит, обсудит аномальные морозы, спросит об успехах детей в школе. Итого, с дорогой к магазину – сорок пять минут. На обратном пути заедет к маме: выпьет чая, выслушает жалобы на здоровье, посидит у телевизора, держа ее за руку, оставит продукты и три тысячи рублей на неделю – ровно тридцать пять минут. Затем – обязательная ежедневная мойка машины. Пока двадцать восемь минут будут мыть машину, он купит в киоске «Спорт-экспресс», зайдет в кафешку рядом с мойкой, закажет яблочно-морковный фреш и будет читать газету. Закончив читать, сделает два звонка - в офис и мне.  Звонить будет на домашний, чтобы убедиться, что я дома. Нужно успеть до этого звонка.

- О чем ты задумалась, ангел мой?
Он еще здесь. Он чистил машину от снега, и теперь пришел сказать обязательное «скоробуду». И поцелуй. И взгляд - полный любви и нежности.
- Я подумала о том, что завтра воскресенье, и мы могли бы походить на лыжах не час, как обычно, а часа три. До станции и обратно, - смотрю в его глаза без страха.

  Он не должен чувствовать мой страх.  На его ресницах тает снег. На воротнике лыжной куртки - тоже снег. Я стряхиваю снег с его плеч. Главное, чтобы не задрожала рука.

- Я сам хотел это предложить. Бегом до станции – всего час. Выберем время так, чтобы успеть к электричке. Будем рассматривать пассажиров, и придумывать истории о том, куда они едут, и кто ждет их дома. И смеяться. Как раньше… - проводит рукой по моей щеке.  Щека болит после вчерашнего. Но ничего страшного: ни перелома, ни трещин. За этот год я научилась отличать простые ушибы и растяжения от серьезных травм, требующих медицинского вмешательства.
- Болит? Ну, прости меня! Ты же знаешь…
- Ничего. Я сама виновата, -  ничего не хочу слышать – я не должна была оставлять овощи на балконе, мне нужно было посмотреть прогноз погоды. Что тебе приготовить на ужин?
- А давай, сегодня устроим праздник? Я куплю бутылочку красного сухого вина… Нет. Белого. В морозилке осталась треска… И, я думаю, салат из тех огурцов, которые удалось спасти. Можешь достать гостевой фарфор и бокалы.
- Хорошая идея. Я все сделаю.
"Скоробуду» и поцелуй. И взгляд – полный любви и нежности.

  Я должна выйти на балкон. Я выхожу. И еще: смотреть и улыбаться, пока машина не скроется за поворотом. Смотрю и улыбаюсь. "И смеяться. Как раньше…» Точно. Было. Смеялись. Раньше.

***

- А эта некрасивая толстая тетка едет к своему толстому некрасивому сыну в Тверь!
- Почему в Тверь?! Ты был когда-нибудь в Твери?
- Нет. Но, мне кажется, что все некрасивые и толстые люди живут в Твери. Каждое утро там начинается так: на постамент, установленный на центральной площади, с трудом взбирается толстый некрасивый мэр и обращается к жителям города.

  Он ловко запрыгивает на широкое основание фонарного столба и громко декламирует:
  - Уважаемые тверичи!
Все пассажиры на платформе оборачиваются. У толстой некрасивой тетки от неожиданности сумка выпадает из рук.
- Вы знаете, что злая колдунья заколдовала нас, превратив из красивых и стройных людей - в толстых и некрасивых!  И только если кто-то искренне всех нас полюбит, проклятие будет снято! Плохая новость – пока никто не полюбил. Можете расходиться!
- Вы что здесь устроили?! – служащий железнодорожной станции угрожающе спешит к нам - я щас милицию вызову!

- Бежим! – мы бежим и смеемся. Бежим долго, до самого леса. Падаем на траву и снова смеемся.
-Ты врун! Врун! Ты соврал мне!
- Я клянусь тебе, все именно так и происходит!
- Ты соврал мне, что никогда не был в Твери! Ты сам - бывший тверичанин,  просто на твоем пути вовремя встретилась принцесса!
- Ты – моя принцесса, ты спасла меня, - он крепко прижимает меня к себе. Весь мир стирается, остается только его лицо и голос.

***

  Машина скрывается за поворотом.  Пять минут на то, чтобы сбросить домашнюю одежду и натянуть лыжный костюм.  Две минуты на то, чтобы сложить сброшенную одежду в шкаф. Стоп! Я ухожу. Мне больше ничего не нужно складывать, раскладывать и убирать в этом доме. Я ухожу. Минута на то, чтобы спустить вниз. Еще минута, чтобы надеть лыжные ботинки. Пара минут – и я, пробежав через весь двор, -  в хозяйственной пристройке. Пока все по графику. У меня есть еще десять минут. Спускаюсь в подвал. Там, за аккуратно выстроенными рядами стеклянных банок, - мой тайник. Рюкзак. В нем немного денег, паспорт, пластиковая бутылка с водой, шоколадка, свитер, джинсы и кроссовки. Бегом на лыжах до железнодорожной станции – это займет час. Электрички до Москвы ходят каждые полчаса. Если мне повезет, мне не придется ждать, и через два часа я уже буду в Москве. А если не повезет… Не буду об этом думать. Некогда. Быстро раздвигаю трехлитровые банки с огурцами, за ними – компоты и варенья. Рюкзака нет. Нет рюкзака! Спокойно. Может он завалился вниз? Быстрей! Двигаю банки на нижней полке. Быстрей! Одна банка разбивается. Кажется, я порезала руку. Сильно порезала. Ничего.

