Ж - дополнение

Ж -  дополнение

            Содержание
Жалость
Желание
Жениться
Жестокость
Журналист
____________


(Жалость)

     Почему-то запомнилась и сейчас всплывает в памяти ещё одна очень давняя, ещё времён эвакуации, картина. Тёплый апрельский день. Мать принесла из магазина, к которому они были «прикреплены», как тогда говорили, полкило абрикосного джема; с куском чёрного хлеба он вышел во двор. Бутерброд можно было съесть в одну минуту, но, чтобы продлить удовольствие, он не спешил.
     В середине двора стояла большая старая шелковица. Под ней скамейка. За низким глиняным дувалом видны горы. На них можно смотреть часами. На скамейке сидит соседка Ленка – девочка лет пяти или шести; она очень худая, с кривыми зубами, и карые глаза у неё сильно косят. Её с матерью вывезли из блокадного Ленинграда, недавно привезли в Фергану и поселили в соседнем доме. Ленка играет с белыи котёнком, таким же тощим, слабым, как будто и он тоже эвакуированный. Девочка гладит котёнка и тихонько приговаривает что то похожее на стихи:
     Жила у нас кошка,
     Рыжая немножко,
     И немножко белая,
     И немножко серая…
     Заметив подсевшего мальчишку, Ленка скользнула по нему взглядом и взгляд остановился на куске хлеба. И когда она вновь подняла свои косые глазаЮ он увидел в них такую мольбу,, что ему стало не по себе, словно он чем-то обидел её. Ленка, глотнула слюну и сказала жалобно:
     - Да-ай!
     - Эта голодная слюна, просящие косые глаза девочки и её жалобное «дай» неожиданно потрясли его. Он отдал левочке хлеб и вдруг вскочил и бросился бежать. В соседнем саду, за дувалом, разрыдался, - от какой-то потрясшей его жалости.   
     Сколышев вспомнил об этом сейчас и, разволновавшись, полез в карман за папиросой.
                М. Смородин «Повесть о лоцмане Сколышеве»

     Однажды, когда мальчик по обыкновению играл на поле, покрытом лилиями, вдруг налетела страшная туча и разразился сильный ливень. Когда мальчик увидел, как крупные дождевые капли били мяли прелестные цветы, он на минуту задумался, как помочь своим любимцам, а потом стал подбегать к самым высоким стеблям, на которых было больше цветов, и наклонял их до земли так, что дождевые капли, ударялись о нижнюю часть чашечки цветка, не могли вредить им. Мальчик спешил от одного цветка к другому и скоро все стебли, как скошенная трава, лежали один возле другого, покорно подчиняясь воле ребёнка.
     Римский воин с усмешкой следил за мальчиком.
     - Боюсь, что лилии не слишком будут благодарны этому наивному мальчику, - подумал он. – Он очевидно не знает, что растения с такими крепкими стеблями, как лилии, нельзя перегибать. Они все, конечно, теперь сломаны на перегибах.
     Однако, как только дождь утих и солнце снова выглянуло из-за туч, мальчик выбежал к лилиям и стал их выпрямлять. И к неописуемому удивлению воина, он увидел, как ребёнок без малейшего усилия и труда  стал поднимать стебель за стеблем и оказалось, что ни один из них не только не был сломан, но даже хотя бы слегка повреждён. Так переходил мальчик от цветка к цветку, вскоре всё поле по-прежнему сверкало ослепительно-прекрасными нарядными белыми цветами.
     Когда воин увидел то, что происходило перед его глазами, душой его овладел сильный гнев.
     - Что за ребёнок! – с озлоблением думал римлянин. – Как могло прийти ему в голову спасать никому ненужные цветы? Какой из него может выйти воин, если в нём сейчас такая сильная жалость, что он не может видеть даже гибель цветка? Что же с ним будет на войне? Что он будет делать, если ему велят поджечь дом, в котором скрылись женщины и дети, или потопить корабль, вышедший в море с отрядом воинов?
     Снова пришло ему на память древнее пророчество иудейского мудреца о царстве мира и любви на земле, и у воина явилась мысль, что, действительно, это время может скоро наступить, раз могло появиться на свет такое удивительное дитя, с такой нежной и чувствительной душой. Может быть, уже настаёт это время и навсегда умолкнут звуки орудий, никогда больше не будет доблестных  кровопролитных войн. Люди будут такими, как этот ребёнок; они будут опасаться повредить один другому, будут помогать друг другу и даже более того – не только человек человеку, но будут оказывать помощь даже животным и растениям, как этот мальчик заботится о пчёлах и лилиях. Не будет больше славных подвигов на земле, не будет великих побед, и победителей-героев. Храброму воину негде будет показать свою доблесть, применить свою силу, упиться кровавым опасным боем.
     Эти мысли были так тягостны для римского воина, который только и мечтал о войне и геройских подвигах, что бессильный гнев против кроткого ребёнка поднимался в нём и душил его. Когда мальчик пробегал мимо него, он даже пригрозил ему вслед своим острым копьём…
                Сельма Лагерлеф «Дитя из Вифлиема»

