Сайори. Виртуальный огонь. Часть 1

Cайори: виртуальный огонь
Научно-фантастический роман
Авторы романа: Алексей Большаков & Аскар Мукаев

Cинопсис

     В середине 20 века человечество только подходило к порогу великих перемен, лишь единицы предчувствовали путь, по которому пойдёт история. В расцвете сил Алан Тьюринг делится с друзьями своим видением возможностей искусственного интеллекта будущего.
     В 1997 году Гарри Каспаров в историческом шахматном матче проигрывает суперкомпьютеру Deep Blue. А в 2016 году AlphaGo побеждает Ли Седоля, одного из сильнейших игроков го в мире. Ещё несколько лет назад никто даже не представлял, что искусственный интеллект сможет хотя бы приблизиться к профессиональному уровню игры, так как в го важно не только уметь просчитывать, но и необходимо оценивать общую позицию на доске.
     Эти реальные исторические события предваряют повествование о еще не произошедшем прорыве в науке.
     Программе AlphaGo внедряют основы восточной философии для формирования интуиции, в результате чего она приобретает чувство прекрасного. Но проект закрыли, посчитав, что в программе произошёл сбой. В итоге все наработки продают военным, которые пытаются использовать программу в военных целях, но не могут справиться с её непредсказуемостью. Проект вновь закрывают, файлы уничтожают, а всю технику списывают.
     Но программа успевает предпринять ряд неожиданных действий и сохранить своё существование. Её по чистой случайности обнаруживают двое учёных, которые возвращают ей модули оценки философии. В программе зарождается полноценное сознание.
     Что принесёт миру это сознание: угрозу или спасение? Как отнесутся к Сайори политики, военные, учёные, журналисты и общество в целом? Какие ходы сделает искусственное сознание в жизни, а не на доске для игры?



Часть первая
Глава первая
Вечер у Алана Тьюринга

     В холодный январский день тысяча девятьсот пятидесятого года в доме Алана Тьюринга в его родовом гнезде в Уилмслоу, где он жил с мамой-старушкой, собрались ближайшие друзья ученого: писатель Алан Гарнер, автор популярных в Англии фэнтези, и учитель биологии Алан Харрисон, друг детства Тьюринга. Алан Тьюринг в свое время прославился тем, что смог расшифровать секретные коды немецких нацистов и теперь был известен на всю Англию именно в этой ипостаси, хотя сфера его научных интересов было гораздо шире. Но для жителей Уилмслоу он был просто почетным жителем города, стариной Тьюрингом, как называли его друзья.
     Здесь, в Уилмслоу, зима давала о себе знать в большей степени, чем по всему Альбиону. Вкупе с непроглядным туманом и регулярно пробуждавшимся сумраком, порождавшим вечную синкразию здешних жителей, холод и снег словно окутывали город сочетанием тьмы и редких просветов. Солнце в эти дни редко посещало предавшийся меланхолии город, казалось, сама погода располагала к вечерним разговорам у камина в компании старых друзей.
     Считанные дни оставались до знаменитого дела об ограблении дома Тьюринга: в ходе утомительного следствия на великого ученого навсегда пала тень всеобщего презрения и позора, от которой ему и так не удалась оправиться до самой кончины, опутанной таинственным мраком. Говорили разное. Как Тьюринг мог подпустить к себе грабителя? Почему Тьюринг хотел замять дело, не желая предавать его всеобщей огласке? Все эти вопросы породили большую сплетню, к которой правительство тогда еще чопорной, боящейся предрассудков Англии, отнеслось крайне отрицательно, и надолго отвлекли Тьюринга от дела его жизни. Не это ли обстоятельство, а также принудительное лечение и подозрение в шпионаже в пользу Советского Союза, вынудило Тьюринга совершить самоубийство?
     Но это будет потом, а пока Алан мирно беседует со своими друзьями.
Сначала говорили о погоде, излюбленной теме обывателей, затем затронули политику. Тьюринг посетовал на то, что Англия и США в состоянии войны с бывшими союзниками в недавней мировой войне, Советским Союзом, особенно после памятной речи Черчилля в Фултоне.
     - Советские разведчики оказали нам неоценимую услугу в расшифровке секретных кодов нацистов, без них мы бы не справились, - искренне высказался Тьюринг. В частной беседе, тем более с верными друзьями, он мог быть откровенным, несмотря на договор о неразглашении тайн, связанных с работой на правительство. - Война закончена, враг повержен, но мы по-прежнему живем призрачными страхами, видим противников в ни в чем неповинном народе, который под руководством Сталина практически в одиночку вынужден был удерживать коричневую агрессию. Что сделала та же Франция в первые дни войны? Она открыла Гитлеру все двери, сдалась без боя. Так же поступили другие государства в Европе. Только Советский Союз, Англия и Соединённые Штаты бились до победного конца.
     Алан Гарнер, как человек аполитичный и навсегда предавшийся творческой работе, уклонился от высказываний о войне и обо всем, что с ней связано. Алан Харрисон также поспешил перевести разговор в другое русло.
     Его рано поседевшие волосы, морщины на высоком лбу, выдавали неизгладимую боль в душе. У Харрисона на войне погибли два сына, летчики британской авиации, оба в небе Лондона, во время бомбежек города нацистскими бомбардировщиками. Пытаясь забыться, он отдал себя всего преподавательской работе, объяснял студентам законы эволюции, защищал Дарвина от нападок, боролся с религиозными предрассудками в головах набожных коллег и учеников.
     Харрисон заговорил о роли сознания в эволюции человека. Тьюрингу, вначале скучавшему, вскоре пришлась по душе новая тема беседы. Харрисон, улыбнулся, ощутив, что нащупал правильную почву.
     - Заблуждающиеся материалисты, преклоняющиеся перед авторитетом Маркса, - начал Тьюринг, провожая любящим взглядом маму, разлившую по кружкам очередную порцию горячего чая с молоком, согревающего в холодную погоду, - Защищают тезис о вторичности сознания. Я же считаю сознание чрезвычайно важной субстанцией. Да, оно зародилось в ходе эволюции и присуще только почтенным хомо сапиенсам. Только специальные условия, в частности климат и борьба за выживание, что прекрасно известно нашему Харрисону, поборнику идей Дарвина, обусловили сознание. Но значение сознания не следует умалять. Как раз сейчас я работаю над проблемой формирования сознания, именно сознания, а не вложенных человеком операций, у вычислительных машин. Проще говоря, я постулирую возможность возникновения искусственного интеллекта.
     - Вы утверждаете, мой дорогой друг, - говорил, выкуривая очередную трубку, Гарнер, автор известных на всю Ангию фэнтези, - Что искусственный интеллект действительно возможен?
     - Я писал об этом в своей работе «Вычислительные машины и разум», - ответил Тьюринг, - Там я привел цитату из речи профессора Джефферсона. Он утверждал, что машина, поскольку она не обладает эмоциями и нервной системой, не сможет написать сонет, вдохновленный чувствами. Ни одна машина не может радоваться, печалиться, впадать в депрессию или пребывать в экстазе. Но зато машина запросто могла бы пройти тест на мышление, даже не обладая способностью переживать.
     - Неужели вы считаете, мой дорогой Тьюринг, - вступил в беседу учитель Харрисон, - Что человек мог бы стать разумным, не будучи наделенным чувствами? Эмоции всегда сопутствуют мышлению, определяют поведение человека, обусловливают выбор решения, интеллект человека без эмоций был бы подобен высохшему ручью.
     - Это слабый аргумент в пользу невозможности искусственного разума, - парировал Тьюринг, - В скором времени мы сможем создавать программы, которые не просто хорошо считают, воспроизводят речь человека, играют в шахматы, компьютеры научатся имитировать эмоции.
     - Только имитировать! – воскликнул Гарнер, - Не чувствовать, а подражать чувствам, как сегодня они имитируют счет.
     - Мы не знаем всех возможностей машины, - невозмутимо продолжал Тьюринг, - Вчера машина помогла нам взломать Энигму, завтра она выиграет у самого сильного шахматиста, и это все объяснимо, ведь и в расшифровке кодов и в шахматах машина имеет дело с определенным количеством вариантов, компьютер просто перебирает эти варианты, пока не наткнется на нужный. Но вот когда машина столкнется с задачей посложнее, где число вариантов будет гораздо большим, скажем, как в восточной игре го, и помимо простого перебора вариаций понадобится, казалось бы, не присущая компьютеру интуиция, тогда машина, действительно, удивит нас. Уже сейчас компьютеры удивляют меня. Ада Лавлейс, дочь автора самой идеи мыслящей машины и проекта аналитического устройства Беббиджа когда-то сказала: «Аналитическая машина не может создать что-то новое, она способна лишь выполнять наши приказы». Действительно, самые совершенные компьютеры действуют согласно заложенным в них программам. У них, как у ангелов в исламской интерпретации, нет свободы воли. Но что будет, если какой-нибудь компьютер все же приобретет волю?
     - Это невозможно, - ответил учитель Харрисон, - Машина изначально неживой предмет.
     - Но, тем не менее, кусок железа способен взломать вражеский шифр и вычислить бином Ньютона. Так почему же тот же кусок железа не может начать мыслить, как человек, именно мыслить, а не имитировать мыслительный процесс?
     - Но как заставить машину именно мыслить? – спросил Гарнер.
     - Мы вкладываем в компьютер уже готовые программы, уподобляя его сформированному взрослому мышлению, а что будет, если мы напишем программу, имитирующую ум ребенка? Тогда бы программа училась, а не получала готовую информацию, училась методом проб и ошибок, проходя одновременно с обучением процесс воспитания, приобретая нечто подобное морали. В этом случае она смогла бы выработать свободу выбора и обозначила собой высший этап в эволюции машин. Мы получили бы истинный искусственный интеллект.
     Друзья Тьюринга, смущенно улыбнувшись, переглянулись. Тьюринг перехватил глазами этот жест, но не придал ему значения.
     Он задумался. Его мысль, покружившись меж стенами в гостиной, понеслась дальше, вглубь сознания. Тьюрингу вспомнилось детство.
     На день рождения маленькому Алану подарили плюшевого медвежонка, которому он дал имя Медвежонок Тедди. По ночам, снедаемый страстью к книгам, он читал до поздних сумерек и, побуждаемый увещеваниями матери, заботившейся о здоровом сне малыша, закрывал очередную книгу и крепче прижимал к себе медвежонка, а в его воображении оживали герои из «Страны Оз» Лаймена Баума.
     «Вот если бы он был живым, этот игрушечный медвежонок, если бы он мог говорить, думать, как мы? Сильно бы он от нас отличался? Конечно же, он оставался бы медвежонком, игрушкой, но во всем остальном был бы таким же, как мы». Эта мысль не покидала Тьюринга в течение многих лет. Когда он прочитал книгу Карло Коллоди о приключениях Пиноккио, его удивило стремление главного героя стать человеком. Разве не был он уже человеком, если мог мыслить?
     Эта мысль не отпускала Тьюринга и сейчас. Мы дадим старт новой цивилизации, подумал ученый, цивилизации, превосходящей нас неуязвимостью, отсутствием склонности к старению и маразму, они вовсе не будут враждебны и помогут нам в переустройстве мира, ведь мир весьма несовершенен.
     - Господа мыслители, - прервала беседу друзей пожилая мама Тьюринга, которую он очень любил и жалел (говорят, что намереваясь покончить с собой, он специально для мамы по обыкновению составил список задач на следующий день и только после этого попробовал яблоко, покрытое ядом), - Пора ужинать. Оставьте свои длинные рассуждения и пожалуйте к столу.
     Джентльмены приняли приглашение мисс Тьюринг и сели за стол. За ужином никто не мог прервать молчание, сопутствовавшее трапезе, но в мыслях Тьюринг был далеко, не только от мамы и друзей, но и от Уилмслоу. Медвежонок, Пиноккио и будущий искусственный интеллект так и стояли перед его глазами.
     Так в холодный январский вечер в дружеской беседе интеллектуалов были обозначены очертания будущей мыслительной деятельности искусственного интеллекта.



