Поэма ЛЕОН

Пишу я для тебя, читатель мой,
Отрадно будет мне, возрадуюсь душой,
Когда с вниманьем ты ее прочтешь,
Оценишь труд и добрым назовешь,
А, не оценишь – не в обиде я,
Читатель, ты мой критик и судья!

1.
Наш отрок, баловень природы,
Вдоль берега метался взад вперед.
Любил он наблюдать восходы,
Их отраженье в тихой глади вод.

Но нынче думы отвлекали,
На все взгляд безразличный он бросал.
Красот природы он не замечал,
Они его не восхищали.

И сердце радость не вмещало,
Оно томилось и страдало.
В нем ревность дико бушевала.
Его любовь, его Светлана,
Вечор другого привечала,
А с ним была, как «несмеяна»:
В конец его не замечала,
Как будто никогда не знала,
И слов любви не говорила.
Кровь в сердце у него застыла.
 
В смятенье к морю, он бежал.
Весь день в траве там пролежал.
Всю ночь бродил он под луною,
А ветер, шелестя, листвой,
Шептал  на ухо: «Претерпи».
И море пенилось волною,
И, вторя ветру, повторяло:
«Пыл усмири свой! Претерпи, –
Она тебе не изменяла».

2.

Ревность!
Как недостойно это чувство
Душе возвышенной, святой! –
Любить всем сердцем, всей душой,
Вот это  высшее искусство!
Любовь взаимности не ждет,
И все прощает. Она измену –
Не заметит и к сердцу не возьмет,
Ей не предаст большую цену.
Но я простой и я – земной.
Живу не по законам свыше.
Снести глумленье над собой?
Нет! это просто выше крыши!
Ее к кому-то ревновать?
Нет, не по мне такая глупость!
Скорей не ревновать, а презирать –
Вот мой вердикт! И то – не тупость…

Но ревность жгла его нутро,
Искала выхода наружу,
Висела, будто бы ярмо,
Палила оскорбленьем душу.

В любви от ненависти – шаг.
Мое ей будет наказание,
Я так решил, и будет так! –
Из сердца вон! – навек изгнание!
И память не оставит и следа, – 
Тебя не вспомнит никогда! –
Сказал – в сердцах он сгоряча.

Сказал, но сразу тут же, вспомнил,
Тот день их самой первой встречи.
Пылал закат, был дивный вечер!..

Она стояла перед ним,
В сиянье солнечных лучей.
Над головой светился нимф,
От золотых ее кудрей,
Смущенье лилась из очей.
На теле капельки воды,
Переливались жемчугами,
Как будто царские дары,
Ее все тело покрывали…

Он онемел от этой красоты,
Она ему казалась феей,
Спустившейся с небесной высоты,
Смотрел, глазам своим не веря.
И он влюбился в тот же миг,
Познав впервые это чувство,
И радость небывалую постиг –
Любовь – великое искусство!..

3.
 
Сын рыбака и сын природы  –
Безумно он ее любил.
Слагал стихи и пел ей оды,
Как он ее благотворил!
Но что взамен он получил?!
Какое низкое коварство!
Играть со мною, как дитя!
Я проклинаю твое царство! –
Ты не царица для меня!..

Я с детства презирал людей.
Средь них и зависть и разврат
Царят. И в суете они своей,
Грешат и Господа не чтят.

Пусть я слыву средь них изгоем.
Им не понять, как волен я!
Как разговор веду я с морем,
И море слушает меня.
Как ласкова со мной природа,
И как доверчива со мной.
Как ветер мощный - воевода,
Беседует со мной в тиши лесной.
И освещает путь ночной,
Всегда мне месяц молодой!
Язык зверей я понимаю,
И звери слушают меня,
Я бури в море усмиряю,
Дожди из туч я вызываю,
Когда их жаждет так земля…

Так утешал себя ревнивец,
Бродя в ночи, средь вещих вод,
Природы ревностной любимец,
Пока не воссиял восход.

С восходом он домой вернулся,
С лицом темнее темной тучи,
Отец давно его проснулся,
Недуг старого ночью мучил.

Кряхтя с постели, старик встал,
Взглянув на сына, не узнал, –
Лицо, белея полотна,
В глазах тоска и темнота.

– Что приключилось, сын с тобой,
Поведай мне и успокой!
И не томи, скажи скорей,
Мою ты старость пожалей.
 
