Траур прощания

Мой  родной  дядя,  лет  весьма  преклонных,   спешил  на  могилу  своего  сына,  будучи глух  абсолютно.  Трагедия  в сознание  не  проникающая,-  сбит  электричкой,  совершенно    не   ведая об  опасности,  в  спокойствии  переходящий  переход, из-за  плохого  зрения  и  моросящего  дождя    красный  цвет  семафора  в  расчёт  не  принявшего. Беда. Горе.
При  моей  впечатлительности -  похороны. Цветы – «чёрные хризантемы» / совсем  не  чёрные/  и  громадный  венок,  еле  влезший  в  машину. В  салоне  запах  похорон. Говорить не  возможно : хлынувшие  воспоминания  и  моё  невнимание  переплелись  в  кнут,  пребольно  хлещущий душу. Слова – это  излишества,  сильно  притормаживающие  бурления  души,  в  словеса  эмоциональным  фоном  никак  не  наполняемые. Красивая церковь  и  рядом  маленький   деревянный  храм  для  отпевания , зодчество  веков  предавних, хотя  и  Москва.
Родственников  мало,  нести  гроб  на  отпевание  некому,  потому  сия  участь  выпала  и  мне. «За  ручки  не  берите,-  отвалятся» ; « за  угольник  не  берите,  может  отслоиться»,- наставления  с  заботой  о  достойном  результате. Используя  живот,  как  подушку  безопасности,  изогнувшись  ужом,  одной рукой обнял  днище  ,  а  другой -  ребро  и  выписывая  немыслимые «па»  ногами   восходил  на  лестницу. Клюв  мой уткнулся  в  обшивку  с  сильным  запахом  сырой  хвои  настолько,  что  потом  я  долго  стирал  смолянистое  пятно  с  выдающегося   шнобеля. Во  время  отпевания,  пытался  разогнуться  и  настроиться  на  обратный  путь. Мозг  не  усваивал  слово  «прощание» ,  действо  происходило  в  каком – то  ином  измерении…. Рядом  дороги,  машины,  дома,  гипермаркеты, плакаты,  призывающие  нас  пить, есть  и  голосовать,_  и  рядом  горе, геометрически  рядом,  но  в  плоскости  иной.
Сел  за  руль,  чтоб  следовать  за  катафалком  и атмосфера  моего  авто,  сильно  ослабила  негатив. Спина, ноги   и  само  тело  приняли  привычное  положение,  взгляд  видел  проезжающих  и  проходящих  живых  и  это  здорово  успокаивало,  только  венок  с  цветами  не  давали оторваться  от  действительности.
Храм  не  на  территории  кладбища, он  отделён  дорогой  и  гаражным  кооперативом,  что  свидетельствует  о   специфике  московской  манеры  проектирования,   а  сложная  система  разворота ,  заставляет  вспомнить   достижения   отечественного  дорожного  проектирования  в  мегаполисе.
Мы  на  кладбище. Все  нам  рады :  улыбаясь,  доброжелательно  рассматривают  пропуска  и  указывают  путь. Впереди  ,  сигналя  рассекает  уаз,  с  гробозакапытелями, так  как  яму  роют  другие. Разделение  труда,- это  форма  перехода  от  феодализма  к  неразвитому  капитализму,-  так  нас  учили. Ухоженные,  жизнерадостные  лица  держателей  лопат,  их  спортивные тела  никак  не  располагают  к  трауру.  Старший  отдаёт  по -  немецки  чёткие  команды :
- В  церкви  прощались ? Прощались.  Подойдите  и  положите  руку  на  крышку  гроба  ещё  раз  прощаясь.
- Всё.  Отошли  на  три  метра.  Смотрим, скорбим,  пока  мы   опускаем.
- Три жмени  земли  аккуратно опустить  на  гроб  прощаясь. Не  кидать.
- Всё.  Отошли  на  три  метра,  пока  идёт  закапывание.
- Всё.  Венки  располагаем  по  левому  краю,   цветы  по  середине. Глину  с  подошв  стираем  о  скрябень.
Какие – то  дальние  родственники  говорят :
- Это  место  Надежды  Тихоновны,  её  в  72  захоронили,  место ,  считай,  свободное.
- Товарищи!  Все  садимся  в  автобус  и  едим  помянуть. Кто  не хочет,  около  входа  в  кладбище  масса  остановок  общественного  транспорта.  Не  задерживаем  транспорт, товарищи.
Я  ехал  в  своей  машине  и  не  мог  склеить  раздвоение :  жуткий  траур  и  такая  пошлая  повседневность.
Что  сказать ? Поминальный  обед,  где  каждому  есть  что  сказать,  но  не  для  посторонних  ушей ? Формальные  тосты  и    здоровый  аппетит. Туалет  с  силуэтами  на  двери,-  курящей  дамы  и  мужчины  в  котелке  и фраке   и  в  файле  напечатанная  надпись,  скотчем  приклеенная    / ОБЩИЙ/.
Два дня  я  разгибался  в  пояснице ,  выдавливая  себя  из  машины  и   постепенно  меняя  угол  позвоночника  к  горизонтали, выравниваясь  и  расхаживаясь.  Финалгон,  платок,  таблетки,-  это   всё  с  обильным  питьём  меня  сопровождало  три  дня,  потом  стало  легче  пояснице,  но  я  простудился. Хворь  была  не долгой  и  этот  этап  я  пережил. Этап  между  упокоением  внезапно  почившего  и  кипящей  жизнью, не  заметившей  выпавшего  ,  некогда  очень  активного  звена. На  душе  смута  и  непонимание  происшедшего, так  ,  закутавшись  в  плащ  и  укрывшись  зонтом ,  ты  идёшь  вдоль  дороги имея ни  на  чём  не  обоснованную уверенность,  что  скоро  будет  остановка,  ты  сядешь  в  сухой  транспорт  и  через  час  будешь  у  себя  дома  пить  чай  из  любимой  чашки. Именно  так и  было,  а  как я отсканировал,-  Вам  судить.