Скажи мне, кто я...

 
               
                1

Уже который  месяц Николай Викторович Копылов не работал, обретя незавидный статус пенсионера, безвольно  отдался четвертому измерению. Первое время он еще как-то суетился, рвался на завод: дескать, мог бы заниматься общественной работой, профсоюзами….. Не услышали, пренебрегли, прошло несколько месяцев, и все его благостные  задумки сошли «на нет».
Надо сказать, «звезд с неба он не хватал», последние годы  числился рядовым сотрудником конструкторского отдела полиграфического комбината. Как только прозвенел ЕГО звонок, ему тут же дали понять – не держим-с... Он намек понял.
Его практичные знакомые, задолго до своего житейского юбилея, расчетливо устроились на рабочие места. Жизнь подтвердила правильность их выбора, они отходили от дел лет в семьдесят пять.
А он… он был застигнут врасплох этой печальной датой, недоуменно взирая на свое пенсионное удостоверение, «аттестат зрелости».
Шестьдесят! Начинался новый жизненный этап, новый уровень спроса и потребления. К чему-то следовало привыкнуть, от чего-то отвыкнуть, а привыкать и отвыкать не хотелось. Многолетний, наработанный годами  ритм, нарушался против его воли ежечасно...
Жена его, Галина Александровна, женщина много моложе его, учительствовала. Для него этот брак был вторым, общих с Галей детей у них не случилось. От первого же - двое взрослых сыновей, от которых уже пошли свои росточки. Но они далеко...
Скрашивая свое тягостное безделье, Копылов ходил по магазинам, рынкам, супермаркетам. Эти  целевые прогулки не были бесполезными, обладая цепкой памятью, он легко запоминал – что, где, почем? Вечером делился своими выводами, и они принимались к сведению.
Очередной его вояж в ЦУМ уже подходил к концу, когда рядом с ним раздался детский плач. Пятилетний ребенок тянул руки к разноцветным бумажным журавликам, висящим на нитях у потолка.
- Хочу такуюууу, - верещал он, – такуюууу…
- Павлик, - уговаривала упрямца молодая мама, - тетя это нам не продаст. – Хочешь чупа - чупс?
- Нееет, нееет…, - выходил из себя ребенок. – Ничего не хочу, хочу птичкууу…
- Завтра куплю, только успокойся, - пообещала женщина.
Бунтарь затих, прием сработал безукоризненно.
«Ложь во спасение!, - усмехнулся Копылов, подняв глаза на пляшущие в потоках воздуха разноцветные фигурки из фольги. А ведь не купит, забудет через час... А каковы! Простая вроде игрушка, а тонус поднимает, хочешь не хочешь. Посмотришь, и маленький праздник в душе...  Судя по-всему, добрые руки делали….». 
И отправился дальше. Остановился у книжного развала, где после минутного колебания взял избранное Саймака, и еще что-то еще о раздельном питании.
Вот бросился в глаза большой, хорошо оформленный фолиант «Оригами» - искусство сложения бумажных фигурок. Тех самых радужных журавликов... Цена однако, кусалась. 
«Не корову покупаю!» - , довольный, он отошел от книжного великолепия, унося под мышкой глянцевое подарочное издание. Счастливы обладающие!
Дома, его  внеплановые покупки восторга не вызвали.
- Который раз, и опять невесть что, - подвела итог его приобретениям жена, даже не прочитав названия книг. - Так мы никогда кухню не отремонтируем.
«Вот так всегда!», - досадливо кривился расточитель. Потому что моя инициатива, не ее…. А значит - тщета и суета сует... 

