Два мира

В самом конце Длинной улицы (Langestrasse) в Баден-Бадене находится небольшая площадка перед рядом домов, стоящих перпендикулярно к этой улице ( действительно длинной в прямом смысле этого слова). Справа и слева к этой площадке стекаются боковые улочки, образуя, таким образом, вместе с Длинной улицей букву Т. Это самой лучшее место в городе, полном туристов и отдыхающих,  для уличного музицирования, и сегодня на нём нахожусь я с моим электронным  пианино. Я стараюсь играть как можно дольше. Передо мной на скамейке вокруг фонтанчика сидят мои слушатели – те из прогуливающихся в этот воскресный солнечный день, кому по вкусу музыка Моцарта, Бетховена и Шопена. Некоторые едят мороженое, попивают из баночки напитки. Тут же сидит с нарочито недовольным видом один из уличных аккордеонистов, в тщетной надежде занять моё место, когда я, наконец, прекращу отбивать у него хлеб. Но я не собираюсь уступать кому-нибудь доходное место, и хотя официально разрешается играть на одном месте не более получаса, я сижу уже несколько часов, и пока меня никто не гонит прочь.

Справа, слева, прямо на меня двигаются потоки людей, сходясь, расходясь,  останавливаясь, образуя порой небольшую толпу. Это мир людей, в который сегодня вторгается иной мир, до которого людям нет дела. Сегодня вылупляется множество крылатых муравьиных маток. Они лезут из щелей между каменными плитками мостовой, ещё совсем неопытные, растерянные. Они пробуют взлетать, садятся на людей,  деревья, на мой инструмент, на меня. Я не хочу никого из них ненароком раздавить пальцами во время исполнения сложных пассажей, не хочу и прерывать игру. Пытаюсь их сдувать с клавиш во время игры, стряхивать с лица, головы, кофточки  свободной рукой в паузах. Вся мостовая усыпана насекомыми, некоторые малыши ожесточённо их давят. Взрослые просто наступают на них, не замечая их под ногами.

Каждое вылупившееся вновь крылатое существо имеет шанс стать основоположником новой семьи. Но многим ли это удастся? Как по-разному они себя ведут! Некоторые просто ползают по плитам мостовой, рискуя быть раздавленными. Другие пытаются взлететь, и если это у них получаются, то летят неуверенно, медленно, и тут же садятся на первое, что встречается у них на пути. Хорошо, если это не человек, который его тут же с досадой прихлопнет рукой. Есть и такие – их не много - которые сразу уверенно поднимаются высоко вверх и куда-то улетают над деревьями и домами. Я мысленно желаю им счастливого пути и осуществления их предназначения. Мне вспоминается случай из моей юности, когда в подмосковном саду вылупилось из личинок много божьих коровок, и они точно так же по-разному себя вели в свои первые минуты жизни.

Ходят люди, ползают крылатые муравьишки. Ближе к вечеру все плиты маленькой площади усеяны останками насекомых. Люди прогуливаются дальше,  не смотря под ноги. Мне тоже больше никто не докучает. Большой мир подавил, в буквальном смысле этого слова, малый, даже не заметив этого. Что ж, не повезло муравьям в том, что они начали свою жизнь в центре города, а не на лесной полянке.

Солнце клонится к закату, я оканчиваю свой очередной «рабочий день».


10.08.2007