- Ты это ищешь? – он стоит в дверном проеме, на самом верху лестницы, ведущей в подвал. В руках - мой рюкзак. Из-за его спины пробивается яркий дневной свет. Ощущение такое, что это огонь преисподней.
- Дорогой, ты вернулся? Что-то случилось? Я хотела взять компот для ужина и случайно разбила банку. Вот, порезалась, - я показываю свою окровавленную руку.
Пытаюсь рассмотреть его лицо. Ничего не видно, кроме силуэта и адского света.
- Ты думала, что сможешь вот так сбежать? – он бросает рюкзак мне в лицо.
Хватаю рюкзак и прижимаю его так сильно, словно он - мое единственное спасение.
- Ты разрушила мою жизнь, ты изуродовала меня, - с каждым «ты» он спускается на ступеньку ниже.

  Страшно. Очень страшно.
- Ты убила нашего ребенка, - он ближе еще на одну ступеньку.
Уже видны его безумные глаза. От ужаса подкашиваются ноги, я падаю на колени.
Зачем ты так, я не убивала его…

***

- Это плохая идея садится за руль на девятом месяце беременности!
- Глупенький, сколько раз повторять, беременность – это не болезнь! А потом, ты выпил вина!
- Всего два бокала!
- А знаешь, что делают злые дяденьки из ГАИ с теми, кто садится за руль, выпив вина?
- Предают анафеме и отлучают от церкви автомобилистов?
- Вот. Ты сам все знаешь. Садись уже! Ехать каких-то двадцать километров по пустой дороге!

  Солнце садится и уютно освещает салон нашей новенькой машины. Он гладит мой живот и напевает только что сочиненную песенку:
- Когда родится мой славный сын, я куплю ему доспехи воина. Я был на свете рыцарь один, теперь рыцарей будет двое.
На секунду закрываю глаза от счастья... Или от солнца?
- Аня! Грузовик!!!

  Нечеловеческая сила разрывает автомобиль… и всю нашу жизнь.

***

- Я не виновата, это был несчастный случай! – отползаю назад, спина упирается в стеллаж с банками.

  Руки еще крепче сжимают рюкзак. Нащупываю нож. Конечно же! Я положила нож, чтобы счищать снег с лыж.
- Ты – мой несчастный случай! Ты сделала все, чтобы моя жизнь стала адом, - последняя ступенька скрипит под его ногами.

  Я протыкаю лезвием ножа ткань рюкзака.  - Ты… - он размахивается, чтобы ударить меня. Нож с хрустом входит в его тело.
- Сука! – он сгибается, падает. Проклятья смешиваются  с хрипом и стоном.

  Я взлетаю по лестнице. Захлопываю дверь. Закрываю замок. Наваливаюсь всем телом на дверь.  Тяжело дышать. Очень кружится голова. Все-таки порез оказался серьезным. Я потеряла много крови.

  Я вижу, как к воротам подъезжает скорая помощь. Это сон, наверное. Из машины выбегают врачи и моя мама.
- Девочка моя, ты вся в крови!
- Ничего страшного, я немного порезалась. Хорошо, что ты с врачами! Там, в подвале - Сережа. Возможно, ему нужна помощь!
Слава Богу, это не сон, а спасение!
- Осмотрите ее. Очень глубокие раны на руках, - мама напугана и кричит на врачей.
- Мам, ты слышишь меня! Там, в подвале – Сережа! Я ударила его ножом! Ему нужна помощь!

  Мама как будто не замечает меня. Врачи начинают возиться с моими ранами. Я вырываюсь и кричу:
- Там, в подвале мой муж! Ему нужна срочная помощь! Вы что оглохли! Сереже нужно помочь!
- В подвале нет никого! Сережа погиб год назад в той аварии! Его нет! Он умер! Ты должна это принять!

  Я открываю дверь. Спотыкаюсь на первой же ступеньке и падаю вниз. В подвале - куча разбитых банок. Разорванный рюкзак. И никого.
- Сережа! Сережа! Он был здесь! Он был здесь! Он был здесь!

  Я слышу, как плачет мама. Вижу врачей. Они хватают меня. Я пытаюсь вырваться, кричу. Укол. Потолок подвала обрушивается.

***

- Геннадий Львович, она поправится?
- Понимаете, Лидия Петровна, у Вашей дочери глубокое психическое расстройство. Она винит себя в гибели так и не родившегося ребенка и не может принять смерти любимого мужа. Ее мозг придумал мир, в котором Сергей жив. Он мучает, избивает ее, постоянно упрекает в смерти ребенка. Она находит в этом мире все, чего желает: любимого мужчину, и наказание, которого, как ей кажется, она заслуживает. Иллюзия боли... Если бы мы сегодня не приехали вовремя, он убил бы ее. Смерть от его руки – Вот чего она больше всего желает.
- Она сможет поправиться?

  Геннадий Львович встает из-за стола. Подходит к окну. За окном идет снег. Младший медицинский персонал тащит из столовой на тележках тяжелые кастрюли. В психиатрической клинике начинается время обеда.