Суета вокруг переезда. Из серии Новый дом

               

Когда в Москве начался снос пятиэтажек, многие жители, особенно те, кто не являлся собственником квартир, с нетерпением ждали этого события. Я же, напротив, с ужасом думала о предстоящих переменах, не представляя себе, как смогу собрать огромное количество вещей, скопившихся за годы проживания в старом доме, разобрать шкафы и что делать с любимым пианино, которое много лет стояло без дела, но расстаться с которым я была не в состоянии.
 
Я совершенно не была заинтересована в сносе нашего дома. Он находился близко от метро, железнодорожной станции, поликлиники, расположенной в соседнем здании, женской консультации, пенсионного фонда, леса и при этом был расположен в обжитом и освещённом районе, поэтому возвращаться домой, как мне казалось, было безопасно. Из окон моей квартиры открывался прекрасный вид на роскошные каштаны, берёзы, вишнёвые деревья, которые всегда радовали мою душу. Шум частных машин, припаркованных возле подъезда, до меня не доносился, так как мои окна выходили на сторону, противоположную подъезду. Паркетная доска на полу была в хорошем состоянии. В квартире имелись 3 кладовые и 4 антресоли; в ванной комнате стояла чугунная ванна. Недалеко от дома находились остановки автобусов трёх маршрутов.

Несмотря на слухи о сносе, газон перед домом неожиданно был обнесён зелёным заборчиком, что придало территории около дома привлекательный вид и стало препятствием для парковки автомашин на газоне под окнами. Естественно было предположить, что снос нашей пятиэтажки откладывается, тем более, что поблизости от нашего дома новые дома не строились. Мой друг Марк, зная о моих тревогах, неоднократно подтрунивал надо мной, сообщая, что на дверях нашего подъезда висит объявление о сносе пятиэтажки. Я немедленно впадала в паническое состояние, пока не выясняла, что надо мной безжалостно подшутили.

Но однажды такое объявление всё же появилось. После выступления мэра Москвы Лужкова с критикой в адрес руководства нашего округа по поводу отставания в сносе пятиэтажек на двери нашего дома появилось объявление. Оно обязывало жителей дома в трёхдневный срок предоставить в Управление Департамента жилищной политики и жилищного фонда округа необходимые для переезда на новое местожительство документы. Это случилось 16 января 2007 года и стало для меня поистине  трагическим событием. Я долго плакала, забыв о проржавевших трубах в старом доме и непрерывных протечках, которые периодически устраивали жильцы третьего этажа.

Известие о сносе нашего дома, первого в нашем и соседних кварталах, для всех нас явилось полной неожиданностью. Мы заранее не были предупреждены о сносе, как это обычно делается на собрании жильцов, поскольку у нас оно не было проведено. Реагируя на критику мэра, Управление Департамента жилищной политики спешно “эвакуировало” нас в единственный готовый к тому времени дом, точнее, каркас, ибо в нём ничего, кроме голых стен и крыши, ещё не было. Получив “смотровые”, люди на пальцах вычисляли, где могут находиться их квартиры, поскольку ни номеров подъездов, ни номеров квартир на дверях не было. Вокруг дома была ужасающая грязь из-за стройки и слякотной зимы.
 
Местоположение нового дома, предложенного мне и моей дочери с её двумя малолетними сыновьями, оставляло желать лучшего. Он оказался расположенным в непосредственной близости от открытой линии метрополитена, где ежеминутно с грохотом проносились электропоезда. В новой квартире не оказалось ни кладовой, ни антресоли; пол был покрыт линолеумом, жёлтый цвет которого с коричневыми пятнами сразу вызвал во мне неприятные ассоциации; ванна оказалась металлической; потолок ниже, чем в нашей пятиэтажке. Мне предстояли колоссальные расходы по установке шкафов-купе и других подсобных помещений. Неприятно поразило меня и то, что в лоджии были установлены пожарная лестница и люк для перехода с одного этажа на другой, что очень порадовало бы воров. Кроме того, пожарная лестница уменьшала площадь лоджии, которая без учёта этого негативного фактора входила в общую площадь квартиры.
 
По улице, на которой расположен дом, курсировал только один автобус, интервалы движения которого составляли 35-60 минут. Территория вокруг нового дома совершенно не была освещена. Это означало, что вечером из дома выходить было нельзя, а возвращаться из театра, к примеру, просто опасно.
 
При попытке жителей отказаться от предложенной квартиры инспектор заявила, что переезд в дома по другим, нам не сообщавшимся, адресам будет производиться по остаточному принципу. Это было прямым нарушением наших прав как собственников, с интересами которых власть не считалась. От переезда в новый дом на первом этапе выиграли те, у кого старая площадь не была приватизирована, так как многие из них существенно улучшили свои жилищные условия. Для нас же отрицательные моменты, связанные с местоположением дома и плохой оснащённостью квартиры подсобными помещениями, перевешивали положительный момент, связанный с увеличением её общей площади за счёт холла и кухни.
 
