Венок сновидений

Венок сновидений.
Когда я была подростком, большинство взрослых, объясняя мне, что такое наивность, отождествляли эту необычную человеческую черту с глупостью (учитывая особенности своего жизненного опыта, конечно же). И я думала, что наивность присуща каждому человеку, только в определенных возрастных периодах: в детстве, юности и глубокой старости. Постепенно взрослея (чем я и занимаюсь на протяжении последних двадцати с половиной лет), я поняла, что наивность — это преумноженные чистота и искренность, доверчивость и бесхитростность. И, к моему большому удивлению, они не уходят с возрастом, а сопровождают человека на протяжении всей его жизни, тайно или явно. Но не каждого.
Я наивна, но жизнь часто вынуждает меня скрывать этот факт из моей биографии: многие люди вокруг меня продолжают считать наивность глупостью. А еще я до сих пор верю в чудеса, хотя все вокруг говорят, что волшебников и фей не существует. В общем, мой диагноз совсем безнадежен. Но жить по-другому я не могу, не умею и, наверное, мне было бы скучно.
* * *
Пятое июля. Я выползла с последнего экзамена полумертвая, после семичасовой «очереди» и получасового ответа: сонную и утомленную жарой, Надежда Алексеевна убеждала меня развернуто доказать, что я правильно понимаю вопросы в билете и всю информацию, которую преподношу в качестве ответов на них — при том, что ей самой было нехорошо. И я доказала: в зачетке красивым почерком преподавательницы выведено «отл.» - и подпись. Я была несказанно рада и благодарна ей за терпение, но у меня не было сил даже на то, чтобы выразить эти чувства в виде порывистого объятия. Мне ничего не оставалось, кроме как сказать «большое спасибо!» и удалиться. Что я и сделала.
Самый трудный учебный семестр остался позади. Настолько трудный, что я сдала один экзамен на «четверку». До этого у меня были все «пятерки». В тот день — первого июля — я выплакала слез на целое озеро. Но во время подготовки к последнему экзамену я не выходила из дома, почти не ела и не спала, повторяя материал, как молитву (или как заклинание — кому что нравится)... И оно того стоило.
* * *
Седьмое июля. Я приехала с мамой «на принудительную рекреацию»: в деревню. Здесь нет почти ничего интересного для меня: друзей или хотя бы библиотеки. Качество сотовой связи и Интернета оставляет желать лучшего. Водопровода в доме нет: воду приходится носить ведрами с колонки и с родника. Особенно хочется спать и есть, почти постоянно. Иногда помогаю маме по дому: по вечерам мою посуду, каждый день выношу мусор и хожу в магазин, по выходным мою полы — в общем, навожу порядок в собственной жизни, начиная с окружающего пространства.
Я думала, что в этом году все будет, как всегда. И я ошиблась.
* * *
Семнадцатое июля. Меня разбудили громкие непонятные звуки. Я села и прислушалась: в соседней комнате происходит что-то, близкое по интонациям к скандалу. От природы низкие женские голоса перекрикивали друг друга так, что я не могла разобрать слова. Это продолжалось несколько минут. Затем последовал звучный самодовольный вздох одной из участниц этой сцены... около минуты тишины... и началась философская нотация второй. У меня возникло ощущение, что именно она, старшая, как мне показалось по голосу, начала скандал. Младшая теперь только тихо посмеивалась над ее словами. Создалось впечатление, будто ссорятся мать и дочь...
«Стоп. Почему эти голоса кажутся мне такими знакомыми?»
Я встала с постели и крадучись подошла к закрытой двери в комнату. В щель мне удалось разглядеть горе-актрис: это были преподавательницы - Вера Сергеевна, заведующая кафедрой и Надежда Алексеевна, заведующая учебной частью. Женщины были в длинных сорочках, стоя возле зеркала, они пытались вдвоем уместиться в его отражении — тщетно.
