Мизантроп

Крупный хмурого вида человек храпел, лёжа под могильным камнем. Человек этот, пришедший в храм около недели назад, запросил пристанища, как он выразился, “от всех и вся”. Священники не могли отказать – причина была названа, и изгнание страждущего с порога Бога Защиты ставило бы под сомнение само Его существование в глазах непросвещённых, а это недопустимо.
Пришелец был неразговорчив и даже отказывался молиться, когда это требовалось по священному канону. Через три дня такого житья, на утро четвёртого, главный настоятель Крумм поставил его перед выбором: “Признай Защитника своего и Хранителя, или покинь священные своды по доброй воле”. Чужак не моргнул и глазом, – и вышел из здания храма. Однако вышел он не через главные врата, как того ожидал настоятель, а через западные – сквозь библиотеку и иконный зал, расталкивая замешкавшихся монахов и выкрикивая какие-то неблагозвучные слова на языке, которого никто из местных не знал. Ошарашенный седой настоятель, взявшись за святой амулет на шее, быстро пошёл следом и заорал благим матом: “Изыди с кладбища, окаянный! Не туда, бестия дремучая, не туда!” Однако было поздно: пришелец уже расстилал себе грязный толстый плед под приглянувшимся ему памятником – гранитным королём, обнимающим гранитных жену и дочь. Всё тот же священный канон предписывал священникам не нарушать покоя людей на кладбище, “ни живых, ни мёртвых”, а потому чужак этот так и остался в храме, будучи при этом одновременно не под его сводами. И назад заходить он совсем не желал.
Сердобольные монахини порой приносили ему еду и питьё, а после возвращались в свои кельи – и горько рыдали весь остаток дня, ибо были жестоко обруганы чужеземцем. Настоятель даже отправил письмо в Священную Канцелярию при Восьмеричном Храме, прося разрешения изгнать мракобеса с кладбища, однако в ответ получил лишь строки отказа.

«Почтенный Настоятель Крумм!

Исходя из предоставленного описания, Священная Канцелярия сделала вывод, что ваш так называемый “мракобес” – лишь безобидный блудный безумец. Окружите его заботой и покажите ему Свет – и вам воздастся как в этой жизни, так и во всех последующих. Гнать запрещаем. Обжалованию не подлежит.

Р. Курн
Д. Салеон
И. Пурланти»

Прочтя полученный ответ, Крумм странно хихикнул, пошатнулся и упал в резное кресло в своём кабинете.
Когда через полчаса в дверь его покоев постучали, извещая о времени молитв, ответа не донеслось. Робкая монахиня приоткрыла окованную освящённой сталью дверь – и застыла в недоумении: почтенный настоятель Крумм, сидя на полу в одной набедренной повязке и укутавшись в собственную седую бороду, уже возносил мольбы, раскачиваясь из стороны в сторону. Заметив вторжение, настоятель ткнул костистым пальцем в монахиню и выкрикнул что-то нечленораздельное и очень обидное, тем самым отправив её горевать в келью на весь остаток дня.
Чужак, укутавшись в свой грязный, но тёплый плед, крепко спал на животе, одной рукой схватившись за каменную ступню святого, а другой придерживая первую руку. Было заметно, что ему снилось что-то тревожное. Однако вскоре от сонных призраков его спас чей-то чистый молодой голос.
- Почему ты спишь здесь, на кладбище, среди мертвецов?
Пришелец раздражённо раскрыл один тёмный глаз, ожидая увидеть очередную малодушную скучную монахиню, однако внезапно сменился в лице. Перед ним стоял юноша с серо-зелёными глазами и длинными спутанными волосами тёмного цвета. Он был одет в льняную робу, подпоясанную выше обычного, и в волочащиеся по земле штаны, явно взятые у кого-то больше и старше. Обуви на нём не было, как и всего остального – даже священного кулончика он не носил.
- Среди мертвецов я сплю потому, юнец… – начал он отвратительным путаным голосом, однако вскоре выплюнул ком земли и прокашлялся, продолжив разборчиво. – …Что с живыми не могу ужиться.
- Чем плохи живые? – спросил юноша серьёзно.
Пришелец противно захрипел и приподнялся, сев на землю.
- Живые отвратительны. Кричат, болтают, вечно пытаются что-то доказать… – он страдальчески схватился за голову.
- Разве это плохо?
- Когда в голове пусто – плохо. А когда у них там не пусто, а, юнец? – он пронзил мальчика взглядом.
- Не знаю. Меня заставили прийти сюда, чтобы попросить тебя уйти.
- Ага… – ухмыльнулся мизантроп. – Я слышал стук колёс. Ты пришёл сюда с торговцами, как я понял.
- Вообще-то я паж при благородном лорде, а не торговец.
Чужак подавил приступ хохота.
- Ну и чем твой лорд благороден?
- Он спас соседний город от Пожирателя Стен и за это получил вечную любовь прекрасной девы.
- Убил голодное животное и охмурил женщину. Тьфу.
- А ещё он сразил жестокого чернокнижника, который превращал людей в червей.
- Убил хранителя тайных знаний. Молодец!
- Поборол крестьянский бунт…
- Убил сотню-другую ни в чём не повинных бедняков, которых разозлило скотское отношение знати к ним.
- Знаешь что? – внезапно прервался паж.
- Что?
- Останусь-ка я тут, с тобой. Ты хоть розгами не бьёшь.
- Ага. Твоё место – под пузом коровы, – чужак указал на статую грифона, вздыбленного на задних лапах. – Там вроде бы дождь несильно заливает.
- Ладно…

