Салон Зинаиды Тургеневой

Вера Ивановна Киселева, скромный библиотекарь, была вполне счастлива. В минувшие выходные их семья обрела собственный дом. Вера Ивановна (близкие звали ее Верочкой) бродила по комнатам, поднималась на второй этаж и вновь спускалась по лестнице, рассеянно поглаживая перила. Такие перемены в жизни – это еще предстояло осмыслить.

* * *

Прошла неделя. Коробки были распакованы, мебель расставлена, повсюду урчали механические помощники человека. Верочкин муж Иван Сергеевич, бухгалтер-надомник, работал в кабинете, пятнадцатилетний Петя настраивал в цокольном этаже электрогитару, Маша, на два года младше, сидела с книгой на диване, подобрав ноги. Идиллия – не иначе.

Но тут-то и случилась неприятность: сломалась стиралка.

– Ваня, – сказала Верочка, подходя к мужу и обнимая его за плечи. – Ваня, ты бы позвонил Коле – вдруг он поможет?
Коля (он же Колян) был одноклассник Ивана Сергеевича, мастер на все руки. Иван Сергеевич подумал – и взялся за телефон.

* * *

Колян приехал утром. Обнялся с Иваном Сергеевичем, по-свойски поцеловал Верочку в щёку.

– Где больной? – Его проводили к пациенту.

Колян возился часа два.

– В обчем так, – сказал он, появляясь в гостиной, потный и грязный, – слушай сюда, Тургенев. Всё хреново. Но ничё, я щас на рынок сгоняю, проволочки надыбаю. Авось, какой-нибудь перец и продаст.

Вернулся он к вечеру.

– Вот зараза, – сказал он, вставая через час с корточек и хватаясь за спину. – Ну ничего, я ее завтра дожму.

– Коля, – сказала Верочка. – Посмотри, сколько уже времени. Куда ты сейчас поедешь? Оставайся у нас. Как раз и гостевую комнату обновим.

Колян заворчал было, но махнул рукой и остался.

Он остался и еще на день, и еще… Битве со стиралкой не было конца.

– В обчем так, – изрек он однажды, ероша пятерней волосы на затылке. – Есть у меня кореш один – рукастый, чертяка. Позову-ка я его, а? Что скажешь, Тургенев?
Верочка и Иван Сергеевич посмотрели друг на друга, подумали – и кивнули.

* * *

Рукастый приятель Коляна – звали его Олег – оказался длинным, лысым и чрезвычайно вежливым. Он сказал, что ему можно постелить в коридоре, что гитара его не беспокоит и что спит он мертвецки. Так оно и было – в ближайший месяц хозяева имели возможность в этом убедиться.

Вскоре машина заработала. Но счастье было недолгим – сначала она зачихала, закашляла, а потом горестно замочала, подавившись пеной. Колян хотел двинуть по стиралке ногой, но Олег молча положил руку ему на плечо, а потом сел на корточки и принялся разбирать машину.

* * *

Утром, спустившись в гостиную, Верочка увидела Коляна, играющего в шахматы с незнакомым мужчиной.

– А, Веруня, доброе утро, – проговорил Колян, вскакивая и шутовски раскланиваясь. – Вот, познакомься, брательник мой. Заскочил на часок пособить. Мы там всем кагалом машинку твою поковыряли – кажись, получилось. А теперь вот решили партейку сыгрануть.

Верочка поняла, что за столом надо будет ставить на один прибор больше.

* * *

На другой день в Машиной комнате обнаружилась незнакомая девица. Она, как и Маша, сидела на диване, поджав ноги, и читала книгу.

– А, здрасьте, – сказала она. – Я Лена, сестра Даши, Машиной одноклассницы. Мы с Машей решили на пару дней поменяться. Вы не против?

Верочка не была против. Но она несколько удивилась, узнав, что и Петя еще вчера отправился пожить к своему приятелю.

* * *

Дом менялся. В цокольном этаже расположился местный музыкальный коллектив. В гостиной велись поединки в шахматы и шашки, а когда мужики уставали от умных игр, то начинали забивать козла. В Машиной комнате собиралась стайка девиц и о чем-то щебетала. Колян с брательником и Олегом починили в доме всё, что можно было починить, и теперь соседи несли им неисправные часы, проигрыватели и ноутбуки.

Тут Иван Сергеевич вспомнил, что его звала к себе сестра. «Поеду-ка я на недельку, – сказал он Верочке, – навещу ее».

* * *

«Внимание, внимание!» – раздался голос из громкоговорителя. И тут же в дверях показалась радостно ухмыляющаяся физиономия Коляна.

– Веруня, не боись! Это я матюгальник собрал.

«Внимание! – начал он орать снова. – Всему населению дома Киселевых собраться в гостиной!»

– В обчем так, – начал Колян, забравшись на лестницу. – Мы тут, народ, избаловались. Живем на хозяйских харчах, весь дом уже сожрали. Щас я всё организую. Быстренько скидываемся по пятихатке.

– А ты нам что за начальник, – загундосил кто-то из доминошников, но Олег положил ему руку на плечо, и тот замолчал.

Колян оказался хорошим организатором: денег хватило на оплату электричества и воды, да еще и осталось на праздничный ужин для всей компании.

* * *

Жизнь налаживалась. Верочка летала как на крыльях. Грубое слово «притон» никогда не приходило ей в голову. Иногда она про себя называла всё это клубом, порой – Домом дружбы, но больше всего ей нравилось думать о своем жилище как о светском салоне. Подобно Анне Павловне Шерер она порхала меж столиками, спускалась к музыкантам, поднималась к любителям генеалогии, не оставляла вниманием доминошников и шахматистов, проведывала девиц. Всем старалась улыбнуться, поддержать разговор, спросить о делах. «Пусть я и не Зинаида Волконская, – думала она, – но вот ведь какие люди собираются в моем доме».

* * *

Наступила осень. Странное, щемящее чувство проникло в душу Верочки Киселевой. Её близорукому взору всё представлялась какая-то дальняя дорога. Она не могла отделаться от ощущения неизбежных перемен.

Однажды Верочка пришла с работы и испуганно замерла на пороге. В доме было необычайно тихо. Как-то сразу сжавшись, она прошла внутрь. В гостиной сидела Маша. Она подняла глаза, сказала: «А, это ты. Привет» – и снова уткнулась в книгу. Стукнула дверь, на лестнице показался Петя.

– Папа дома? – спросила Верочка.

– Дома. Работает, – ответил сын.

Верочка сняла плащ и прошла на кухню. Там никого не было. В гостевой комнате постель была заправлена, письменный стол протерт, окно приоткрыто. У кровати стоял стул для одежды. Уже собираясь выйти из комнаты, Верочка на пороге обернулась – и увидела забытую под стулом отвертку.

Вера Ивановна подняла ее, села на краешек стула и тихо заплакала.


25 марта – 8 апреля 2016 года. Москва.