Хороший день

               
     Я славно похезал и теперь сидел перед портретом Тургенева, размышляя о секретах женской красоты. Смущал меня один нюанс, мелочь не мелочь ( я б не сказал, что мелочь), такой зудящий когнитивный диссонанс : моей любимой женщиной была американский транссексуал. Я всегда знал, что очень и очень стебанут, но, если честно, сам не ожидал от себя эдакого. Влюбиться в американку ! Это какой-то ни хрена не патриотизм.
     - То-то, - промурлыкала сестричка, появившись, как всегда, неожиданно. Вообще-то, она всегда была рядом, но появлялась неожиданно, научившись этому нехитрому приему у меня, я ж постоянно пугаю ведьму, они с мужем даже решили спать отныне в гамаке, как матросы, вынесли из жилого помещения стол, шкаф и, зачем-то, мраморный бюст Навального, шикарный, козырный бюст работы Шемякина-младшего. Никому не ведомый скульптор из коломенских лесов именовался Шемякиным, не пожелав принять имя Эрнста Неизвестного, прямо-таки и сказал своей жене : " Не хочу, говорит, иметь ничего общего ни с Эрнстом, ни с Познером, ни с Юнус-бек Евкуровым", из кладбищенского памятника атаману Проскуряку, снесенного харьковскими лихими людьми, по методу Микеланджело он и смастырил бюст величайшего оппозиционера, просто отбив долотом все лишнее. Получился маленький, со спичечный коробок мумрик, проданный по случаю зятю Сердюкова, вывезенный им в Америку, украденный Нортоном и ДеНиро в неснятой серии " Медвежатника", мутными путями доставшийся предвыборному штабу демократической партии и, наконец, бля!!!( как я зае...ся перечислять очевидные факты преступной коррупции и злоупотреблений, кто бы знал), переданный по контракту ведьме, все по понятиям мира чистогана и демократии, ей майку и бюст, им мировое господство.
     - Что " то-то" ? - Хмуро уточнил я, угощая ее сигаретой.
     - Много чего. - Она запрыгнула в постель и, болтая ножкой, разъяснила. - Итальяшка дебильный, собачка маленькая девульки из Канзаса, два техосмотра, сокращенный бартер в условиях импортозамещения, девчонка -мазохистка, представленная Лимоновым Фурцевой...
    - Не ври, - лениво прервал я полет ее фантазии, - Фурцева не знала аббревиатур, какая, на хрен, товарищ О.
    - Насрать на Фурцеву, - охотно согласилась моя любимая,- да и Лимонов дурак.
    Ее странная логика туманила разум. Я не мог привыкнуть к этим  резким изменениям внешней и внутренней политики, то у них Лимонов враг, то почти брат и дед, то дурак, они даже между собой не могли определиться, вчерашний эффективный менеджер оказывался расхитителем, проходил процедуру добровольных пожертвований в фонд Следственного Комитета и возглавлял правление банка или госкорпорацию, а потом с триумфом возвращался в кремлевский кабинет, только этажом выше, ближе к небу.
     - А кто не дурак ?
     Мой коварный вопрос ее только рассмешил. Она сняла платье, у меня перехватило дыхание от красот и извилин, долбаный инцест между татарином и итальянкой. Любовь моя, Лукреция...
     - Во-первых, я не Лукреция, - швыряя лифчик в угол, - во-вторых, ты не татарин, - поболтав ногой, скинув трусики, - в-третьих, мы даже не однофамильцы и уж точно : никакие не родственники. Любишь, так и скажи.
     - Зырь !
     Я заорал и ткнул пальцем в экран. Усатый мужик совершал кощунственный акт. Я сплюнул.
    - Видала ? - Она зажмурилась и отрицательно покачала головой. - Намеки какие кидает. Это ж прямой призыв к революции.
    Она всхлипнула и застонала сквозь зубы. Потом зашептала :
    - Мы уже сами не знаем, что с этими беспредельщиками делать. Понимаем, на кого он намекает, чем грозит, помпон - та же корона царская, тут явное вредительство.
    - Товарища Сталина надо было слушать.
    - Надо было, - охотно согласилась она.
    - Знаешь, - я сел рядом и обнял ее за плечи, - Сталин - говно. Тут только атомной бомбой. Так что не Сталина, а Трумэна.
    - Точно, - поддакнула она.
    - А ты чё сегодня со всем соглашаешься ? - Я раздевался, сидя, ленясь вставать. - Подлизываешься ?
    - Угу, - она лизнула кончиком язычка мочку моего уха.
    - Не надо, - глубокомысленно и с важностью сказал я, залезая к ней под одеяло.
    - Не буду, - она снова лизнула мочку.
    - Правильно.
    Переполнявшая меня глупая нежность выплеснулась наружу и затопила весь мир. Я был счастлив.