«С точки зрения разницы в возрасте они могли бы быть матерью и дочерью, но эти люди совершенно разные, ни в чем не похожие друг на друга...» — подумала я. Затем эту мысль вытеснила другая: «Да что они здесь делают?!». Полная решимости и возмущения, я толкнула дверь ногой. Незваные гостьи на моих глазах растворились в воздухе...
Я проснулась. В доме была тишина.
* * *
Прошло несколько дней...
«Я хочу в лес. Я очень хочу в лес. И я пойду туда прямо сейчас!» - подумала я проснувшись однажды на рассвете. Дверь в дом была открыта, с улицы шел теплый воздух. Но все же я надела водолазку, джинсы и кроссовки и, закрыв дверь на замок так тихо, чтобы не разбудить маму, направилась навстречу своему навязчивому желанию.
Лес тянулся двумя параллельными полосами вдоль дороги от края села. Местные жители говорили, что в лесу водятся змеи. Было мало тех, кто не боялся ходить туда, меня не пускали ради безопасности. Я была в лесу — в первый и последний раз — десять лет назад. Мне снова хотелось побродить среди сосен и поесть хоть немного земляники. Но я опоздала с приездом: она уже не росла. Обидно, но вполне можно пережить. Пытаясь проснуться окончательно, я бродила по лесу, обнимала стволы сосен и смотрела на небо, застеленное белыми облаками, сквозь которые нещадно пробивалось яркое солнце. Усталость, накопленная мною в зачетную неделю и последовавшую за ней сессию, никак не проходила. Даже в лесу, который я считала местом силы. Кроме того, меня терзали разные, не до конца осознанные или опознанные чувства. Я не могла об этом говорить. Получалось только думать. Погруженная в себя, я не заметила, как вышла из леса на поляну. Бледно-зеленая трава казалась мне пушистой. Захотелось прилечь, что я и сделала, недолго думая. И не заметила, как заснула глубоким сном.
* * *
Проснулась я прислоненная спиной к большому камню между лесом и поляной. И, пытаясь открыть глаза, услышала болезненно знакомый голос:
- Ура! Ты жива! - громко произнесла невидимка.
«Надежда Алексеевна... опять?!» - пронеслось у меня в мыслях. Веки неохотно разомкнулись, и моему взору открылось подтверждение этого странного опасения: передо мной на корточках сидела худенькая миловидная женщина с длинными темными волосами и серыми глазами в пестром платье до колен, не отдаленно напоминающая мне заведующую учебной частью нашей основной кафедры. Меня ненадолго смутило состояние платья: когда Надежда Алексеевна приходила в нем на экзамен, оно было длинным, а теперь выглядело непривычно коротким, даже как будто оборванным... Но это уже не мое дело.
- Вы? - сорвалось с моих губ в неконтролируемом от неожиданности тоне.
- Я, - женщина улыбнулась, и в это же мгновение ее глаза почему-то показались мне синими.
- Надежда Алексеевна... что... что Вы здесь делаете? - я не могла скрыть удивление, смешанное с испугом.
- Рита, я не являюсь той, кого ты сейчас видишь на моем месте.
Я замерла в потрясении: «Как это возможно? Тогда откуда она знает мое имя?». Знакомая незнакомка заглянула мне в глаза и словно прочла мои мысли.
- Я все знаю. Я на расстоянии чувствую людей, которым тревожно. Но я не думала, что у тебя все настолько серьезно, что ты так сильно устала за этот год. Так устала, что часто видишь перед собой Надежду Алексеевну, часто думаешь о ней и прокручиваешь в голове ситуации экзаменов... Я знаю, что ты не высыпаешься по ночам. Но здесь ты так крепко заснула, что почти не дышала, твое сердце билось медленно. Я нашла тебя час назад. Сначала мне показалось, что ты без сознания. Я испугалась и пыталась привести тебя в чувство. Но ты не открывала глаза... И вдруг я поняла, что ты спишь...
- Да, я очень плохо спала в последние два месяца. У меня упадок сил.
