Пряничный домик. Из цикла Неведомое

Лосиный Остров напоминал океан: зеленые молчаливые волны перехлёстывали через кольцевую автодорогу и разливались безбрежным океаном до Болшево. В черте города это был ухоженный лесопарк, разделенный аллеями и просеками на геометрически правильные квадраты. За МКАДом (Московская кольцевая автодорога) лес был  настоящим: не притворялся аккуратным парком, не предлагал присесть на скамейку с резной спинкой, не изобиловал табличками с названиями просек. Таким он нравился мне гораздо больше.

На лыжах здесь катались немногие: об этих местах ходила дурная слава. И убивали там, и в болоте тонули, и пропадали будто бы люди. Говорили – аномалия, патогенная зона, дурные места. Я не верила в эти выдумки и обожала лыжные прогулки за кольцом. Перейдёшь дорогу и попадёшь в настоящую тайгу, безлюдную, глухую, обманчиво-тихую.
Но лыжня проложена – значит, катаются. А что не встретился никто – даже хорошо, лыжню уступать не надо, можно ехать на хорошей скорости. Заблудиться здесь сложно, кольцевую дорогу слышно далеко, постоянный гул машин – отличный ориентир. Если не знаешь куда повернуть – выбери любую лыжню, езжай на шум, выедешь на МКАД.

В тот день с самого утра сыпал снег. Ближе к полудню изящно-прозрачные снежинки сменились пушистыми хлопьями, воздух загустел и наполнился снегом, и вместе с ним сгустилось время, которое, говорят, не останавливается. Врут. Оно всё-таки остановилось, зачарованное снегопадом, завороженное, заколдованное, уснувшее.

И тут как нарочно повалил густой снег, лыжню засыпало мгновенно. Ослепшая от метели, я мчалась по проложенной кем-то лыжне, которая куда-нибудь да приведёт. Вы спросите, как я на ней оказалась, сама же говорила, что заблудиться здесь невозможно. Но я ухитрилась заплутать: знакомая просека вдруг оказалась незнакомой. Шум кольцевой дороги слышался со всех сторон – иногда метель играет такие вот шутки. Ни лыжни под ногами, ни просвета, даже машин не слышно – снег глушил звуки, опутывал белой тишиной, нашёптывал в уши: «Ш-шшш, тиш-шшше, не спеш-шшш-ши, отдох-ххх-ни, подо-шшш-жди, слыш-шшшь?»

«Чего мне ждать? – сказала я тишине. – Вернусь назад по старой лыжне, которую замело, но она всё равно есть. – «Шшшш…» - ответила тишина. Я решительно повернула назад… и минут через двадцать упёрлась в глухой зелёный забор, который тянулся (простирался необозримо) вправо и влево. Но его же здесь никогда не было! Не было никакого забора!

Однако же – вот он. Я зубами стащила с руки варежку и потрогала доски, которые оказались – настоящими. Я ошалело уставилась на забор, развернулась  и поехала обратно. То есть, вперёд. То есть, куда шла (вопрос «куда?» остался открытым). Удивляясь собственному безрассудству. Лыжню на глазах заметало снегом, и я торопилась, пока она совсем не исчезла и куда-то вела. Вот я и узнаю, куда.

Снегопад прекратился внезапно, так же, как и начался, – и вновь засияло солнце. Я стояла на залитой солнцем поляне и наблюдала, как мальчик лет восьми, покраснев от натуги, катил огромный шар – он строил снежную крепость. Нижний ряд был почти закончен. Зачем же он скатал такой большой, его и двоим не поднять...
За деревьями виднелся бревенчатый дом, нарядный, как пряничный домик из сказки братьев Гримм. Попутно вспомнив, что в сказке домик принадлежал ведьме, я неприлично обрадовалась: кто бы в нём ни жил, ясно одно – из леса я выберусь без проблем.

