Машина брокколи и крем-суп из времени

Еду можно делить на полезную и вредную, дорогую и дешевую, мясную и веганскую. А еще можно еду делить на настоящую и ненастоящую.
Настоящую еду мы все помним с детства и именно такой еды на самом деле хотим, когда голодны. Настоящая еда - это картошка с сардинами. Теплые дымящиеся горы варёной картошки со снежными шапочками тающего сливочного масла, украшенные лесами укропа, и сардины - словно холодное солёное море у подножья обжигающей картофельной горной цепи. Ко всему этому прилагается кусок хлеба - добротный такой, щедрый ломоть, который надлежит аккуратно, но со вкусом ломать пальцами и макать в озерца масла, оставшиеся в тарелке после трапезы. Еще настоящая еда - вермишель с сыром «Российский», натёртым в спешке, пока макароны не успели остыть - ну, вы понимаете, чтобы успел красиво расплавиться. Вообще, еда - это очень важно. Еда - это немного магия. Не источник энергии, не способ получить необходимые калории, нет. Твоя еда - это всегда немножко и ты сам. Пюре, например - прочный фундамент не только для любой Настоящей Еды, но и для крепкой семьи. Вы видели хоть одного человека, который поглощает пюре и одновременно злится? Нет? А человека, который ест манную кашу с вареньем и кричит на кого-то можете представить? То-то же. Кефир с булочками - твоё умиротворение. Чай с бубликами - катализатор душевных разговоров, которые никогда не будешь вести за чашечкой латте. Компот - твоё детство. Окрошка - твоё лето. Вся жизненная философия легко умещается в описание способа приготовления Правильного Шашлыка, а судьба читается по узору кетчупа «Шашлычный» на тарелке.
Ненастоящая еда - это суши, например, или салат «Цезарь», или еще фалафель. Что-то такое, что красивое больше, чем вкусное. Ты никогда этим толком не наедаешься, хотя и делаешь вид, что наелся. Иногда даже фотографируешь, прежде чем накинуться на это разноцветное гастрономическое конфетти (ненастоящая еда почти всегда разноцветная). Пластиковые помидорки, безвкусное рваньё салата Айсберг, лицемерно нареченные крутонами кубики подсушенного вчерашнего хлеба. Мокрый бисквит - ах, простите, тирамису. Холодное безразличие чизкейка, белого и безликого, словно призрак ушедших дней, когда он еще был творожной запеканкой. Тяжеловесность огромного брауни, похожего на наковальню из мультиков Луни Тюнз, которая все время бралась из ниоткуда и прилетала кому-нибудь прямиком по макушке. Вся эта еда, думается мне, тоже взялась словно из небытия, огорошила нас ударом по затылку, и теперь сидим мы, ошарашенные, ловим мишленовские звездочки перед глазами и вяло соображаем, чего же хочет от нас этот странный юноша, выряженный в костюм пингвина.
- Вы будете что-нибудь заказывать?
Я тряхнул головой, возвращаясь в реальность.
- Я... одну минуту.
Меню гостеприимно распахнуло передо мной свой богатый внутренний мир. Я скользнул взглядом по ламинированной страничке и тяжело вздохнул. «Крем-суп из брокколи». Отвратительно. «Спагетти болоньез». Плохо дело. «Гаспачо». Я застонал. Мучительно захотелось отбивную, простую и честную, как удар в челюсть. Я взял себя в руки.
- Вообще-то, - ответствовал я с достоинством, - я жду барышню. Она вот-вот должна подойти.
Это было практически правдой - я действительно ждал её, но понятия не имел, как скоро она осчастливит меня своим появлением. Я вспомнил Лию. Маленькая фигурка с длинными прямыми смольными волосами и огромными серыми глазами, она всегда рядилась только в черное, отращивала ногти, которыми можно было открывать устриц или чистить картошку и никогда, никогда не приходила вовремя. Лия, думал я с нарастающим раздражением, воспринимала мир как огромный спектакль, устроенный в её честь, и, соответственно, считала, что спешить некуда - без неё всё равно не начнут.