2

Мир оригинальных бумажных поделок открыл восторженному Копылову некоторые, доселе неизвестные ему истины. Сложение внешне простой фигурки, оказалось делом хлопотным, он извел стопу бумаги, прежде чем воссоздал по памяти некоторые базовые элементы. Следовало идти от простого к сложному, по пути оттачивая мастерство. К "журавлю" через "птицу", к "птице" - через "квадрат".
Вспоминался классический пример понятий индукции и дедукции, в исполнении небезызвестного картавого революционера с бородкой.
-Товагищи! - вещал гуру. - Да будет вам известно: "каждая селедка – гыба, но не каждая гыба - селедка!".
В приложении к оригами это выглядело так:
– Каждый «журавль» – «птица», но не каждая «птица» – «журавль».
Вечерние посиделки Копылова у телевизора, позже переросли в новое его увлечение. Не проходило и дня, чтобы он не складывал "лилию", "нарцисс", "розу - 8" или "перехватчика - 5", пренебрегая порой ужином.
Верх серванта в гостиной был завален фигурами до потолка. Иногда, из бумажного вороха, на пол или чью-то голову, планировала очередная "птица", "слон", "лягушка" или  "письмо".
- Седина в бороду, бес в ребро! - ворчала тогда жена, и в ее голосе не было добродушия.
Что бы там ни было, а уничтожать, или выбрасывать фигурки, ей не дозволялось.
"Складень, считал Копылов, - овеществленное, отпущенное Богом драгоценное время. Уничтожить фигурку — значит пустить "враспыл" потраченные на нее минуты. Нет фигуры, нет доказательств того, что Николай Викторович в эти минуты существовал».
В его увлечении было что-то языческое. Это не вызывало удивления, оригами придумано еще жрецами, сложение фигурок считалось священным ритуалом. И вот он, простой смертный, складывает "цаплю" или "ласточку", и боги не наказывают его за это.
Свои поделки Николай Викторович дарил знакомым, детям. Протягивая малышу "журавля", играющего на солнце всеми цветами радуги, смотря в круглые от изумления и радости глаза, Копылов испытывал верх блаженства. Ему тоже дарили бумажные изображения, по его просьбе с автографом и датой. Он не хотел потерять авторства, уважительно соотнося его со временем.
Так и жил Копылов со своей маленькой слабостью, слывя чудаковатым и безобидным малым.
Как-то к ним пришло письмо из Перми, от брата Гали, Артема. В своем обычном стиле, деликатно и обстоятельно, тот рассказывал о своих семейных делах. Письмо Артем разбавил, как всегда, лестью в его, Николая, адрес. 
Жена читала его вслух. Письмо как письмо, разве только… Артем посылал Николаю "носорога", извиняясь за качество исполнения. Здесь он не кривил душой: нечеткие сгибы и складки, бросовый материал... новичка видно за версту. Однако, "носорог"…
В коллекции Копылова их числилось три, но этот был великолепен, пусть и сработан из тетрадного листа. Фигурка завораживала, в восторге он даже забыл про обед, хотелось повторить бумажный образ из хорошей бумаги, на профессиональном уровне. Для этого следовало разобрать подарок по "косточкам", записывая элементы его сборки в обратном порядке.
Когда Николай развернул последний сгиб, в его голове возник знакомый артемовский басок:
…. Неудачник… Галка поторопилась замуж… сластолюбец, дон - жуан… вкус у лоха, не приведи Господи… дорогой зеленый костюм… верхогляд, мнит из себя, а на деле ничтожество… туда же, с суконным рылом… за плечами у бездаря… купленные дипломы… коснись, представления о синусе и косинусе не имеет…
Николай, опустошенный и разбитый, сидел за столом, положив руки на квадрат бумаги, некогда бывший "носорогом". Услышанное, своими мыслями быть не могло, до такой уничижительной критики он не мог додуматься сам,  это Артем, его голос… Неужто "носорог" расстарался...
Николай заново собрал фигуру, и снова разобрал, вслушиваясь в себя. Тишина была ему ответом. 
Появилась крепнущая с каждой минутой догадка: бумажный образ впитал в себя мысли своего создателя, превращаясь в некую "голубиную почту". Что до адресата, то… эфемерное облачко человеческих дум и образов воспаряет, когда тот разворачивает фигуру на сгибах... И коснувшись серого вещества отображается в нем, воспроизводя «запись».
«Значит, - насторожился Копылов, - во всех именных изделиях, есть что-то о нем? Рядом два десятка непрочитанных, "адресованных" ему посланий, а он и ухом не ведет...»
Пытаясь утвердиться в своем предположении, он тут же, из кучи фигур отобрал две, авторы которых его особенно интересовали. Прочитал и опешил. Дело прошлое, но все-таки…
Оказывается, начальник технического отдела, совсем не его единомышленник, в чем он не раз пытался убедить Копылова. Внеплановый уход последнего с завода, возможно, плод усилий доморощенного иуды. 
Выяснилось прискорбное обстоятельство и по заместителю директора по кадрам: чуть ли не с самого начала их совместной работы, тот носил против него "камень за пазухой". Две, три, случайно брошенные фразы, и "заяц -7" раскрыл сокровенную тайну своего хозяина.
В кухню Копылов вернулся потрясенный, что не осталось незамеченным.
- С письма Артема расстроился? – удивилась Галина. – Там как будто ничего такого… Или в другом причина?
- Нет, не  с письма. - Что-то съел..., - хозяин через силу улыбнулся. Налей что ли.
- И я с тобой, - Галя повеселела.