К вечеру разъярённый лорд, окрестив это место “храмом бога западни”, уехал без своего пажа, а новый настоятель Нойтвист принялся разрабатывать изощрённый план по избавлению храмового кладбища от живых.
- Во-первых… – начал он строгим голосом, собрав всех священников, монахов и монахинь в зале проповедей. – …Больше никаких кормёжек! Вы услышали меня, сёстры? Ни еды, ни воды, ни-че-го. Мы должны дать им понять, что их здесь не жалуют.
- Но почтенный настоятель! – встал со скамьи один из священников. – Разве же можем мы допустить, чтобы простые люди умирали от голода на территории нашего храма?
- Можем, – без тени сомнения ответил Нойтвист. – Главное, чтобы они взаправду не умерли.
- Допустим, господин настоятель, мы изморили их голодом и вынудили уйти, – начал рассуждать другой, пожилой священник. – Но что дальше? Не грешно ли будет проводить измученных нами же мимо священных икон, можно сказать, под самыми взорами святых?
- Не грешно, если закрыть их материей, предварительно смочив её святой водой, – знающе объявил Нойтвист. – История говорит сразу о двух таких случаях: Справедливое Подведение, где чародея разоблачили и морили голодом в крипте, пока он не согласился снять своё проклятье со всех прихожан, и хрестоматийное Изгнание Нахлебников, когда целый отряд бандитов был с неделю заперт в одной из монашеских келий где-то в Пещерах Пророков.
- Но господин Нойтвист! – ответствовала монахиня. – Первое ведь произошло в храме Бога Силы, а Пещеры Пророков находятся под эгидой Ордена Ночи. Неужто и Бог Защиты будет столь милосерден к нам?
- Будет, будет, – ответствовал Нойтвист. – Мы же не святого какого-нибудь выгоняем, а обычного бродягу!

