Вера

Вера склонила голову так внезапно, поплыв вдоль линии моего плеча, может от резкого движения маршрутки, может от горя, что внезапно настигло ее, как гроза настигает в парке – неожиданно, страшно и громко, вынуждая бежать по извилистым улицам, опираясь на интуицию, и искать спасения от дождя. Вера нашла это спасание здесь, у меня на плече, впившись зубами в верхнюю губу, как если бы мы не были одноклассниками, а случайно встретились через много лет в следующих жизнях. Она почти не изменилась, я следил за приятно-теплым изгибом её груди, думая о дыхании, о подчинении сердцу, и даже не заметил, как от житейских тем мы перешли к глубоким, и тогда Вера поникла, цветком закрыв глаза и опустив голову.
- Пол года назад ушла моя мама… 
И заплакала. Снова плечо, на этот раз я спустился в кресле, чтобы резкое движение транспорта или инерция не выкинули Веру из утешительной колыбели, я взял её руку и, не зная что делать дальше, просто накрыл её своей. Пусть плачет, если так надо. Скоро остановка, и она, протирая лицо салфеткой, вмиг становится прежней, лучистой, уютной, а я веду её через весь салон к выходу, придерживаю, любуюсь тем, что творит с её волосами ветер, вспоминаю, как мама забирала её из школы в метель, как две фигуры – уменьшенные копии Венеры – пробирались сквозь буран, и Вера пыталась сказать ей что-то, будто не разумела каково это – быть взрослым. Ребенок не знает смерть, она не вписана в программу его бытия. Но разве сейчас я могу сказать это Вере? Я просто веду её вдаль, и кажется, что нас нарисовал Моне посреди дымных лилий, главное – не прогнать, главное не испортить, а так все просто – как дыхание.
И я, сжав ладонь Веры немного крепче, говорю:
-  Мамы не уходят, это мы остаемся.