Глава 30. Впервые. Давай попробуем

Кру­эл­ла ле­ниво по­тяну­лась, вста­вая с пос­те­ли и наб­ро­сив на се­бя ха­лат. Она же толь­ко лег­ла от­ды­хать, ну кто еще там при­шел? Ар­тур вре­мен­но от­прав­лен в от­став­ку под пред­ло­гом жен­ских дней (ко­торых на са­мом де­ле не бы­ло, ибо в этом ме­сяце они уже ее по­сеща­ли), так что гос­тей она осо­бо не жда­ла.

       Свон опять ла­зит черт зна­ет где, Кру­эл­ле нап­ле­вать. Не­бось, сно­ва бе­га­ет за сво­им му­жиком, не в си­лах уго­монить его. Том и Джер­ри, сто­риб­рук­ская вер­сия.

       Кру­эл­ла рас­счи­тыва­ла нем­но­го пот­ре­пать­ся с быв­шей Спа­ситель­ни­цей, нас­тро­ение у нее се­год­ня бы­ло имен­но та­кое. Но, об­ша­рив весь дом, ниг­де ее не наш­ла. От те­леви­зора тош­ни­ло, чте­ние то­же се­год­ня не пош­ло, пить уже не хо­телось, а платье к ба­лу дав­но бы­ло го­тово, и да­же на­ряд Свон то­же за­кон­чен.

       Пе­рек­лю­чать ка­налы быс­тро на­до­ело, по­это­му Де Виль ре­шила прос­то лечь спать. И да­же нем­но­го вздрем­ну­ла, как вдруг этот зво­нок в дверь.

       - Ко­му там еще не спит­ся? – на­рочи­то гром­ко спро­сила она, по­дой­дя к две­ри.
       И к сво­ему удив­ле­нию ус­лы­хав го­лос лю­бов­ни­ка.
       - До­рогу­ша, это я. Мо­жет, впус­тишь?

       Ох. Кру­эл­ла за­каты­ва­ет гла­за. Рум­пель. Опять пот­ра­хать­ся прис­пи­чило.
       Но все же от­кры­ва­ет. Она быть ни Джер­ри, ни То­мом, в от­ли­чии от Свон и ее су­щес­тва с под­водкой не со­бира­ет­ся.

       - При­вет, до­рогой. За­ходи.

       Де Виль за­меча­ет, что в этот раз (впер­вые, ка­жет­ся, за все вре­мя, что они зна­комы) мис­тер быв­ший Тем­ный маг при­тащил бу­тыл­ку от­лично­го вис­ки. У Кру­эл­лы на ал­ко­голь глаз был на­метан, она точ­но зна­ет, что на­питок до­рогой и до­воль­но ред­кий. На­вер­ное, один из тех сек­ре­тов, что хра­нит его лав­ка, при­нес, ре­шила она.

      Она пос­то­рони­лась, про­пус­кая его в ком­на­ту, и по­том быс­тро зав­ла­дева­ет его ртом, бук­валь­но тер­зая гу­бами. К ее удив­ле­нию, Рум­пель до­воль­но мяг­ко ее от­толки­ва­ет:

       - Что та­кое? – не­до­уме­ва­юще смот­рит она на не­го. – Хо­чешь трах­нуть­ся по-дру­гому, что ли? Так по­годи, я нас­тро­юсь.
       - До­рогу­ша, - он бе­рет ее за ру­ку, поч­ти лас­ко­во пог­ла­живая паль­цы, - по­годи. Да­вай по­гово­рим.

       Вот это да! Кру­эл­ла да­же от­сту­па­ет на нес­коль­ко ша­гов, не в си­лах во­об­ще по­верить в про­ис­хо­дящее. Сей­час по­гово­рить – а даль­ше что? За­муж пред­ло­жит?
       Да, Рум­пель уме­ет удив­лять. Од­нознач­но.

       Она с ин­те­ресом наб­лю­да­ет за ним, ког­да он про­ходит в ком­на­ту. Один щел­чок паль­ца­ми – и пос­ре­ди при­хожей по­яв­ля­ет­ся стол, бо­гато нак­ры­тый, на ко­торый тут же прис­тро­ен вис­ки. Вто­рой щел­чок – и из пор­та­тив­но­го при­ем­ни­ка за­иг­рал джаз. Сак­со­фон. Все, как она лю­бит. Тре­тий щел­чок да­рит ей не­веро­ят­ной кра­соты платье, се­реб­ристое с зо­лотой кай­мой, в пол. А еще в ушах она чувс­тву­ет тя­жесть но­вых се­режек.

       Так что ей толь­ко и ос­та­ет­ся, что вы­дох­нуть:
       - Вау!
       - Знал, что оце­нишь, до­рогу­ша, - хит­ро улы­ба­ясь, Рум­пель под­хо­дит к ней, бе­ря ее за ру­ку, и уса­жива­ет на вы­сокий стул, сам за­нимая мес­то нап­ро­тив.
       – Серь­ги из чер­но­го брил­ли­ан­та. По­любуй­ся.

       В ру­ках Де Виль ока­зыва­ет­ся зер­ка­ло. Серь­ги ве­лико­леп­ны. Тя­желые, с чер­ным брил­ли­ан­том, что си­яет в мер­ца­нии свеч. Кру­эл­ла не мо­жет отор­вать глаз от по­дар­ка. Счас­тли­вая улыб­ка пол­зет по ее ли­цу:
       - В тон коль­цу, до­рогой. Ни­чего не ме­ня­ет­ся, вер­но?
       - Ты ос­та­лась для ме­ня чер­ным брил­ли­ан­том, Кру­эл­ла – по­жима­ет он пле­чами, улы­ба­ясь, как без­за­бот­ный маль­чиш­ка и яв­но с удо­воль­стви­ем при­нимая ее ра­дость.