– Она, отец, мне изменила!
Светлана предала меня,
Другому сердце отдала,
Она другого полюбила.

– Хочу, Леон, тебе сказать:
Любовь, сынок того не стоит,
Чтоб так грустить, переживать.
Уйми печаль свою, Леон,
Пусть твой спокоен будет сон.
Печалиться о деве той,
Не стоит, сын любезный мой,
Забудь ее и не грусти,
Она не ведает любви,
В груди ее лед, а не сердце,
Любовь в нем не раскроет дверцы.
Как жалок будет, тот, Леон,
Кто будет ее покорен.
Я не завидую тому,
Кто свяжет с ней свою судьбу.
Когда-то, сын, я, как и ты любил.
Как взор ее невинных глаз,
С той кротостью небесно-голубой,
Меня до глубины души пленил,
И восхищал меня ни раз,
И страстью пылкою обуревал,
Смущаясь, делался я сам не свой.
Ночами я, сынок не спал,
покой навек я потерял
Я жить теперь, сынок, не мог,
Не видя, этих глаз. Я занемог,
Молился я и день и ночь.
И Бог молитвам моим внял.
Я в дом ее сватов заслал,
Отдал отец мне свою дочь.
И выкупа с меня не взял.
Так было выгодно, двойне
Ему и мне, а может и судьбе.
Я счастлив был всего пять лет,
А на шестой поблек весь белый свет,
Она оставила меня,
Другого полюбив, с ним и ушла.
Я долго горевал, сынок,
Но мир таков – всему свой срок!
Зла на нее не стал держать, –
На все про все – есть божья воля.

–Отец, та женщина была мне мать?!
–Да, сын, такая наша доля!
Мы оба брошены с тобой.
Но не спеши мать обвинять,
Не горячись и сердце успокой,
Попробуй мать свою понять,
Она согласие на брак дала,
Но вышла замуж, не любя.
На то была отцова воля.
Ей не могла она перечить.
Но удалось ей вскоре встретить
Любовь свою. Такое счастье!
Дается людям в жизни только раз,
Она ему всем сердцем отдалась.
Для нас так умно рассудила:
– Сын должен жить всегда с отцом!
Он даст ему и ум и силу, 
И воспитает в нем мужчину,
воинственным за жизнь борцом.

– Отец! Как я хотел бы видеть мать!
Прижаться к ней, ее обнять,
Поведать тайны ей свои,
Как мне с ней встретиться, скажи?

– Леон, сыночек! Вот беда!
Я знать не знаю, где она.
Как разлучила нас судьба,
Исчез бесследно ее след,
С тех пор известий о ней нет.
Но может, время подойдет,
Она сама тебя найдет.

4.

Уже день к вечеру клонился,
Отец на печку спать ложился.
На небе звезды засверкали,
И в воды синие упали.
Прошла по кругу тишина,
Все смолкло вмиг, и ночь пришла.

Все спит и лишь Леон не спит,
Он тихо у костра сидит.
И пишет что-то не спеша,
Обдумывая тщательно слова.

Испишет лист, в комок сомнет,
В огонь отправит, новый лист берет.
Что ж пишет он, давай заглянем.
Ну, так и есть: письма к Светлане.

Моя любовь пусть не тревожит
Ничем душевный твой покой,
Но сердце не любить не может, –
Я брежу день и ночь тобой.
Твой дивный образ предо мной,
Встает в ночи и среди дня,
Невыносимою тоской,
Все время мучает меня.
Забыть тебя я постараюсь,
И в час полночный при луне,
Ты будешь реже сниться мне.
С тобой навеки я прощаюсь.
Пусть жизнь твоя средь нив и рек,
Течет спокойно без помех.
Другой пусть любит человек,
Сильней, чем я любил тебя.
И мстить не собираюсь я,
Такой на душу не возьму я грех.
Прощай, любовь моя, прощай,
И обо мне не вспоминай.

Он написал письмо Светлане,
И бережно в конверт вложил,
И наказал мальчонке Ване,
Бежать в селенье что есть сил.
Письмо отдать Светлане в руки,
И обождать ответ, коль будет, он, –
Сказал внушительно Леон.
А сам пошел бродить от скуки.
Всецело в мысли погружен,
Они его одолевали,
Они покоя не давали!               
Кто выдержит такие муки? –
Все мысли только о Светлане.