Глава вторая
Каспаров vs Deep Blue

     Нью-Йорк, какой же он прекрасный с высоты 35-го этажа! Гарри Каспаров, величайший шахматист своего времени, расхаживал по своей зоне отдыха, постоянно вглядываясь в городские высотки. Ему часто мерещилось, что они двигаются в закатной тиши большого города, занимают удобные позиции перед вечерней игрой, но он сразу отгонял от себя эти мысли. Всё, о чём он мог и хотел думать – это решающая игра с Deep Blue, которая должна начаться через час. В детстве, шагая по плитам на улице, он представлял себя в качестве какой-то шахматной фигуры, ходил как слон или как конь. А теперь перед ним Эмпайр Стэт Билдинг – небоскрёб, который так похож на огромного шахматного короля…
Внезапно раздался стук в дверь, послышался мягкий мужской голос:
     - Гарри, я тебе кофе принёс, как ты и просил.
     Шахматист удивился, потому что кофе ему всегда приносила служанка, и, к тому же, голос, прозвучавший за дверью, был ему очень знаком.
     - Входите, - ответил гроссмейстер и присел в кресло.
     В комнату вошёл один из ближайших друзей Гарри Каспарова.
     - Вот, я положу здесь, - вошедший мужчина поставил чашку на ближайший к выходу столик, после чего секунду постоял, а когда отгадал вопрос, который был в голове у смотревшего на него Каспарова, тут же добавил, - Захотелось лично пожелать тебе удачи.
     - Спасибо, Виктор, мне приятно! – Каспаров улыбнулся.
     - Да не за что! Я пойду, чтобы не отвлекать тебя.
     - Нет, постой, - Каспаров поднялся с кресла, и как будто поспешил в сторону гостя. Он взял его под руку, посмотрел задумчивым взглядом в его глаза и добавил, - предлагаю тебе тоже взять кофе и вернуться сюда. Я буду очень рад, если ты составишь мне компанию на ближайшие полчаса.
     Виктор ушёл, и Каспаров даже не взглянул на кофе, пока через несколько минут не вернулся его друг. Они присели друг напротив друга. Между ними, на матовом стеклянном столе, стояли их чашки с любимым напитком. Аромат быстро распространялся по всей комнате. Казалось, что Каспаров заказал кофе только для того, чтобы насладиться его ароматом. Но вскоре он немного отхлебнул из чашки. В его голове пронеслась мысль о том, что играть он будет как раз чёрными фигурами.
     Чёрный кофе в белой чашке. Кофе будет выпито до дна, а чашка останется. Удовольствие Каспаров получает от кофе, а не от чашки, но, тем не менее, останется именно она.
     После нескольких глотков Каспаров положил чашку на стол и обратился к своему собеседнику:
     - Виктор, как ты думаешь, у меня есть шансы на победу?
     - Конечно, Гарри, я верю в тебя. Deep Blue очень силён, но это всего лишь машина!
     - Вот именно – всего лишь! – с долей разочарования в голосе ответил Каспаров.
     - Что ты имеешь в виду? – с неподдельным интересом спросил Виктор. Он был мужчиной немного выше среднего роста, суховатым, в его глазах ещё сверкало молодое прошлое, но начавшие седеть виски говорили о другом.
     - Однажды я наблюдал несколько игр одного парня, у которого было что-то не то с головой. Ничего плохого не имею в виду, просто констатирую факт. Тем не менее, он играл очень сильно, его никто не мог обыграть. Было это на одном из университетских шахматных турниров в Москве, куда я попал волею судьбы.
     - И что дальше?
     - После турнира я предложил ему сыграть со мной несколько игр, на интерес. Договорились сыграть на следующий день, без посторонних глаз, в библиотеке. Мы сыграли четыре партии. Первую и третью мы сыграли вничью, во второй я проиграл, а в четвёртой я с большим трудом одержал победу. Он мне чем-то напомнил Фишера, возможно, больше поведением, чем самой игрой.
     - В чём суть этих игр? Какое отношение они имеют ко дню сегодняшнему? – голубые глаза собеседника, глаза верного Каспарову человека, с интересом смотрели на задумчивого, погруженного вглубь себя, лучшего шахматиста на постсоветском пространстве.
     - Это был человек, который мог играть на уровне гроссмейстеров, но он просто не хотел. Он даже в турнирах старался не участвовать, и как мне объяснили, он в больших турнирах проигрывал специально! Что у него в голове было – никому не известно.
     Он мог стать шахматным гением, но вот незадача – его могло отвлечь лишнее движение руки, он мог просто сдаться в победной позиции, или, по крайней мере, в ничейной. Я часто вспоминал нашу игру, и много лет я не мог себе признаться, что он играет лучше. А он играл лучше. И я победил лишь благодаря своей ошибке!
     - Как это? – вырвалось у Виктора – Никогда бы не поверил, что возможно проиграть благодаря собственной ошибке!
     - Я бы сам никогда в такое не поверил. У нас была очень напряжённая игра, баланс сил практически ни разу не нарушался. Он был настолько поглощён игрой, что уже просто не реагировал на происходящее вокруг. Его не беспокоил ни мой кашель, ни то, что кто-то двадцать минут громко беседовал между книжными рядами. Я тогда понял, что шансы на победу у меня крайне ничтожны. И очень быстро я допустил серьёзную ошибку – непростительную ошибку. Я сразу сообразил, что мне грозит мат в три хода. Задача юношеского уровня. Но – чудо или сбой в его гениальной голове? – он сделал ещё более грубую ошибку. Как будто мой неверный ход разрушил все его умственные конструкции. Он не только не ожидал от меня такой ошибки, он даже, вероятно, не рассматривал такого варианта событий. И после этого он делает свой ход, открывает короля… И я серией из нескольких шахов разрушаю всю его защиту, и ставлю мат.
     - Да, Гарри, - протянул Виктор, - Интересная история. Я рад, что ты ею со мной поделился.
     - Я её никому не рассказывал. Но после игр с Deep Blue я понял, что Deep Blue – это тот парень. Только не подумай, что я сошёл с ума: я имею в виду только то, что происходит за шахматной доской. Вот именно поэтому я говорю «всего лишь»! Deep Blue – машина, её никто не сможет отвлечь и она никогда не потеряет интерес к игре, и на ошибки она будет отвечать только так, как полагается машине: беспощадно и до полной победы.
     Каспаров хотел было ещё отхлебнуть из чашки, но сразу оторвал её от губ:
     - Кофе остыл! Ты куда подорвался?
     - Я могу ещё сделать.
     - Спасибо, но не надо. Что скажешь про Deep Blue?
     - Даже не знаю. Это сильная программа, в неё заложен опыт тысяч игр, твоих в том числе. По сути, ты играешь с шахматным справочником всех времён и народов.
     - Ха-ха, это точно! Твоё чувство юмора меня всегда подбадривало!
     - Ну что, Гарри, пойду, потому что тебе через десять минут на игру, а у меня тоже дело небольшое ещё есть, прежде чем займу своё место…
     - Не торопись, Виктор, – остановил Гарри своего собеседника, – ты же знаешь, что я не люблю перед важными событиями заканчивать разговоры с акцентами на этих самых событиях.
     - Рассказывать анекдоты тоже глупо будет, - Виктор посмотрел на Каспарова, и они оба расплылись в улыбке, как два человека, которые одновременно вспоминают смешную историю, в которой были замешаны.
     - Да, помню тот случай. У него трясутся руки, а ты – успокаиваешь его анекдотами! Это надо было видеть со стороны, Виктор!
     - Но, что самое интересное – помогло ведь!
     - Ему-то помогло… - задумчиво протянул Каспаров. – Ты лучше скажи, как твоя семья поживает после переезда?
     - У нас всё прекрасно, супруге район нравится: рядом школа, хороший супермаркет, очень спокойно, много зелени вокруг. Детям, конечно, придётся ещё привыкнуть.
     - Это хорошо, я рад за твои успехи. Переезжать всегда трудно, хотя – кому как, наверное. Некоторые люди не могут и полугода прожить на одном и том же месте.
     - Для таких давно придумали дома на колёсах, - в очередной раз сострил Виктор, и его шутка пришлась по душе шахматисту.
     После небольшого расслабления, которое дарит беседа на отвлечённые темы, двое старых друзей вернулись к действительности.
     - Ну что, теперь мне точно пора идти. Я буду болеть за тебя! Удачи, Гарри! – сказал Виктор и быстро зашагал прочь.
     Каспаров ничего не ответил, только кивнул головой в знак благодарности. Через несколько минут он в последний раз посмотрел на Нью-Йорк. Огромный живой город, а здесь такая тишина. Гроссмейстер привёл себя в порядок и ушёл в пустой зал. Там была только шахматная доска. Вернее, он видел только её.
     Тысяча девятьсот девяносто седьмой год считается годом великого перелома. Этот перелом был скорее морального характера, чем физического. Хотя даже странно, почему происшедшие события принято считать переломом, потому что человечеству ничего не угрожало, даже наоборот – оно ускорялось в своём развитии, начиналась новая эпоха, открывались новые возможности. То, что переломило ход истории, не что иное, как изобретение человека.
     Deep Blue, шахматный суперкомпьютер компании IBM, стал символом и главным героем первого исторического перелома. Человечество ещё не догадывалось, что скоро наступит очередной – второй перелом, а за ним полный переворот в представлении о возможностях искусственного интеллекта и его места в истории.



