Первое поле

В семидесятых годах я несколько лет проработал в недавно образованном научно-исследовательском институте физико-биологической направленности. Институт довольно четко подразделялся на физические и биологические лаборатории. Совместных работ, как не старалось руководство института, практически не было. Биологи жаловались на отсутствие понимания своих проблем у физиков, физики возражали, что невозможно работать в условиях полного отсутствия повторяемости полевых опытов и соответственно невозможности применять физико-математические методы исследования. Правда, в кулуарах физики выражались более прямо - называя биологов «наши меньшие братья по разуму».
Но, несмотря на явный антагонизм в научном мировоззрении, физики и биологи мирно сосуществовали, объединяло их почти полное отсутствие девушек и женщин у физиков. Молодые и не очень физики становились частыми гостями в биологических лабораториях, и это благоприятно влияло на общий научный потенциал института. Влюбленные физики помогали математически облагораживать опыты биологичек и на удивление руководства за несколько лет число кандидатских диссертаций у   женской половины,  значительно превысило количество диссертаций у сильного пола.
Я тоже был вхож в одну из биологических лабораторий и естественно страстно влюбился в очень симпатичную девушку - старшего лаборанта,  недавнюю выпускницу биофака МГУ. Поскольку до диссертации ей было еще очень далеко, то покорить ее было трудно, тем более что она увлекалась, как и большинство в лаборатории охотой, а я в этом был профан. У меня были серьезные соперники и сплошь заядлые охотники с младенческих ногтей. У большинства были охотничьи собаки, о которых слагались легенды и любовь к которым, по-моему, превалировала над чувствами к прекрасному полу. Можно было сказать, например - «у тебя жена дура» и это проходило, но стоило усомниться в охотничьих качествах любимой собаки, как сразу возникала драка.
Рассказы об охотах длились часами,  незаметно для себя я увлекся и решил стать охотником, думая, что тогда мои шансы покорить прекрасную старшую лаборантку значительно возрастут. Ребята из лаборатории дали мне рекомендацию в общество, я купил недорогую тулку двенадцатого калибра, и теперь мечтал об охотничьих подвигах.
Как раз в это время, один из молодых сотрудников лаборатории собрался на охоту и никак не мог найти напарника. Я упросил его, и Андрей решил взять меня на двухнедельную охоту, хотя его и очень отговаривали, рассказывая всякие ужасные истории про новичков. Андрей долго колебался, особенно после моей неудачной шутки, когда на его вопрос, как надо обращаться с ружьем при слабой видимости, я  сказал, что обычно стреляю на звук…
Путь до места охоты был весьма замысловат, мы доехали на поезде до станции на юге Архангельской области. Потом часов 10 ждали кукушку, единственному средству доставки до поселка, при большом лагере заключенных. Андрей сразу предупредил меня, что говорить будет только он и действительно, поразившим меня мелодичным и чрезвычайно вежливым голосом попросил машиниста кукушки отвести нас  до поселка. Потом он мне объяснил, что это закрытая зона и нас могли не посадить без соответствующих документов, поэтому его обходительная манера общения необходима при всяком дальнейшем общении с местными. Часа полтора мы ехали без остановок и вот уже вечером Андрей, и я шагаем по высоким деревянным улицам и переулкам поселка.