Но вот бежит мальчонок Ваня,
И машет радостно письмом,
И просветлел Леон лицом,
Ответ дала ему Светлана.
Дрожащею рукою он,
Берет письмо из рук Ивана
«Но что там, смертный приговор,
Иль укоряющий ответ?»
Он торопливо вскрыл конверт,
И пробежал глазами строки:

Мой друг, отказываюсь понимать,
Что за письмо? Хотела бы я знать!
В чем провинилась я пред тобой,
Ты пишешь, что прощаешься со мной?
И обещаешь наказанье:
Из сердца изгоняешь вон! –
Что это значит все, Леон?
А вместе с тем в любви признанье,
Слетает с каждой твоей строчки.
Я не пойму тебя, Леон!
Зачем все эти заморочки,
К чему они? И почему,
Не объясниться с глазу на глаз?
Мой друг, ведь я тебя люблю!..
Намедни приезжает мать,
И я готовилась сказать, как раз
О нас с тобой и о любви,
О том, что просишь ты моей руки,
И я согласна ее дать,
И на коленях умолять,
Ее на то благословение.
Отцу уже сказала я,
Что мы друга полюбили,
И приняли давно решение:
Не разлучаться в этом мире.
Твое послание меня тревожит,
Ты разлюби меня, быть может?
Тогда скажи мне напрямик,
Я пережить смогу сей миг.
Но сердце бедное мое,
Уж не полюбит никого.

P.S.
Другого не приму посланья,
Тебя жду завтра на свиданье!..

Прочел – дух воспылал в груди,
И сердце выпрыгнуть готово,
Хотелось тут же к ней идти,
Нет! Не иди, бежать сейчас же к ней, –
К своей единственной любви!
Зачем назначенного часа ждать!
Сейчас, сейчас к груди ее прижать!..
Что делает одно лишь слово!
Убьет и жить поможет снова,
Поднять со смертного поможет ложа,
И безнадежного больного.
Даст силы ему смерть презреть –
Такая сила в слове есть!..

5.

Леон пришел точь-в-точь, как раз,
В назначенный Светланой час.
Она к нему с крыльца слетела,
Подобно птички легкокрылой.
Без лишних слов ему велела:
«Иди за мной, Леон, мой милый!»
И тут же за руку взяла,
И в дом с собою повела: –
«Не трусь, – сказала на ходу,–
Я к матери тебя веду.

Так необычно было все,
Для бедного Леона моего.
Он не бывал в таких хоромах –
Здесь было все так не знакомо: –
Ковры персидские везде,
И под ногой и на стене
Картины дорогие на стенах,
И стекла в окнах в витражах.
Убранство залы восхищало,
И вместе с тем, его пугало.
Во рту его все пересохло,
И на спине рубашка взмокла.

Минуя роскошь этой залы,
Они вошли в пролет другой –
Налево, комната Светланы,
Направо, матери ее родной.
А рядом, комнаты ее отца,
Как раз у заднего крыльца.

У двери матери Светланы.
Они с минуту постояли,
Чтоб дух немного перевесь,
Затем вошли.
Ну, так и есть!
И тут убранство, небывалой,
Пленяли взгляды красотой!..

Хозяйка встала им навстречу,
С приветливой улыбкою такой,
Как принято всегда при встречах.
Взглянув, утратила дар речи –
Лицо покрылось белизной,
Вздохнула, не смогла дышать,
И повалилась на кровать: «Воды»,–
Едва сумела прошептать.

Как испугалася  Светлана!
–На помощь! – закричала, – мама, мама!
О, боже, боже, что с тобой!
Скорей бегите за водой!

Леон мой бросился бежать,
Но где вода у них, как знать?

На крик прислуга прибежала,
С кувшином, склянкою в руке,
Попрыскала водой сначала,
В лицо милейшей госпоже,
Флакончик к носу поднесла,
В стакан водички налила,
Слегка головку приподняла,
Испить водички помогла.
И госпожа ее очнулась,
И всех глазами обвела,
С постели встав, слегка качнулась,
Но не упала в этот раз,
И села в кресло:
– А который час? –
Спросила.
Леона одарила взглядом,
знак подала ему:
сесть в кресло с нею рядом.
Всех удалиться попросила.

Когда остались вдруг одни.
Она в глаза ему взглянула,
При этом тяжело вздохнула.
Потом к плечу его прильнула, –
–Не знаю, право, как начать!
Прости меня, прости, Леон,
И если сможешь, не суди.
Сумей, сынок, меня понять,
Ведь я твоя родная мать!
Дай мне, Леон, тебя обнять!

