Пиар и Обман. Главы 1-2

                ПИАР И ОБМАН   

ГЛАВА 1

   …Кличка его была Нумизмат, имя тоже очень красивое – Сергей, но все друзья и близкие звали его Серёжей.  Те, кто знал его меньше, уточняли:  «Серёжа с Васильевского?» Десятки других Сергеев проживали на Петроградской и Адмиралтейской.  Их знали как хоккеистов и боксеров, как меломанов и мотоциклистов, а в компаниях обсуждали с восторгом или завистью. О нем же упоминали со светлыми улыбками: «А, Серёжа- Нумизмат? Привет ему, когда встретишь!» 
   Представьте, /хоть это и сложно сейчас/, что в те далекие годы повсюду собирались компании русских людей разного возраста и пола.  Как-то сами по себе и собирались, без напряга, без мобильников, которых тогда и не знали.  Уникальную свою кличку Сергей заработал своей страстью к старинным монетам.  Благодаря ей же он отлично знал Историю России и всего Мира, развил феноменальную память и с красным дипломом окончил Пед. имени Герцена. 
   Ещё в старших классах к нему на «Ваську» звонили знакомые и малознакомые из всех районов Питера – уточнить какую-либо дату, или подробности войны Алой и Белой Розы, либо злодейские интриги Медичи.  Лаконичный, но красочный ответ получали всегда и быстро.  Если и забывалась им какая-нибудь деталь, то он мгновенно находил её в домашней библиотеке.  Серёжа не просто обожал Историю, но обладал редкой способностью представлять и переживать чувства её участников – полководцев и аферистов, царедворцев и простых бродяг.  Недоверчивые зануды копались в архивах и … замирали от удивления – с такой точностью он описывал поступки героев Средневековья.  Казалось, что в его голове устроена Машина времени, с чьей помощью он проникает в мысли жителей 12-19 веков.  Именно этот период времени охватывала его легендарная коллекция…
   Собирать монеты он начал с 8-летнего возраста.  Просто ходил мальчишкой в шлемике с пуговкой по дворам тогдашнего Ленинграда, смело здоровался и обращался к встречным со странным вопросом: «У вас имеются старинные монеты? Или вы случайно знаете, у кого есть?» Монеты и впрямь находились. У многих.  Взрослые обитатели Староневского поражались, как такой малыш не заблудится в большом городе, беспокоились, найдёт ли он дорогу домой.  Однако выслушав от карапуза подробное описание маршрута, понимали что имеют дело с человеком серьезным, целеустремленным, припоминали, что завалялись у них «какие-то старые рубли с копейками, или «кайзеровские, от деда оставшиеся», и выносили из подъездов потускневшие, порой зеленоватые от времени, медные кружочки.  Тут же во дворах увлечённо играли и его ровесники.  Серёжа с азартом участвовал, попутно выясняя о наличии интересного ему предмета.  Дети часто требовали что-то в обмен – конфетные фантики, открытки, значки, или марки.  Девочкам особенно нравились флакончики от духов и коробочки от мазей.  С опытом у него появился рюкзачок с арсеналом всяких штучек на любой вкус, который он гордо величал «обменным фондом».  С годами «фонд» вырос и в качественном составе. Пацаны с 4 Линии должны помнить, как Толик-Скалиоз отдал Серёже за Цейсовский микроскоп половину коллекции своего отчима, обнаружевшего пропажу лишь спустя пол-года, когда вернулся из рейса.  Широко также был известен обмен с Додиком, состоявшийся на Стрельне, где тот откопал в древнем подвале ветхий кошель с Елизаветинскими рублями.  Кладоискатель был еще начинающим, и с радостью рассматривал полную банку Павловских копеек, предложенную Серёжей в обмен на рубли.  По незнанию Додик принял их за Петровские – на реверсе такая-же заглавная П курсивом, да еще с римской единицей! Так познакомились два нумизмата. 
…А разве забыли студенты худого, очкастого, похожего на  мультяшного Знайку, которому продавали на крыльце «техноложки» Екатерининские и Николаевские медяки?  Сергей тогда уже находил наличные для своих коммерческих сделок – собирал бутылки на стадионах после матчей.  Просто, как дважды три.  В более зрелом, студенческом возрасте его уже знали и ждали почти во всех городских дворах и школах.  За старинные монеты он добывал где-то польскую косметику, фламастеры и бижутерию для девиц, а сигареты «Филип Морис» с зажигалками – для парней, которых помнил еще писклявыми малышами.  Впрочем, «стоящую фарсу» с финскими куртками, джинсами, колготками он обходил стороной, конкретно обозначив СВОЕ поле деятельности.  Фарсой в полном масштабе активно занимался Додик, он же и Жора, чьи коммерческие наклонности поощрял заокеанский дядя Арон Давидович.
   Известно, что к концу 70-ых вся молодёжь нашего необъятного и наивного СССР разделилась по главным интересам на несколько категорий.  В семьях благополучных этому способствовали хорошее образование в элитных школах-институтах и книги из захватывающей воображение «Библиотеки приключений» и «Зарубежной Литературы».  А также участие в балетных труппах Мариинского Театра, или в научных/ музыкальных студиях. Впоследствии – блестящие партийные карьеры в ОБКОМах, или генеральские мундиры. 