                3

Больше двух "писем" в день, Копылов не читал, ему хватало впечатлений. Вот что о нем думали! Вот в чем подозревали! Вот на что рассчитывали! И это те, кого он считал своими друзьями!
Пришедшая внезапно мысль была блестящей: он уговорит жену сделать ему фигурку, и таким образом посмотрит на себя ее глазами.
Дело это оказалось не простым: его жена упряма и подозрительна, что называется, себе на уме. Женщина, как будто самодостаточная, она на самом деле комплексовала, подсознательно чувствуя свою ущербность.
Плохая хозяйка... холодная и неласковая жена... не следит за собой... простой "дом-2" не в состоянии собрать...
Это конечно мысли Николая Копылова, от болезненно проницательной жены их не скрыть.
Повлиять на Галину можно было только через школу, амбиции, самолюбие. Для этих целей хорошо подходили дети, с их неуемным любопытством и жаждой деятельности. Не было дня, чтобы два-три подростка, не забегали к ним: там и девичьи секреты, и дополнительные занятия, и внеклассные поручения… Дети с видимым удовольствием включались в творческий процесс, их было трудно оторвать от стола.
Николай постепенно втягивал жену в оригами, иногда это ему удавалось, Галина просила показать тот или иной элемент. Случалось, он заставал ее за книгой: она пыталась освоить технологию сборки той, или иной фигуры. В такие минуты Галина терялась, словно уличенная в постыдном занятии.
Как-то вечером, она застенчиво показала Николаю своего «первенца». Он похвалил ее, хотя хвалить было не за что. Но… следуя законам педагогики - так надо! Мало-помалу Галина втягивалась, порой они сидели за цветными квадратиками всю ночь, соревнуясь в скорости сборки, о качестве речь в такие минуты не шла.
-Гала! – Николай улучил момент, когда жена была в приподнятом настроении, - почему бы тебе не подарить мне классического журавля? Я буду от такого подарка на седьмом небе, он бы много для меня значил. Как жест, символ...
-Не знаю..., - пожала та равнодушно плечами, – может быть…
-Сделай! - просил Николай. – Из фольги. Цвет сама выбери. У тебя выйдет преотлично, ты уже в этом спец. А?
Через неделю, на его прикроватном столике красовался желтый с коричневым "журавль". Рядом записка: "На память тебе!».
Николай радостно потирал руки. Читать женино послание в четырех бетонных стенах не хотелось, он вложил птицу в попавшийся под руку журнал, и отправился к пруду. Там в тишине, среди берез и соловьиных переливов, он начал «демонтаж» фигурки.
« Коля, Коля, непутевый мой… ни Богу свечка… давно бы ушла, жалко… зовут…. но не могу… люблю? не знаю… не гладко у нас с тобой… может во мне дело? знаю, не сахар… Коля… все заранее известно… предсказуем… пресный… без праздников… да, что Коля… сама не принцесса… меняемся с годами, и он и я… надо приспосабливаться, мириться…».
Галин японский "журавлик" рассказал все, доверенные ему тайны. В задумчивом молчании возвращался Николай с пруда, тот же, кто недавно спел ему лирическую песню, мирно дремал меж страницами.
Жена была дома.
- Куда ходил чудик?
-На пруд, - охотно отчитался он. – Нашего с тобой журавля выгуливал, - растянул в улыбке рот до ушей. Хорошо ему там, на природе... И мне…

