Ч. 9 Трудная правда

Предыдущая страница  http://www.proza.ru/2016/08/27/1065

51-ю армию с воздуха поддерживала авиагруппа Черноморского флота под командой генерал-майора Василия Васильевича Ермаченкова.

15 сентября противник попытался прорваться в Крым через Арабатскую стрелку, но его отбили, а через девять дней наступление немецко-фашистских войск возобновилось. На помощь 51-й армии бросили прямо с марша в бой войска Приморской армии, эвакуированные из Одессы.

Наши войска отошли сначала на Ишуньские позиции, по названию ближайшей деревушки, но немцы 25-го октября прорвали оборону и развернули наступление по нескольким направлениям. Под натиском противника Приморская армия отступала на Севастополь, а 51-я армия – на Керченский полуостров.

Немецкими войсками командовал генерал-полковник Эрих фон Манштейн. Он сменил генерал-полковника фон Шоберта, пилот которого умудрился посадить самолёт типа «Шторх» на советское минное поле. Генерала вместе с пилотом похоронили в Николаеве.

Когда читаешь о войне, то правду выяснить очень сложно. Мемуары Манштейна я прочитал ещё курсантом, потом их перевели в спецфонды бибилиотек. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов печатали зарубежных военных авторов. Возникало много вопросов, чувствовалось, что объективности нет ни на одной стороне.

Мы судим о минувшей войне не по архивным документам, а по лукавым официальным изданиям разных лет, и мемуарам начальников, в которых маршал Жуков советуется с полковником Брежневым.

Все мемуары военачальников написаны, как под копирку: красной строкой проходит:  всё, что делал этот начальник - правильно, а причины провалов независимы от него, примерно, как не зависит от адмирала погода на море.

Обязательно воспоминания требовалось разбавить фамилиями героев из рядовых и офицеров. Это показывало, как близок был начальник к рядовой массе. И в подчинении у него, в основном, герои, упоминающиеся очень бегло.

За начальников, как правило, писали мемуары специалисты по таким делам. Тех, кто работал над ними сам, как например, Н.Г. Кузнецов, - единицы, но зато их и читать интересно, видишь живого человека, а не манекен.

В брежневские времена требовалось обязательно рассказать о самых главных героях – начальниках политотделов и членах военного совета.

Читаю мемуары и пытаюсь при этом понять, почему же так быстро отступали, бросая технику и людей, если вокруг были одни герои, почему было столько пленных, раненых и убитых.

Миллионы красноармейцев и краснофлотцев, офицеров погибли на фронтах и на море. Но никого из тех, кто остался в живых, не печатали, а если кого и печатали, то таких можно было посчитать на пальцах. От них мы могли бы узнать правду, или, по крайней мере, кусочек правды.

Но все мемуары, независимо, был ли их автор маршалом, или рядовым, подвергались партийной цензуре, это помимо самоцензуры, потому что каждый понимал, о чём «можно» было писать, а о чём «нельзя». Как это было унизительно для людей, победивших в тяжелейшей войне.

В царское время, по крайней мере, издавались сборники откровенных воспоминаний рядовых офицеров и грамотных нижних чинов, например, участников Крымской войны.

А сейчас подобие правды можно узнать лишь из архивных дел. Но только, как получить к этим архивным делам доступ, если директора архива уволили лишь за то, что он рассказал правду о 28 панфиловцах. Врали, врут и будут врать.

Экран заполонили поделки о войне, сляпанные бесстыжими сценаристами и режиссёрами. Глупость, которую в них показывают, даже обсуждать не хочется.

В то же время, количество этих поделок такое, а празднование дат и парады, проводятся с такой помпой, будто война окончилась только вчера, а не семь с лишним десятилетий назад, и нынешние правители имеют к той победе самое непосредственное отношение.

Мой рассказ о войне на Чёрном море ни на что не претендует. Это скорее, желание самому разобраться в давно минувших событиях, а не занятие «просветительством». И уж, конечно, не ставлю своей целью «развенчания» кого-либо. Как сказал мне когда-то отец, по поводу политработника, написавшего на него во время войны  донос: «Каждый выполнял свой долг, как он его понимал».
 
А теперь продолжу своё повествование.

Генерал армии Павел Иванович Батов так объясняет, почему немцам удалось прорвать оборону: «Беда 51-й армии заключалась в том, что, во-первых, она не имела боевого опыта и была недостаточно технически вооружена; во-вторых, те силы и возможности, которыми она располагала, использовались подчас неумело, без учета сложившейся обстановки».

Между прочим, Батов был назначен на должность командующего сухопутными войсками Крыма и одновременно командиром 9-го корпуса, кому, как не ему было знать то, о чём он написал.

Примерно так же написал и генерал-полковник артиллерии Николай Кирьякович Рыжи: «17 октября части Приморской армии прибыли из Одессы в Севастополь. Отсюда они перебрасывались на север Крыма, чтобы совместно с 51–й армией не допустить вторжения немецко–фашистских войск на полуостров.

На севере Крыма приморцы попали в тяжелую обстановку. Без достаточного количества боеприпасов, без авиационного прикрытия они с ходу вступили в бой.

И все же 25 октября на отдельных направлениях был достигнут некоторый успех. Однако остановить продвижение противника, имевшего много танков и авиации, Приморская и 51–я армии не могли.

На неподготовленной к обороне местности войска несли большие потери от ударов с воздуха. Удержаться на достигнутых рубежах не удавалось. 26 октября начался отход на юг, в крымские степи, причем противник все более охватывал наш левый фланг».

Продолжение http://www.proza.ru/2016/08/29/845

На фотографии: колонна пленных, взятых фашистами при штурме Перекопа и Ишуньских позиций