Плохой хороший человек - 2

   Что мой друг доживает последние месяцы я понял сразу. Пожелтело и осунулось его лицо. Его когда-то мощное, но похудевшее  тело высыхало теперь на глазах. Стал он раздражительным, желчным и нетерпимым.
   Его не любили. За буйный нрав. За то, что любил закладывать за воротник. За неистовое женолюбие, которое обрекло его на развод. За педантичность и скрупулёзность. За то, что, выполняя самую грязную работу, он умудрялся оставаться чистым.
   Меня частенько упрекали, с кем, дескать, водишься? Он же "тюремщик",  так на местом диалекте обозначали отбывших срок в заключении; пьёт, травку покуривает - что может быть у вас общего?
   Все давно  уже забыли, за что он отсидел 10 лет. А  осудили его, воина-афганца, хлебнувшего "за речкой" горячего до слёз, за то, что врезал от души райвоенкому, рвачу и взяточнику, зажиревшему на казённых харчах и ляпнувшему с похмелья демобилизованому старшине-разведчику:"Я тебя туда не посылал, пшёл на ...!" - когда мой друг пришёл оформлять положенные ему льготы.
-Родина посылала! - сказал тот и вкатил в багровую, оплывшую рожу подполковника мощный удар...
   А на зоне ему добавли срок.
   Он был неукротим, даже уголовники  отстали от него - не прогнулся и после жестокой драки, в которой ему выбили почти все зубы, сломали руку и несколько рёбер -  отказался работать  на пахана.
   С сотрудниками оперчасти он тоже отказался иметь дело, послал  их по матери, да так удачно, что из ШИЗО не вылазил, и умер бы там, на зоне от истощения, да кто-то из его афганского начальства узнал про судьбу старшины-разведчика, не закосившего ни от одного рейда по душманским тылам, ни от одной засады на пути караванов с оружием из Пакистана и вмешался.
   Но гордость не позволила бывшему солдату просить об УДО - так и отбыл и срок, и довесок за непокорность от звонка до звонка.
   При всём при этом у него были золотые руки. Лесничий - но с техникой был на ты. С любой. Искусный резчик по дереву.  Великолепный столяр. Если появлялось увлечение, то он доходил в нём до совершенства.  Так было с фотографией - он делал  обычным ФЭДом изумительные, лаконичные и выразительные фотопортреты и пейзажные снимки, способные соперничать с работами профессионалов, использующих компьютерные технологии...
   А как он читал!
   Когда он спал, я не знаю - я видел его либо за книгой, либо что-то мастерящим, ремонтирующим, отлаживающим. И никогда - ведущим пустые беседы. За его отвращение к переливанию из пустого в порожнее считали его гордецом...
   Умирал он тяжело и мучительно на руках стариков-родителей. Когда перестал вставать - подружился с компьютером.
   Не капризничал. Не жаловался на боли, раздирающие жалкие остатки тела.
   Иногда я думаю, что это Бог странным образом пожалел его, обрекая на искупление всех земных прегрешений нечеловеческой мукой перед смертью.
   Умер он в полном сознании, и последняя гримаса боли застыла на его лице саркастической полуулыбкой.
.
Сентябрь - 24 ноября  2015 г.