                ***   

(Желание)

     Три дня он не писал. Был нездоров. Читал Евангелие, но не мог вызвать в себе того понимания его, того общения с Богом, которое испытывал прежде. Прежде много раз думал, что человек не может не желать. Я всегда желал и желаю. Желал прежде победы над Наполеоном, желал умиротворения Европы, желал освобождения себя от короны, и все желания мои или исполнялись и, когда исполнялись, переставали влечь меня к себе, или делались исполнимы, и я переставал желать. Но пока эти исполнялись или становились исполнимыми прежние желания, зарождались новые, и так шло и идёт до конца. Теперь я желал зимы, она настала, желал уединения, почти достиг этого, теперь желаю описать свою жизнь и сделать это наилучшим образом, так, чтобы принести пользу людям. И если исполнится и если не исполнится, явятся новые желания. Вся жизнь в этом.
     И мне пришло в голову, что если вся жизнь в зарождении желаний и радость жизни в исполнении их, то нет ли такого желания, которое свойственно бы было человеку, всякому человеку, всегда, и всегда исполнялось бы или, скорее, приближалось бы к исполнению? И мне ясно стало, что это было бы так для человека, который желал бы смерти. Вся жизнь его была бы приближением к исполнению этого желания; и желание это, наверное, исполнилось бы.
     Сначала это мне показалось странным. Но, вдумавшись, я вдруг увидел, что это так и есть, что в этом одном, в приближении к смерти, разумное желание человека. Желание не в смерти, не в самой смерти, а в том движении жизни, которое ведёт к смерти. Движение же это есть освобождение от страстей и соблазнов того духовного начала, которое живёт в каждом человеке. Я чувствую это теперь, освободившись от большей части того, что скрывало от меня сущность моей души, её единство с Богом, скрывало от меня Бога. Я пришёл к этому бессознательно. Но если бы я поставил своим высшим благом (а это не только возможно, но так и должно быть), считал бы своим высшим благом освобождения от страстей, приближение к Богу, то всё, что придвигало бы меня к смерти: страсть, болезни, было бы исполнением моего единого и главного желания. Это так, и это я чувствую, когда здоров. Но когда я, как вчера и третьего дня, болею желудком, я не могу вызвать этого чувства и, хотя и не противлюсь смерти, не могу желать приближения к ней. Да, такое состояние есть состояние сна духовного. Надо спокойно ждать…
                Л.Н. Толстой «Посмертные записки старца Фёдора Кузмича…»

                ***

(Жениться)

     Друг Сократа обратился к нему за советом:
     - Ты, мудрейший, - сказал он, - посоветуй, жениться мне или нет?
     Сократ ответил:
     - Как бы ты не поступил, ты будешь горько об этом жалеть.

     В романах всё больше идёт сюжет и оканчивается свадьбой: а в жизни наоборот, всё со свадьбы только и начинается.
                Л.Н. Толстой

     Ошибаются те, кто считает, что люди женятся лишь после того, как поняли друг друга, нашли много общего. По-моему, с женитьбой начинается познание друг друга, и оно может продолжаться долго, до тех пор, пока будет любовь. Человек меняется каждый день, и если мы не будем жить вместе, то всё хуже будем понимать друг друга. Семья держится лишь в том случае, если все живут вместе.
                Л. Гаврилин «Не могу без тебя»

     Всё на свете имеет пару, и человек должен иметь себе пару!.. Посмотри на небо: день и ночь. Луна гоняется за Землёй, а она, матушка наша Земля, каждое утро ждёт не дождётся восхода Солнца… Так-то сынок!
                Нотар Думбрадзе «Не бойся мама!»

     Встречаются браки, в которых лишь один из супругов имеет право прямо и свободно выражать свои взгляды и чувства. Нетерпимый к чувствам другого, он лишает своего партнёра свободы мышления, ограничивает его права в браке, что неизбежно ведёт к кризису отношений.
                М. Джеймс «Брак и Любовь»

     - Какой бы совет я тебе ни дал, ты должен по-мужски принять решение сам, - повторил Крымов твёрдо. – Представь: в войну сапёр ошибался на заминированном поле один раз. Немного неточности с механизмом мины – и не поминай лихом. Женитьба и развод – дело не смертельное. Но рану могут нанести смертельную.
                Ю Бондарев «Игра»

