Исполнение

В огромном чреве вибрирующего и сотрясающегося от неукротимо-мощного маха лопастей армейского вертолёта, их было пятеро, не считая экипажа из трёх человек, находящихся в закрытой рубке управления грозной армейской машины... Вот уже как 27 минут, набрав высоту в тысячу двести метров, вертолёт удалялся от одной, чудом уцелевшей от расформирования базы, расположенной на Кольском полуострове... Из иллюминаторов можно было видеть его тень, стремительно скользящую по бескрайнему болотистому плато с миллионными окнами-омутами и небольшими островками чахленьких ёлочек. Но не смотрели эти пятеро в иллюминаторы... Взгляды наполненные презрением и откровенной ненавистью четырёх офицеров в парадных мундирах с многочисленными боевыми орденами и медалями на них, были прикованы к пятому, одиноко сидевшему напротив. Этот пятый, в дорогом цивильном костюме от известного модельера, был плотно опутан лентами чёрного скотча, намертво обездвижевшие его конечности. Несколько слоёв липкой ленты плотно перекрывал и его рот, отчего сальные брыли складками нависали над краями впившегося в его лицо скотча. Маленькие, заплывшие глазки пятого умоляюще смотрели на офицеров сидящих напротив... Из его правой ноздри, при каждом надсадном выдохе, выдувался пузырь сопли тут же лопавшийся, чтобы через доли секунды, при его учащённом дыхании, вновь возродиться в своей мерзкой вздутости...
...Перекрывая монотонный гул, с резким, прерывающимся звуковым сигналом, загорелась красная лампочка в плафоне над наглухо закрытой дверцей ведущей в рубку управления вертолёта... Один из офицеров встал и умело манипулируя задвижками, распахнул створки багажного отделения... Вместе с усилившимся шумом работы двигателя вращающего лопасти, внутрь ворвался и свежий воздух, выгоняя зловонный дух опорожнённого кишечника пятого...
Встали и остальные три офицера... Один из офицеров, короткостриженный, с седыми висками майор, жестом остановил офицеров шагнувших к спеленатому, после чего выдвинул из-под сиденья нечто прямоугольное, упакованное в чёрный полиэтиленовый пакет, откуда и достал обычную, обшарпанную солдатскую... табуретку!!!... Старший лейтенант ВДВ, догадливо-радостно улыбнувшись, приподнял пятого и усадил-впечатал его жирный зад на табурет. Тут же, отработанным движением, другой офицер, в несколько мотков скотча, намертво прикрепил табурет к извивающемуся и издающему невнятные плаксивые звуки... Старлей, зажав ладонью жиденький, сальный чубчик связанного, запрокинув его голову, прокричал ненавидяще: - Смотри на меня!.. Смотри на меня!... Вспомни, падаль, 18 дивизию тобой расформированную!... Дивизию, с которой мой дед до Берлина дошел!.. Смотри на меня, мразь!!... Его смачный плевок заполнил всю левую глазную впадину обезумевшего от ужаса прикреплённого к табурету...
- Отставить, товарищ старший лейтенант! Ведите себя достойно, - рыкнул на него майор, - Вам была оказана Высокая Честь от имени всех Вооруженных Сил России привести приговор в исполнение и только!... Берём!... С двух сторон, четыре офицера приподняли табурет с сидящим на нём и поднесли к бездне...
- ... два, ТРИ!!!...
Четыре офицера стояли плечом к плечу и смотрели как в вихревых потоках воздуха, падает приближаясь к вековой безлюдно-бескрайней БОЛОТИНЕ хаотично вращаясь, с нелепо притороченным к заду табуреткой тот, чьё имя последние годы, содрогаясь от мерзости, произносили в разрушаемой им некогда Великой Армии, в некогда Великой Стране...