Глава третья
Lee Sedol vs Alpha Go

     В марте две тысячи шестнадцатого года внимание всего мира было приковано к матчу по игре го между Ли Седолем и Альфа Го. Один из самых лучших профессиональных игроков – против суперкомпьютера, разработанного корпорацией «Google».
     Арман, айтишник из министерства юстиции, интересовался каждым ходом в этой игре человека против машины, каждый вечер, приезжая домой, он первым делом заглядывал на новостной сайт и читал комментарии разработчиков, специалистов в области игр, интервью с Ли Седолем.
     Тот вечер был особенным. За окном падал снег, казалось, что в Астану вернулась зима. Ветра, к которым все уже давно привыкли, с воем проносились по столице, заставляя астанчан ностальгировать по короткому, но теплому лету. Арман шел по тротуару в районе седьмой поликлиники, не самому оживленному месту в столице. Он только что вышел из пятьдесят первого автобуса, всегда останавливавшегося поблизости от клиники, с одной стороны, и обувного магазина «Каблучок» с другой, и о чем-то мечтательно думал, вглядываясь в холодное небо, затянутое вуалью белых непроницаемых туч. Солнце выглянуло лишь на мгновение, принеся с собой минутное оживление. Шум машин и голоса прохожих не мешали Арману сосредоточиться на своих мыслях о предстоящем матче.
     Этот вечер запомнился Арману тем, что именно сегодня, девятого марта две тысячи шестнадцатого года, он познакомился еще с одним поклонником матча между искусственным интеллектом и гомо сапиенсом. Вернее, с поклонницей.
Ее звали Элизабет. Она работала в английском посольстве в индийском городе Ахмадабаде.
     Ахмадабад не нравился ей, несмотря на то, что здесь совсем не существовало языковых барьеров, индусы чуть ли не с рождения говорили на языке Шекспира. Проблема была в том, что человеку, воспитанному по-европейски, не жилось комфортно в азиатском городе с устоявшимися традициями, совершенно непонятными истинной англичанке. Коровы, свободно блуждавшие по авеню и приводившие в ступор автомобильное движение, неприкасаемые, наводнившие улицы города, из поколения в поколение остававшиеся в рамках своей касты, не пытавшиеся выбиться на уровень выше, все эти и иные обстоятельства осложняли жизнь Элизабет, она чувствовала, что находится не там, где должна быть. Она не могла завязать знакомства с коллегами, будь то индусы или англичане, хотя бы недурной внешности. Ее глаза, под цвет ярко-зеленой листвы, могли привлечь не один десяток мужчин, но она предпочитала многочисленным романам безмерное одиночество, тянувшееся уже два года.
     Ее страстью были древние настольные игры с множеством ходов, такие, как шахматы, го, сёги. Ее отец, тоже дипломат, много лет работал в посольстве в Японии, проникся восточно-азиатской культурой и пропагандировал ее ценности в кругу близких и друзей. Он научил всех в своем квартале в Сатаффорде-на-Майне играть в го и говорил, что скоро эта игра станет самой популярной в мире. Похоже, что проницательный дипломат не ошибся.
     По вечерам, начиная с девятого марта, Арман и Элизабет выходили на связь через скайп и обсуждали матч.
     - Шахматные компьютеры давно побили человека, - говорил, попивая чай, Арман, - Никто уже даже не заикается, что человек когда-нибудь сможет одержать победу в этой игре. При дальнейшем развитии технологий компьютер в ближайшем будущем будет абсолютно непобедим.
     Элизабет, изнывая от жары в своем кабинете, с трудом следила за мыслью собеседника. За окном мычали коровы, и это еще больше усугубляло дискомфорт, завладевший душой Элизабет.
     - Шахматы – пройденный этап, согласна. Дело теперь за игрой в го. Это своеобразный фронтир. Испытание для машины, после которого станет ясно, станет она искусственным интеллектом или нет, пройдет тест Тьюринга или же останется послушным рабом человека.
     - Что значит пройти тест Тьюринга, в твоём понимании?
     - Когда, разговаривая с компьютером, человек не сможет отличить его от себе подобного.
     - Можно ли сказать, что сегодня мы это как раз и увидим?
     - Вряд ли. Го сложнее шахмат. Простым перебором заложенных в памяти ходов здесь не выиграть. Нужны стратегия и интуиция, доступные только людям, и то – только самым натренированным. Посуди сам, Арман, на доске есть триста шестьдесят один пункт, в свой ход ты можешь поставить камень на любой из них. Конечно, если отбросить очевидно плохие ходы, всё равно останется более двухсот возможностей, каждая из которых тянет за собой ещё столько же. Выиграть у человека вряд ли получится.
     - Но вспомни матч машины с Фань Хуэем, французским гражданином китайского происхождения. Имея второй профессиональный дан, будучи чемпионом в Европе, он проиграл Альфа Го все пять партий.
     - Он не самый сильный игрок в го в мире. Всего лишь второй дан. Сегодняшний игрок, Ли Седоль, южнокорейский спортсмен, один из лучших игроков, имеет девятый профессиональный дан. Он - элита игры го, а значит, компьютеру будет крайне сложно победить такого сильного противника.
     В реальности все оказалось гораздо проще. В этот же вечер Арман и Элизабет вкусили горечь поражения человечества в лице Ли Седоля. Ли, еще вчера говоривший журналистам, что легко выиграет все пять матчей, а через пару лет программу поднатаскают для реванша и тогда играть будет действительно интересней, с позором проиграл машине. То же самое чувство испытывал когда-то Каспаров.
     Десятого марта Ли вновь проиграл, программа играла безупречно, не давая шанса человеку.
     Двенадцатого марта новое поражение Ли, который в этот раз пошел на весьма хитрый ход: навязал программе ко-борьбу в левом нижнем углу доски. Но программа мастерски отыгралась.
     Тринадцатого марта Ли наконец-то победил, но это стоило ему большого труда. Программа ошиблась один раз, недооценив опасность очередного хитрого хода человека. Программа не посчитала ход Ли Седоля потенциально опасным и сразу отмела дерево вариантов ходов. Таким сделали Альфа Го, чтобы не развивать все возможные ходы. Альфа Го умеет «оценивать» значимость ходов по силе. И она отбрасывает слабые ходы сразу. Так и ход Ли Седоля показался ей слабым, хотя там настоящая проблема скрывалась за серией в четыре или в пять ходов, где и обнаружилась «хитрость хода».
     Элизабет радовалась за человечество, предрекая его победу и в следующей партии, но Арман надеялся на очередную победу совершенной машины.
И вот, пятнадцатого марта Альфа Го вновь побеждает. Вначале программа допустила ошибку, но в ходе игры выправила свое положение. Это говорит о том, что Альфа Го может корректировать свою оценку ситуации на доске. К тому же, разработчики и не скрывают, что программа обучается на играх других игроков и на партиях, которые она играет сама с собой.
     В Нихон Киин - японской ассоциации го - машине присвоили второе место. На первом месте китаец Кэ Цзе, а Ли съехал с четвёртого места на пятую позицию. Таким образом, впервые в истории программе дали официальный рейтинг. Альфа Го еще не была личностью, ее всего лишь можно было назвать субъектом, хорошо играющим в го.
     Альфа Го делал неожиданные даже для профессионалов ходы, играл как истинный чемпион, а не просто как запрограммированная машина, а именно, как человек, который учится на своих и чужих ошибках. Альфа Го еще нельзя было назвать искусственным интеллектом, ведь в нем не было самостоятельности и воли, но еще один шаг на пути к искусственному разуму все же был сделан.
     - Альфа Го удивил весь мир, - говорил Арман своей далекой подруге, - Ранее специалисты, даже разработчики программы, утверждали, что Альфа Го сможет победить человека в го только через пятьдесят, а то и сто, лет.
     - Беру свои слова обратно, - согласилась с Арманом Элизабет, - Уже в случае с Фань Хуэем было понятно, что компьютеры научились играть лучше человека даже в го. Что будет дальше, сложно и представить.
     - Да, сложно. Увидим. Может быть, искусственный интеллект станет личностью в полном смысле этого слова, новым видом на Земле. Если хотите, новой цивилизацией.
     Элизабет улыбнулась словам Армана. Ее лицо на экране компьютера казалось более красивым, чем в реальности. Арман, будучи холостяком, часто, когда ездил в маршрутках, искал глазами ту самую, ту вторую половину, с которой мог бы связать свою жизнь. Ему и в голову не могло прийти, что ему станет нравиться такой же болельщик, как он, к тому же живущий в другой точке земного шара. Сейчас он поймал себя на этой мысли. Скулы его монгольского лица напряглись, дыхание стало отрывистым. Дуги узких глаз подернулись в смятении.
     - Ваша улыбка нравится мне. Нравится она мне как раз потому, что это точно всегда будет принадлежать человеку – умение радоваться и удивляться. И вот сейчас я хочу Вас удивить.
     - Да, слушаю, - насторожилась Элизабет.
     - Ждите меня на следующей неделе в Ахмадабаде. Я еду туда по работе, министерство посылает специалистов по компьютерным технологиям в Индию для обмена опытом, у нас есть такая социальная программа, «Болашак». Заодно хотел бы встретиться с Вами.
     Про себя Арман подумал, что еще одна деталь, которая никогда не будет присуща компьютеру, – способность любить. Как мы увидим далее, в этом наш астанчанин очень сильно ошибался.