Мы познакомились месяц назад - она тогда только приехала в город по работе, как она пояснила, и хотела найти экскурсовода. Я с моим, чего уж там скромничать, отлично подвешенным языком и прекрасной харизмой пришелся ей по душе. Лия не любила рассказывать о себе, меня же уговаривать поболтать не приходилось, потому за звоном своей трескотни я и не заметил, что так и не выяснил, кем работала моя новая знакомая. Лия была образованной, интеллигентной, любила помпезные ресторанчики вроде того, в котором я сейчас её дожидался... Вот, пожалуй, и всё, что я знал.
Припомнилось, как мы однажды поругались из-за моей фантастической повести о путешествиях во времени, космических пришельцах... ну, обо всяком таком, вы понимаете. Лия заявила, что писать о том, в чем ничего не понимаешь, попросту непрофессионально. Я разозлился. Да, я не астрофизик, я просто писатель, но разве Уэллс спрашивал у кого-нибудь чертежи машины времени? Лия сказала, что я не Уэллс. Ну, так и ты не Хокинг, парировал я. Разговора не вышло.
Даже сейчас, вспомнив об этом, я слегка вспылил. В моей повести главный герой, ученый, встречает путешественников из будущего, пришедших послушать его лекцию вместе с остальными студентами. Лия заявила, что это нелепо - невозможно человеку из будущего так органично вписаться в настоящее, чтобы никто ничего не заметил. Эти студенты, сказала она, выдали бы себя еще на подходе к аудитории - невозможно столетие спустя точно знать, как ругается обычный троечник, когда его лабу не принимают уже третий раз, нельзя сыграть искреннюю ненависть к общажным тараканам, ни разу не просыпаясь с одним таким на подушке. Правильно подкатить джинсы и то не выйдет. Вот ведь! Да если считать каждого подозрительно непохожего на остальных человека путешественником во времени, то ты, Лия, первой попадешь под раздачу!
Этот аргумент раньше не приходил мне в голову и я испытал то самое чувство запоздалого удовлетворения, какое бывает, когда придумал отличный ответ для спора месячной давности. Однако эйфория быстро прошла и я вдруг обнаружил, что идея, вообще-то, не такая уж и глупая. А ведь и правда, Лия, ты же невероятно странная!
Слишком миниатюрная для взрослой женщины. Слишком умная для юной девушки. Слишком большеглазая и ухоженная для работницы лаборатории, слишком мрачная для богатой наследницы. Чем ты, в таком случае, занимаешься? Черт знает, сколько тебе лет и где ты родилась. Может, вовсе не в 90-м, а в 2070-м. Может, не в Новосибирске, а в Ново-Новосибирске. Мысль эта была настолько удачной, что я тут же нашел ей миллион подтверждений. Опоздания. Возможно, бедолага всё не может привыкнуть смотреть на часы - приучена к трансляции напоминаний прямо в мозг. Странные гастрономические предпочтения. Старается найти хоть что-то похожее на еду в тюбиках из будущего. Критикует мои повести... Ну само собой, ей виднее. Небось пишет там огромное исследование о ранних этапах моего творчества, вот и прилетела лично познакомиться. Я слегка напрягся. Это всё меняло. Следовало предстать перед потомками в лучшем свете. Трехдневная небритость, неровная стрелочка на брюках... Ни дать ни взять - писатель-маргинал. Так дело не пойдет. Жаль, никогда не носил с собой зеркальца...
Когда Лия пришла, она обнаружила меня корчащим страшные рожи своему отражению в салфетнице. Ладно. Ладно, положим, приятной наружностью мне запомниться не удастся, но ведь и любят меня не за это. Скорее за ум, но ведь и это дорогого стоит. С неприятным чувством внутренней раздражающей щекотки я вспомнил все случаи, когда мог показаться Лии (а, значит, и Грядущему!) глупым, заносчивым графоманом. Получалось не так уж мало. Беда. Ситуацию стоило немедленно исправить.
- Здравствуй, Лия, - несколько надменнее, чем стоило бы, бросил я, окинув её оценивающим взглядом. Пусть не забывает: на неё смотрит классик.