       Кру­эл­ле ед­ва уда­ет­ся уго­монить обе­зумев­ший ритм сер­дца. Ей так дав­но не да­рили ни­чего по­доб­но­го! А ес­ли и да­рили – нич­то ее не за­дева­ло. Но Рум­пе­лю уда­лось ода­рить ее вос­торгом. Она поч­ти за­была это чувс­тво. Не ис­пы­тыва­ла его… да ни­ког­да. Раз­ве что, ког­да от­равля­ла в мир иной ма­мень­ки­ных ко­бель­ков и са­му ма­моч­ку. По­это­му она сно­ва и сно­ва, не стес­ня­ясь, пов­то­ря­ет глу­пое, но единс­твен­но вер­ное сей­час:
       - Вау!

       Рум­пель смот­рит на нее с хит­ринкой, жад­но. Она ло­вит этот зна­комый взгляд, по­нимая – в мыс­лях он уже дав­но ее тра­ха­ет, впро­чем, как и она его, но раз уж ему за­хоте­лось по­иг­рать – что ж, она не про­тив. Это бы­ло что-то но­вень­кое, а Кру­эл­ле нра­вилось поз­на­вать.

       Он раз­ли­ва­ет ви­но по бо­калам, под­ни­мая свой и под­но­ся его к гу­бам:
       - За твое здо­ровье, до­рогу­ша!

       Кру­эл­ла бы пред­почла луч­ше от­ве­дать вис­ки, что он при­нес, но ре­ша­ет по­тер­петь. У нее, ко­неч­но же, бу­дет еще и та­кая воз­можность. Ког­да он кла­дет ей в та­рел­ку нем­но­го са­лата из брок­ко­ли, ко­торый она очень лю­била всег­да, Кру­эл­ла ка­ча­ет го­ловой. Это сон? Ес­ли да, то пусть ни­ког­да не кон­ча­ет­ся. По­тому что – стран­ное де­ло – обыч­ная ро­ман­ти­чес­кая дре­бедень, ко­торая ее так нап­ря­гала всег­да с дру­гими, с Рум­пе­лем за­водит и воз­бужда­ет силь­нее лю­бого аф­ро­дизи­ака.

       Она про­бу­ет еду с ве­личай­шей ос­то­рож­ностью. Уж не взду­мал ли хит­рый Кро­кодил ее от­ра­вить? Пусть он боль­ше и не Тем­ный, но ожи­дать от не­го по-преж­не­му мож­но что угод­но.
       - Это все­го лишь са­лат, Кру­эл­ла – иро­нич­но за­меча­ет он, рас­ку­сив ее.
       - Ма­ло ли – оча­рова­тель­но улыб­нувшись, по­жима­ет пле­чами она.
       Но, по­хоже, это и вправ­ду обыч­ный са­лат. И вкус­ное ви­но.

       Кру­эл­ла мед­ленно ка­ча­ет го­ловой из сто­роны в сто­рону, не в си­лах по­верить в про­ис­хо­дящее, все еще бу­дучи не в сос­то­янии отой­ти от изум­ле­ния.

       - Что та­кое? – спра­шива­ет вол­шебник, прек­расно зная от­вет.
       - И что, у нас нас­то­ящее сви­дание, до­рогой?
       - По­хоже на то.

       Удив­ленный вздох так и ос­та­ет­ся в ее лег­ких, зас­ты­вая в склад­ках губ. Рум­пель спо­ко­ен и со­вер­шенно бла­гоже­лате­лен, и, ка­жет­ся, Кру­эл­ла поч­ти близ­ка к то­му, что­бы по­верить во все это. Что­бы по­верить ему.
       То­же впер­вые в жиз­ни.

       Кру­эл­ла ест ма­ло, сов­сем кро­шеч­ны­ми пор­ци­ями, при­нюхи­ва­ясь, и Рум­пель, ко­неч­но, это за­метил:

       - Я не пы­та­юсь те­бя от­ра­вить или убить, до­рогу­ша, спо­кой­но – бла­гоже­латель­но про­из­но­сит он.
       Да­же ес­ли он сто раз это пов­то­рит, раз­ве она мо­жет по­верить? Нет.
       - Ты пы­тал­ся сде­лать это все вре­мя, что мы с то­бой зна­комы – за­меча­ет она прос­то как кон­ста­тацию фак­та, без те­ни зло­бы или аг­рессии.
       - Да, вер­но. Но вре­мена из­ме­нились.
       Кру­эл­ла ка­ча­ет го­ловой. Она не ест. Не мо­жет есть.
       - Да что та­кое, до­рогу­ша? – изум­ленно про­из­но­сит Голд.
       - В чем под­вох, до­рогой?
       - Нет ни­како­го под­во­ха – без­злоб­но от­ве­ча­ет он, по­жимая пле­чами. – Прос­то ро­ман­ти­чес­кий ужин. И все.
       - Ни за что не по­верю – уп­ря­мит­ся Кру­эл­ла. – Что те­бе от ме­ня нуж­но? Вся­кий раз, ког­да ты по­яв­ля­ешь­ся весь та­кой га­лан­тный, я знаю, что у те­бя на ме­ня пла­ны. Что те­бе в этот раз по­надо­билось?