В жар бросило его. Что слышит он?
Быть может, это только сон?
Но день в окно лучами светит.
Родная мать?! А как же Светик? –
Моя любовь, моя отрада!
Пред нами выросла преграда?!
Выходит, что она – моя сестра –
По матери?.. Родная кровь!
Не может брак быть заключен.
И в пепел превратилась та искра,
Которая зажгла огонь меж нами.

Любви большой вы потушили пламя!
Я ненавижу вас! Я разлучен,
С моей любовью вами! Уйдите!
Не прикасайтесь! Не трогайте меня!
Я не прощаю, уж извините,
Я матерью тебя – не признаю!
Ты нас покинула с отцом,
Когда я был совеем, мальцом,
Когда несчастное дитя,
Ночами к матери взывало,
Звало, кричало: мама, мама!
Где ты была, скажи тогда?!
Я рос без материнской ласки,
Я слово: Мама позабыл,
Отец суров был для острастки,
Но он в душе меня любил.
Теперь ты лезешь мне в объятья,
И ждешь любви, прощенья просишь,
Разрушила ты дважды счастье,
Мое!.... – Уйди! Ты мне не мать и я
Не сын тебе!.. Ты имя носишь:
Другое от меня, ты – госпожа,
А я рыбак, сын рыбака!
Прощай, будь счастлива! Пока!

Он выбежал, дверь не закрыв,
И Ветра яростный порыв,
Вдруг подхватил его, понес.
К родному дому и отцу
Никак сдержать не мог он слез!
Они текли ручьями по лицу.

«Перед отцом предстать таким сейчас?
Нет! это мне не по нутру!»  –
И он скитался целый час,
А может больше, и пришел к утру.
Отец спал мирно на печи,
Приятно пахли калачи,
Им испеченные, на ужин,
А рядом крынка с молоком,
И все прикрытое платком…

Слез было снова не сдержать,–
Я ненавижу, тебя мать!
Живи, как прежде, жила с мужем,
Тебе я был, как сын, не нужен,
Ты не хотела меня знать,
Все это время до сих пор, –
Какой быть может разговор?!
Теперь, признала ты меня,
Когда с пеленок вырос я!
Отец мой пеленал меня,
Укачивал, и пел мне песни.
И с нами не была ты вместе.
Не разделяла и потом,
Наш трудный быт. С моим отцом,
Я жил и рос все эти годы,
Делил с ним радость и невзгоды.
Бывали дни, когда не шел улов,
Тогда нам приходилось голодать,
Зимой сидели часто мы без дров.
Нам приходилось замерзать.
В такие дни с отцом я спал,
Своим теплом меня он согревал.
Отец заботлив ко мне был, –
Вот, кто меня всю жизнь любил!
Сейчас же всю любовь мою,
Отдам я не тебе, ему!

Такой свершил немой он монолог,
И успокоенный спать лег…

6.

Отец сон сына не тревожил,
Будить не стал его, решил: –
«Пусть спит!
Как, крепко сон его стреножил!
Устал сынок, лишился сил
Или простыл и занеможил,–
Вон, есть не стал, весь ужин цел,
Но ничего, поспит пострел,
Болезнь уйдет, усталость схлынет.
И молодость свое возьмет,
Вернет здоровье, дух поднимет,
И снова жизнь ключом забьет!»

Пошел он в море без Леона,
Один рыбачить, в этот раз,
Был самый ранний утра час,
А море нежное, что лоно!..

Леон спал долго, до обеда,
И не застал уже отца,
Но на столе была еда,
Им приготовлена с утра.
«Как мог проспать я! Вот, балда!»
Себя он тут же обругал.
С ведра водою окатился,
Сон окончательно прогнал,
Но есть не стал, с собой все взял.
С котенком ласково простился,
Дверь затворил, сошел с крыльца,
К причалу лодку приволок,
В нее закинул снасти, и вперед
Пустился по спокойной глади вод,
Разыскивать в морях отца.