Ещё до вселения в новый дом в заявлении префекту округа Алпатову я изложила свои соображения относительно недостатков новой квартиры и потребовала сделать закрытой открытую линию метрополитена - убрать её под землю или заключить в трубу, как это делается в надземных переходах над автострадами; пересадить каштаны с участка возле старого дома во двор нового дома, поскольку при дальнейшем строительстве их всё равно вырубят; пустить дополнительные маршруты пассажирского транспорта по нашей улице; осветить территорию от станции метро до нашего дома; заменить линолеум на полу квартиры на ламинат или половые доски; ускорить выдачу свидетельства на право собственности на новую квартиру. “Только при выполнении всех этих условий можно будет считать, что мы получили эквивалентную квартиру”, - закончила я своё обращение.

Одновременно я направила письмо депутату Московской городской Думы Милявскому с просьбой уточнить, когда на открытой линии метрополитена будут установлены хотя бы шумоизолирующие экраны, помочь с освещением участка территории от станции метро до нашего дома и пустить дополнительные маршруты пассажирского транспорта по нашей улице.

Депутат направил запросы в соответствующие инстанции. Я получила ответ от первого заместителя главы управы района Говердовского, в котором он сообщил, что освещение пешеходной дорожки проектом застройки не предусмотрено. Первый заместитель начальника метрополитена Ершов в своём письме ответил, что наш дом сооружён после строительства открытого участка  метрополитена, поэтому шумозащитные мероприятия должны были предусматриваться на этапе проектирования и размещения жилого дома с учётом расположения действующей линии метрополитена. Итак, жители дома остались при своих интересах.
 
Всё время, пока в новом доме продолжались отделочные работы, я ходила по задворкам магазинов и усердно собирали коробки, в которые укладывала вещи. Последние два месяца перед переездом я передвигалась по квартире по узким проходам среди нагромождения уже заполненных коробок. Ещё мне предстояло разобраться с приборами и инструментами моего умершего мужа, которыми была заполнена огромная кладовая в его комнате. То, что могло мне пригодиться, в том числе провода, гвозди, винты, гайки, пассатижи, клещи, отвёртки, плоскогубцы, олово и канифоль для паяния, я оставила. Однако оставалось ещё много предметов, о назначении которых я не знала, поэтому пригласила закупщика, который отобрал целую груду приборов и оценил своё приобретение в 400 рублей. Я не возражала против такой низкой цены, так как везти всё это с собой в новую квартиру всё равно не представлялось возможным. На мой вопрос, зачем ему эти старые, правда, действующие приборы, закупщик ответил, что при съёмках фильма они составят прекрасное оборудование для физической лаборатории института 60-х годов, а он получит на два порядка больше денег. Я была рада, что наше барахло ещё может где-то пригодиться.

Кроме того, в кладовой мужа я обнаружила более 20 старых документов, принадлежавших ему и его родителям. К ним относились свидетельства о рождении, личный листок по учёту кадров его отца, трудовая книжка мужа, военный, комсомольский и профсоюзный билеты, удостоверение и значок почётного донора, значок “Инструктор ДОСААФ”, памятный жетон в честь приезда императора в Москву в 1912 году, старые открытки, ремень от обмундирования бойца времён гражданской войны (правда, я полагаю, что этот ремень скорее принадлежал моему отцу) и другие документы. Всё это я передала в дар Государственному Историческому музею Ленина. Заведующая филиалом музея Колоскова в своём письме поблагодарила меня за передачу музею коллекции и материалов членов семьи мужа, отметив, что они пополнят коллекцию музея по истории Советского государства.

Зная о моих переживания по поводу переезда, в Москву из Калифорнии приехала моя дочь с двумя детьми. Моего старшего внука четырёх с половиной лет дочь отправила на дачу к свекрови, а сама с десятимесячным младшим сыном жила со мной в старой квартире. Понемногу в тележке и в сумках я перевозила на новую квартиру посуду и другие хрупкие вещи. Однажды туда отправилась дочь. Тогда в квартире была деревянная дверь, закрывавшаяся ключом, который, очевидно, был также и у рабочих-отделочников. Она вошла в квартиру и, ничего не подозревая, открыла дверь ванной. Каково же было её изумление, когда она увидела принимавшего душ старшего мастера, таджика по национальности! Всю команду отделочников составляли таджики, нанятые “Кунцево-Инвест” ввиду дешевизны этой рабочей силы. Так этот таджик ещё посмел делать недвусмысленные намёки моей дочери! Но она сразу же поставилао нахала на место.