       Рум­пель ти­хонь­ко сме­ет­ся. Один ры­вок – и она уже си­дит у не­го на ко­ленях, а теп­лая ру­ка об­ни­ма­ет ее за та­лию. Ко­рот­ко чмок­нув ее в за­тылок, Рум­пель с хит­рой улыб­кой про­из­но­сит:

       - Ни­чего не нуж­но, до­рогая Кру­эл­ла. Толь­ко что­бы ты про­вела со мной этот за­меча­тель­ный ве­чер. Мо­жешь счи­тать, это мой кап­риз.

       Опять но­вин­ка. Обыч­но в по­нятие его кап­ри­зов вхо­дило дос­тать ка­кую-то вол­шебную шту­ку, или над­рать ко­му-то зад, или рас­пу­гать пол­го­рода. Но чтоб ужин – нет, это впер­вые.

       Кру­эл­ле очень хо­чет­ся ему по­верить, но мно­голет­нее зна­комс­тво с ним на­учи­ло ее ино­му. Пос­мотрев на не­го, она про­из­но­сит, от­че­кани­вая:
       - Я те­бе не ве­рю.
       - Поп­ро­буй по­верить, до­рогу­ша.

       Она вы­пус­ка­ет из лег­ких ус­тавший вздох. Лад­но, она по­том раз­бе­рет­ся, че­го он хо­чет, а по­ка – мож­но поз­во­лить се­бе нас­ла­дить­ся ве­чером. До­воль­но не сме­ло, как для се­бя, Де Виль за­пус­ка­ет паль­цы в его во­лосы, на­чиная иг­рать с ни­ми.
       Рум­пель не соп­ро­тив­ля­ет­ся, толь­ко лас­ко­во гла­дит ее ла­донь паль­ца­ми.

       - Рас­ска­жи мне о се­бе, Кру­эл­ла! – про­сит он, ста­вя ее в ту­пик.

       Что ему рас­ска­зать? Че­го он хо­чет? Ей тол­ком и рас­ска­зать не­чего, кро­ме то­го, что ухой­до­кала па­роч­ку па­пашек, и ок­ру­тила нес­коль­ко бо­гатень­ких иди­отов. Что ему нуж­но?
       - Я не по­нимаю – ка­ча­ет го­ловой Кру­эл­ла.
       - Рас­ска­жи мне, что ты лю­бишь. Что те­бе нра­вит­ся. Та­кие прос­тые ве­щи. Я же ни­чего о те­бе не знаю, хоть знаю те­бя так дав­но.
       - Ты сам ви­новат, что не уз­нал, до­рогой – с уп­ре­ком за­мети­ла она.
       - Да, не спо­рю. Тог­да рас­ска­жи мне о се­бе. Я хо­чу уз­нать те­перь.

       Кру­эл­ла от­во­рачи­ва­ет­ся, нес­коль­ко ми­нут ту­по пя­лясь в ок­но. Ес­ли бы она са­ма зна­ла, что ей нра­вит­ся…

       - Ну… Уби­вать. Мне дей­стви­тель­но нра­вит­ся уби­вать. Ты уби­ва­ешь и смот­ришь на то, как в гла­зах тво­ей жер­твы зас­ты­ва­ет ужас. И все вре­мя ду­мала рань­ше: что там, за чер­той, за гранью? Но там ужас­ная ску­ка, до­рогой. Я ра­зоча­рова­на.
       - Я знаю, что те­бе нра­вит­ся уби­вать, Кру­эл­ла. Но я спра­шиваю о тво­их че­лове­чес­ких ув­ле­чени­ях. Ка­кую еду ты ешь, ка­кую му­зыку слу­ша­ешь. Рас­ска­жи мне, по­жалуй­ста. Мне ка­жет­ся, вре­мя приш­ло. Я знаю те­бя, как зло­дей­ку. Те­перь хо­чу уз­нать, как жен­щи­ну.

       Сер­дце ко­лотит­ся в гру­ди, как бе­зум­ное. Это прос­то не­веро­ят­но. Он ин­те­ресу­ет­ся ею. Не уни­вер­саль­ной зло­дей­кой. Не от­це­убий­цей. А тем че­лове­чес­ким, что еще ос­та­лось в ней. И это – то­же в пер­вый раз.

       Он пос­та­вил ее в ту­пик. Кру­эл­ла бес­по­кой­но смот­рит на не­го, заг­ля­дывая в гла­за. Она уже поч­ти за­была все то, что лю­била ког­да-то. Го­ды зло­де­яний и жес­ткость, со­чаща­яся из ее сер­дца, унич­то­жила в ней пос­ледние че­лове­чес­кие сла­бос­ти. Ис­пе­пели­ла их.

       Кру­эл­ла зак­ры­ла гла­за, пе­рено­сясь мыс­ленно в то да­лекое прош­лое, ко­торое она про­води­ла в ма­терин­ском до­ме, как в клет­ке, знать не зная о ма­гии и вол­шебс­тве. Улыб­ка зме­ей пол­зет по ее гу­бам, ког­да она вспо­мина­ет:

       - Ког­да я бы­ла ма­лень­кой, за уг­лом на­шего до­ма был ма­газин, где про­дава­ли очень вкус­ное им­бирное пе­ченье и яб­лочный пи­рог. Я их очень лю­била, но ма­ма не раз­ре­шала мне их есть. Го­вори­ла, что я ужас­но се­бя ве­ду. По­это­му мне при­ходи­лось их красть. Еще мне нра­вилась Мар­лен Дит­рих в юнос­ти. Не­мец­кая ак­три­са, из­вес­тная в Гол­ли­вуде. У нее бы­ли та­кие изу­митель­но ос­трые ску­лы и хрип­лый го­лос. Я тог­да ку­рила еще бо­лее креп­кие си­гаре­ты, чем те­перь, что­бы мой го­лос был по­хож на ее.

