Маузер

       Сокращая дорогу и стараясь не раздавить за пазухой свежее куриное яйцо - входной билет кассиру, я перелез через забор с афишей по фанере – «Белое солнце пустыни начало 12 часов». Опоздал! Просунувшись через приоткрытую дверь в кромешную темноту зала, я протянул перед собой невидимое яйцо, кто-то несуществующий его взял и утробно хрюкнул:
     - Проходь!

       По счастью Сухов еще не спрыгнул с окна, Абдулла не бросил маузер на ковер и не сделал пять шагов вперед. Прохладные доски пола приятно разглаживали горячие с улицы пятки, пальцы прощупывали все самые тонкие швы и неровности и вот - минута истины! – Абдулла вынимает маузер, медленно взводит курок - хорошо видна прицельная полка, она есть! - курок располагается сразу за ней, магазин углами мягко завален, ствол раза в три длиннее магазина и, наконец:
     - Брось оружие! Брось!! - так велят бросить кошку с подозрением на глисты.

       Придя домой, я расчертил приготовленную толстую доску, выпилил контуры а затем и детали маузера, вырезал место под спусковой крючок и дужку, вырубил стамеской прицельную планку с курком, обточил рашпилем рукоятку и обмотал ровными рядами бечевки. На ствол натянул обрезок трубы из кроватной спинки, отвел курок и притаился у стены сарая, в ожидании басмачей - пришел теленок.

       Спать улегся по-комиссарски - с маузером под подушкой.
       Следующим вечером на пустыре набралось критическое множество пацанов,  стихийно делящееся попарно и по росту на две половины и устроило битву, свальную борьбу, я с маузером за поясом. В куче-мале, когда я пытался из нее вывернуться, Яшка, из другой команды, нарочно наступил на маузер и отломил ручку со стволом. В ярости я не сразу, но все же сбросил насевшего сверху бойца и треснул Яшку остатками маузера, а тот сцепился уже с другим пацаном и ничего даже не заметил, но заметили судьи, из тех, кому за тринадцать, остановили все бои и порешили нам с Яшкой сразиться отдельным поединком. Яшка соперник сорвиголовый, отчаяннее и безрассуднее пацана в деревне нет, первый класс мы закончили вместе, а потом он был то второгодником, то просто прогуливал, повзрослев и вовсе сел по-мокрому.
     - Ногами не драться, лежачего не бить!* - объявили судьи, расталкивая круг.

       Это уже не вольная борьба, драка. Пока я ждал отмашки к бою, пропустил в ухо хороший удар и тоже начал махать кулаками, стараясь угодить все-таки, как тогда говорили, по хлеборезке. Особенно мне не нравилось, что Яшка был в духе и делал, помимо прямых ударов, обманные наклоны и замахи, если я тоже стану так отвлекаться, то и вовсе ни по чем не попаду. Тесный круг зрителей не давал возможности маневра, что впрочем было и хорошо – противник не пропадал из виду, хотя я все никак не мог по нему попасть правильно. Повисшие уши заложило, глаза заплыли, дыхание сбилось, время потекло медленно, не в ту сторону и нарушилась его последовательность - казалось, что арена и перекошенная Яшкина рожа скачут передо мною с самого утра, а вчера наступит только завтра. Вот он – остановился – бей! – уже точнее, и все же тот ... и так далее.

       Нас растащили. Еще тогда я коротко подумал, что все сложилось хорошо, драка честная - Генка заметил мою пакость, Яшка дал жесткий уличный урок, бой вовремя остановили – сил не было уже ни руки поднять, ни унять дрожащие колени; рукоятку же маузера лучше не выпиливать, а вставлять продольно в выдолбленное гнездо.
 
        *- Лежачего не бить, - так теперь уже не говорят, устарело.