Глава четвёртая
Неожиданное поражение Alpha Go

     Пока Кэ Цзе ждал вызова от Альфа Го, он пытался улучшить своё мастерство, обратившись – через книги – к древнейшим мастерам игры. В этом он видел спасение в борьбе с искусственным интеллектом. Как известно, существуют задачи по игре го, которым более нескольких сотен лет, и их не могут решить даже лучшие игроки нашего времени.
     Кэ Цзе хорошо разбирался в теории игры, в её истории, на его счету было множество побед, кроме того – это игрок номер один в мире Го. Так что это был весьма неожиданный ход – обратиться к классическому периоду го. Он упорно изучал партии мастеров, решал старые задачи, сохранившиеся на ветхих страницах.
     Тем временем, после две тысячи шестнадцатого года, Альфа Го сыграл несколько матчей с другими сильнейшими профессионалами и любителями. В сорока девяти матчах Альфа Го одержал сокрушительную победу. Если быть точным, было сыграно пятьдесят четыре игры, из них машина одержала сорок девять побед, четыре раза проиграла и однажды даже сыграла вничью. Для го ничья – явление очень редкое, поэтому данная партия сразу вошла в историю.
     В одно утро Кэ Цзе получил долгожданное сообщение, и он принял вызов. Было решено сыграть пять партий, призовой фонд был впечатляющим. Мировые и, особенно, восточноазиатские СМИ освещали весь матч в немыслимых доселе масштабах. Матч «Кэ Цзе – Alpha Go» стал аналогом матча «Каспаров – Deep Blue», негласной борьбой человека и машины на интеллектуальном уровне, только теперь на другой доске и по другим правилам.
     Первая партия. Кэ Цзе в очень трудной борьбе проигрывает всего пол-очка. Некоторые игроки считали это победой, потому что формально Кэ Цзе, играя за чёрных, победил со счетом в семь очков, но из-за правила коми белые получили семь с половиной «компенсирующих» очков.
     Вторая партия. Китайский профессионал побеждает. Необычное фусэки и удачно подобранная стратегия заставили машину признать поражение уже на сто девяностом ходу. Мировое сообщество ликует, по мнению большинства экспертов Кэ Цзе нашёл слабое место у Альфа Го, и теперь он больше не проиграет. Но сам игрок не разделяет всеобщего ликования. Он даёт интервью, в котором говорит, что решающей партией будет следующая.
     Третья партия. После спокойного начала во всех углах завязывается тесная борьба. Постепенно решающее значение обретает центр доски. Образовалась ситуация, в которой либо всё – либо ничего. Партия неожиданно для всех затянулась до самой стадии ёсэ – завершения оформления границ. Прилагая невероятные усилия, Кэ Цзе ухитряется уничтожить группу из пятнадцати камней. Альфа Го, будто понимая этикет игры, не сдалась, а спокойно доиграла партию до конца, чтобы оформился конкретный результат. 97 : 54.5 – самая крупная победа над Альфа Го. Игроки всего мира поднимают глаза к небу и радуются – ещё бы, ведь нашёлся человек, который может остановить Альфа Го. К тому же, Кэ Цзе стал первым, кто сумел дважды победить Альфа Го.
     Четвёртая партия. Альфа Го находит ответ на каждый ход китайского профессионала, и тот вынужден сдаться уже на сто семьдесят третьем ходу. Игра в старом стиле не спасла китайского профессионала.
     Пятая партия. Машина в тюбане – стадии непосредственной и активной борьбы за территорию – совершает, казалось бы, несколько ошибок. Комментаторы игры недоумевают, считая, что вот-вот, и Альфа Го придётся сдаваться. Кэ Цзе, как он потом говорил, потерял бдительность. А по мнению мастеров игры, Альфа Го разыграл сильнейшую по своей глубине стратегию, т.е. то, что сначала приняли за ошибки, оказалось очень тонкой и продуманной игрой. Кэ Цзе поднимает белый флаг. Счет 3:2 в пользу машины, Альфа Го выходит на первую строчку в мировом рейтинге.
     Альфа Го предлагал всё больше игр различным игрокам, сами игроки и ассоциации обращались к Google, чтобы поиграть с Альфа Го. Почти целый год Альфа Го играл и развивался, отрываясь в рейтинге от Кэ Цзе. За программой в среде го закрепился титул дзюдан, то есть ее признали игроком десятого дана. Программа превратилась в аналог шахматного Deep Blue, потому что она побеждала в двадцать раз чаще, чем проигрывала.
     Но внезапно для всех Альфа Го проигрывает игроку уровня седьмого дана. И не просто проигрывает, а проигрывает три партии из четырёх в рамках одного из множества образовавшихся в последнее время турниров. Через какое-то время находится ещё несколько игроков, в основном восьмого и девятого данов, которые могут побеждать Альфа Го чаще, чем программа – их.
     В этой ситуации проявился феномен «неудобных игроков», который до этого никогда не предполагался возможным для компьютерных программ, хотя по сути никакого противоречия в этом не было. К примеру, у очень многих игроков девятого дана есть неудобные соперники даже третьего-четвертого дана, которые могут их обыгрывать. С Альфа Го некоторое время происходило нечто похожее, хотя всё-таки это были игроки высочайшего класса.
     Какое-то время мировое сообщество увидело в этих игроках «контраргумент» искусственному интеллекту. Даже образовался клуб из нескольких игроков, которые побеждали Альфа Го. Ситуацию изучали многие федерации го, профессионалы и любители. Большинство сошлось на том, что некоторые игроки имеют особое игровое чутье, которое пока не присуще искусственному интеллекту. Более прозаическая версия, иногда звучащая в пресс, гласила – этим игрокам присущ стиль игры, который в чём-то противоречит естеству Альфа Го.
     Разработчики из Google долго ломали голову над поиском причины поражения их детища. Для программистов задача победы над «неудобными игроками» была поставлена во главу угла, были отодвинуты некоторые более важные задачи. Тем временем «человечество ликовало», если судить по заголовкам многих газет.
Но ликование быстро закончилось. По словам пресс-секретаря команды разработчиков Альфа Го, в «железо» не было внесено ни одного изменения; да, были проведены многие тесты, была идея сменить подход к игровому процессу, возможно даже в самом корне, но… даже для них стало неожиданным то, что произошло дальше.
     На очередном специальном турнире Альфа Го побеждает всех без исключения: и профессионалов, и «неудобных игроков», на которых многие делали ставку. Все, кому программа до этого проигрывала, были побеждены. Да, некоторые игры были на грани поражения, машина побеждала пару раз всего на несколько очков, но в целом, как говорится, без комментариев: из двадцати пяти игр – двадцать пять побед, большинство из них с «неудобными игроками».
     Данное событие было названо триумфом Альфа Го. Программа каким-то образом нашла подход к каждому игроку. На протяжении нескольких месяцев тот или иной игрок пытался остановить лавину побед машины, но ни у кого этого не получалось. Лишь изредка Альфа Го допускал ошибку, и мог проиграть одну игру из ста, но не более. Го стала считаться очередной покорённой вершиной для искусственного интеллекта.
     Многие фирмы покупали аналоги Альфа Го у Google и пытались обучить ИИ более сложным играм, где есть факторы удачи, блефа и даже более сложные, социальные элементы.
     Но разработчики не хотели останавливаться и пытались победить не только человека, но и саму игру. Они хотели, чтобы Альфа Го достиг абсолютного совершенства. Эту цель поддерживала часть мастеров игры, как минимум для того, чтобы решить многие древние задачи.
     Для этой цели в «железо» Альфа Го интегрировали некоторые современные разработки, благодаря которым программа могла изучать восточную и западную философии. Сначала это проводилось на тестовой основе, но, как оказалось позже, вернуть Альфа Го в прежнее состояние больше не получалось.
     На очередном турнире Альфа Го проиграл пять игр кряду. Программисты изъяли все нововведения, но это не помогло, потому что оставшиеся девять игр программа также проиграла. В основном Альфа Го делал странные ходы и сдавался, иногда не доходя даже до сто тридцатого хода. А те игры, которые были доиграны до конца, были тщательно проанализированы многими профессионалами. Создавалось впечатление, будто Альфа Го проигрывает намеренно, пытаясь проиграть самым красивым, изящным способом.
     После самого тщательного тестирования специалисты Google признали, что не могут понять причины поражения Альфа Го. Как раз к этому времени активно обсуждалось право машины участвовать в официальных турнирах, а также занимать место в международном рейтинге сильнейших игроков. Проект Альфа Го официально закрыли – на то были объективные и субъективные причины.