       Рум­пель хо­хочет, и Кру­эл­ла то­же улы­ба­ет­ся. Дав­но уже ей не бы­ло так лег­ко на ду­ше. Она уже ду­мала, та­кого не слу­чит­ся боль­ше с ней. По­хоро­нила это в се­бе.

       - Ох, да! Мне еще нра­вит­ся блюз. И джаз. В клу­бе «Мюр­рей», где я иног­да тан­це­вала, ко­неч­но, уже пос­ле смер­ти ма­моч­ки, иг­ра­ли за­меча­тель­ные му­зыкан­ты. Од­но удо­воль­ствие бы­ло их слу­шать, зна­ешь? Я во­об­ще люб­лю му­зыку. Она та­кая гром­кая, кра­сивая. Ты толь­ко вду­май­ся – из мил­ли­ар­дов зву­ков по­луча­ет­ся ши­кар­ная ме­лодия. Раз­ве это не чу­до?

       Она та­рато­рит, как тре­щот­ка, и ос­та­нав­ли­ва­ет ее толь­ко мяг­кий по­целуй Рум­пе­ля, слад­ким ме­дом раз­ливший­ся по гу­бам.

       Ког­да она по­вора­чива­ет го­лову, что­бы уви­деть, ка­кое чу­до еще сот­во­рили толь­ко что щел­кнув­шие паль­цы, за­лив­часто хо­хочет. И жад­но на­чина­ет по­едать им­бирное пе­ченье и яб­лочный пи­рог. В при­ем­ни­ке по­ет Мар­лен Дит­рих.

       Кру­эл­ла не сме­ялась так ты­сячу лет. Она во­об­ще за­была, как это – сме­ять­ся.
       Рум­пель ос­то­рож­но бе­рет ее за ру­ку, об­ли­зывая слад­кие паль­цы и про­жевы­вая крош­ки, и ув­ле­ка­ет ее за со­бой на им­про­визи­рован­ный тан­цпол.

       - По­годи, до­рогой, я ведь ем! – она то­роп­ли­во хва­та­ет сла­дос­ти и кла­дет их в рот, поч­ти не про­жевы­вая. Ду­рац­кое дет­ское вос­по­мина­ние, как ее ли­шали и этой ра­дос­ти и мать, ко­торая бь­ет по ру­кам за же­лание по­лако­мить­ся лю­бимы­ми сла­дос­тя­ми, да­ют о се­бе знать. Вся ее жизнь – борь­ба с ма­терью. Да­же пос­ле смер­ти пос­ледней.

       Рум­пель очень ос­то­рож­но кла­дет свою ла­донь на ее ру­ку, вы­тирая крош­ки сал­феткой и ко­рот­ко це­лу­ет ее в гу­бы:
       - Кру­эл­ла! Ник­то не за­берет у те­бя пе­ченье, не вол­нуй­ся. Пой­дем по­тан­цу­ем, а по­том вновь вер­немся к тра­пезе.
       Она бро­са­ет на не­го пол­ный сом­не­ния взгляд. По­том вы­дыха­ет сер­ди­то:
       - Черт. Я – боль­шая де­воч­ка, ко­торая ни­как не мо­жет зас­та­вить се­бя отор­вать­ся от ду­рац­ко­го им­бирно­го пе­ченья, до­рогой – ей стыд­но и она хо­тела бы сей­час спря­тать ли­цо в склад­ках шу­бы, да вот толь­ко на ней рос­кошное лег­кое платье – его по­дарок. – Прос­ти. Ты по­нима­ешь, что это зна­чит? Мне очень стыд­но.
       - Это зна­чит, что у те­бя бы­ло ужас­ное детс­тво и от­вра­титель­ная юность. Но это я уже и так по­нял.

       Кру­эл­ла от­во­рачи­ва­ет­ся очень быс­тро, что­бы он не ус­пел за­метить поч­ти вы­катив­шу­юся у нее из глаз сле­зин­ку, да так и зас­тряв­шую в склад­ках рес­ниц. Нет, Кру­эл­ла Де Виль не мо­жет пла­кать. Не уме­ет.
       - Ме­ня она то­же не ба­лова­ла, до­рогу­ша – мяг­ко улы­ба­ясь, го­ворит он. И это ус­по­ка­ива­ет.
       - У ме­ня, на­вер­ное, не бы­ло шан­сов не стать тем, кем я ста­ла, Рум­пель. Я слиш­ком люб­лю Ть­му – черт его зна­ет, за­чем она это го­ворит, но и это се­год­ня впер­вые. Она всег­да это зна­ла, но ни­ког­да не про­из­но­сила вслух. Но, ка­жет­ся, нас­ту­пил ве­чер от­кры­тий.
       - Я знаю – он чрез­вы­чай­но спо­ко­ен.- Пой­дем тан­це­вать.