- Надежда Алексеевна снилась тебе?
- Да. Вы и об этом знаете?
- Знаю. Потому что в этот сон в ее облике к тебе приходила я.
- Зачем?
- Скоро узнаешь.
- Меньше знаю — крепче сплю... наверное...
- Я знаю, как помочь тебе выспаться и успокоиться.
- Как?
- Сиди здесь и жди меня, - с этими словами женщина направилась в сторону леса и постепенно пропала из виду.
Я послушалась. Вскоре знакомая незнакомка снова появилась передо мной. В ее руках был  венок, крепко сплетенный из травы и украшенный впереди тремя белыми цветками: это были два белых нераскрывшихся бутона и один раскрывшийся цветок.
- Посмотри, - сказала женщина. - Этот венок символизирует гармонию сна и разума. Он сплетен очень крепко — это значит, что сон будет здоровым, глубоким. Здесь всего три цветка — это символы сновидений, в которых я прихожу к тебе в облике преподавательницы и направляю твое поведение в трудных ситуациях, чтобы снять напряжение. Один цветок распустился, потому что ты увидела первый сон. Когда приснится следующий сон, этот цветок завянет и почернеет, а второй распустится... То же самое будет, когда приснится третий, последний сон. Третий цветок завянет через день после того, как распустится. Ты должна успеть вернуть мне венок до тех пор, пока он совсем не почернеет. И следи, пожалуйста за временем: венок ослабляет его адекватное восприятие, чтобы снять суетливость. Без нее нельзя выжить, но и счастья она не приносит. Все хорошо в меру.
- Что со мной будет, если я не услежу за временем?
- Ты потеряешься в нем навсегда и останешься жить в прошлом.
- Я не хочу.
- Значит, учись радоваться настоящему, не смотри назад и не мчись вперед со скоростью света.
- Я поняла.
- Вот и умница, - она подошла, надела венок мне на голову и поправила волосы.
- Подождите, - я заглянула ей в глаза. - Я все еще не знаю, кто Вы.
- А как думаешь?
- Фея?
- Если веришь, я могу быть и феей...
- А как Вас зовут?
- Так же, как и ту, кого ты видишь на моем месте — Надежда.
Женщина повернулась и ушла в лес. А я вернулась домой. Мама еще спала.
* * *
Венок был невидим для окружающих. Я носила его, не снимая. Засыпала после полуночи, просыпалась после полудня. Спала крепко. Кроме этого, никаких перемен в образе жизни со дня встречи с Надеждой у меня не было. Только время, по моим личным ощущениям, замедляло ход. Я коротала его за просмотром сериалов у соседей, за написанием стихов и, по возможности, за перепиской с друзьями Вконтакте. Но все это не помогало полностью избавиться от чувства тоски.
Я никак не могла забыть день последнего экзамена, каждое утро повторяла ответы на вопросы из своего билета, боясь растерять эти знания. Как назло, к ним присоединилась тема из психологии экстремальных ситуаций и состояний «Посттравматическое стрессовое расстройство», а именно — симптомы данного расстройства по американской классификации психических расстройств DSM-IV.
Родственники подробно расспрашивают меня о том, как я буду работать после окончания университета... Мне бы для начала окончить его, а потом уже думать о работе... Я внаглую фантазирую, потому что на самом деле еще не знаю, в каком направлении хочу работать, куда хотела бы устроиться, а еще потому, что мне сложно оценивать свои возможности с высоты трех курсов, когда осталось учиться примерно столько же. Этим людям интересно слушать меня. Хотя... мне самой любопытно, с каким суммарным уровнем знаний по различным дисциплинам я выйду из стен университета. Жаль, что нельзя исправить ошибки прошлого или хотя бы знать заранее, кем я рискую (или не рискую) стать.
