Жара

Ипподромная пустошь. Ряды низких зданий с маленькими окошками, из которых изредка раздаётся ржание и пофыркивание. Мёртвый, прожаренный солнцем беговой круг. Утоптанные лошадиными копытами и колёсами качалок до каменистой твёрдости пересечения дорожек. Жара. Лошади не работают, и даже левады пусты.
Кажется, смертоносное солнце выжгло даже резкий запах лошадиного пота, всегда висящий над ипподромом.
Но не всё живое вымерло в этом пекле.
В раскалённом мареве нарастает низкое непрерывное гудение. Шмели! Мохнатые чёрно-рыжие шарики с усыпанными пыльцой щетинистыми лапками не перестают трудиться! Неутомимо и деловито обследуют они голубовато-сиреневые, как будто вырезанные из тонкой бумаги, цветы цикория, чьи плотные высокие цветоносы то здесь, то там, торчат из спёкшейся белесоватой земли. Но не цикорий их главная добыча!..
Надо лишь сделать десяток шагов, свернуть за ближайшее конюшенное строение, и там!.. Застывший медовый аромат, густейший настолько что, кажется, его можно резать и намазывать на хлеб словно масло!
Донник! Целебная медоносная трава – тоненькие канареечно-жёлтые резные свечки цветов в изящных зелёных канделябрах! Это они распространяют этот безошибочно узнаваемый аромат – пряный, головокружительный, густо-приторный и свежий одновременно!
Выбеленный палящим зноем горизонт едва заметно колышется.
Гудят в вязком воздухе мохнатые шмели. Бессильно распластались вдоль дорожек запылённые горячие листья подорожника. Застыли стройные солнечно-жёлтые цветоносы донника. Жара.