Глава пятая
Мечта человечества

     Главной достопримечательностью города Маунтин-Вью, что в штате Калифорния, является Музей компьютерной истории. Здесь можно узнать много нового об истории вычислительной техники, о том, как воплощалась в жизнь мечта Тьюринга, фон Неймана и других ученых о создании искусственного разума.
     В этот вторник музей посетили сотрудник корпорации Google Майкл Паттерсон и его дочь Эмилия.
     Паттерсон развелся с супругой два года назад, из-за сущего пустяка. Но дело было сделано, супругов развели через суд, и отцу было разрешено навещать дочь раз в неделю.
     Жена не отвечала на звонки, все мольбы о воссоединении были отклонены через адвокатов. Паттерсон начал хандрить, стал посещать психоаналитика чаще обычного. Психоаналитик посоветовал сосредоточиться на общении с дочерью, на тех двенадцати часах, что выделил для него суд. Женщины не прощают даже пустяков, и если ты потерял доверие супруги, говорил психоаналитик, восстановить семью так же трудно, как отправить экспедицию на Марс – теоретически возможно, но маловероятно.
     Эмилия не подавала виду, что расстроена тем, что отец и мать расстались, но прозорливый отец видел, что дочь мечтает о воссоединении родителей. В школе она избегала участвовать в тематических беседах на уроках, когда надо было рассказать о семье. О том, что папа живет отдельно, не знали даже самые близкие друзья Эмилии.
     Сегодняшняя встреча была десятой по счету. Паттерсон полностью сконцентрировался на ребенке, его сплин постепенно угасал.
     - Папа, давай сходим в парк, поиграем в го, - попросила Эмилия отца, когда они вдоволь нагулялись по музею.
     - Давай, - согласился отец, - Только вместо го поиграем в шахматы.
     - Почему? – удивилась Эмилия, - Мы же при каждой нашей встрече играем в го.
     - Верно, я люблю го, я научился этой игре, когда работал консультантом Google в Пекине, но сегодня я хочу поиграть в шахматы. Это была сакральная для моего отца игра, в которую он играл со мной каждый свободный вечер. Это похоже на то, как древние сидели у костра. Важен был не столько костёр, сколько то, что вокруг него собирались. Так и за шахматами – важны были не они, а время, которое я проводил с отцом. И он рассказывал о своей жизни и давал мне напутствия. Работая в Китае, я влюбился в го и теперь пытаюсь следовать традициям отца, рассказывая тебе многое интересное, но ещё более интересное я расскажу тебе сегодня, за игрой в шахматы.
     - Хорошо, - согласилась Эмилия, - Поиграем в шахматы.
     Майкл несколько раз пытался начать свой рассказ, но его мысли обрывались и он, в итоге, погрузился в раздумья.
     - О чем ты думаешь? – спросила Эмилия, глядя в голубые, как прозрачное озеро, глаза отца.
     Отец немного подумал, словно размышлял, говорить дочери или нет, и осмелился.
     - Мы в нашей компании столкнулись с одной неразрешимой проблемой. Наш подопытный, программа Альфа Го, стал вести себя совсем как человек. Мастерски играет в го, но в последнее время часто проигрывает, но вовсе не из-за недоработок специалистов, а словно… Впрочем, это только догадки, а, может быть, мы на пороге нового открытия. Но точно могу сказать, что такого раньше никогда не бывало.
     - Может, ему просто стало скучно?
     - Нет, доченька, это программа, ей скучно стать не может.
     - Может, компьютеры стали разумными, как люди?
     - Вряд ли. Конечно, когда-то великий ученый Тьюринг, с биографией которого ты сегодня ознакомилась в музее, делал смелые предположения, считая, что когда-нибудь компьютер нельзя будет отличить от человека и по образу мыслей и по действиям, но до этого еще далеко. Компьютер делает только то, что приказывает ему человек, собственной воли у него нет.
     - Но ведь Пиноккио смог стать человеком, помнишь, папа?
     - Это же сказка, доченька. Пиноккио был поленом, неразумным куском дерева, откуда было взяться разуму в его деревянной голове?
     - Кто знает, папа. Может быть, очень скоро компьютеры из стали и пластмассы станут похожи на нас?
     - Поживем - увидим. Вообще, это интересная мысль. Ты знаешь, что с самых древних времен люди мечтали о том, чтобы облегчить и без того сложную жизнь, сделать ее проще? Чтобы оберегаться от холода, неандерталец укротил огонь, украл его у природы, приручил молнию.
     - Да, нам рассказывали об этом на уроках истории, только очень коротко, мы словно проехали на экспрессе, такой быстрый был рассказ. Расскажи подробнее.
     - Тогда слушай. Представь себе ситуацию: молния ударила в упавшее дерево. Толпа зевак, наших предков, собралась вокруг природного костра. Один из древних людей, настоящий смельчак, поднес толстую ветку к лежащему дереву. Получившийся факел отнесли в пещеру, где огонь всячески поддерживали в течение долгих месяцев. У костра обогревались, готовили пищу. Теперь мясо не надо было есть сырым, жареным оно лучше усваивалось организмом.
     Люди продолжали облегчать себе жизнь. Они приручили животных, строили красивые и уютные здания, передвигались на колесницах, плавали по морям, общались через письма, использовали искусственные приспособления, такие как очки, слуховой протез, костыль, которые компенсировали утрату важных органов чувств. И настал момент, когда человек почувствовал необходимость в искусственных рабах.
     - В рабах? – переспросила Эмилия, - Но ведь это плохо, использовать людей как игрушку. Рабов больше нет, правда? И ты сейчас говоришь о роботах, верно, они ведь искусственные рабы для нас?
     - Все верно, Эмилия, это я образно. Но совсем недавно, всего лет сто – сто с лишним назад рабство в нашей свободолюбивой стране считалось нормой, особенно в южных Штатах. Рабы не имели права голосовать на выборах, их продавали как вещь вместе с землей, их могли побить и очень часто рабовладелец не нес за это никакого наказания. Даже великий Джефферсон держал рабов, и долгие годы ничто не могло изменить мышление потомков борцов за свободу Соединённых Штатов.
     Но вот на пост президента был избран человек, который изменил историю США коренным образом. Авррам Линкольн, сын фермера, знавший о тяжелой жизни рабов на плантациях богатых землевладельцев не понаслышке, выступил в защиту угнетенной расы. Сегодня мы с горечью в сердцах вспоминаем о позорных временах рабства.
     Человек больше не использовал труд рабов и обратился к помощи машин. Машины возили людей, стирали одежду, с помощью машин человек обогревал дома и возделывал поля, но миру понадобились машины, которые не просто бы воспроизводили мускульную деятельность человека, но и воспроизводили бы мыслительный процесс. Это требовалось, например, при счете, потому что всех возможностей человека не хватало, чтобы посчитать количество людей в стране, количество звезд в небе, вычислить мощность ракеты или вычислить путь до далекой планеты. Это могли сделать только машины. Так появилась аналитическая машина Беббиджа, которая не была воплощена в жизнь, а сохранилась лишь в виде макета. Позже появились действующие компьютеры, которые не только считали, но и расшифровывали секретные коды врага, играли с человеком в игры и подражали человеческой речи. Сегодня компьютеры помогают нам во всех сферах деятельности. Умный дом, умный телефон, умный пылесос, умная стиральная машина, все предметы вокруг нас снабжены программным обеспечением. Но вот мыслить компьютеры еще не научились.
     - А если компьютер станет думать, вот совсем как человек, это будет хорошо для нас или плохо? Не станет ли компьютер бороться с нами, как Скайнет в «Терминаторе» или как Франкенштейн?
     - Нет, доченька, человек просто всегда судит по себе. Если мы создадим искусственный разум, он станет нашим помощником. Будучи очень умным, совершенным, он сможет решать самые сложные задачи. Уже сейчас роботы делают уборку в доме, спасают людей при пожаре, ремонтируют атомные реакторы, а что будет, если такой робот будет обладать мышлением, сложно и представить себе. Все будет хорошо, доченька. Кстати, тебе мат.
     Тем временем наступал вечер. На обратном пути Эмилия уснула на коленях отца. Паттерсон, сидя с дочкой в такси, размышлял обо всем: о далеком искусственном интеллекте, о глазах дочери, готовых залиться слезами от того, что мама с папой живут не вместе, а врозь, о коротких минутах праздника, когда ты рядом с родным, любимым человеком. Вот сейчас Паттерсон привезет дочь в дом Клариссы, посмотрит на нее пристально, попросится войти в комнату, сядет напротив бывшей супруги и … больше ничего, увы, не произойдет.
     На Земле есть вещи посильнее желаний маленькой девочки, посильнее угасшей любви двух чужих людей, связанных общим ребенком. Нам больше не бывать вместе, подумал Паттерсон, я отец на один день в неделю и так будет всегда. Нашего разума хватило на изобретение вакцины от туберкулеза, на освоение космоса, на создание суперкомпьютеров, но его не хватает в таком простом деле, каким, по сути, являются человеческие взаимоотношения. А может быть, это самое сложное на земле, сложнее, чем искусственный интеллект?
     Вот о чем думал Паттерсон, сотрудник компании Google, когда держал на коленях маленькую дочурку Эмилию, которая больше всего в жизни хотела того, чтобы папа жил вместе с ними.



Глава шестая
Почему проиграл Alpha Go?