   В семьях не особо благополучных и более склонных к простому материальному достатку развивались иные характеры и как-то не зачитывались Ремарком, Стэндалем, Чеховым и прочими Толстыми.  Сытый и согретый упрямо и никогда не понимал голодного и холодного… А потому и споры между юными друзьями привели позднее одних к дессидентской или родственной иммиграции, других – тогда еще надежной карьере в родной стране.  О семьях, которых третья – Горбатая Революция привела к маркетингу посредством «Макаров» и «Калашей», мы в данном повествовании речи не ведем, но допускаем, что путь этот для некоторых оказался против их воли.
   Вместе с тем как рушились устои братства, равенства и коллективизма в 80-ых с появлением коттеджей и новых авто у о-о-чень многих граждан и росли интересные магазины и фирмы, где тихонько продавалось-покупалось ВСЁ, но не для всех, менялись и статусы НОВЫХ русских – более открыто и под «крышей» ошалевших от денег и власти правителей. О тех динамичных и лихих годах по сей день слагают саги, их с благодарностью вспоминают те, кому удалось «подняться и кого-то «кинуть».  Отгоняют воспоминания те, кто пострадал, не подошел к новой «морали» хапуг.  Но время двигается и всё перетирает. Грянули девяностые, и борьба за выживаемость ожесточилась. Обстоятельства превратили советских людей в бизнесменов и бандитов, в приспособленцев и в нищих.
    Додик-Жорик уверенно теребил зелёные купюры, продолжая начатый в Питере челночный бизнес уже за океаном и под крылом дядюшки, хозяина Бруклинской фирмы.  Арон Давидович любил нравоучения.
- Твои мозги, Додя, должны всегда мислить за проэкты, на пэрспективу. Кито сичас эти твои друзья – спортсмэны, инженэры, романтики? И кито твой папа Боря? Профессор, который протягивает руку за получкой от Совдепа? И йон долгие годы размазывает в том Питере кашу по столу, и отвлекает мою сестру от стоясчего дела. А знаешь, кито в России в наши дни имеет счастье? Банкиры и бандиты!  Даже мислящий Бизнесмен там – опасная профессия! И здесь далеко не все имеют счастье, а только те, кто мислит не за вчера и за сегодня, а что покушать на Субботу.
- У меня всё на мази, вы же знаете, дядя Арчи. Всё работает как часы у нас с вами. Вы имеете свой надёжный процент в моём деле. Кстати, я заказал и уже внёс депозит на партию Lee Cooper, а это 400 джинсов со склада, по оптовой цене. Мой человек в Выборге платит при получении за всё, и всего на 20% ниже Питерского рынка. Канал работает. Капитал растёт.
- Оно конечно так, Додя. Но ето вопрос времени. А прижучат конкуренты? А пронюхает рэкет на твоего кренделя в Выборге – и сделаешь ручкой своему товару-каналу. Я тебе скажу, что надо делать нечто про запас. Ти же знаешь Абрама-адвоката? Так он прежде батрачил в пахнушчем заведении у Доры Наумовны на Третьем Брайтоне. Йон гнулся колесом перед кажным местечковым хачиком, но заработал начальный капитал и пошел-таки учиться! Получил дигрии и теперь сам себе хозяин – сымает шэкели за оформление виз с тех наших, шо хотят сюда с России и с Израиля ловить Американскую фортуну. И заметь – всё легально и в конторе, и с гладенькой секретаршей, она же ему и референт, и переводчик, и ето самое…
   Жора конечно понимал, что местное образование нужно.  Но во-первых, жизнь и без того течёт красивым ручейком, при машине да при бизнесе, да при чистой работе на дядиной заправке.  Не сравнить с грязью, в которой мучительно копаются тысячи иммигрантов.  Во-вторых, на какие шиши учиться?  Хорошо Серёге и прочим его друзьям – образование в Союзе бесплатное.  А тут тебе не там – свои выкладывай.  Зато подняться можно по-быстрому, на торговле, как например Лёня-дантист.  Торговал протезами, а теперь владеет целой клиникой, в зубах ни хрена не педрит, а на него пашут четыре врача с медсёстрами, и клиентов море!  Мысли снова прервались дядиными одесскими интонациями.
- Йон хоть и лох, да марку держит, и знает, шо сказать на людях, и как себя вести, а ето важно.
- Тоже у нас заправляется?
- Да я ж тебе талдычу – Мойша на джипе, часто с собакой, заместо жены наверное, ха-ха-ха.  Такса в собаках у него.
- Ну я помню. И что?
- Вышибалой йон у Доры сейчас. А посмотри на евоную визитку – Chief Security! Как звучит! Он их разослал всем родственникам в Совдепию, так они там думают, шо йон тут Джэймс Бонд!!! 
И Арон Давидович значительно растянул букву «О», подняв к потолку кривой указательный палец.
- Вот и ты себе оформи правильную вывеску, Додя.
- Я думал об этом.  Но как назваться?  Продавец-кассир?
- Ага.  Лабазником еще напечатайся.  Я сам тебе закажу, а ты уплотишь.  Запишем тебя Chief Sale Manager.  Потом и выучишься. На такого же.
Жоре стало смешно и немного стыдно.
- Выдаём желаемое за действительное? Так понимать?
- А ты не улыбайся. Правильно сказал. Это по-местному business attitude.  И нехай они там в России верят в эти мифы про Зап-п-падную фортуну!  Или ти желаешь, шоб они все знали, как здесь наши прогибаются, чтобы хоть что-то стоящее заиметь?  Вопрос прозвучал угрожающе, и вдруг Жора понял, что за сутулыми дядиными плечами стоят поколения русско-еврейских иммигрантов, которые ни за что не позволят себя принизить, но будут весьма счастливы оказанному их тщеславию уважению в виде массового пиара.