Погода ясною была,
Ничто не предвещало зла,
Палило солнце, свысока,
Лучи его нещадно жгли,
Глаза слепили. И ни зги,
Не видно было впереди.
Но вдруг он разглядел вдали,
На чистом небе, облачко одно,
Как безобидное пятно,
Которое не по часам росло, –
И вскоре в тучу превратилось,
Вокруг все сразу потемнело
По небу что-то покатилось,
Грохоча, будто бы резвясь,
Стрелою молния блеснула;
Огнем все небо полоснула,
Водою туча пролилась.
Но это были лишь цветочки,
А ягодки все впереди,
Волна достигла высшей точки,
Бросала лодку с высоты,
В пучину яростной воды,
И здесь нужна была сноровка,
Чтоб перепрыгнув яму, ловко,
Взойти на гребень пенных вод,
Как по шифрованной доске,
Идти с волной соизмеряя ход.
Всем рыбакам известно это,
Кто попадал под шторм ни раз,
И жизнь свою он только спас,
Лишь следуя морскому кредо.

Леон же слыша лишь рассказ
Об этом от отца в младенчестве своем,
Как пригодился он ему сейчас,
Не спасся б он, не вспомни вдруг о нем!

–Сынок, держись, ты молодец! –
Он услыхал, –
«Кричит отец,
Иль это чудится ему?»
Но вот, повтор услышал, он
Прорвавшийся чрез шум и гром:
– Держись, Леон! Навстречу я иду!–
И вдруг отца увидел он,
Всего лишь в дюйме от себя ,–
– Сынок! Ты жив! Родной ты мой! –

– Отец! Как рад, что я тебя нашел! –
Сказал ему в ответ Леон!..
 
Теперь отец и сын вдвоем,
Теперь и шторм им нипочем.
И никакие штормы в мире
Их разлучить теперь не в силе.
И нет сомненья, что до дома,
Без всякого того урона,
Добраться они смогут скоро!..

А мы должны оставить их,
Для неотложных дел других.
И заглянуть в тот злополучный дом,
С которого вчера бежал, Леон;
Не чуя под собою ног,
Он несся, словно ураган,
Не видя пред собой дорог!
И слез сдержать никак не мог!
Как пережить такой обман?
Не шутка ли судьбы, как знать?
Всего за час – невесту потерять,
И получить взамен сестру и мать!
 
7.

А что со Светой, где она?
Судьбой своей удручена,
Как и Леон, ее жених,
Не будет праздника для них!
И не скрепить им брачных уз,
Любви большой, в большой союз.
Сестра! Теперь сестра ему она,
Родная кровь по матери родной,
А ей хотелось быть его женой,
Как счастлива б она была!

Отец, стараясь дочь, утешить,
Сказал: – другие парни есть,
На нем ведь клином не сошелся свет!
Уверен: – многие почтут за честь …, –
Она прервала его, криком: –Нет! –
Никто ей никогда не будет нужен!
Он побоялся ей перечить.
Она ж закрылась. Не пришла на ужин,
И утром к завтраку не вышла,
Обедать, тоже не пришла.
И ей обед служанка понесла,
Она ей двери не открыла,
И всполошились все: – ее не слышно,
Как бы чего не натворила!
Мать тоже не в себе была,
Весь день в кровати пролежала,
Болело сердце, голова,
Но сразу же, с постели встала,
К покоям дочери пошла,
И ухо к двери прислонила:
– Светлана, дочка, отвори,
Ты слышишь? – я не все сказала.–
В ответ послышалось: – Ну, говори!–
И все вздохнули: –Слава Богу!
А мы уж думали, – беда…

8.

Теперь заглянем в дом Леона,
Они уже, наверно, дома,
Умаялись, борясь с морскою бурей,
Но мы тревожить их не будем.
Заглянем только и уйдем,
Оставив их наедине вдвоем.
 
Отец устал, поужинал и лег,
Был день тяжел, волнений полный,
К тому ж, он до костей промок,
И ревматизм, вновь о себе напомнил.
Леон был тоже утомленным,
Но сон не шел ему навстречу,
Он чувствовал себя виновным,
Пред матерью своей. В тот вечер –
Как груб был он, как дерзок был!
Каких обидных слов, наговорил.
Он ужаснулся, вспомнив. И, решил: –
Идти, как только встанет к ней,–
Родимой матушке своей!
Пасть перед нею на колени,
И умолять ее простить,
Ему без этого не жить!