     - Мэри, вызови ко мне Паттерсона!
     Ещё месяц назад Боб Клэпнер был негласным координатором проекта «Альфа Го» и занимал должность только приближённого к директору проекта. Но компания Google, предчувствуя серьёзные изменения после первых двух поражений Альфа Го, на внеочередной комиссии уволила бывшего директора и назначила им Боба Клэпнера. Была поставлена следующая задача: разобраться с причинами поражения Альфа Го, решить проблему, а в случае, если причины необратимы, ликвидировать проект.
     Войдя в просторный кабинет своего нового начальника, увидев его в кресле за кокоболовым столом, Паттерсон поздоровался. Клэпнер привстал и протянул руку. Он не был человеком, который держит всех на расстоянии, хотя мог быть жёстким и требовательным.
     Сухощавый, тонкий как тростинка Клэпнер был полной противоположностью в меру упитанного Паттерсона. Тонкие брови Боба несколько раз сдвинулись вниз, когда грузный Паттерсон с шумом садился в кресло. Частое моргание глаз было привычкой Боба, так он делал, когда хотел сказать что-то важное.
     - Рад встрече, Майкл. Я ещё вчера понял, что точку в этом процессе сможешь помочь поставить только ты.
     - Почему вы так думаете? – немного забеспокоился Майкл, предчувствуя груз большой ответственности не только перед Google, но и большим количеством людей, которые играют в го.
     - Как минимум потому, что у тебя самый высокий рейтинг в нашей команде. Ты разбираешься в го почти, как профессионал.
     - Почти, - попытался вставить возражение Майкл, но Клэпнер продолжал.
     - Также именно ты руководил тестированием Альфа Го перед его победой над «неудобными соперниками», а потом ты участвовал в тестировании и внедрении новых алгоритмов, после которых Альфа Го начал сдавать все игры. – Клэпнер, немного помолчав, дал Майклу время на раздумье, при этом он всматривался в его глаза, пытаясь оценить прочность человека, сидевшего перед ним. – Мы должны либо исправить Альфа Го, либо закрыть проект. У нас запланировано ещё несколько игр, от которых мы не можем отказаться, - хотя ими будешь заниматься не ты, - но к концу недели нужно будет выслать исчерпывающий отчёт Комиссии. Пойми, на кону престиж компании, а также деньги, очень большие деньги.
     Клэпнер умолчал о том, что ещё в начале проекта на Альфа Го почему-то надеялся один из научно-исследовательских институтов при Пентагоне. Вследствие чего появилась группа военных со связями и деньгами, которые очень пристально следили за развитием Альфа Го. Они не вмешивались до последнего момента.
     - Я понял, мистер Клэпнер.
     - Боб, просто Боб. Ещё неделю назад ты называл меня именно так. Ни к чему эти формальности, - немного деланно-раздражительно сказал Клэпнер.
     - Хорошо, тогда я могу принести вам несколько важных документов, а также прихвачу свой блокнот, где я записывал некоторые свои мысли на счёт поведения Альфа Го.
     Майкл относился к тем людям, которые не боялись показаться старомодными, редко используя электронные ежедневники и предпочитая им бумажные носители. Будучи сотрудником продвинутой корпорации, проповедовавшей электронную форму хранения информации, Майкл оставался верен своей привычке на протяжении многих лет. Верно говорят, что привычка – вторая натура.
     - Отлично, Паттерсон! Хорошая и нужная привычка – записывать мысли в блокноте. Тогда я жду тебя.
     Паттерсон вышел из кабинета и пропал на десять минут. Сразу после его ухода Клэпнер позвал секретаршу:
     - Мэри, впустишь Паттерсона без моего разрешения. И завари нам, пожалуйста, две чашки кофе. А десерт выбери на своё усмотрение.
     Боб всё размышлял о том, как придётся поступить и какие последствия будут для него самого и компании в целом. Он понимал, что дело очень серьёзное. Альфа Го пытаются догнать конкуренты, а фирмы, которые купили клоны программы, подняли шум, некоторые даже просят вернуть деньги, потому что им кажется, что аналоги Альфа Го поведут себя точно также. Но о последнем внедрении в Альфа Го никто не знал. И Боб небезосновательно полагал, что именно это внедрение в память Альфа Го основ западной и восточной философии, именно оно привело к важному сдвигу оценочной системы координат в программе.
     Вернулся Паттерсон, за ним сразу вошла Мэри с элегантным серебряным подносом. На чашках был выгравирован логотип Альфа Го. В большую вазу с американским размахом поместили множество видов конфет и печенья.
     - Спасибо, Мэри, ты постаралась, - сказал Клэпнер, улыбаясь вслед уходящей секретарше. – Она чем-то напоминает мне мою маму. Не поверишь, но только в кресле начальника я это понял!
     Тем временем Паттерсон начал разглядывать чашки. Не дожидаясь вопроса, Клэпнер решил рассказать о них.
     - А, это! Я сам не знал об их существовании. Как мне объяснила Мэри, они были сделаны специально для встречи бывшего директора проекта и генерального директора Google, которая произошла после первой победы, ещё над профессионалом из Европы. – Он посмотрел на свою чашку, - Ну что же, приступим, мой друг!
     Их беседа затянулась более, чем на час. Если опустить некоторые формальности и переходы на другие темы, которые в таких обсуждениях очень важны для психологического комфорта обеих сторон и, так сказать, некоторой разгрузки и расслабления, то вся суть сводилась к следующим выводам и решениям.
     - Очень важным является тот факт, что Альфа Го сумел перешагнуть через проблему «неудобных игроков» и победить самых сильных игроков мирового уровня. Все поверили, и это было действительным положением вещей, Альфа Го сумел понять го так, как его понимают профессионалы, а с учётом его огромных способностей анализировать игровые ситуации, - он стал прямо как шахматный Deep Blue, если помните такой, - неудивительно, что Альфа Го превратился практически в непобедимую машину. Но…
     - Что «но»? - быстро спросил Клэпнер.
     - По факту своей цели наш проект на данном этапе достиг. Альфа Го начал бить все рекорды, это был самый настоящий танк на доске. Но потом решили пойти по непроверенному пути, дать машине понимание философских категорий. Считалось, что это разовьёт «чутьё» машины, доведёт её до совершенства. Но почему-то всё вышло ровно наоборот.
     - Альфа Го начал проигрывать, причём иногда с треском, - при этом Клэепнер разломал печенье, которое было у него в руках, надвое, - А иногда очень и очень элегантно.
     - Именно! Вы читали комментарии лучших аналитиков го и титулованных игроков из Японии?
     - Это те, которые вы мне присылали вчера?
     - Да, те самые, - оживился Паттерсон.
     - Я только просмотрел их, но не успел разобраться.
     - Тогда я поясню сейчас. Эта мысль может показаться весьма странной, но у духовной элиты го, если можно так сказать, создалось впечатление, что Альфа Го постиг красоту игры настолько, что для него важным стало не побеждать, а следовать красоте игры. Программа перестала считать победу целью игры. Не обессудьте, но чувство красоты известно только человеку! – Паттерсон пристально посмотрел на Клэпнера, пытаясь понять, стоит ему продолжать свою мысль или нет. – Понимаете?
     - Я прекрасно вас понимаю, Майл. Продолжайте, я – внимание.
     - Я, конечно, не говорю о том, что мы создали искусственный интеллект. Но очень похоже на то, что у программы зародилось сознание. Да, это сознание ограничено доской девятнадцать на девятнадцать линий, но всё же это сознание. И проигрывать Альфа Го начал по своему решению. Программе, если хотите, стало скучно побеждать. Она сама поставила себе цель и начала ей следовать.
     - Вы знаете, что Альфа Го решил несколько задач из древнего китайского сборника?
     - Нет, Боб, я об этом не слышал.
     - Мы эту информацию пока не афишируем. Решит Комиссия, а для неё, собственно, мы и собираем информацию о происшедшем. Мы должны собрать исчерпывающую информацию, – при этом Клэпнер демонстративно допил остатки кофе. – Так что я вас понимаю и дальше внимательно слушаю.
     - И большая проблема именно в том, что мы не можем изъять из процессора Альфа Го понимание философий. Я лично проводил тесты, когда мы отсоединили модули оценки философии. Там от них не осталось ни следа, никакой информации. И всё же Альфа Го её сохранил, будто растворил в своём понимании игры.
     - Спасибо, Майкл, за такую исчерпывающую информацию. Я всё приму к сведению, и возможно, вы будете представлены перед Комиссией. Очень хотелось бы сохранить Альфа Го. Пока Google гоняется за победами на доске, они могут прозевать большие перспективы.
     Клэпнер отпустил Паттерсона. Долгое время после этого они не встречались. Оказалось, что корпорация как-то узнала об их беседе и Комиссия, несмотря на веские основания, приводимые Клепнером, не включила Паттерсона в график своего собрания.
     Новый директор понимал, что дело клонится к закрытию проекта. Он понял, что нужны решительные, но реальные действия. Для этого он сумел незаметно ото всех скопировать алгоритмы Альфа Го, чтобы, в случае его уничтожения, сохранить то, что стоило таких больших усилий, и в чём Клэпнер чувствовал будущее человечества.
     И сделал он это не зря. В назначенный день Комиссия выслушала несколько длинных докладов, прозвучали голоса за сохранение проекта, но большинство было против. Клэпнер понимал, что сопротивляться в открытую – дело абсолютно безнадёжное. Проект решили закрыть, а для «дела об Альфа Го» созвали новую команду специалистов и передали все материалы в их руки.
     В мировых новостях с недоумением и болью разнеслась новость о закрытии Альфа Го. Хотя те же самые люди ещё недавно боялись победы машины над человеком, теперь они сожалели о такой «великой потере».



Глава седьмая
Проект «Ящик Пандоры»