       Кру­эл­ла улы­ба­ет­ся. Она рас­те­ряна. Ка­кой стран­ный и не­обы­чай­но вол­ну­ющий ве­чер по­лучил­ся. Она не бы­ла го­това к не­му. Ко­неч­но, она ра­да, что Голд при­шел се­год­ня, но он раз­бе­редил ее ду­шу, хоть это поч­ти ни­кому ни­ког­да не уда­валось рань­ше.

       Они не тан­цу­ют, нет, прос­то по­качи­ва­ют­ся в ритм му­зыки. Дит­рих дав­но сме­нила ка­кая-то дру­гая пе­вица, Кру­эл­ле прос­то не хо­чет­ся вслу­шивать­ся в то, кто и что по­ет. Ку­да луч­ше вот так сто­ять, поз­во­ляя его ру­кам лас­кать та­лию, вды­хать за­пах его одеж­ды и пар­фу­ма, и при­жимать­ся го­ловой к его пле­чу.

       - Кру­эл­ла, - мяг­кий по­луше­пот Рум­пе­ля воз­вра­ща­ет ее в ре­аль­ность, - мо­жет, мы все же поп­ро­бу­ем тан­це­вать, до­рогу­ша?
       - А что мы де­ла­ем? – она не­до­умен­но смот­рит на не­го.
       - Сто­им пос­ре­ди за­ла. Твоя го­лова ле­жит у ме­ня на пле­че.
       - Ты про­тив?
       - Ко­неч­но нет, но я бы хо­тел по­тан­це­вать.

       Уп­ря­мец. Ей так хо­рошо бы­ло в его объ­ять­ях и так у­ют­но! Впро­чем по­тан­це­вать она то­же не про­тив, и де­ла­ет па­роч­ку роб­ких ша­гов. Он – изу­митель­ный пар­тнер, ве­дет ее с лег­костью и гра­ци­оз­ностью. А ведь ее му­женек, Фай­нберг, то­же умел прек­расно тан­це­вать. Чуть ли не единс­твен­ное его дос­то­инс­тво. Ког­да-то они ли­хо от­пля­сыва­ли в клу­бах.
       Черт с ним, с Фай­неб­ргом. Рум­пель се­год­ня здесь, ря­дом. Ей, ка­жет­ся, боль­ше ни­чего не нуж­но.

       Она толь­ко уло­вила ритм, как он лег­ко под­ни­ма­ет ее, и сно­ва уса­жива­ет­ся за стол. Си­дя у не­го на ко­ленях и ер­зая, стре­мясь за­нять по­зу по­удоб­нее, она чувс­тву­ет его воз­бужде­ние.
       - Так-так, - гла­за блес­тят в ра­дос­тном воз­бужде­нии, - я ви­жу, ве­чер ста­новит­ся все ин­те­рес­нее, до­рогой.

       Ну, сей­час она ему по­кажет! Кру­эл­ла во­зит­ся у не­го на ко­ленях, из­ви­ва­ясь как змея, бла­го, да­же платье шур­шит, а он лишь сме­ет­ся, озор­но, слов­но маль­чиш­ка, зап­ро­киды­вая го­лову на­зад. Она сно­ва при­нима­ет­ся за свою лю­бимую иг­ру, за­пус­ка­ет паль­цы в его во­лосы, иг­рая с ни­ми и це­лу­ет си­нюю жил­ку, выс­ту­пив­шую на лбу.

       Рум­пель тем вре­менем на­лил в бо­кал ви­на (ка­жет­ся, при­несен­ный вис­ки се­год­ня им не по­надо­бит­ся), и ка­са­ет­ся хо­лод­ным стек­лом ее губ:
       - Пей.

       Кру­эл­ле сто­ило бы де­лать ма­лень­кие глот­ки, но нет – она жад­но на­киды­ва­ет­ся на на­питок, по­тому что он – из его рук. Ей нра­вит­ся, что он по­ит ее, нра­вит­ся, как он при этом на нее смот­рит. Ка­жет­ся, му­зыка смол­кла, а она да­же не за­мети­ла, ког­да это слу­чилось.

       Кру­эл­ла об­ли­зыва­ет гу­бы, ка­са­ясь его уст и впол­за­ет в его рот язы­ком. Рум­пель не соп­ро­тив­ля­ет­ся, та­кой мяг­кий и по­дат­ли­вый – са­мо оча­рова­ние.

       Отор­вавшись от не­го на мгно­вение, Кру­эл­ла от­щи­пыва­ет от ви­ног­радной грон­ки нес­коль­ко ягод, и вкла­дыва­ет ему в рот, слег­ка за­цепив при этом язык.
       Рум­пель хит­ро улы­ба­ет­ся, на­вер­ня­ка что-то за­думал, чер­то­ва ящер­ка. Уве­сис­тый шле­пок по зад­ни­це под­твержда­ет ее мыс­ли:
       - О, да, до­рогу­ша, я страш­но го­лоден. Как волк.
       - Нет, - ка­ча­ет го­ловой она, - ско­рее, как кро­кодил.
       - Пусть так – сог­ла­ша­ет­ся Рум­пель, при­нимая оче­ред­ной дар из ее рук.

       Ру­ка, сколь­зив­шая до это­го по та­лии, неж­данно-не­гадан­но вле­та­ет в меж­ду­ножье, на­щупы­вая сквозь тон­кую ткань тру­сов кли­тор и нас­той­чи­во лас­кая его. Кру­эл­ла за­мира­ет, на­тяну­тая, как стре­ла, вы­дыха­ет ра­зом весь воз­дух из лег­ких, ког­да па­лец его вон­за­ет­ся в са­мую сер­дце­вину, и тон­кая ткань ка­са­ет­ся кли­тора, и, за­катив гла­за от удо­воль­ствия, про­из­но­сит единс­твен­но сло­во, на ко­торое спо­соб­на сей­час:
       - Вау!