 - Привет, прости, что опоздала, - Лия лучезарно улыбнулась и сходу, плюхнувшись на стул, схватила меню.
К нам тут же подскочил вездесущий официант.
- Крем-суп из брокколи и фрэш из сельдерея, - быстро сказала она, даже не отрываясь от меню. - И тирамису.
Вот, подумал я, первый звоночек. Н-да, Лия, плохо вас там, в будущем, учат маскироваться. Какой нормальный человек будет добровольно вливать в себя сельдереевый фрэш? Крем-суп из брокколи - это вообще за гранью добра и зла. Инопланетянка.
- Оладьи, - мстительно процедил я. - И кофе. Черный.
- Панкейки, - кивнул официант. - Хорошо. И американо.
Я фыркнул. В сговоре они, что ли? Может, она тут не одна? Может, их целая экспедиция? Прилетают к нам на космических... маффинах. Инопланетяне.
- Как твои дела, Макс? - Лия пребывала в необычайно приподнятом настроении. - Ты знаешь, а ведь я завтра уезжаю.
Я слегка запаниковал, хотя виду не подал. Как так - завтра? Я не успел ни расспросить её о будущем, ни оставить хорошее впечатление о настоящем. Вот так всегда, подумал я раздосадованно, словно каждый день от меня сбегают девушки из будущего.
Вот интересно, подумал я, а что если попытаться рассекретить её с применением её же безжалостной логики?
- Неплохо, спасибо. Знаешь, я слышал, что тараканы вымирают. Представляешь?
- Правда? - Лия округлила глаза. - Честно говоря, я никогда и не видела ни одного.
Ага!
Впрочем, конечно, она могла быть просто чистоплотной... Или в 2050-м тараканы исчезли.
Стоило, конечно, проверить всё тщательней, прежде чем водружать на нос очки и направлять на рассекреченную путешественницу бластер. Стоило спросить о чем-то очень известном, что сразу её выдаст.
- Знаешь, я слышал, выходит новая книга о Гарри Поттере. Никому, говорят, не нравится. Честно говоря, мне и прошлые не слишком-то по душе, но событие-то какое, а.
- Не читала, - она слегка улыбнулась.  - Как-то не люблю фантастику, знаешь ли.
«Фантастику»! Я фыркнул. Плохо, плохо готовились, Юлия!
Стало даже обидно, что какой-то Институт Времени послал мне явную троечницу.
Пока Лия была занята поглощением своего богомерзкого крем-супа, я напряженно думал. Что бы у неё спросить? Найдут ли лекарство от рака? Победили ли Альцгеймер? Идут ли еще войны, придумали ли механизм гениальнее кофеварки? Кто занял Железный Трон?
Я собрался с духом.
- Ну и как там?
Лия подняла на меня глаза.
- Где?
Я сардонически улыбнулся. Ну же, хватит играть дурочку.
- Там, откуда ты, конечно.
Лия поперхнулась и я едва удержался от похлопывания по спине. Может, это хитрый трюк, кто знает.
- Ну... Даже не знаю, что тебе сказать. Новосибирск... Неплохой город...
- Но не такой, как Ново-Новосибирск, да? - торжествующе  воскликнул я, позабыв про всякую осторожность.
Её аккуратно очерченные брови взметнулись вверх. Что ж, нужно было лучше учиться, прежде чем отправляться в прошлое, дорогая!
- Я не понимаю, о чем ты. Ново-ново-чего?
Торжествующая улыбка не сходила с моего лица. Я зачерпнул немного варенья сложенной вдвое оладьей и отправил её в рот, не сводя с Лии взгляда.
- Да перестань, солнце. Ты и правда проделала неплохую работу, но меня, знаешь ли, не так-то просто одурачить. Но ты не расстраивайся! Обещаю, я никому тебя не выдам. Ну же, расскажи. Как оно там? Меня кто-нибудь знает, верно? Ладно, это и так очевидно.  Ну скажи хоть, мы полетели на Марс?