     Обитель, которой управлял Макарий, находилась недалеко от Москвы, в Можайске. И её время от времени посещал Великий князь, Василий 3.
     Был Великий князь государем мудрым. За время его правления Русь укрепилась, расцвела. Но терзала его одна печаль. Уже много лет был он женат на Соломонии Сабуровой, а наследник так и не родился. Великий князь обходил монастыри, подолгу вымаливал у Господа наследника, но всё было попусту.
     И тогда он с Соломонией Сабуровой решил развестись, а жениться на молодой княжне, Елене Глинской.
     - Как мне быть, посоветуй? – спросил однажды Великий князь у Макария. – Пастыри мои осуждают меня за это желание. Говорят, на православной Руси нет такого обычая, чтобы, разведясь, жениться на молодой.
     - Кто ж не знает, что разводиться – худо, и жениться на молодой – тоже плохо, - ответил мудрый игумен монастыря. – А только быть Великому князю без наследника – ещё хуже.
     - И если я задумаю жениться на молодой княжне Елене, не оставишь меня без благословения?
     - Моё благословение, Великий князь, всегда с тобой.
     Скоро Великий князь Василий 3 учинил и развод, и новую свадьбу. А мудрый игумен Макарий был посвящён в сан архиепископа и направлен в Новгород. А перед отъездом он получил наказ молиться о молодожёнах, чтобы дал Господь скорее им наследника.
     Так и появился на свет будущий царь Иоанн Васильевич, прозванный Грозным.
                В. Воскобойников «Пастырь царства Московского»
                (Митрополит Московский и всея Руси Макарий)

                ***

(Жесткость)

     Да, я уже знала, что она (жена поэта Николая Рубцова) пишет стихи, что печаталась. Читала подборку её стихов в журнале «Север» - простые, славные два стихотворения. Кроме того, в отделении Союза писателей как-то состоялось обсуждение стихов молодых поэтов, и её в том числе. Читала она тогда, кажется, три или четыре стихотворения, одно из них запомнилось мне особенно: о том, как люди преследуют и убивают волков за то лишь, что они и пищу и любовь добывают в борьбе, и что она (стихотворение написано от первого лица) тоже перегрызёт горло кому угодно за свою любовь, подобно волчице, у которой с жёлтых клыков стекает слюна…
     Сильное, необычное для женщины стихотворение, Виктор Петрович (Астафьев) толкнул легонько Колю в бок – они сидели рядом – и сказал: «А баба-то талантливая!»
     - Ну что вы, Виктор Петрович! Это не стихи, это патология. Женщина не должна так писать.
     И оттого, наверное, что женщина читала свои стихи детским чистым, таким камерным голосом, это звучало зловеще, а мне подумалось: Такая жестокость, пусть даже в очень талантливых стихах – есть нечто противоестественное.
              (Коля – Николай Рубцов)
              Мария Корякина-Астафьева  «Знаки жизни»

     …а Кузьма ходил как маятник из угла в угол и говорил:
     - Да-а, хороши, нечего сказать! Доброта неописанная! Историю почитаешь – волосы дыбом станут: брат на брата, сват на свата, сын на отца, вероломство да убийство, убийство да вероломство…  Былины – тоже одно удовольствие: «распорол ему груди белые», «выпускал черева на землю»… Илья, так тот своей собственной родной дочери «ступил на леву ногу и подёрнул за праву ногу»… А песни? Всё одно, всё одно: мачеха – «лихая да алчная», свёкор – «лютый да придирчивый», «сидит на полати, ровно кобель на канате», свекровь опять-таки «Лютая», «сидит на печи, ровно сука на цепи», золовки – непременно «псовки да кляузницы», деверя – «злые насмешники», муж – «либо дурак, либо пяница», ему «Свекор-батюшка вялит Жану больней бить, шкуру до пят спустить», а невестушка этому самому батюшке «полы мыла – во щи вылила, порог скоблила – пирог спекла», к муженьку же обращается с такой речью: «Встань, постылый, пробудися, вот тебе помои, умойся, вот тебе онучи – утрися, вот тебе обрывок – удавися»… А прибаутки наши, Тихон Ильич! Можно ли выдумать грязней и похабнее! А пословицы!  «За битого двух небитых дают»… «Простота хуже воровства»…
     - Значит, по-твоему, нищим-то лучше жить? – насмешливо спросил Тихон Ильич.
     И Кузьма радостно подхватил его слова:
     - Ну, вот, вот! Нету во всём свете голее нас, да зато и нету охальнее на эту самую голь. Чем позлей уязвить? Бедностью! «Чёрт! Тебе лопать нечего…»
                Иван Бунин «Деревня»

     Там, за рекою, бывший учёный муж цепью от лодки перебил позвоночник маленькому мальчишке за то, что тот сорвал без спроса на его грядке земляничку, и папа этого навек изувеченного ребёнка переплыл ко мне с просьбой писать жалобу в Верховный Совет. В ту сухую весну от  страшных пожаров сгорело немало деревень, горела и наша, и мои нынешние односельчане воровали с пожара всё, вплоть до навоза и саженцев. Назовите мне «такую обитель», где бы это было возможно!
                В.П. Астафьев   «Последний поклон»