Примерно два раза в неделю мы с мамой ездили в гости в разные районы области. Приезжали оттуда вечером, ужинали и сразу ложились спать. Мне снились сны, в которых Надежда не участвовала, но в них я почти не владела собой, говорила и действовала крайне порывисто, а потом горько сожалела обо всем. С каждым днем восприятие времени искажалось все сильнее и сильнее...
Так прошло больше месяца.
* * *
Шестнадцатое августа. Я проснулась дома, в городе. На календаре, как это ни странно, первое сентября. Я спокойно, не опаздывая, нарядилась в зеленое платье и синие босоножки, причесалась и, повесив на плечо заранее собранную сумку, ушла в университет. Согласно расписанию, у нашей группы первый цикл занятий по предмету Надежды Алексеевны.
Я зашла в учебную комнату вовремя: уже все одногруппницы были в сборе, а преподавательница еще не заглядывала. Девчонки столпились около новых туфель Надежды Алексеевны: черных с фиолетовым узором, на высоком каблуке — и по очереди примеряли их, не трогая с места. Эти туфли казались мне очень красивыми, но я не решалась приблизиться к ним.
- Ритка! Ты чего стоишь в стороне? Твоя очередь примерять! - крикнули мне. Я пожала плечами и встала на каблуки, туфли оказались мне впору... «О, это самые лучшие туфли на свете! По крайней мере, для меня!» Я танцевала на месте, счастливо улыбаясь.
- Рита, они тебе очень идут! Ты в них выглядишь, как принцесса! Точно! Принцесса Марго! - заявили одногруппницы.
«Да, совсем еще не королева...» - подумала я. И в то же время понимала, что без  спроса примеряю чужое, что должна в ближайшую минуту снять их во избежание неприятного нравоучительного разговора с Надеждой Алексеевной. Стоило мне подумать обо всем этом, как преподавательница вошла в учебную комнату. Увидев меня в своих туфлях, она многозначительно улыбнулась. От неожиданности я потеряла равновесие и, босая, растянулась на полу в полный рост. Но не ушиблась. И тут же поднялась без посторонней помощи.
- Здравствуйте! - смущенно пропищала я.
- Здравствуй, - Надежда Алексеевна продолжала улыбаться только взглядом. Ее глаза снова показались мне синими. - Скажи, пожалуйста, когда ты перестанешь падать?
- Не знаю.
- Я надеюсь, это было в последний раз?
- Сама очень на это надеюсь...
- Кстати, что ты делаешь у меня на занятии? Тебя же перевели в другую группу.
- Я пришла по расписанию...
- У вас предметы поменяли местами.
Я схватила свои вещи в охапку, попрощавшись, выбежала в коридор и... проснулась. В деревне. До первого сентября почти две недели. Скоро домой.
В венке почернел первый цветок. У меня было предчувствие, что последний сон приснится мне до отъезда. Но даже не догадывалась, что будет со мной в нем и после него.
* * *
Девятнадцатое августа. Преображение. Каждый год в этот день мы с мамой ходим на кладбище,чтобы помянуть умерших родственников. Этого правила мы придерживаемся с тех пор, как умерла бабушка — уже пятый или шестой год подряд. Только после поминовения можно, «с чистой совестью», ехать домой.
Накануне ночью мне приснился не совсем праведный сон. Третий сон с участием доброй феи в облике относительно строгой преподавательницы. Я снова забыла о том, что Надежда вынужденно приняла облик своей милой и мудрой тезки, заставляющей студентов думать и рассуждать.
