То, что скрыто от глаз

Лучина почти догорела, Годимир как раз уложил спать младшенького правнука, а затем снова сел на свое место у печи.
- Дедушка, может, хватит уже пугать гостей своими историями? – спросила его рослая и красивая женщина, убирая со стола глиняную посуду. – Была бы тут бабушка, уж она бы тебе все высказала!
- Была бы тут бабушка, Келда, она бы рассказала тебе свою историю, – спокойно ответил Годимир.
- Это еще какую? – Келда удивленно посмотрела на деда.
- А ту, при которой мы встретились… - в этот момент Годимир словно помолодел и начал рассказывать эту историю.

Теплый осенний вечер нес с собой тревогу и ощущение опасности. Путник, коим был Годимир, постучался в дверь избы на окраине и стал ждать ответа.
- Кто там в столь поздний час? – раздался за дверью тонкий и приятный голосок.
- Путник, сбившийся с дороги. Сможете ли принять в свой дом, обогреть и дать передохнуть? – спросил Годимир и тут же смекнул, что в доме девушка была не одна.
- Тата!
Спустя пару минут путник увидел перед собой рослого мужчину, когда-то пышущего здоровьем, а сейчас увядающего как те листья на деревьях с наступлением холодов.
- Могу ли я попросить у вас ночлега?
Наступило неловкой молчание. Мужчины мерили друг друга любопытным взглядом.
- Или нет? – замешкался Годимир.
Из-за спины хозяина выглянула темноволосая дева, настолько красивая, что путник едва вздрогнул – она напоминала ему наяду. Он до сих пор не мог забыть тот случай, даже Мокошь с Перуном не так его впечатлили, как конец собственной жизни в определенный момент.
- Тата? – спросила она отца.
Мужчина слабо улыбнулся и пропустил странника на порог своего дома.
«Странно. Наверное, они надеялись, что я не пройду в дом», - и верно, краем глаза он заметил ухват у двери, а в дверных косяках пучки полыни.
«Злых духов ждали», - Годимир вздрогнул.
Вечерняя трапеза прошла в полном молчании. После этого странника уложили на печи, как предполагает собой традиция в этих местах, а сами хозяева постелили себе на скамьях. Но глаз Годимир не сомкнул. Он слушал мерное сопение хозяев и пытался понять, кого они ждали. Может это и были причины такого болезненного вида хозяина?
Где-то ближе к полночи он услышал стук в окно и заливистый серебристый смех. Вскочив с печи, он заметил, что хозяин тоже поднялся и потянулся за ухватом.
- Петрушка или полынь? – раздалось за дверью.
Мужчина подошел к окну, держа в руках ухват. Он злобно сверлил взглядом кого-то там на улице.
- Могу ли я… - поспешно спросил Годимир, но мужчина его даже не дослушал и кивнул головой. Странник встал рядом у окна и стал наблюдать.
На лугу перед домом резвились темноволосые бледные девы в белом исподнем.
«Рано до Самайна еще. Ишь, чего учудили», - подумалось путнику. Но, посмотрев на хозяина дома, он понял, что ошибся.
Присмотревшись внимательно, Годимир увидел на их головах венки из речных кувшинок, а сами они будто светились лунным светом, пропуская его через себя и позволяя коснуться теплой матушки-земли.
- Они…
- Мавки, странник, – ответила за его спиной дочь хозяина. Мужчина неодобрительно покачал головой.
- Это они виноваты? Твой отец болен, – озабоченно спросил Годимир. Хозяин при его словах напрягся.
- Да. Каждую ночь они приходят к нашему дому после того, как моя сестра…
- Илона! – зарычал хозяин.
- ...утопилась в реке весной, – закончила темноволосая. – Отец медленно умирает от тоски. Мы видели всех их тут, тех, кто утонул в весеннюю пору: Богдана, Лала, Йона, Иванка… Они каждую ночь танцуют у нас на лугу, а Даны все нет.
Мужчина крепче перехватил ухват, и Годимир тут же от него отпрянул.
- Петрушка или полынь?
Этот голос заставил вздрогнуть дочь с хозяином. На луг «выплыла» золотоволосая девушка, с венком из синих незабудок на голове и в прозрачном белом исподнем.
- Данка! – выдохнул мужчина.
- Тата! Данка утонула! – забилась в истерике Илона. Годимир же с ужасом смотрел на медленное приближение утопленницы к дому.
- Тата, выйди ко мне. Я скучала! – она протянула свои мертвенно-бледные руки к дому, зазывая выйти наружу. – Тата!
- Она зовет меня, Илона. Данка живая! – в голосе взрослого мужчины была слышна явная тоска по младшей любимой дочери. – Она такая же красивая, как её мать. Илонка, я так устал!
Поставив ухват к стене, мужчина открыл дверь.
- Тятенька, не ходи! – кричала Илона. Годимир крепко ухватил её и прижал к себе, не давая вырваться. – Данка мертва! ДАНКА УТОНУЛА!
Путнику ничего не оставалось сделать, как держать девушку, пока её отец уходил. Он не мог спасти хозяина дома. Тоска и печаль поселились в его сердце с тех самых пор, как любимая дочь Дана утонула по весне от неразделенной любви. И если уж такого сердца коснулись призраки прошлого, его уже ничего не остановит.
- Я иду, родная моя! – услышали они счастливый голос хозяина дома, когда мертвая Данка приняла его руки в свои и повела. Повела в круг таких же утопленниц, как она. А затем они пропали.
Илона долга билась в слезах, прижимаясь к Годимиру. А он только и жалел, что ничем не мог разрушить волшебные чары мавки.

- Утром, когда мы вышли искать твоего прадеда, Келда, то нашли только венок из незабудок, - тихо закончил Годимир.
Внучка, слушавшая его с открытым ртом, тут же опомнилась.
- Это тот, который рядом с пучком полыни висит над нашей дверью?
- Да, милая, - слабо улыбнулся старик. – Полынь не сможет отогнать злых сил, если ты сам, по собственной воле, отдаешься им в руки.