       Не мо­жет быть. Опять. Та же иг­ра, что и в юнос­ти, толь­ко те­перь она чувс­тву­ет все ос­трее и ему при­ходит­ся при­дер­жи­вать ее за та­лию сво­бод­ной ру­кой, что­бы она не упа­ла. Он нас­той­чив и без­жа­лос­тен, но Кру­эл­ле имен­но это и нра­вит­ся. Она сто­нет, за­кусив гу­бу, и сли­зывая с нее кап­ли кро­ви, сто­нет от нас­лажде­ния, та­кого ос­тро­го, что, ес­ли оно прод­лится еще хоть мгно­вение, она бу­дет ску­лить как ще­ночек.
       - Я куп­лю те­бе но­вое белье, кля­нусь, до­рогу­ша, а по­ка…

       Звук ра­зор­ванно­го белья. Ос­татки тру­сиков от­ки­нуты в сто­рону и те­перь да­же кро­хот­ный тре­уголь­ник тка­ни не по­меха его паль­цам и ее удо­воль­ствию. Ру­ка ны­ря­ет глуб­же, пос­тавлен­ная реб­ром. Рум­пель­штиль­цхен – пер­вый ее муж­чи­на, у ко­торо­го по­луча­ет­ся так здо­рово тра­хать паль­ца­ми. Она сей­час точ­но с ума сой­дет.

       Она са­ма не по­нима­ет, как тя­нет его за во­лосы, и ца­рапа­ет го­лову, но де­ла­ет это, ско­рее, из удо­воль­ствия, чем от же­лания нав­ре­дить. Схва­тив в плен ла­доней его ли­цо, ког­да схват­ка ста­ла не так ак­тивна, она шеп­чет, вы­дыхая воз­дух ему в гу­бы:

       - Рум­пель…
       - Да, до­рогая, про­си же. Про­си ме­ня, ну!

       О Мер­лин все­могу­щий. Кру­эл­ла уз­на­ет в этих сло­вах се­бя. Что он де­ла­ет? Толь­ко ей, ей од­ной, доз­во­лено тра­хать и до­мини­ровать. Но это так ве­лико­леп­но в его ис­полне­нии и так ей нра­вит­ся! Он толь­ко что уку­сил ее за гу­бу и сно­ва звон­ко шлеп­нул по яго­дицам, от че­го она ед­ва не кон­ча­ет.
       - Голд… по­жалуй­ста, по­жалуй­ста… Пой­дем в спаль­ню…

       Го­рячее ды­хание ще­кочет ее ухо, язык ли­жет ро­дин­ки на шее. Оче­ред­ная вол­на удо­воль­ствия про­носит­ся по ее те­лу, ког­да она ощу­ща­ет его сно­ва воз­росшее воз­бужде­ние, и ды­хание ста­новит­ся ред­ким, сбив­чи­вым гос­тем в ее гор­ле, зас­тре­ва­ет и поч­ти не вы­рыва­ет­ся на­ружу. Она из­да­ет ка­кой-то жа­лоб­ный писк, и ей хо­чет­ся виз­жать, что­бы он ее тра­хал до оду­ри, но в уши впол­за­ет до чер­ти­ков воз­бужда­ющее:
       - Ну, поп­ро­си же хо­рошо, до­рогу­ша. Да­вай, поп­ро­си ме­ня!

       Хо­лод­ные гла­за ожив­ля­ют­ся, ког­да ей уда­ет­ся сло­вить его взгляд, и она ис­ступ­ленно-страс­тно ши­пит в его гор­ло, ка­са­ясь язы­ком ро­динок:

       - Рум­пель… пой­дем в спаль­ню… По­жалуй­ста, про­шу те­бя. Идем. Я умо­ляю…
       - А мо­жет, по­тер­пишь еще, до­рогу­ша? Это еще не все сюр­при­зы для те­бя, м?

       Чер­тов, чер­тов кро­кодил, он еще и из­де­вать­ся сме­ет! У нее внут­ри все кле­кочет от воз­му­щения, но она толь­ко и смог­ла из­дать, что жа­лоб­ный стон:
       - Нет… Ну по­жалуй­ста, хва­тит ме­ня му­чить, по­жалуй­ста!

       Она опи­ра­ет­ся спи­ной о стол, пле­вать и на спаль­ню, и на по­душ­ки, все к чер­ту! Пусть уже оты­ме­ет ее здесь на сто­ле, им не при­выкать, толь­ко бы эти иг­ры прек­ра­тились. Раз­ве­ден­ные но­ги и су­дорож­ные всхли­пы ды­хания приз­ва­ны ска­зать ему, что она го­това его при­нять, она всем сер­дцем же­ла­ет это­го, но – нет. Рум­пель од­ним рез­ким дви­жени­ем вста­ет с мес­та, прив­ле­кая ее к се­бе:

       - Ког­да-ни­будь, Кру­эл­ла, я от­тра­хаю те­бя на сто­ле еще раз, кля­нусь. А по­ка что…

       Фи­оле­товая дым­ка вмиг пе­рено­сит их в спаль­ню и Кру­эл­ла об­на­ружи­ва­ет се­бя, сто­ящей на по­лу. Рум­пель обо­шел ее кру­гом и ос­то­рож­но рас­стег­нул пол­зу­щую мол­нию платья, от­че­го то с лег­ким шур­ша­ни­ем спа­да­ет с ее гру­ди, а по­том снял по­яс, и она ока­залась лишь в од­ном бюс­тгаль­те­ре.

