Темнота

Темнота. Она просто упала. Упала не сверху. Упала со всех сторон. Сейчас было светло, а через минуту темно. Я в шоке. Такое в первый раз. Ни сумерек. Ничего. Просто выключили свет. И это в 15-30! Раз и темно. Едем…
    Остановка. Темноту над головой разрезает шкворчание белой ракеты и тут же красной – свои. Едем дальше. Стоим. Выпрыгиваем из машины. В машину тут же впрыгивают  грязные и не мытые. Кто-то в непонятном звании и должности объясняет – там внутренние войска, там то, там се. Ночью стреляют оттуда и отсюда. Стоять и бояться здесь и тут. Главный: восьмисотый – комендатура. Мы «Контроль 14». Канал связи по рации этот, запасной тот. Удачи мужики и крокодил рычит в ночь…
    … Да…
    Здравствуй, Чечня!........
    Контроль – 14. Правее от дороги на Ханкалу из Грозного. Дорога, в том числе на Совхозное. Блок-пост. На высотке. Внизу, чуть ниже нашей дороги, трасса Грозный – Аргун. На ладони. Дальше и правее – «Контроль – 15» - первые ворота в Ханкалу. За ним Ханкала. За нашей спиной, какой-то непонятный забор из железобетонных плит, вроде расположение  подразделения внутренних войск. Справа какие-то полуразрушенные постройки похожие на гаражи, уходящие в темноту. Слева вагончик, наполовину вкопанный в землю. Внутри железные двухъярусные кровати штук пять. Дальше наша дорога, которую мы должны контролировать. Впереди лента траншеи глубиной практически в полный рост человека. Справа траншея заканчивается непонятной техникой с двумя стволами, а слева «кукушкой», практически нависшей над дорогой. «Кукушка» представляет из себя высокое сооружение из железобетонных блоков с бойницами, по всей видимости, служащее, как долговременная огневая точка. Практически посередине - сооружение, находящееся под слоем земли. Арки из кирпича залитые сверху бетоном толщиной около 3х метров, с одним входом, вентиляционной трубой и надеждой на спасение. При бомбежке. Этакое бомбоубежище на горе. Наследство от «братьев - дудаевцев». Сверху снег сантиметров 15. Практически везде. И я старший этого хозяйства. На ближайшие сутки…
    Старший по званию. По знанию не первый.  И не старший. Этому дома не учат. Не учат выживать. Выживать себя и других. Не учат грамотно расставить-расположить ребят. Оставить в смене, несущей боевое охранение, ребят с тем набором качеств, которые позволят своевременно и правильно отреагировать на агрессию ночи… Расставить, чтобы часть отдыхала, а другая контролировала округу. Расставить, чтобы не проспать и не прозевать… Расставляю: половину в вагончик на кровати, часть на «кукушку» и в бомбоубежище. Вроде нормально. Нормально для Калининграда серии 1990 года….  Чувствую не то. Что-то. Хмурые лица. Но все идут по указанным направлениям… Приказ командира – закон для подчиненного.
    …Минут через 30…. Подошел Сиротинушка…
 Сирота Сергей Васильевич. Старый прапорщик. От слова старший. Или наоборот.. Пришел в отряд мальчиком-юношей. Юношей с наивным, простым и добрым взглядом.  Человек добрейшей души. Справедливый. Чуткий. Во время боя превращающийся в совершенно чужого человека – безжалостного, расчетливого и неутомимого. Машина-убийца. Берсеркер. Проходит волна боя. Проходит накал огня. Сергей снова добрый, чуткий, внимательный. Смотря на него, я понял, как обманчива доброта. И этот с виду простой и добродушный паренек, на которого можно запросто, как сейчас говорят, наехать, оказывается, нашпигован смертельными знаниями и опытом. Страшным опытом. Опытом, приобретенным в вечной схватке, борьбе за жизнь. Опытом, приобретенным на полях сражений против врагов Родины. С этим опытом он пришел на землю Чечни, чтобы защитить ее народ от зла, принесенного наемниками и бандитами всех мастей….
    И теперь пришел. Пришел учить меня. Пришел учить мальчика. Учить. Учить выживать. Учить чуть-чуть, воевать. Учить беречь людей. Учить беречь себя…