Очередь

Вначале в дорогу отправились праотцы и праматери, затем – родители, следом – друзья.

Я оставался.

На меня косились собственные дети и внуки, и те, кто за ними, намекая, что я засиделся и пора прощаться.

Но я не трогался с места. Я делал вид, что ровным счетом не понимаю, чего они от меня все ждут.

Я хотел им сказать: «Постойте! Посмотрите на этого огромного господина с грузным сердцем. Он так тяжело дышит, что, кажется, еще чуть-чуть, и испустит последний вздох. Он куда более подходящая кандидатура. Или, пожалуйста… Пожалуйста, взгляните на ту даму бледного вида. Она так тонка и легка, что готова улететь, отдавшись на волю первому порыву слабого ветра. Уверен, она была бы не прочь великодушно поменяться со мною местами, если бы только позволила себе отбросить неуместные для такого момента приличия и условности. Весь ее вид – одна изможденная, никогда не прекращающаяся мысль о том, как она устала ждать. Я вполне готов пропустить уставшую от жизни даму вперед…»

Но те, кто сзади, уже напористо подпихивали меня локтями и натянутыми до предела голосами просили не задерживать очередь. Я протестовал, пытался ускользнуть от их нахрапистой заботы, но меня не слушали, тащили, толкали и только у самого выхода казенным тоном уточнили, все ли необходимое я взял с собой в дорогу. А я пристыженно молчал, так как не мог в последний, прощальный момент признаться, что все, что у меня есть с собой, – это пара старых, донельзя стоптанных ботинок. Да и тех мне не жаль оставить…

Иллюстрация:
Винсент Ван Гог
"A Pair Of Shoes", 1887