Мальчишка оторвался от своего занятия и помахал мне рукой. Я улыбнулась, отстегнула крепления лыж и упёрлась руками в снежный шар. – «Давай вместе?» Мальчик благодарно на меня посмотрел, и мы взялись за дело...  Через полчаса мы оба выбились из сил, а на поляне возвышалась крепость с бойницами и угловыми круглыми башенками, украшенными «флажками» из еловых веток.

- Её водой полить надо. Где у вас вода? – спросила я.
Мальчик неопределенно махнул рукой и задал встречный вопрос.
- Ты насовсем приехала или в гости? Тебя мама прислала?
- Нет, я… Я сама к тебе приехала, крепость строить.
- Ну, тогда пошли! – мальчуган потянул меня за руку к дому.

Дверь распахнулась и на крыльцо вышел мужчина, как две капли воды похожий на мальчика. Кивком поздоровавшись со мной, обратился к сыну:
- Митя, ты крепость закончил? Оо-о, да у нас гости! Ты кого привёл?
- Папа, это Рита, мы вместе крепость строили, - представил меня Митя с лучшей стороны.
- Мне вообще-то уже пора, – сказала я неуверенно, надеясь в глубине души, что меня пригласят в дом и напоят горячим чаем. Но мужчина решительно сошел с крыльца и, сделав несколько шагов, обернулся.
- Вам дорогу показать? Заблудились?
- Да я вообще-то этот лес знаю, я на лыжах каталась, а тут такая метель… Лыжню замело, я наверное свернула не туда, – пробормотала я, испытывая неловкость оттого, что отец Мити явно не собирался приглашать меня в дом. Боится он меня, что ли?
Хотя с чего ему меня бояться, меня можно только пожалеть – вся вываляна в снегу, варежки обледенели, штормовка намокла и заиндевела (зато свитер под ней остался сухим, это радовало), шапка из красной превратилась в белую, мокрая чёлка опустилась на глаза, щёки покраснели от мороза…

Я подумала, что представляю собой жалкое зрелище и что в детстве, явившись домой в таком прискорбном виде, получила бы выволочку за «внешний вид», но детство кончилось, и теперь мне можно всё. Например, заблудиться одной в метели и промёрзнуть до костей. Вот интересно, как он будет меня жалеть?

Как выяснилось, жалеть меня, и уж тем более угощать чаем никто не собирался. Митя исчез в недрах пряничного домика, а его отец, видя что я не трогаюсь с места, присел на крыльцо и похлопал рукой по доскам, приглашая.
- Меня Олегом звать. Да вы садитесь!

 Что ж, спасибо и на этом, устало подумала я, уселась на деревянные ступени и с наслаждением вытянула усталые ноги. Ступени были тёплыми. Не может быть! Или  мне показалось?
- Он всё мать ждёт, скучает по ней сильно, – словно нехотя вымолвил Олег, и я его не поняла. Если мальчик скучает по матери, то почему она не с ним, почему не приехала? Ведь сегодня воскресенье…

Олег покосился на Митю, который, вооружившись садовой лейкой, поливал снежные стены водой.
- Завтра морозом схватит, долго простоит. Будет ему чем заняться. Снежков с ним наделаем, сражение устроим...
- А Митина мама? Она… скоро приедет?
- Нескоро. Мы одни. Насти нет.
- Умерла… Как же вы теперь… одни, в лесу? – вырвалось у меня.
- Нет, просто она не с нами. Мы здесь, она там, – Олег неопределённо махнул рукой.

Кто же была эта женщина, бросившая ребёнка, который её так ждал и к которому она не придёт? – размышляла я по дороге домой. – «До забора доедете, повернёте налево, метров через триста он кончится, и там сориентируетесь, там слышно уже – шоссе» – объяснил Олег. В дом так и не пригласил, хотя разговаривал дружелюбно. О том, какая нынче снежная зима и как всё это будет весной таять… О том, какую крепость выстроили мы с его сынишкой, и как он будет в неё играть… Странный какой-то разговор. И человек странный. И смотрел с сожалением, ему явно не хотелось меня отпускать. Живёт на отшибе… Наверное, в лесничестве работает. А жена не захотела – жизнь в лесу прожить. Ушла. Только вот с Митей не получается. Не складывается…

Упёршись в зелёный забор, я свернула влево и скоро выехала на знакомую лыжню, которая – вот же она, и метель её не замела! Странно. Я никуда с неё не сворачивала, а получалось – свернула!