     Царь сидел, устремив неподвижный взор в пространство, и медленно диктовал.
     - Пиши: «Я – царь, могучий, почитаемый, исполин, первый, сильный, отважный, лев и богатырь Гуан-Атагуераган, могущественный царь, владыка Атлантиды. Я – непреодолимое оружие, разрушитель городов, попиратель врагов, царю Уруазала, поднявшему восстание против власти моей, - гнев падает на тебя.
     Я воздвигну пирамиду из голов непокорных. С живого сдеру кожу твою и растяну её на городских воротах, как охотник растягивает шкуры затравленных зверей. Я воздвигну столб перед воротами города, со всех бунтовавших вельмож я сдеру кожу и этими кожами обтяну тот столб, как сделал это Мушизимбардуне. Иных я посажу на колья, вверху столба, а ещё иных на колья, расставленные вокруг него. Я отрежу пленным ноги и сложу в кучи. Я отрежу уши, носы и руки. Подростков обоего пола я сожгу живём. И гнев мой постигнет тебя даже у края земли…»
                А. Беляев «Последний человек из Атлантиды»

     - Чего это ты, Васильич, будто споткнулся?
     - Меня, кажется, занесло. – Уралов вздохнул, и голос его как-то сразу потускнел. – Гуров всего на десять-двенадцать лет постарше нас. Но он завоевал власть, участвовал в трёх войнах. Для одной жизни, конечно многовато. Тем более что в эту войну погибли два его сына. Года три назад он овдовел. Если подходить с твоей меркой, то ему можно дозволить всё. Судьба жестока к нему, а он жестоковат к людям. И вот тут-то я не могу согласиться ни с тобой, ни с самим Гуровым. Потому что цепная реакция жестокости привела бы нас к страшным последствиям. Гурову не нравится, когда под его тяжёлым властным взглядом человек цепенеет и гнётся. Он презирает слабых. Но при этом он не учитывает своего высокого положения и положения подчинённого. Ты прав, у него замашки ещё военного времени. А время-то сейчас, Афанасий, мирное…
                Н. Мирошниченко «Человек, сын человеческий»

     «Людьми нельзя управлять жестокими методами, - писала императрица, - но пользоваться средствами, данными нам природой, мы должны с большим вниманием и осторожностью, чтобы направлять их к той цели, которую мы провозглашаем». Она считала, что природа каждого мужчину и каждую женщину наделила совестью, благодаря которой каждый чувствует себя ответственным перед обществом; и первичным побудительным мотивом, удерживающим человека от преступления, должно быть желание избежать позора.
     «Наказ» Екатерины включал широкий круг тем, начиная от мер по увеличению народонаселения и кончая рекомендациями по отмене увечий и пыток заключённых. Гуманное отношение, терпимость там, где это возможно, были её основными принципами. «Несчастным является то правительство, которое вынуждено прибегать к жестоким законам». – писала она. – «Предотвратить преступление, наградить добродетель». Много писала Екатерина о крепостничестве и рабстве. Правительство, указывала она, должно «пресекать каждый случай низведения народа до рабского положения».  Крепостные не были в полном смысле рабами, но всё же довольно часто жили в условиях, практически не отличающихся от рабства. Очень беспокоили её деспотичные помещики, которые смотрели на крепостных, как на свою собственность и нередко обращались с ними жестоко. В своём «Наказе» она чётко отразила собственные взгляды, которые как было ей известно, отличались от мнения большинства помещиков. Она считала, что крепостные должны получать обеспечение в старости и в случае болезни или увечья; что им надо разрешить приобретать имущество и даже выкупать свою свободу; что ограничивать их волю можно только в разумных пределах и что работа, которая на них возлагается, должна быть заключена в определённые рамки.
                Кароли Эриксон «Екатерина Великая»

                ***

(Журналист)

     «…А ведь писать своим языком умеют все. Вы писали когда-нибудь письма любимой девушке? – неожиданно повернувшись к кому-то из молодых, спросил Илья Григорьевич. – В таких письмах, - продолжал он, не дожидаясь ответа, - стараешься всего себя вложить в строку, как бы видишь предмет твоей любви с этим письмом в руках. Мне кажется, многие наши журналисты, когда пишут, думают не о читателе, а о редакторе. Смотрят на написанное его глазами. Но и редактор не думает о читателе. Он читает глазами тех, кто ему может потом позвонить и причинить разные неприятности. Получается, что о читателе никто не думает…»
          И.Г. Эренбург отвечал на вопросы студентов журфака МГУ.
           «Комсомольская правда», сентябрь 1989 год.

                ***