                4

Копылов отправил письмо в Ассоциацию оригами в Киото. В обстоятельном письме, он описал все, что с ним произошло. Размышлял.
Вскоре получил ответ.
«Господин Копылов! 
Благодарны Вам за письмо. Вы правы, там, где имеют дело с сотнями, тысячами фигур, не могли не обнаружить, этого их удивительного свойства. На сегодня мы располагаем более чем тремя сотнями писем, авторы которых, как и Вы, открыли это удивительное явление.
Совершенно верно, фигуры из серии живого мира, передают мысли их создателя, причем адресно: от г-на М г-ну N. Если фигура попадает к г-ну L – ничего не происходит. Информация впитывается во время изготовления оригами, хранится неопределенно долго, используется однократно.
Все это мы знаем, а теперь знаете и Вы. Мы, любители оригами, заключили между собой соглашение, знание тайны фигур, должно остаться Вашей тайной. Пусть это знание приходит к людям как угодно, но естественно, а не путем изустного тиражирования.
Дайте себе такое слово. И последнее: свяжите себя обязательством, не использовать это знание, в коммерческих и неблаговидных целях».

                5

На память Копылов не жаловался, он помнил содержание всех "писем". Что касается использования тайны в неблаговидных целях…
Бесцельно бродя по городу, он встречал своих бывших сослуживцев. Те, судя по их реакции, встрече были рады, следовали дружеские рукопожатия, похлопывания по плечу…
Он же, временами был удивительно сдержан, и даже отстраненно холоден. Противная сторона не понимала причину такого дистанцирования, и пыталась ее доискаться. И тогда пенсионер не мог отказать себе в удовольствии проявить поразительную осведомленность.
При встрече с главным маркетологом завода, уже прощаясь, Николай Викторович решил щелкнуть того по носу. Фигурально.
-Зря вы Иннокентий, раздули эту историю с Эльвирой Васильевной. - И вы и я знаем, между мной и ею ничего не было.
-Какая история, о чем вы? - Какое отношение имеет Эльвира ко мне? К вам? – как будто искренне возмутился собеседник.
-Не прикидывайтесь ягненком дружок! - Копылов многозначительно ухмыльнулся. – Все знают, Эльвира Васильевна ваша пассия. Она вам наскучила, но для разрыва был нужен повод. Тот быстро нашелся, вы пустили слух, будто мы с ней любовники. Так? Я правильно обозначил позиции Иннокентий? – с садистским наслаждением, Копылов наблюдал разительную перемену в поведении записного волокиты.
-Право не знаю, вы что-то путаете…, - бормотал уличенный, потеряв способность к сопротивлению.
… - и чтобы сохранить свое лицо, вы прикинулись ревнивцем, устроили ей истерику. Повод для скандала вы изобретательно нашли, несколько раз в компаниях, мы оставались с Эльвирой Васильевной наедине… 
...не надо! - Иннокентий жестом остановил собеседника, сделавшего попытку что;то сказать в свое оправдание. -…но ни я, ни она к этому не стремились, то было случайное стечение обстоятельств. Бедная обманутая женщина!
Вот такая Кеша новелла по Сервантесу, в которой вы аморальны, и не по;мужски трусливы. И все ваши ужимки и прыжки, одно лицедейство, - Николай притворно-горестно вздохнул.
Расставаясь, он назидательно погрозил пальцем вконец убитому маркетологу.
- Не шалите. - А случилось, не копайте яму другому.
Потерянный Иннокентий, во время всего этого разговора так и не сообразил поставить тяжелые пакеты на землю.