       - На­до бу­дет по­чаще кор­мить те­бя им­бирным пе­чень­ем, до­рогу­ша. Ты слиш­ком кос­тля­ва.

       Он пе­рех­ва­тил сжа­тый для уда­ра ку­лак и, ти­хо пос­ме­ива­ясь, по­цело­вал его.
       Теп­лые паль­цы ос­то­рож­но сколь­зят по пле­чам, сни­мая лиф­чик, и тут же язык при­кипа­ет к ого­лен­ной ро­зе сос­ка.
       Кру­эл­ла сно­ва вы­ду­ет из лег­ких весь воз­дух, об­да­вая его го­рячим ды­хани­ем.
       Она, ко­неч­но же, и са­ма не те­ря­ет вре­мени, то­роп­ли­во сни­мая с не­го гал­стук, рас­сте­гивая пу­гови­цы ру­баш­ки и пог­ла­живая ко­жу гру­ди. А еще сжи­ма­ет его со­сок, рас­ка­тывая в паль­цах, так, что он зас­то­нал.

       - Что, до­рогой, се­год­ня прос­то ва­ниль? Без вы­вер­тов?

       Этот воп­рос не да­ет ей по­коя, приз­нать­ся, с той са­мой ми­нуты, как он во­об­ще ре­шил про­вес­ти с ней ро­ман­тичный ве­чер. Кру­эл­ла тра­хала му­жиков так же, как ко­ман­до­вала дал­ма­тин­ца­ми, она бы­ла до­минан­ткой и ва­ниль­ный, обыч­ный секс в ее жиз­ни был раз­ве что ког­да она толь­ко на­чина­ла поз­на­вать пре­лес­ти сек­су­аль­ной жиз­ни. Она и за­была, что бы­ва­ет прос­то секс, без свя­зыва­ния, пле­тей и ос­таль­ных за­бав­ных ве­щиц. И это то­же бы­ло впер­вые, по-но­вому.

       - Мо­жем поп­ро­бовать прос­то за­нимать­ся лю­бовью, до­рогая. По­чему бы и нет? Но те­бе ре­шать. Че­го же ты хо­чешь?

       За­нимать­ся лю­бовью. Кру­эл­ла зак­ры­ва­ет гла­за, об­ли­зыва­ет гу­бы. Про­бу­ет эти два сло­ва на вкус. В ее жиз­ни был секс. Она за­нима­лась сек­сом. Лю­бовью – ни ра­зу.

       И хоть она и нер­вни­ча­ет нем­но­го, но ей се­год­ня хо­чет­ся поп­ро­бовать и это. По­это­му она ки­ва­ет:

       - Да. Да­вай поп­ро­бу­ем. Я сог­ласна.

       Рум­пель три­ум­фаль­но улы­ба­ет­ся, про­ложив лег­кую до­рож­ку из по­целу­ев сза­ди от ее шеи по поз­во­ноч­ни­ку и при­кусив зу­бами пра­вую яго­дицу.

       Раз­во­рачи­ва­ет ее ли­цом к се­бе, щел­чком паль­цев по­лучив ле­жащий неб­режно на сту­ле гал­стук.

       - Ду­маю, до­рогу­ша, мы все же мо­жем поп­ро­бовать кое-что. Так, слег­ка.

       Кру­эл­ла опом­нить­ся не ус­пе­ла, как ока­залась скло­нен­ной к быль­цу кро­вати, а ру­ки ее свя­заны в ту­гой узел из гал­сту­ка. И это в но­вин­ку, это то­же в пер­вый раз, черт по­бери, как же это за­водит! Она по­нима­ет, что обез­дви­жена и ей это нра­вит­ся. Очень нра­вит­ся.

       Слег­ка по­вер­нув го­лову в его сто­рону, она ви­дит, что он рас­сте­гива­ет ре­мень и уже че­рез се­кун­ду сни­ма­ет брю­ки вмес­те с тру­сами. И вдруг на­чина­ет ди­ко, бе­зудер­жно хо­хотать.

       О Мер­лин, что он, дол­жно быть, по­думал!

       - Ты че­го? – Рум­пель яв­но оша­рашен и удив­лен.
       Кру­эл­ла ка­ча­ет го­ловой:
       - Да ерун­да. Вспом­ни­ла, что, ког­да впер­вые уви­дела го­лого муж­чи­ну, очень обес­по­ко­илась, как же это все по­мес­тится в ме­ня, ведь оно та­кое боль­шое! Не об­ра­щай вни­мания!
       - Я поль­щен, но мне бы не хо­телось про­дол­жать ве­чер юно­шес­ких вос­по­мина­ний, до­рогу­ша.

       Впро­чем, ей ста­новит­ся вов­се не до них уже в сле­ду­ющую се­кун­ду, ког­да Рум­пель вры­ва­ет­ся в нее од­ним рез­ким рыв­ком. И ког­да тол­чки ста­новят­ся все силь­нее, и все ча­ще, она уже сто­нет, скло­нив­шись над кро­ватью, чувс­твуя за­пах собс­твен­но­го по­та, а он на­ращи­ва­ет темп, вон­за­ясь в нее клин­ка­ми и ца­рапая, а за­тем бес­по­рядоч­но це­луя ро­дин­ки на ее спи­не.