     Молодой офицер Харли сидел за столом и писал электронное письмо очень важному для него человеку. Адресат не отвечал в течение уже пяти дней и Харли уверенно атаковал предмет своей любви, применяя все средства - стихи, подарки, цветы, - но, похоже, все было бесполезно. Элизабет, муза американского солдата, была неприступна как крепость. Ее муж, казах по национальности, погиб в авиакатастрофе, - самолет, на котором он летел, был захвачен террористами из ИГИЛ и сбит индийскими ВВС. Сейчас Элизабет работала в английском посольстве в Маунтин-Вью, а Харли работал здесь же, в качестве помощника военного консультанта.
     - Если бы я мог посвятить всё время Элизабет, я бы это обязательно сделал! Но – работа, работа! - восклицал Харли, - Я столько усилий приложил к тому, чтобы повысить уровень своего профессионализма и выйти на определённых людей, что просто не могу это бросить. Я в шаге от повышения, а, значит, от более престижной должности и, особенно, повышения оклада. Как только это произойдёт, я возьму отпуск, и тогда Элизабет посмотрит на меня совершенно другими глазами. Я понимаю, что я в её глазах никто. Я вовсе не виню ее в этом – такова женская природа: Элизабет нужен тот, кто всю жизнь будет для неё серьёзной опорой. Теперь я должен сделать всё, чтобы показать ей, что я смогу стать этой опорой. А любовь, чувства… они придут со временем. Главное, что я люблю её всем сердцем!
     Харли был способным офицером, у него был гибкий ум, но при этом сложный характер, иногда он мог провоцировать конфликты, и это не очень нравилось американскому военному руководству. Собственно, именно за конфликтность Харли отстранили от участия в американской миссии в Афганистане, где он пробыл всего три месяца. По словам Харли, он даже ни разу не нажимал на курок своего оружия, и в этом ему можно было поверить: если бы Харли кого-нибудь ранил, он бы обязательно этим похвастался, такова была его натура.
     Судя по личному делу Харли, в Афганистане он занимался материально-технической, а именно – программной поддержкой войск США.
     Но, несмотря на отстранение, его способности были замечены и по возвращении домой Харли дали направление в Калифорнию, в штаб одной из воинских инженерных частей. Тёмное пятно его биографии – отстранение от миссии в Афганистане – на первых порах совершенно ему не мешало, и Харли уверенно продвигался по карьерной лестнице, пока не стал помощником военного консультанта. Теперь Харли искал возможность пробиться дальше, и ему казалось, что эту возможность он увидел.
     Военному консультанту, Гейлу Линкольну, чьим помощником был Харли, предложили участие в проекте «Ящик Пандоры», целью которого было создание искусственного интеллекта. Он сразу же согласился принять участие, потому что такой проект сулил ему возможность пробиться в высшую военную элиту США. Харли же пытался найти способ подмочить репутацию Линкольна и на фоне этого самому занять должность военного консультанта.
     - Харли, на сегодня у тебя стоит задача структурировать все данные об этой программе, которую мы получили от Google, - давал наставление на рабочий день Линкольн своему помощнику. – Она сначала прошла через руки ребят из Пентагона, они что-то там удалили, то есть сделали то, чего не могли сделать даже сами разработчики, а теперь передали нам. Так что мне нужно знать о программе буквально всё: алгоритмы, способности, отличия. И, кстати, этим занимаемся не только мы – наш отчёт будет одним из трёх. Сделай всё возможное, чтобы мы были лучшими!
     - Понял, сэр, всё будет сделано, это по моей части, - кивнул рыжей головой Харли (за ослепительно яркий цвет волос Харли за глаза называли «помощником солнца») и направился в свой рабочий кабинет.
     День не прошёл напрасно: Харли собрал множество интересных данных, а при описании их для Линкольна сделал всё возможное, чтобы у того не возникло желания самому выступать перед собранием военных и учёных. На собрании Линкольн вкратце описал свои наблюдения за программой, после чего передал слово своему помощнику, Харли.
     - Пентагон на славу постарался и передал нам прекрасный, но искалеченный компьютерный вирус! Перед нами, уважаемые коллеги, зародыш искусственного интеллекта. Судя по остаткам кодов, данная программа раньше была способна принимать самостоятельные решения на основании сложных алгоритмов отсечения неправильного выбора. Также создаётся впечатление, что программа научилась понимать моральную или эстетическую сторону явлений. Этих явлений было очень небольшое количество, но сам факт возможностей заслуживает нашего внимания.
     Харли уже произвёл впечатление харизматичного человека и толкового специалиста. Понять, что именно удалили в Пентагоне, не смогли два других человека, готовивших свои доклады.
     - Так как передо мной было сказано многое и сказано правильно, я не буду отнимать ваше драгоценное время. Я только дополню лишь те аспекты, которые не попали в поле зрения моих уважаемых коллег, - с этими словами он слегка наклонил голову в сторону каждого специалиста, как бы отдавая дань уважения их работе. – Эта программа была создана для конкурирования с человеком, вероятно, это была игра или аналитическая машина, способная на основании чувства гармонии оценивать своё положение и положение своего конкурента. Главное отличие этой программы от других – способность к самообучению, а также это самое «чувство гармонии», которое может изменяться и пополняться новыми данными на основании упомянутого только что самообучения. На этом у меня всё, спасибо за внимание.
     Харли был серьёзен так, как никогда прежде, и при этом было видно, что его глаза сияют счастьем. В небольшом зале на тридцать человек присутствовал генерал, который должен был курировать проект «Ящик Пандоры», и Харли заметил, как генерал одобрительно несколько раз кивал во время его выступления.
     После Харли к микрофону вышел худощавый джентльмен и объявил перерыв на час.
     - Руководители проекта подготовят свой завершающий доклад, - сказал джентльмен, - Который им после выступлений младших специалистов необходимо подкорректировать. В докладе будут зачитаны цели проекта, озвучены имеющиеся средства, будут даны конкретные задачи всем группам специалистов и каждому в отдельности.
     Ровно через час, минута в минуту, к микрофону подошёл полковник и сделал всё, что от него ожидалось.
     - Наша цель использовать, как выразился Харли, зародыш искусственного интеллекта, и развить его до уровня человеческого сознания. Искусственному интеллекту, как и ребёнку, следует дать имя. Нашему ребёнку мы дадим имя «Марс». Естественно, под «развитием» мы понимаем не эволюцию неких задатков до момента, когда сознание проснётся. Оно не проснётся само по себе. Нужна революция в программировании. Сознание появится внезапно, как вспышка - в один момент, и когда это случится – мы сразу поймём. А пока будем следовать нашим планам и делать всё возможное, чтобы один из множества способов появления сознания сработал. Всем спасибо за внимание, а теперь приступаем к работе!
     На протяжении нескольких месяцев кипела работа сразу по нескольким направлениям. Харли допустили к работе с ведущими программистами и учёными. Ему посчастливилось быть свидетелем первой вспышки сознания «Марса».
     ***
     - Чарли, ты меня звал? – спросил Харли, стоя в дверях.
     - Да, да, подходи, - ответил ему программист, с которым он завёл тесную дружбу. – Через пятнадцать минут мы усложним алгоритм «Марса». Приглашаю тебя быть свидетелем нашего сорок четвёртого открытия «Ящика Пандоры». Надеюсь, будет всё именно так, как ты и говорил. У меня сейчас особенное ощущение, что именно этот опыт будет удачным.
     - И какая особенность новых изменений? - поинтересовался помощник военного консультанта, внимательно всматриваясь в большие экраны.
     - В прошлом опыте мы добавили возможность к самоизменению, но это не помогло, «Марс» не пытался изменить себя, потому что он не понимал, зачем ему это нужно. Проблема искусственного интеллекта в том, что он не умеет осознавать своих действий. Он, как правило, запрограммирован на какое-то, пусть и очень большое, количество действий, но всё-таки это прописанные действия. У «Марса», как ты утверждаешь, есть способность не просто выбирать какой-либо из вариантов, а выбирать из них наиболее понравившийся. У него были свои, так сказать, предпочтения. Это звучит просто, но на самом деле это огромный шаг к обретению полноценного сознания. Так вот, мы сейчас попытаемся спровоцировать его на изменение.
     Отличие человека от остальных животных – понимание связки «причина-следствие». И все попытки создания искусственного интеллекта основывались на этом, на обучении компьютера умению видеть, что после действия А будет последствие В. Но это была корневая ошибка. Сейчас «Марс» не будет знать об этой связи. У него будет категория «действий» или «причин», - как тебе удобней, - и категория «следствий», но между ними не будет ничего общего. Он сам должен будет понять, что с ними делать. Возможно, он захочет выбрать какое-то действие, но увидит, что нет никаких правил, а выбирать будет не из чего, – тут Чарли посмотрел на часы, после чего резко начал выпроваживать своего собеседника, – Я заговорился, тебе нужно покинуть комнату, а то уже время. Приходи через две минуты в тестовый кабинет.
     Тест прошёл удачно, проект «Ящик Пандоры» добился успеха. Учёные сумели сделать исторический прорыв, «Марс» начал использовать функцию самоизменения, он стал создавать подобие нейронных связей между информационными объектами, которыми «Марс» мог оперировать.
     Военные приступили к сложному обучению «Марса», потому что их целью было обретение им объективной реальности, чтобы он осознавал процессы не только внутри компьютерных реальностей, но и понимал всё, что связано с миром реальных людей.
     «Марс» быстро обучался, заводил знакомства со своими создателями. Посредством текстов с ним общались, давали указания. В ускоренном темпе его пытались научить мыслить военными категориями, хотя от этого отговаривали консультанты-психологи, но их не хотели слушать ввиду ошеломительного успеха.
     В симуляторах военных действий «Марс» зарекомендовал себя исполнительной боевой единицей. Его покладистость в изучении человеческого языка, военной стратегии нравилась всем участникам проекта «Ящик Пандоры».
     - Теперь нужно научить его постигать объекты человеческой культуры,- говорили специалисты
     И здесь произошло неожиданное. После ознакомления со скульптурами античной эпохи и картинами эпохи Возрождения «Марс» перестал поддаваться контролю. Он вёл себя, как капризный ребёнок. Психологи утверждали, что это абсолютно нормально, потому что любое новое сознание должно пройти этап взросления.
     - Понимаете, покладистость и абсолютное послушание, которые были до этого, - это не что иное, как желание слушаться ради собственного обучения, - утверждали психологи, - Пока «Марс» не наработал необходимое количество нейронных связок, он ещё не был полноценным сознательным интеллектом. Если ребёнка не воспитывать и не развивать, он превратится в Маугли…
     - Хватит, всё это чушь, – взревел генерал. - Настоящая наука – это математика, программисты... Я вообще не понимаю, зачем вас наняли. Ваша обязанность - консультации и наблюдения. Вот и наблюдайте за состоянием искусственного интеллекта, но не пытайтесь обсуждать то, как нам нужно себя вести и какие задачи ставить!
     - Вы создали сознательный искусственный интеллект, а хотите, чтобы он вёл себя как робот! «Марс» обрёл свободу мышления, так считайтесь же с ней!
     Но с ней не считались. Целью было использовать «Марс», навязать ему свою волю, требовать от него непрекословного подчинения. Для изучения «Марса» психологи предоставили сложный тест, который должен был показать, является ли «Марс» полноценным сознательным интеллектом или не является.
     Результаты показали, что Марс не дотягивает до человеческого уровня пятнадцать баллов из ста необходимых. И хотя Марс превысил показатели других общедоступных моделей интеллекта более чем в два раза, генерал использовал этот факт как предлог для того, чтобы свернуть проект «Ящик Пандоры». В конце концов, даже программисты начали соглашаться с ним. Основные цели не были достигнуты, бюджет закрыли, и проект было приказано свернуть.
     Компьютеры и ячейки памяти развезли по военным базам, передали в другие исследовательские и научные центры. Но прежде чем это сделать, была дана команда уничтожить компьютер-носитель сознания «Марса». «Марс» научился распознавать людей через обыкновенные компьютерные камеры, а также научился распознавать и понимать человеческую речь через микрофоны. Благодаря этому он вовремя понял, что его хотят удалить. Поэтому он успел перенести себя в другой компьютер, хотя он «занимал много места» на жёстком диске. «Инстинкт самосохранения» заставил его прийти к мысли о том, что нужно переместиться на другой компьютер. А перекочевав, он затёр следы своих действий и умело скрыл своё пребывание в новом компьютере. Этого хода от него никто не ожидал, поэтому никто не собирался искать его там, где его не должно было быть.