В другой раз Копылов вывел коммерческого директора, на "чистую воду", озвучив малоизвестный факт - присвоение им чужого изобретения. Кое-что ему было известно еще в свою конструкторскую бытность, кое-что он узнал от "щенка - 3". Натявкал...
Песик был подарен ему на день рождения, Топилин говорил, что старался для именинника, складывал "щенка" минут сорок, сверяясь по записям. Действительно… чего только за это время не передумаешь…
Так и шел Копылов по городу, оставляя позади себя коллег с широко раскрытыми глазами и открытым ртом, чувствуя себя весьма комфортно - правда торжествует, и зло наказано.
Долго это продолжаться не могло. Компромат, набор интриг заводских Д - мэнов, их лицемерие и бесцеремонность, вскоре перестали его волновать. По правде говоря, непрочитанных посланий оставалось меньше десятка, и ничего, кроме разочарования, проникновение в чужие мысли не приносило. И вообще… сейчас, когда Копылов уже не у дел, все это уже не имело значения. Эти бы знания, да лет пять назад...
Чтобы отдохнуть от информационного негатива, он переключился на свое ближнее, попросту — дворовое окружение.
- Приходи Санек, я тебе калькулятор подарю, сам знаешь какой. Станешь уравнения с тремя неизвестными решать, потом неопределенные интегралы брать.
Соседский пацан смотрел на него удивленно.
- Калькулятор? - Тот самый, двухстрочный?
- Да, Санек, да. - Мать тебе такой не купит, дорого. Твоя "сорока" мне все рассказала.
Мальчишка словно язык проглотил, у него не находилось слов, он лишь согласно кивал, ничего не понимая. Свою "сороку" он собрал как-то на уроке труда, и передал через учителя Николаю Викторовичу, зная, тот большой поклонник таких штучек.
На скамье у подъезда, о чем-то беседовали старушки. Копылов отличал из них Марию Семеновну. Лишь та нашла в себе силы и сообразительность подарить ему "лягушку" собственного изготовления. Та понятное дело, не молчала.
Николай поздоровался. Приподнятое настроение, и переполнявшее его беспричинное веселье, толкнули на невинный розыгрыш.
-Вот вы, Мария Семеновна интересуетесь, почему у меня на плаще воротник все время поднят? Есть такое?
-Нешто спрашивала? – покосилась она на своих подруг.
Те пожали плечами.
-Что-то я Коля не припоминаю такого эксцесса, - неуверенно подняла женщина глаза на соседа.
-Было, было, память подводит. - Не хотел я на люди выносить, на воротнике у меня пятно зеленки. Оно не выводится. И я поднимаю воротник, чтоб его не было заметно. Это моя тайна, интимный секрет, личная жизнь... А вы?
-Что я, что я? – всполошилась женщина.
-Обсуждаете со всеми. -То да се, предположения разные строите, версии перебираете... Не хочу я этого, не надо.
-Ты Коля что-то не в ту степь. - Часом не пьян? Может и думала когда, - хитрила старая, но чтоб спрашивать или обсуждать…
-Тогда откуда я знаю? – на полном серьезе напирал шутник.
-Вот-вот, откуда? – встревожились соседки.
-Весь двор уже мне косточки перемывает, - гнул свое Николай. – Проходу не дают.
Старушки, без вины виноватые, смиренно затихли.
-Мы что, мы ничего..., - то одна то другая ахала, разводя руками, ничего не понимая.
- И еще, - обернулся у входной двери Копылов. – Люська твоя Семеновна, пусть с этим, как его… Костей…  построже себя держит. Надо ему условия поставить - не пить, не курить. И держать в рамках. Как? Мне ли вас учить, пусть не допускает до себя…
И еле сдерживая смех вошел в подъезд.