Приближалось время переезда. Я заблаговременно подала заявку на грузоперевозку, указав в ней все крупные предметы, подлежащие перевозке, в том числе шкафы и пианино. Нас заверили, что перевозка будет осуществляться бесплатно. В день переезда, назначенный на 24 июля 2007 года, приехал большой крытый фургон, и первое, что я услышала от грузчиков, было: “У вас слишком много вещей. За одну ходку всё не увезём. Нам, что ли, два раза приезжать за вашими вещами?” Я сразу занервничала. Мне стало ясно, что началось открытое вымогательство, поэтому мне не оставалось ничего другого, как пообещать им 2000 рублей.
 
На этом аппетиты грузчиков не уменьшились. Дальше последовали стенания по поводу шкафа, мол, он большой, его невозможно вытащить. А дальше: “О, ещё один шкаф. Ну, это выше наших сил. Мы же не лошади! Ах, ещё и холодильник!”. В итоге им было обещано уже 6000 рублей. Когда же дошла очередь пианино, то они начали издеваться надо мной уже совершенно открыто. И тогда я предложила им спустить мои вещи со второго этажа в старом доме без лифта на пятый этаж в новом доме с грузовым лифтом за 8000 рублей.  Дочь, слышавшая мои переговоры, окончательно рассердилась на меня за потакание наглым требованиям грузчиков, которые должны были перевезти нас бесплатно. Она даже повысила на меня голос и потребовала, чтобы я немедленно отправилась в новый дом и там ждала её приезда с нашей мебелью. Я, пожалуй, впервые увидела свою дочь такой рассерженной и поэтому повиновалась.

В это время младший внук находился под присмотром моей подруги. Она подрабатывала бэби-ситером и свою помощь во время нашего переезда расценила как дополнительную работу, скрупулёзно рассчитав стоимость своих услуг. Когда ей передали ребёнка, он крепко спал в коляске, а проснувшись через пару часов и увидев незнакомое лицо, заревел. Пришлось подруге звонить мне и требовать моего прихода, так что моя отставка в старом доме пришлась как раз вовремя. Как оказалось, вся наша мебель уместилась в одном фургоне, так что грузчикам приезжать ещё раз не пришлось. Они в прямом смысле слова набивали себе цену.
Началась наша жизнь в новом доме, в котором не было горячей воды и других элементарных удобств. Обои в квартире во многих местах вздулись пузырями, стыки плинтусов топорщились острыми углами, в одном месте из стены сантиметрах в тридцати от пола торчал штырь. Я едва успела оттащить подальше от него своего маленького внука, когда он, совершенно не ощущая опасности, резво полз по полу прямо к нему.

Жителям было предложено сообщить о строительных недоделках строительной компании. В ответ на моё заявление в квартиру явился старший мастер. На претензии дочери он заявил, что рабочим очень мало платили, поэтому они и не обеспечили должного качества. “Но если Вы нам заплатите, мы устраним строительные недостатки”, - сказал он. Юля дала ему 200 долларов, и бригада таджиков сделала в квартире косметический ремонт.
 
В сентябре я направила коллективное письмо жителей мэру Москвы Лужкову, в котором указала, что в нашем доме-новостройке, в который мы заселились в июле, течение двух месяцев отсутствует горячая вода, радио, телевидение, телефон, квартиры в доме из-за дешёвой рабочей силы отделаны безобразно, территория на подходах к дому со стороны станции метро погружена во тьму. Я отметила, что за создавшееся положение ответственность несёт лично он, так как именно он скоропалительно выселил нас в неподготовленный для проживания дом, и потребовала у него немедленно исправить это положение. Под моим письмом поставили подписи 97 жителей.

Через несколько дней аналогичное письмо с нашими претензиями я направила на имя префекта округа Алпатова. В качестве временной заместительной меры мы предлагали префекту снабдить жителей водонагревателями и электрокаминами, а также требовали отменить плату за электроэнергию до момента обеспечения дома горячей водой и теплом.

В ответ на наше обращение была создана комиссия и проведено обследование с участием представителей управы, дирекции единого заказчика, Государственной жилищной инспекции и заказчика-застройщика “Кунцево-Инвест”. Состоялась также встреча жителей дома с заместителем главы управы нашего района Говердовским.  В своём выступлении он заверил нас, что дом будет обеспечен горячей водой в конце ноября. Однако эта дата нас совершенно не устроила. Я убедительно просила представителя управы обеспечить нас теплом к концу сентября и дать обещание всем собравшимся, что наше требование будет исполнено в срок.
 
В итоге дом ещё до наступления морозов получил горячую воду и тепло, а также телевидение и телефонную связь. Однако по поводу обустройства асфальтированной пешеходной дорожки от дома до метро и её освещения переписка велась ещё продолжительное время. Впереди нам предстояла также затяжная борьба с властными структурами за право выдачи нам свидетельств на право собственности на квартиры, против создания в доме ТСЖ и, наконец, отеля, который не только был организован в жилом доме без согласия жителей, но до сих пор безнаказанно пребывает в нём, несмотря на то, что незаконно прорубил в несущей конструкции дома огромное отверстие для установки двери, тем самым соединив квартиры в нежилых помещениях первого этажа.

Продолжение следует.