Он понял, это, осознал,
Когда на море в шторм попал!
И жизнь его на волоске висела.
Природа так безжалостна была,
И безучастна… Он погибал, –
Она, казалось, этого хотела,
И с нетерпением ждала!
А он молился и просил,
Ослабить шквальный ветра пыл,
На небе тучи разогнать,  –
Волненье волн морских унять!
Но в этот раз природа-мать
Его молитвам не внимала,
Она не слушала его,
Его молитв не принимала!
Была сердита на него:
Его поступок порицала,
То было наказанием ее.
И он прозрел и понял все:
Она урок хороший преподала, –
Как надобно себя в узде держать,
Как осторожным надо быть,
Со словом каждым! Подумать,
Прежде, чем его сказать,
Ведь словом можно ранить и убить
Кого-нибудь, однажды!
А слово Мать – священно слово!
И, боже упаси, вам мать,
Обидеть, слово грубое сказать,
Иль осудить, и в чем-то обвинить,
Всю жизнь вы будите себя корить, –
С грехом таким вам трудно будет жить!..

Исполнив слово, данное себе,
Леон проснулся рано на заре,
И искупавшийся в морской воде,
Он сразу свежесть ощутил,
Прилив энергии и сил.
Почистив тщательно одежды,
Пригладил волосы рукой,
И, глянув в зеркало с надеждой,
Вполне доволен был собой.

Позавтракав, отцу сказал,
Идет в известное поместье.
Отец был удивлен: «Так рано?»
Но спрашивать его не стал,
Подумав про себя: Светлана,
Засела в сердце сыну глубоко,
Он по уши влюблен в нее,
Но любит ли она его?

9.

Леон же вышел, торопясь
Захлопнул за собою двери,
И вздрогнул, вдруг, глазам своим не веря:
Его сестра, пред ним стояла.
«Да ты ли это?!.. И так рано!
Уж не случилось ли чего?
Скажи, здорова ль наша мама?
Я к ней собрался, вот идти.
Ой, что же я! Ну, проходи
И дверь пред нею отворил.
«Ну и дела», – проговорил,
Его отец, перекрестясь.

Она ж, переступив через порог,
Не чувствуя от страха ног,
Несмело в горницу вошла,
И низко в пояс поклонилась,
Зарделась вся и извинилась
За свой визит в столь ранний час.
Присела на скамейку, встала:
«Леон, я за тобой пришла, –
Сказала, –
«Все хорошо, здорова  мама.
Она тебя еще вчера ждала.
А ты собрался к нам сейчас?
Пойдем же вместе, уж  ми’нул час,
Как я  из дома к вам ушла».
И за руку его взяла –
И вот уже к двери’ ведет,
Но у дверей остановилась,
Прощаясь, низко поклонилась.

10.

Как вышли, глянула лукаво: –
«У нас все в доме еще спят,
Я рано встала, и сбежала,
Чтоб быть с тобой снова вместе».
И вдруг за шею притянула,
К губам стремительно прильнула,
И поцелуем одарила.
Он вырвался: «Ты что!.. Забыла?
Ведь ты теперь моя сестра!»
«А вот и нет! – была сестра,
а, нынче, вновь твоя невеста!»
«Что это, выдумка, игра?!»
«Не выдумка и не игра! –
Послушай прежде, и поймешь!

Вчера открыт мне матерью секрет
Скрываемый отцом и ею вместе,
На протяженье многих лет.
Леон, для них я не родная дочь!
Когда мне месяц был от роду,
Подбросил кто-то к их порогу,
В корзинке, словно как, кота,
Малютку – бедное дитя!
То было ночью, была осень,
Холодный дождь не просыхая, лил,
К тому же, ветер сильный был,
Раскачивал верхушки сосен
Что было сил, они качались
Отец и мать с театра возвращались.
У дома самого, под кроной сосен,
Чтоб дождь не очень замочил,
Они корзинку увидали,
В ней плакал кто-то иль скулил.
Родители к корзинке подошли,
В ней обнаружили дитя,
Промокшего, до нитки от дождя,
И, жалившись, ребенка взяли,
В дом свой внесли, распеленали –
Малютка девочкой была.
И мать с отцом ее приняли,
Светланой девочку назвали,
И как родную воспитали.

Вот все, о чем поведала мне мать,
Вчера, когда я ей открыла дверь,
Мы не могли с ней слез унять –
Проплакали почти всю ночь.
Поверить трудно было, и принять,
Что я чужая им, не их я дочь.
Но я люблю и буду их любить,
Всегда, покуда буду  жить!..