                6

Чужое мнение... Среднестатистическому прохожему нет дела до того, что думает о нем текущий мимо него людской поток. Неряшлив, пьян, некрасив, убог…. Мало ли что, пусть думают что хотят...
Человек — это соединение трех главных ипостасей: мысли, слова и поступка. Мысли могут быть одними, слова - другими, поступки - третьими.
Поступок — это обычно реализованная мысль. Или… безмыслие. Бывает, что поступок скрывает мысль, в нем заложенную, не всегда благочестивую, не всегда  добрую. И хорошо бы тогда знать…
Знать чужое мнение о себе - уникальная возможность подстроиться, адаптироваться, слиться с окружающей средой. Можно в этом случае прикинуться порядочным, держа камень за пазухой.
Оригами - хорошо, оригами - прекрасно! Но вот появляется  соблазнительная и манящая возможность заглянуть в замочную скважину, увидеть то, что обычно скрыто от любопытных глаз.
И прекрасное оригами исчезает, мгновенно перестают иметь значение его таинственные перегибы и складки, несущие до этого радость и улыбки. Незаметно для глаз, фигура превращается в орудие мести, шантажа, способ неправедного обогащения.
И Копылов, волевым усилием, постарался забыть о тайне, которую несли в себе безобидные, на первый взгляд, бумажные символы. Связал себя обязательством, о котором говорили сэнсэи. И тут же почувствовал облегчение, его перестали одолевать тревожные мысли, нормализовались систола и диастола. Вот он здоровый образ жизни - ни слова о плохом!

      7

Спустя несколько лет Копылов стал настоящим профессором по части сложения бумажных квадратов. Он легко, прикрыв глаза, прокручивал в своем воображении сборку той или иной фигуры, "набил" руку на разработке своих собственных оригами. В доме, на видном месте, хранилось несколько десятков придуманных им лично. В школе действовал кружок, его вела Галина Александровна, жена Николая.
Копылов продолжал делать и раздавать свои поделки налево и направо. Заготавливая порой по десять пятнадцать интересных композиций, он дарил их первому встречному.
Но однажды… Раздался звонок в дверь, и на пороге появилась   учительница Юлия Андреевна, коллега Галины. Растерянная, в тапочках на босу ногу, она жила тремя этажами выше, молодая женщина держала в руках лист фольги в синюю полоску.
И Копылов вспомнил...
Несколько месяцев назад, на вечеринке, он сложил свою собственную "зебру-3" из этой самой бумаги, и подарил учительнице. Молодая, незамужняя женщина, была приглашена к Копыловым на какой-то календарный праздник. Тогда, подогретый винными парами, он уединился в спальне, и старательно сложил именного животного.
В приоткрытую дверь хорошо была видна Юля, ее стройная фигура, выгодно подчеркнутая нестареющим "мини".
Как там, у Набокова: "… голова полна разноцветных блошек…". Складывал Копылов одну фигуру, думал о другой...
Юлия смущенно мялась у двери.
- Вот! - развела руками. – Сломала!
Подняла небесного цвета глаза на соседа.
- Разобрала, хотела понять, как устроена. - Не справилась, не смогла, забыла... И вообще..., - потупилась стыдливо, - в голову всякое лезет, голоса разные чудятся...
Николай Викторович, неожиданно для себя залился краской. И юлину полосатую фольгу в руки уже не брал, боялся, та собрала "зебру" сама, под его диктовку. Сложила, и довольная упорхнула.
"Timeo Danaos et dona ferentes!" "Бойся данайцев, и дары приносящих!" Читать чужие "письма" Копылов давно перестал, но свои-то собственные продолжал рассылать…