Добравшись наконец до дома, я сбросила насквозь промокшую штормовку и долго возилась с ботинками, на которых заледенели шнурки… И вспоминала краснощёкого милого мальчугана, который взял меня за руку и пригласил в гости.
- А мама cкоро приедет? Ты не взяла её с собой? Ты к нам в гости или насовсем?

                * * *
Весной в лес не сунешься: тают снега, дороги превращаются в реки, а поляны в озёра… Я отчего-то вспоминала Митю с Олегом, не могла забыть. Хотелось навестить мальчугана, с которым мы построили крепость, а потом лепили снежки-снаряды. Но дороги превратились в непролазную грязь. Пришлось ждать лета.

Я долго выбирала подарок и остановилась на красной пожарной машине с выдвижной лесенкой и сидящим в кабине шофером в красной каске. К кузову были подвешены на крошечных крючочках маленькие ярко-красные ведёрки для воды. Представив, как обрадуется Митя подарку, я купила два десятка солдатиков, укомплектовав таким образом – пожарную команду. Ещё я купила вафельный торт и шоколадку в красивой обёртке.

Шла знакомой дорогой и удивлялась, как странно выглядит лес – летом я не была здесь ни разу. Бывшая лыжня превратилась в лесную дорогу, густо перевитую выступающими узлами корней, через которые то и дело приходилось перешагивать. Зелёный забор исчез, словно его и не было. Наверное, я до него ещё не дошла, на лыжах ведь быстрее, чем пешком, да через корни перешагивать…

Успокаивая себя таким образом, я прибавила шаг, поскользнулась на мокрой земле и чуть не упала. Дорога превратилась в вязкую грязь, но я упрямо продвигалась вперёд, перепрыгивая с кочки на кочку и хватаясь за берёзовые стволы, холодные и влажные на ощупь. Мне вдруг стало не по себе: куда же я иду, дороги-то уже нет! Как же они здесь ходят, по колени в воде?

Да никто здесь не ходит, поняла я. И мне стало по-настоящему страшно. Но не зря говорят, что у страха глаза велики: мои расширились настолько, что я углядела неприметную тропинку, уходящую от дороги вглубь леса. Тропинка была относительно сухой, по ней ещё можно было идти. Минут через десять за деревьями мелькнул зелёный забор. Я облегчённо выдохнула и прибавила шаг. Дорогу от забора я помнила.

Но радовалась я рано: вдоль забора тропка была сухая и утоптанная, а чуть дальше блестела вода – там начиналась топь. Как же идти?

================================В гости
- Дальше не пройдёте, – ответил кто-то на мой невысказанный вопрос. От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. За моей спиной открылась неприметная калитка, из которой вышел мужчина с топором, держа на поводке овчарку. Овчарка смотрела на меня умными глазами. Словно говорила: «Хозяин прав, дальше не пройдёшь, только лапы вымажешь. А то и по брюхо провалишься».

- Там дальше по пояс ухнуть можно, – подтвердил хозяин. – Если в бочажину наступить. Её под водой-то не видно… Топь шутить не любит, – строго сказал хозяин пса.
По его глазам я поняла, что если бы можно было, он бы надел на меня ошейник и пристегнул поводок, чтобы не лезла в топь – если своего ума нет. Но я не собиралась в топь, я собиралась – в гости.  А там, куда надо было идти, клубился белёсый прозрачный туман. Болото парит, поняла я. А как же… Где же тогда – тот дом?