«Любовь моя, дай мне тебя обнять,
И поскорее идем в дом, –
Сказал, поцеловав ее Леон.
Тебя хватились уж, наверно,
И всполошились все опять,
Пойдем скорее! Верно,
Твое отсутствие тревожит мать.

11.

И не замечены никем,
Леон и Света к дому подошли,
Дверь отворили и вошли,
И что услышали они?!
Приемные родители  ее,
Заботясь о дочериной судьбе, 
Ругались и кричали зло.

«Нет мне не все равно! – Отец кричал,
Я этот брак не одобряю!
С решимостью при этом заявляю:
Я не отдам за рыбака,
Никогда единственную дочь!»

«Забыл, ты, верно, что в ту ночь,
Ее нашли с тобой мы вместе,
Ты ей отец, а ей – мать,
Так вот, Владлен, хочу сказать,
На дочь у нас с тобой равны права,
И я согласие дала уже на этот брак
Да, кстати, ты же знаешь, тот рыбак
Мой сын родной и я его люблю,
И не позволю никому,
При мне его так унижать!»

«Ах, так! Тогда, послушай, что скажу: –
Ты ей приемная лишь мать,
А я отец ее родной!»

«Что слышу я? Постой, постой!
Так, значит ты мне, изменял?
И все шестнадцать лет мне лгал,
В ту ночь, спектакль разыграл,
А я-то!.. Верила, любила!
А ты мне врал и изменял!
Каков подлец, и негодяй!
Прочь с глаз моих! –
Смотреть мне тошно, –
Иль лучше я уйду! –  Прощай!

«Постой! Не уходи, Софи!
Не виноват я пред тобой, поверь,
Не изменял тебе, как можно!
Ведь я тебя всю жизнь любил!»

«И ты мне говоришь: – Любил,
А дочь на стороне прижил!»

«Но это было только раз, верь мне!
И то была всего интрижка,
С одной девицей, так бывает, –
Почти что, с каждым нашим братом,
И я тому не исключенье!..
Но это было только раз,
То было просто наважденье,
Попутал бес в полночный час,
Бывает, с каждым так бывает,
Когда в груди вдруг кровь взыграет.
Но утром после этого, отрыжка,
Как от того, что перепил,
Ты сам себе противен, слишком, –
Весь свет вокруг, тебе не мил!
Пойми, хотя я с ней и был,
Ей слов любви не говорил,
И сватов к ней не засылал,
Одну лишь ночь с ней переспал!»

«Ты просишь у меня прощенье,
Так поздно, через только лет!
И я должна тебя простить?
Нет, никогда, Ты слышишь, никогда?
Я не прощу, Владлен, за ложь, тебя!
Ты разыграл спектакль в ту ночь,
Подкинул к дому, собственную дочь,
Не признавался до сих пор,
Теперь же, как бы мне в укор,
Ты, заявляя на родство права,
И говоришь, что ты ее отец родной,
А я – чужая, так сказать!
Да, кстати, где ее родная мать?»

«Печальная ее судьба, –
Она при родах умерла»  –
Сказал… – И, воцарилась тишина
на миг и ссору прервала…

«Пусть успокоится ее душа, –
Сказала мать, перекрестясь!»

12.
 
Такой  Светлана и Леон,
Подслушали случайно разговор.
Себя ж не выдали ничем,
И не замечены, никем,
Закрыв, тихонько за собою, дверь,
Ушли, им было все равно теперь,
Как разрешится этот спор;
Они принадлежали с этих пор –
Самим себе, и отдались любви!

И ты, читатель, их пойми!
И вспомни, как сам молод был,
И как страдал, и как любил!
С какою страстью отдавался,
Любви! Ужель минуты те прошли!..

Любовь – дает душе усладу,
Она –
Цветущему подобна саду,
Благоуханию цветов!
Благословению Богов!..

Э П И Л О Г.

Прошло с тех пор довольно много лет.
Теперь в том доме, где живет Леон,
С любимою своей женой,
Живут:
Его семь сыновей,
Родная мать его,
Отец родной, его жены,
Для внуков – бабушка и дед…

И полон, радости тот дом!
И есть достаток всегда в нем!
И в доме том, царит покой и свет,
Любви взаимной и большой! –
Дружны все там между собой.
И часто всей они семьей,
Идут к могиле.
Там нашел покой,
Простой рыбак и просто человек,
Прожив в трудах тяжелых век,
Отведенный ему его судьбой.

Конец.