ГЛАВА 2

   Медные и серебряные свидетели прошлого занимали уже вазы, альбомы и шкатулки в маленькой комнате Сергея.  У большинства людей остывает страсть к увлечениям на определенной стадии развития – конечной, средней, а порой и начальной.  Здесь важную роль играет окружение, или фон, который заметно участвует или остаётся нейтральным.  Родной город постоянно подогревал увлечение Нумизмата.  Монеты стали важными посредниками в познании давно происшедших интересных событий.  Вот покоится на ладони отлитый вручную на матрице Екатерининский огромный ПЯТАК, будто обгрызанный по краям – свидетель Первой Турецкой войны, подвигов Орлова и Потёмкина.  «Таким медяком можно было любого турка прибить, если в глаз попасть», - авторитетно утверждали школьники.  А здесь – миниатюрные «10 копъекъ серебром», уже тонкой прессовочной чеканки, выпущенные во Вторую Турецкую, где геройски погиб адмирал Нахимов.  Вот и копейки 1812-1815 годов, за которыми столько судеб и событий, что не уместятся даже в московской Ленинке.  А сколько ещё стерлось и кануло в небытие, не найдя свидетелей для пересказа!  Но нет – благие дела и подвиги не исчезают бесследно.  Светлые души остаются среди нас, неустанно помогая верующим своей громадной целебной энергией.  Из искры да возгорится пламя! 
…И вновь – обратно в начало 18 века, теперь под вниманием коричневая и почти овальная ДЕНГА мрачных времен царицы Анны Иоановны и диктатора Бирона, ровесница пыточных палат Третьей Канцелярии…  Благодаря коллекции Сергей знал даже даты возведения красивейших зданий и дворцов своего Города.  Показывая затихшему от исторического потрясения классу музей Казанского Собора, он как-бы случайно выуживал из кармана ровесников многих экспонатов и передавал их по детским ладошкам.  «Господи, вот бы запомнили хоть немного, когда подержат.  Потом ведь политики все переврут-перевернут в свою пользу… Уже начинают».  А на экскурсиях по Городу как приятно было слышать писклявые крики «Брюсов!», «Куинжи!», «Еропкин!» на его вопросы о фамилиях создателей архитектурных шедевров на Морской и вдоль Невы.  А на Дворцовой площади кто-нибудь снова повторял традиционную питерскую остроту «Архитектор – Расстрелян»!
   …В стенах школы, как обычно после второго урока, правили «выкрутасия с колбасией».  Ко второй перемене все, включая учителей, успевали проснуться, пригреться и привести себя в «должный вид».  Поэтому эмоциональный выпад «англичанки» Светланы Юрьевны учень удивил Старшего преподавателя истории Сергея Даниловича.  Запыхавшись от быстрой ходьбы по необъятному коридору, она забыла изображать удобный и модный стиль Оксфордской снисходительной сдержанности. 
- Ну вы представляете, ОНИ ОБЕ заявляют, что мой Антон неважно владеет английским, если не смог найти ТАМ нормальной работы!  Это он, который читал Киплинга в оригинале!  В пятом классе!  Ошалели эти грымзы!  Последнее восклицание она выкрикнула, буравя глаза Сергея сквозь стекла красивой оправы. 
- О ком идет речь, Светлана?  Кто вам снова жить мешает?  Отойдёмте в сторонку.
- Софья с Анджелой!  Представьте, унизили меня и сына бессовестным образом!  Зашла к ним напомнить о своей давней просьбе насчет Антона, а они мне с этакой ленцой и гонором заявляют, что карьера в США удается только людям деятельным и способным, какими несомненно являются ИХ сыновья!  Блин!!!  А так как мой не из ТАКИХ, то нет даже смысла пытаться ему помочь!  И это после того, как я их детям английский поставила!  Ну ни ведьмы?