Вероятно, я произнесла это вслух – в глазах мужчины отразилось непонимание. Помедлив, он распахнул калитку.
- Проходите. А вы к кому?
- Нет, я не к вам, не сюда, я… в гости иду. Мне надо туда, – показала я в сторону тумана. – Не подскажете, как пройти? Может, в обход?
- Там никто не живёт. Болото там, Шептунова топь. До самого Болшева тянется, до торфоразработок. Топь страшенная, даже летом не пройти, не высыхает. Живёт, значит, болото. Живое оно, говорят. И гостям завсегда радое, как войдёшь, не выпустит, – усмехнулся мужик. Господи, да за кого он меня принимает? За сумасшедшую? Похоже на то…

- Там дом стоит, на поляне. Бревенчатый, в два этажа. И люди живут, я зимой у них была, на лыжах здесь каталась.
- Вы что-то путаете. Может, не здесь катались? Мало в лесу зелёных заборов? Перепутали, наверное. Не ходили бы вы здесь, места здесь глухие, нехорошие. Гиблые места. Позапрошлым летом случилось тут… Отец с мальчишкой грибы собирали, ну и забрели на Шептуново болото… Леший в уши нашептал, ягодами да грибами заманил. Утопли оба, в болоте-то. Оно ведь как бывает – увидел малец полянку зелёную, а за ней кочка с клюквой. Обрадовался, да через полянку эту, по траве пошёл… а трава-то расступилась!

- И что? – переспросила я, уже понимая – что.
- И – ничего. Утоп малец-то. Не трава это была, осока болотная, а под ней трясина глубоченная. Отец-то спасать его кинулся, да куда там… Сгинули оба. И могилки нет. Столб поминальный им поставили, мать-то ходит… Поседела за один день. Она часто приходит. Гостинцы сыночку приносит. Восемь годков ему было, восемь всего. Митей звали.
- А… где это? Столб этот – где?
- Тут недалече, – мужчина махнул рукой, попрощался и зашагал вдоль забора. Я проводила его взглядом и с замершим сердцем пошла в указанном направлении.

=========================Знакомые глаза
Под старой раскидистой берёзой стоял деревянный грубо сколоченный поминальный крест с островерхой крышей. В траве были рассыпаны яблоки, на салфетке – горка леденцов. На столбе две фотографии в траурных рамках. Подойдя ближе, я ощутила противную слабость и дрожь в коленях: на меня смотрели знакомые глаза под чёрными широкими бровями – Олег! С другой фотографии светло улыбался краснощёкий мальчуган.

- Митя, это я, Рита. Я пришла, как обещала. Ты меня помнишь? – прошептала я и погладила его по щеке. Вынула из сумки яркую коробку и поднесла к фотографии, словно он мог увидеть. – Вот, машинку тебе купила, смотри, какая красивая, и лесенка выдвигается, видишь? И шофёр в кабине сидит, настоящий пожарник, в каске, – бормотала я, доставая подарки и складывая их на траву. Мои руки дрожали.
Так вот кто встретил меня зимой! Показал мне дорогу. Не впустил в дом – иначе бы я не вернулась. Если бы меня впустили, если бы пригласили в гости (а ведь Митя меня пригласил!), я бы не вернулась, осталась бы с ними навсегда – пить чай с брусничным листом, слушать завывания вьюги за окнами, лепить во дворе снеговика и играть с забавным мальчуганом, у которого светлая улыбка и который до сих пор ждёт свою маму.

Меня нашли бы замёрзшей, в снегу. Или вовсе не нашли бы, кто меня будет искать? Некому. Меня давно уже некому искать… Может, надо было остаться c ними, и сейчас мы были бы втроём. Были бы втроём…

- Приходи к нам! – явственно услышала я чей-то шёпот.
Шептунова топь звала, манила, обещала… обманывала.
Неумело перекрестившись, чего не делала никогда раньше, я бросила последний взгляд на фотографии и кивнув на прощанье Олегу и Мите, поспешила прочь, убыстряя шаги и не оглядываясь.