Решение было принято, и целых пять дней на кладбище не ступала нога ни одного священнослужителя. На шестой день настоятель Нойтвист лично посетил голодающих.
- Как ваши дела здесь? – учтиво осведомился он, поглядывая то на мальчика, то на чужака.
- Да недурно, – ответствовал чужак. – С тех пор, как твои монахини перестали докучать мне своей гнусной стряпнёй, я успел распробовать кладбищенский лишайник. Не хочешь?
Мизантроп протянул настоятелю немного дёрна с зеленоватыми побегами, однако тот вежливо и настойчиво отклонил его немытую руку от своего лица.
- Я предпочитаю менее… Мирскую пищу, друг мой, – с улыбкой ответил он.
Юноша, в свою очередь, таскал целые охапки этого дёрна куда-то за изваяние грифона. Чужак провёл туда настоятеля и с довольным видом показал ему на котёл с кипящим лишайниковым супом.
- Эту железяку нашёл я! – похвастался бывший паж.
- Эта... “Железяка” – Котёл Святого Эвальда, отлитый специально для его изваяния над могилой, – с трудом сдерживаясь, процедил Нойтвист. – К вашему сведению, он варил в нём головы ведьм.
- У меня под рукой, к несчастью, ни одной ведьминой головы нету! – рассмеялся чужак. – А так бы я, чего доброго, и подбавил бы навару в супчик…
Безуспешно изобразив вежливый смех, Нойтвист поспешил покинуть кладбище.
- План провалился! – объявил он на новом собрании. – Эти чёртовы богохульники вырвали у Святого Эвальда его Котёл и стали варить в нём кладбищенскую зелень.
- Да это же просто шабаш какой-то! – воскликнула монахиня и упала в обморок.
- И что же нам теперь делать? – спросил старый священник.
В коридоре справа от общей залы послышались неуверенные шаги. Бывший настоятель, всё ещё обёрнутый в собственную бороду, босыми ногами вышел к совету и изрёк:
- Раз голод их не берёт – возьмёт страх. Запугайте их кошмарными образами из самой Преисподней!
Все согласно закивали.
- Господин Крумм, вы – священный гений! – воскликнул Нойтвист и пожал его дрожащую руку.
- Я припоминаю один совершенно ужасающий образ, – произнёс старый священник. – Кажется, из Книги Мучений. Одольфас-Огнежор, адский властитель третьего ранга, в образе коня с котлом вместо головы и человеческими лицами вместо копыт. А ещё у него на ляжке изображение такого кощунственного растения, как вишня!
“Ужас”, “кошмар”, “это, наверное, слишком” – шёпотом разнеслось по зале.
- Нет, не слишком! – отрезал Нойтвист. – Братья, сделайте макет коня из соломы. Сёстры, сшейте четыре мешочка с изображениями измученных лиц и отыщите котёл по размеру.
- А я нарисую проклятую вишню! – загорелся Крумм.
- Да, господин Крумм, думаю, вы прекрасно с этим справитесь…

В следующую ночь, пока богохульники тихо спали у стоп святых, самодельный Одольфас-Огнежор был аккуратно и незаметно размещён между изваяниями. Наутро кладбище разразилось истерическим хохотом. Нойтвист тут же не преминул разузнать, в чём дело.
- Что это тут у вас, – непринуждённо осведомился он, дабы затем сорваться на артистичный крик ужаса: – О Боги! Это же демон! Одольфас-Огнежор, адский властитель третьего ранга, собственной персоной!
- Уж не знаю, какого такого Огнежора ты тут разглядел, а вот я вижу тут только солому для растопки, мешки для дёрна и... Это что за загогулина? – мизантроп показал на крайне неудачное изображение проклятой вишни.
- Мой господин рассказывал мне, что Одольфас-Огнежор украл вишню из сада короля и заменил её на древо-кровопийцу, после чего король послал его выжечь изображение вишни у демона на крупе, что он и сделал.
Чужак ухмыльнулся.
- Ну… Лично мне известна другая версия… – Нойтвист замялся.
Тут мизантроп крепко схватил его за руку и подтянул к себе.
- Ты хочешь, чтобы мы ушли, святоша? Меня уже тошнит от твоей лжи. Говори как есть.
- Именем Звёздной Церкви, немедленно отпусти меня, ты, жалкий… – начал было Нойтвист, но тяжёлый взгляд чужака заставил его замолчать.
- Молчи лучше, придурок. Я – Святой Индром, ученик и последователь Святого Эвальда. И я очень, очень разочарован в вашем храме…