Тут она сделала паузу и порылась в сумке, доставая пачку сигарет. 
- За курение в коридоре побьют.  Светлана, не волнуйтесь вы так.  Вот вы уверены, что они в состоянии чем-то помочь Антону? 
- А почему нет, Серёжа?  Все знают, что сын Анджелы, Максим, работает менеджером в большом ресторане.  Может же он нанять Антона, ну скажем, хотя бы официантом для начала?
- Для менеджера это пустяк, я полагаю.
- Вот видите!  А Софьин Алёшка – кстати, ваш выпускник, и способностями не отличался, так теперь он в Чикаго управляет целым отелем!  Чувствуете – бизнесмен!  Ну неужели не найдет он у себя вакансии для моего сына?
- Если не сразу, то со временем должна найтись, я думаю.
- Конечно!  А они его так мокнули – не способный!  Прямо поставили штамп, мегеры! 
Светлана Юрьевна вдруг схватила пуговицу Сергеева пиджака. 
- Сергей Данилович, помогите хоть вы, милый вы наш, всемогущий и обаятельный!  Все знают ваши связи и здесь, и в Европе, и за её пределами. 
- Ну что вы… Не стоит так преувеличивать…
- Скромничаете?  А я наслышана об успехах вашего друга в Америке.
- Да не общаемся мы так, как раньше.  У старых приятелей теперь новые интересы, сами знаете – фирмы, инвестиции, лизинги и прочее…
- Тем не менее, больше доверия у всех к тем, кого знают с детства.  Сидели на соседних горшках.  Психология.  Вот ваш штатовский друг в каком городе обитает?
- Я писал ему, кажется, на Бруклин.  Это в Нью-Йорке.
Светлана Юрьевна присела в воздухе при попытке сделать реверанс, захлопала накладными ресницами.
- Ой, обалдеть как интересно!  Он там уже давно? 
-  Лет 5-6 пожалуй.  Уехал в начале 90-ых.  Но ведь… Дядя устроил его к себе на заправку.  Сомневаюсь, что он может помочь Антону с серьёзной карьерой. 
- А когда он вам писал в последний раз? 
Она впилась взглядом в зрачки Сергея как гипнотизёр, и в его мозгах от этого быстрее закрутились цифры и месяцы.
- Дайте вспомнить.  Сейчас у нас февраль…  Правильно, он поздравил меня открыткой на прошлый Новый Год.  С тех пор молчит.  Первые годы писал подробно, но без особых восторгов. 
- А вы ему продолжаете писать?
- Разумеется.  Поздравил недавно с Новым Годом.  Ну что ещё? Оправдаюсь – раньше и я большие письма писал.  Теперь это не модно.  Все слишком заняты.
- Так как же его зовут?
Она почти закричала высоким сопрано, привлекая внимание спешивших по классам учеников. 
- Жора его звать.
- Сергей, умоляю вас, помогите.  Как мать я переживаю за сына.  Вы же помните Антона как целеустремлённого и умного мальчика… Будьте добры, попросите в письме Жору пристроить его куда-нибудь.  Я слышала, что в Нью-Йорке намного больше возможностей, чем где-либо!
- Неужели карьера на заправке подойдет умнице-Антону?
- Да к этому времени он наверняка уже КУПИЛ эту заправку!  И открыл еще три или четыре!  Ну пристроит моего каким-то продавцом! Там же они так ловко и быстро эти деньги делают!
Тут учитель истории почувствовал себя как немецкий генерал Паулюс в окружении под Сталинградом.  Он осознал, что при таком натиске его непременно добьют, и согласился написать старому другу.

Продолжение следует

Copyright © Игорь Маломуж 2016