Мы находились в загородном доме поэта, которого я знала только по его произведениям, но никак не лично. У меня сложилось впечатление о нем, как о необычайно талантливом и целеустремленном человеке. Было торжество по случаю презентации его новой книги. Его приглашение стало для меня хорошим поводом для знакомства. Я приложила максимум усилий, чтобы выглядеть красиво: новая стрижка, вечерний макияж, фиолетовое платье чуть выше колен, украшенное серебристым поясом и — заветные черные туфли с фиолетовым узором. Надежда присутствовала здесь в качестве моей подруги. На ней было серебристое платье до колен и черные босоножки. Она выглядела скромнее, чем я, но гораздо увереннее в себе. Не решаясь подойти к виновнику торжества и заговорить с ним, я стояла в стороне, рядом с ней. Не отходя ни на шаг. Надежда пыталась подбодрить и развеселить меня, но в какой-то момент ее улыбчивость сменилась грустной задумчивостью. Женщина посмотрела на меня так, как будто не видит — и стала рассказывать какую-то историю. Ее голос звучал очень тихо, и мне было трудно уловить самую суть. Через несколько минут серые радужки ее глаз от слез наполнились синевой. Надежда прервала свой рассказ и ушла, растворившись в толпе гостей. Меня насторожило, что это происходит в незнакомом месте, где с нами может случиться что угодно, если мы не будем держаться вместе. Поддавшись панике, я стремительно обошла весь дом, заглянула во все комнаты: ее нигде не было. Я выбежала из дома и обошла весь участок: и здесь так же. Внезапно за моей спиной раздался крик одного из гостей:
- Надежда убежала в лес! Одна!
В первые секунды после этих слов я едва не потеряла сознание. Но что-то заставило меня взять себя в руки и отправиться на ее поиски. На тропинке, ведущей в лес, я оступилась и... проснулась.
День я провела достаточно благоразумно, не заметив, как быстро он прошел.
* * *
Двадцатое августа. Проснувшись под утро, я включила в комнате свет и посмотрела в зеркало: все цветы почернели. Мне стало очень страшно, этот страх был близок к панической атаке. Я с трудом заставила себя внимательнее присмотреться к отражению — один лепесток последнего цветка все еще оставался белоснежным. Я вскочила с постели и — босиком, в одной сорочке — помчалась в лес, оставив открытой дверь в дом. Я очень боялась сойти с ума, не подозревая, что процесс уже запущен.
Розовые блики рассвета наполняли небо.
Надежда терпеливо ждала меня возле того самого камня. Заметив меня издали, женщина крикнула:
- Не бойся! Еще не поздно!
- Надежда Алексеевна, я... - в этот момент у меня перехватило дыхание, и я упала, не добежав до нее — на траву.
Надежда подошла, помогла мне встать и сняла почерневший венок с моей головы: последний лепесток по-прежнему сверкал белизной. Я услышала облегченный выдох.
- Ты успела, моя девочка... - в ее голосе смешались нежность и грусть неизбежного расставания.
- Успела... - повторила я, переводя дух.
Женщина внимательно посмотрела на меня и увидела на лбу шрам, который остался после черепно-мозговой травмы, полученной год назад. Вспомнить жутко, забыть непросто. Но шрам я почти перестала замечать... Я не знаю, что творилось у нее в мыслях, она смотрела так, как будто запоминает и что-то ищет в себе... Через несколько мгновений слезы снова окрасили радужки ее глаз в синий цвет. Надежда зажмурилась, пытаясь остановить надвигающийся соленый поток.
- Я не та, кого ты видишь... - сказала она, тяжело дыша.
- Я знаю.
- И продолжаешь доверять мне?
- Конечно.
- Скажи, тебе очень больно? - она открыла глаза и взглядом указала на шрам.
- Нет. Это просто напоминание мне о том, что иногда жизненно важно сдерживать свои внутренние порывы.
Женщина приблизилась ко мне, взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала меня в лоб — туда, где был шрам.
- Все будет хорошо, - сказала она, отводя взгляд.
- Спасибо Вам! - я крепко обняла ее.
- Пора прощаться.
- Я хочу остаться с Вами.
- Но ради этого не надо оставаться здесь. Я всегда буду рядом, буду помогать тебе, если нужно. Беги собираться, а то опоздаете с мамой на электричку!
* * *
Мы никуда не опоздали. В дороге прошло четыре с половиной часа, но я не заметила этого. Я спала. И видела во сне чудесный венок с белыми цветами.