Лия одарила меня долгим задумчивым взглядом. Конечно, я видел, что ей было неприятно. А кому,  спрашивается, будет приятно, если его тщательно проработанная легенда рухнет?
- Ты чокнутый, - медленно проговорила барышня-из-грядущего.  - Попроси счет, пожалуйста. Я не собираюсь выслушивать твой бессвязный поток сознания.
Я схватил её за руку. Ну уж нет. Можешь сколько угодно рисовать нелестные портреты меня для потомков, но дураком меня выставлять не смей.
- Сама ты чокнутая, - ладно, ладно, начало моей эпической речи вышло не очень. - А откуда ты, спрашивается, приехала? Чем занимаешься? А? Молчишь?
Лия сощурилась. Её  взглядом можно было испепелять.
- Астрофизик я. Московский государственный университет. Кафедра экспериментальной астрономии. Приехала на семинар.
С этими словами она высвободила руку, вскочила, развернулась на каблуках и выбежала прежде, чем я успел что-то крикнуть вдогонку. Да и что тут крикнешь?
Врет, конечно, зараза. Какие уж тут семинары. Убежала принцесса моя - причем в края настолько далёкие, что ни догнать, ни докричаться.
Недоеденный крем-суп тревожно подрагивал, словно протоплазма, готовая вот-вот явить миру нечто пугающе негуманоидное.
 Я ведь и плохого-то ничего не хотел!
Бывают же такие обидчивые барышни - и в будущем, видимо, тоже никуда они не денутся.


Машка, когда я рассказывал ей всё это вечером того же дня, смеялась, как ненормальная. Это меня почему-то успокаивало. Обидно, конечно, что она мою теорию всерьёз не воспринимает, но всё же приятно посидеть в компании нормального, нашего человека. И смеется Маша совсем по-земному, и салфетку комкает очень естественно. И на тараканов в своей общаге даже пожаловалась. Что и говорить, ей таких, как Лия, только консультировать. Когда она улыбнулась подошедшему официанту и заказала вареники с картошкой, я умилился, а на чае с лимоном и вовсе растаял.
Я словно впервые заметил, какая она, Машка, миловидная. Щеки с ямочками, челка, из-за которой она так похожа на ребенка, глазищи блестят - залюбуешься! И как я, дурак, раньше не видел этого всего?
- Красивая ты, Машка. И чего я погнался за этой дурочкой инопланетной? - я улыбнулся, а Маша покраснела.
- Ты дурак, Макс. Ну, какие у нас могут быть путешественники во времени? Сам подумай. Это же глупо. И ненаучно.
Я вздохнул.
- Да... пожалуй.
Неприятно было осознавать, что она права.
- Ты лучше бы рассказ написал какой-нибудь, у тебя хорошо получается.
- Спасибо.
- О, уже восемь? - Машка вскочила и суетливо принялась натягивать пальто, то и дело не попадая рукой в рукав - Ты куда?
- Мне срочно нужно домой!
Я вызвался проводить её, но она отказалась. Стеснялась, наверное, перед комендантом общежития. Уже собравшись уходить, она вдруг остановилась и странно на меня посмотрела.
- Знаешь что, Макс? Это тебе. Ну, бывай! 
С этими словами она выудила из сумки какой-то бумажный сверток и бросила на стол. Я наклонился к столу, чтобы взять его, а когда оглянулся, Маши и след простыл.
Зря я так смутил её, конечно. Милая, милая девочка Маша. Улыбка не сходила с моего лица. Я сел за стол и медленно, стараясь растянуть удовольствие, принялся распечатывать конверт.
Внутри была книга. Сборник стихов, наверное, решил я. Машенька вполне могла подарить мне что-нибудь такое, она очень сентиментальна.
Надпись на книге, мигающая и переливающаяся, гласила:

«МАШИНА БРОККОЛИ И КРЕМ-СУП ИЗ ВРЕМЕНИ» Максим Кедров
2050 г. 6 переиздание.

Ниже обложка была украшена маленьким движущимся космическим кораблем, бороздящим звездную бесконечность космоса.
- Маша!