В свое время Андрей на охоте в этих местах познакомился при довольно странных обстоятельствах с начальником отряда заключенных старшим лейтенантом Михаилом Б... В прошлом году, охотясь на рябчиков в Архангельской глуши, он внезапно услышал сначала далекий, а потом все приближающийся лай собак и автоматные выстрелы. Через несколько минут из гущи  леса на него выбежал огромный волкодав, которого с трудом сдерживал на длинном поводке солдат. Солдат так запыхался бежать, что не мог вымолвить ни слова и только рукой что-то показывал, а волкодав, как бешенный бросался на Андрея. Андрей понял, что надо сесть и закрывался  рюкзаком от бросавшегося пса. Когда же появились еще несколько столь же ужасных собак со своими проводниками, то Андрей не на шутку испугался. Спасло его видимо то, что, он носил бородку и усы и солдаты поняли, что это не беглый зэк, а охотник и не спустили собак на него. Минут через десять подошли несколько солдат с автоматами и офицер с дробовиком.  Офицер крикнул убрать собак, подошел к Андрею и приказал предъявить документы. Руки Андрея так дрожали, когда он передавал паспорт, что офицер довольно засмеялся и спросил - «Ну как у нас собачки - неплохие?». Офицер был в хорошем настроении, и, возвращая документы, спросил об охоте. Они разговорились, офицер оказался страстным местным охотником и собачатником, державшим пару гончих. Андрей предложил офицеру перекусить, они присели и, распив бутылку водки, припасенную Андреем, скоро расстались совершенными друзьями. Михаил, как звали офицера, рассказал, что он командир отряда заключенным лагеря, находившегося в 30 км от этого места, и они ищут убежавшего зэка. При этом  он заметил, что Андрею здорово повезло, иногда уставшие солдаты спускают охранных собак, и те спокойно могут разорвать любого встречного. Андрей спросил - «А что с зэком, найдут его?». Михаил ответил, что еще ни одного удачного побега не было. До станции, километров семьдесят и если зэк успеет добежать, то возьмут там и добавят срок, а если мы возьмем в лесу, то или собаки разорвут или уставшие и голодные солдатики, бегавшие по лесу сутки и более забьют насмерть. Уходя, офицер дал Андрею свой адрес и пригласил на охоту в здешние места.
 Был тихий октябрьский вечер, солнце уже зашло - нас быстро окутала темнота, лишь кое-где в домиках светились окна и мы могли лишь угадывать направление движения. Вдруг из-за поворота в глаза нам ударил резкий свет прожекторов,  послышался лай собак и гулкий, все набирающий силу голос толпы. Пройдя еще метров сто, мы увидели темные ряды зэков, стоящие на большой площадке и ожидающими прохода в зону.
Андрей сказал, что мы уже пришли, по узкой тропинке повел меня к маленькому домику, наиболее близко стоявшему к зоне. Михаил радушно встретил нас, и мы неплохо провели вечер. К сожалению, оказалось, что он не может пойти с нами, будет в субботу и подробно рассказал, как добраться до места, где у него была припасена печурка. Далее он объяснил, что жить мы будем в заброшенной деревне, находящейся в 14 км от лагеря. Вместо своих гончих, он дал нам Амура, молодого кобелька своей гончей - помесь с караульным волкодавом.
Рано утром мы увидели посадку зэков на ЗИЛ-130. Кабина водителя была отделена от ряда сидений большой решеткой с загнутыми в сторону зэков острыми концами. Между кабиной и решеткой сидело два автоматчика и караульная собака. Когда подошла следующая машина, я увидел, как конвоир подвел собаку к машине и она, мощно подпрыгнув, повисла лапами на высоком борту и затем легко подтянувшись, села на свое место.
Амур упирался и не хотел идти с нами, пришлось взять его на веревку. Большая часть маршрута проходила по прямой как стрела дороге, по которой развозили зэков на лесоповал. Через час я выдохся, рюкзак натер спину, легкий на ногу Андрей  казалось, не знал усталости, но попросить его остановится, передохнуть было неудобно. Еще через час Амур перестал упираться и пожелал идти сам. Достали ружья, надели патронташи,  и Амур гордо побежал впереди нас. Внезапно, откуда-то сверху послышался гул, вылетела глухарка, мы с Андреем одновременно вскинули ружья и два выстрела слились в один. Перелетев дорогу, глухарка гулко упала в лесных зарослях. Поскольку определить, кто попал, было невозможно, оба решили, что это общий трофей и Андрей торжественно поздравил меня с первым в жизни «полем».