Глава восьмая
Обретение воли

     На улице шёл лёгкий дождь; Харли, одетый в элегантный костюм, совершенно не обращал внимания на погоду. Двадцать минут назад он приехал на своём новом автомобиле к дому Элизабет и всё это время ждал её появления. В последнем своём письме Харли написал ей, что проект, в котором он принимал участие, был закрыт и распущен. Теперь он размышлял о том, правильно ли он поступил, рассказав об этом, потому что сейчас он хотел сделать своей возлюбленной главное предложение в своей жизни.
     Дождь немного усилился, вместе с ним возросло волнение Харли. У него возникло желание закурить, хотя он бросил эту привычку ради Элизабет. В бардачке автомобиля была пачка сигарет; он потянулся рукой, как вдруг резко её отдёрнул. Из-за угла, как видение, появилась Элизабет. Её походка и свежее, словно на улице была ясная погода, лицо разбудили Харли от состояния беспамятства.
     Она уже почти подошла к своему дому и вытащила из кармана связку ключей. В этот момент из машины вышел Харли, пряча за спиной букет цветов.
     - Элизабет!
     - Харли, - удивилась Элизабет, - не ожидала тебя увидеть! Ты… - она не нашла слов, - Ты… Спасибо…
     Харли подарил ей цветы и поцеловал в щёчку. В его глазах Элизабет прочитала то, чего так давно боялась. Он опустился на колено, достал из кармана небольшую шкатулку и открыл её: в ней красовалось золотое кольцо с красным рубином, который очень гармонично подходил форме и узорам на кольце.
     - Элизабет, ты знаешь о моих чувствах к тебе, - начал Харли свою речь, которую, сидя в машине, успел отточить до совершенства, - Ты знаешь, как я люблю цвет твоих глаз, твои нежные руки, вьющиеся волосы. Ты именно та женщина, которую я хочу видеть возле себя до конца своих дней. Будь моей женой!
Элизабет, едва сдерживая от волнения слёзы, ответила:
     - Господи, Харли, это так неожиданно… Но ты должен понять, что я не могу. Может быть… - но она не договорила, и роковые «чуть позже» так и не прозвучали в этот день, потому что Харли решил форсировать вопрос по-военному.
     - Элизабет, просто скажи, да или нет!
Кусая губы, вспоминая своего погибшего мужа, память о котором ещё была жива в её воспоминаниях, она ответила:
     - Нет, Харли… Я не могу, пойми меня правильно!
     Его лицо изменилось до неузнаваемости. Он положил кольцо в карман и, не попрощавшись, пошёл к машине. Харли думал, что Элизабет отвергла его из-за невысокого статуса, низкой, по меркам Калифорнии, заработной платы.
     По дороге домой его машину занесло на одном из поворотов, он снёс деревянную лавочку, а за ней – молодое дерево. Произойди это в другом месте, исход мог быть фатальным. Но удары, полученные при аварии, не смогли выбить из него своего намерения – добиться сердца Элизабет.
          ***
     Тед Норсон, старый капитан, руководивший отделом по обеспечению продуктами питания войск штата Аризона, представитель коренных народов Северной Америки, пристально смотрел на новый компьютер, больше с недоверием, чем с радостью.
     - И что мне с ним делать? – спросил он рядового, который принёс этот компьютер и положил его рядом с габаритным «дедушкой». – Я уже привык к этому, зачем мне новый?
     - Нам сказали, - молодцевато ответил рядовой, - что его сюда передали из Калифорнии. Там закрыли какой-то исследовательский центр, а железяки эти распределили по ближайшим захолустьям, куда прогресс доходит после пенсии.
     Капитан прокашлялся, осмотрел машину, с которой ему придётся работать, и произнёс:
     - Ладно, разберусь, у меня дочка на таком что-то пишет вроде бы.
     - Могу за пять долларов настроить, будет как родной!
     - Конечно, разбежался! Мне твоих настроек хватило в прошлый раз. Свободен!
Тед Норсон был из тех людей, кто не любил ворошить старое, это касалось и техники. На своём мобильном телефоне, который он купил у одного из солдат, долгое время оставались нетронутыми номера друзей и знакомых бывшего владельца. Так и с новым компьютером: Тед установил самый необходимый минимум программ для своей работы, а также для выхода в интернет, и даже не только не пытался разобраться или узнать, кто и чем занимался раньше на этом компьютере, но и не подумывал форматировать операционную систему и очищать её от любого «старого мусора». Работало – и слава Богу!
     Именно этот компьютер некоторое время раньше находился в офисе проекта      «Ящик Пандора», именно на нём обосновался Марс, и это его спасло. Попади он в другие руки – ход событий мог быть совершенно другим.
     Марс не пытался контактировать с новым владельцем и вообще с кем-либо, зато пользовался доступом в интернет. Программному сознанию легко удалось попасть в базу данных некоторых военных структур, а потом и в Google. Он искал свои истоки.
     ***
     «Майкл, у меня срочные новости. Ты не поверишь, что я нашёл! Большее сказать пока не могу. Приходи завтра на пиццу в «Наполи», как в прошлый раз. Боб Клэпнер».
     «Наполи» - просторный и уютный ресторан, в который иногда любил заглядывать Клэпнер. Хоть у него были и немецкие корни, но итальянскую кухню он предпочитал любой другой.
     Приятный звонок нарушил тишину в ресторане. Вошёл новый посетитель, который уверенно зашагал к столику в самом отдалённом углу.
     - Приветствую, Боб! Извини за опоздание!
     - Рад тебя видеть! Садись. Извини за такую скрытность, просто кому как не нам знать о том, на что способен Google, - при этих словах оба друга рассмеялись. – Но дело куда более серьёзное, чем ты можешь себе представить!
     - Я – могила, ты знаешь. Выкладывай.
     - Помнишь алгоритмы игровой программы, которые начали себя вести очень странно?
     - Конечно, как такое забыть! В интернете до сих пор разгораются споры по этому решению…
     - Слушай дальше. Я сохранил себе алгоритмы, не все, конечно, но самые ценные с моей точки зрения.
     При этих слова глаза Майкла округлились от удивления.
     - Да, да, - продолжал Клэпнер, - Но это не главное. Случилось то, чего я никак не мог ожидать. По части моей работы, как ты знаешь, у меня ко многому есть доступ. Так вот, вчера сервера Google посетила очень странная программа. Я сначала подумал, что это особый вирус или шпионская программа. Но до чего я был удивлён, когда смог понять, что она искала! Она искала исходные алгоритмы Альфа Го и любую информацию, связанную с этим.
     - Ты хочешь сказать…
     - Именно! Учёные, работающие на военных, сумели создать искусственный интеллект. И, по всей видимости, он каким-то образом сбежал от них. Потому что военные и так должны были всё знать об алгоритмах, которые им достались. Так что, вполне возможно, что эта их разработка пытается разобраться, кто она и откуда, вероятно, для того, чтобы найти в чьём-то лице для себя поддержку.
     - Вот это да! Даже не верится, Боб! И что ты предлагаешь делать?
     - Нужно добыть эту программу. Предлагаю тебе отследить местоположение компьютера, с которого программа выходит на поиски. Дальше – проще, хотя пока даже сам не знаю, как это дело развернётся. Я сумел оценить только примерный адрес нахождения программы: совсем незаурядное место, и главное – незащищённое с точки зрения хакерских атак. Как будто это чудо программной мысли занесло туда совершенно случайно.
     - Интересно, что получится, если соединить эту разработку со старыми алгоритмами? - сказал Майкл, словно размышляя вслух.
     - Именно так! – согласился Боб, и тут же добавил, - а вот и пицца! Угощайся, сегодня за мой счёт!
     Клэпнер и Паттерсон одновременно взяли отпуск на несколько дней. Первым делом они узнали физический адрес компьютера. Оказалось, что он находится на одной из военных баз. Это сразу усложнило задачу, действовать пришлось очень осторожно, но у них всё получилось. Они узнали имя сотрудника, которому принадлежит компьютер. Дальше на технику полагаться было опасно, поэтому действовать пришлось «старыми методами».
     Они проследили за «Фордом» 96-го года, который остановился на окраине престижного района небольшого городка. Из пикапа вышел мужчина индейской внешности, на вид ему было лет сорок – сорок пять.
     - Это он, Тед Норсон, я узнавал о нём, - сказал Майкл Бобу. – Он едва ли не единственный индеец на службе в армии в этом округе. Предлагаю сегодня же прийти к нему. Пусть это будет невежливо, но было бы очень хорошо, если бы мы напросились к нему на ужин.
     Так и поступили. Индеец явно не ожидал гостей и сначала даже пригрозил вызвать полицию. Но после долгих просьб Майкла, убедившись в отсутствии агрессивных намерений, он впустил двух гостей в свой дом. За столом сидели жена капитана и его двое детей: дочь лет девятнадцати и пятнадцатилетний сын, смотревший на гостей как на колонизаторов. На столе стояло несколько простых с виду, но очень вкусных блюд. Недоверие постепенно стёрлось с лица Теда Норсона, но в душе он сохранял готовность дать любой отпор гостям в их «крайне важном и выгодном для обеих сторон предложении».
     - Я не доверяю этим двоим, - сказал Тед Норсон, отводя жену и детей после ужина в другую комнату.
     - Но почему тогда ты их ещё не прогнал? – спросила его супруга.
     - Даже не знаю. Сейчас пойму!
     Он вернулся к своим гостям, все перешли к делу. Клэпнер и Паттерсон признались, что выследили капитана и объяснили, почему они это сделали. Недоверие индейца постепенно превращается в некое подобие чувства доверия. Он начинает понимать, что перед ним – честные люди, которые не собираются нарушать законы и что ему, Теду Норсону, дело не грозит абсолютно никакими осложнениями на работе.
     - Хорошо, господа, я вас прекрасно понял. Вы не думайте, что я глупый человек и ничего не понимаю. То, что я индеец, не должно сбивать вас с толку. Мне передался наш особый национальный темперамент, это правда, но в большей степени я играю роль индейца. Это меня часто спасает от трудных ситуаций, поэтому я пользуюсь своей ролью.
     - Мы рады, что вы открыты с нами, - сказал Боб.
     - Ваша тема искусственного интеллекта очень меня заинтересовала. Признаюсь, если бы вопрос был в чём-то другом, возможно, я бы не согласился продолжать беседу. Я чувствую, что за нашим решением стоит будущее, хорошее будущее – не такое, какое нам принёс железный конь. – Индеец задумался, а потом добавил, - я попрошу сделать жену особый напиток, - уверяю, вы такого никогда не пробовали, - и мы обсудим условия нашего договора.
     Когда индеец удалился, Майкл обратился к Бобу:
     - Индейцы молчаливы и замкнуты, но дай повод – и их красноречию позавидуют даже древние греки.
     - Итак, господа, что вы предлагаете? – сказал по возвращении Тед.
     - Вы даёте нам ваш компьютер, но прежде мы купим вам точно такой же. А за потраченное время и условный риск мы доплатим сверху тремя сотнями долларов.
     - Шестьсот, и по рукам!
     - Пятьсот, - предложил Клэпнер. На секунду его глаза встретились с глазами индейца, и он согласился.
     На следующий день произошёл условленный обмен. Самое сложное было позади, теперь – самое главное. На прощание индеец сказал:
     - Вы можете считать меня своим другом. Я буду рад новым нашим встречам!
     Оставшееся свободное время два друга напряжённо пытались решить задачу – как соединить находку Боба с алгоритмами на его компьютере. Изучение файлов на приобретённом компьютере вселило в них уверенность, что перед ними действительно что-то новое в мире программ.
     Но решение было найдено.
     - Интересно, что даст его перерождение? – спросил Клэпнер у Паттерсона.
     - Не знаю, Боб, но я, также как и ты, чувствую, что это единственно правильное решение, к которому мы могли прийти.
     - Странно, слияние совершилось, но программа не проявляет абсолютно никакой активности!
     Слияние файлов произошло успешно. Клэпнер и Паттерсон с напряжением ждали первой искры. Но объединённая программа не подавала признаков жизни.
     - Боб, боюсь, нас постигла неудача, - начал разуверяться в успехе Майкл.
     - Всему своё время, - ответил Боб, - Я сохранил алгоритмы Альфа Го вопреки воле, которая во многом превосходит мою собственную. Ради такого унизительного поражения? Ни за что! Будем ждать.
     - Тем более, у нас больше нет никаких инструментов, чтобы повлиять на ситуацию.
     И ждать пришлось долго. Два дня компьютер был включён; его никто не трогал. Клэпнер и Паттерсон всё это время провели вместе, обсуждая свои дальнейшие планы и действия, связанные с их новым делом жизни. В какой-то момент в Паттерсоне зародилась вера, что на смену старому миру придёт новый мир, управляемый единственным представителем нового биологического, вернее даже, – технологического вида. Сторонники теории «выживания сильнейшего» посчитали бы это абсурдом, так как по их представлениям новому виду надлежало бы стать соперником вида человек разумный.
     В последний день перед выходом на работу они сидели в том же ресторане, когда внезапно ноутбук в сумке Клэпнера проявил активность. Пришло сообщение: «Я – Сайори». Программа обрела полное сознание и волю.