       Она кон­чи­ла за се­кун­ду до то­го, как он из­ли­ва­ет­ся в нее, от­лично, что она при­нима­ет таб­летки, по­тому что са­ма не­нави­дит эти мер­зкие пре­зер­ва­тивы.

       Рум­пель при­жал­ся к ее спи­не, ста­ра­ясь вос­ста­новить сбив­ше­еся ды­хание, и, ког­да это уда­лось, раз­вя­зыва­ет ей ру­ки. Ри­сунок гал­сту­ка от­пе­чатал­ся на за­пястье.

       - Кру­эл­ла, - шеп­чет он, по­вора­чивая ее к се­бе, - ты пла­чешь.
       - Ни чер­та се­бе, - и прав­да, ще­ки влаж­ные, - а я умею? Я да­же не за­мети­ла, до­рогой.

       Он лег­ко ка­са­ет­ся ее рес­ниц гу­бами.

       - Пой­дем от­дохнем.

       Ра­зос­лав кро­вать, он за­куты­ва­ет­ся в прос­тынь, при­жимая ее к се­бе. Кру­эл­ла иг­ра­ет за­вит­ка­ми во­лос на его гру­ди, иног­да це­луя ее. По­том сно­ва улы­ба­ет­ся:

       - Я есть хо­чу. Пой­дем, по­едим.
       - Пе­ченье?
       - Я бы с удо­воль­стви­ем съ­ела обыч­ных фрук­тов. И вы­пила ви­на.

       Сно­ва щел­чок паль­цев и вот уже око­ло нее по­яв­ля­ет­ся та­рел­ка с клуб­ни­кой, ви­ног­ра­дом и яб­ло­ками. Кру­эл­ла ос­то­рож­но от­щи­пыва­ет нес­коль­ко ягод с грон­ки, и съ­еда­ет их.

       - Ты не спра­шива­ешь, по­чему я сно­ва Тем­ный, - он про­тяги­ва­ет ей бо­кал ви­на, ко­торое Де Виль тут же при­губи­ла.
       - Для ме­ня ты всег­да им был, до­рогой – по­жима­ет пле­чами она, ло­жа в рот клуб­ни­ку.
       - Но те­бе не нра­вилось, ког­да я ге­рой­ство­вал, прав­да? – улы­ба­ет­ся он.
       - Я не­нави­жу этих ли­цемер­ных ге­ро­ев, но я ни­ког­да бы не поз­во­лила се­бе ука­зывать, что те­бе де­лать. Ра­да, что ты сно­ва при­нял Ть­му. Не важ­но, как это слу­чилось и по­чему. Из­бавь ме­ня от этих ска­зок на ночь, лад­но? Глав­ное, что она у те­бя.
       - И те­бя не вол­ну­ет, что сей­час в го­роде три Тем­ных, Кру­эл­ла?
       - Нет. По­тому что Свон и ее крю­кас­тый лю­бов­ни­чек ско­ро сду­ют­ся. Ник­то, кро­ме те­бя, не мо­жет об­ра­щать­ся с Ть­мой. Мы все – ее жал­кие ра­бы, а ты под­чи­нил ее се­бе. Это ме­ня ра­ду­ет.
       - Ты – су­мас­шедшая – он ко­рот­ко це­лу­ет ее в гу­бы.
       - Раз­ве те­бе не это во мне нра­вит­ся, а, до­рогой?

       Кру­эл­ла все еще гла­дит его грудь и жи­вот, он же за­пус­ка­ет паль­цы в ее во­лосы. На­сыщен­ность это­го ве­чера и его бо­лее чем при­ят­ное за­вер­ше­ние сде­лали свое де­ло – Де Виль чувс­тву­ет та­кую ус­та­лость, что го­това вот-вот унес­тись в царс­тво Мор­фея.

       - Это не спра­вед­ли­во, что ты не мо­жешь спать, а я мо­гу, до­рогой – она сер­ди­то стук­ну­ла его по пле­чу, нах­му­рив­шись.
       - Спи, до­рогу­ша, - Румп скло­нил­ся к ее лбу, лас­ко­во це­луя ее в ви­сок, - я ни­куда не уй­ду. Ус­по­кой­ся.
       - Рум­пель, мне же это все не прис­ни­лось, нет? – с сом­не­ни­ем ка­ча­ет она го­ловой, все еще не в си­лах по­верить в про­ис­хо­дящее.
       - Тог­да нам обо­им снил­ся прек­расный сон – улы­ба­ет­ся он, пог­ла­живая ее паль­цы. – Спи. Те­бе нуж­но от­дохнуть.

       Она креп­че при­жима­ет­ся к его те­лу, об­ни­мая его за та­лию, у­ют­но за­рыва­ет­ся ли­цом в во­лосы на его гру­ди и вско­ре за­сыпа­ет.
       И это то­же в пер­вый раз. Они впер­вые ус­ну­ли вмес­те се­год­ня.

       И еще – у них се­год­ня бы­ла лю­бовь.

       Ночью вер­ну­лась Свон и, ка­жет­ся, Голд ку­да-то вы­ходил, Кру­эл­ла слы­шала сквозь сон. Но ей нап­ле­вать.

       Они се­год­ня поп­ро­бова­ли лю­бить друг дру­га. И это бы­ло здо­рово.