Вода, вода, кругом вода...

Кругом вода, много воды, бесконечная водная стихия, тихая, спокойная, зеркальная, голубовато-зеленая и прозрачная, практически, ранняя навигация и до цветения водной поверхности, обрастания травой и водорослями еще далековато. Цимлянское водохранилище – искусственное море на границе Ростовской и Волгоградской областей, наполненное когда-то для орошения прибрежных засушливых земель. Именно здесь, в самом начале моей новой ступени жизни и карьеры, начинается история, наша история Советского государства, часть его незабвенного горького прошлого…

…Земли вдоль берегов старого русла Дона в этих местах были плодородными, щедрыми, бескрайними, но им катастрофически не хватало полива, частого и большого полива, той живительной влаги, помогающей вырастить на земле добротный урожай, богатый и щедрый. Вот и задумали в молодом Советском государстве построить Цимлянскую ГЭС, перекрывающую начало низовьев Дона, тем самым поднять на несколько метров уровень зеркала реки на большой площади. Задумали и начали осуществлять в начале тридцатых годов, а потом заполнили водой все, что располагалось выше плотины, вместе с хуторами и станицами, огородами и садами, пастбищами и кладбищами – залить водой все, что хоть как-то жило и существовало вокруг. Люди, не желающие расставаться со своим жильем и скарбом, расстреливались на месте или высылались и вывозились в другие «плодородные» места, не столь отдаленные отсюда… Так и сегодня покоятся под толщей воды останки тех самых хат и подворий, садов и огородов, так и покоятся…

…А мы все дальше и дальше уходим по гладкой спокойной воде от старого, не самого плохого на пути, приближаясь к новому, возможно, счастливому. Майская погодка вдохновляла меня яркими теплыми солнечными лучами на новые произведения, правый берег водохранилища то появлялся в отдалении, находясь в матовом испарении воды, выделяясь своими коричневато-серыми холмистыми очертаниями, то уходил за горизонт, правый же сразу исчез из поля зрения до самого вечера. Небо не предвещало ничего плохого, отражалось чистым, голубым и безоблачным ликом в глади воды. Буксировщик вытравил максимальную длину троса и шел метрах в двухстах впереди нас, поднимая добротные волны от работающих мощных винтов, которые в свою очередь, угасая при касании нашей носовой части, ласково обнимали борта и смывали с них наросшие мох и ракушки. Приятное легкое дуновенье морского ветерка колыхало занавески в моей каюте, а я все размышлял и размышлял, куда и зачем еду, совершенно не чувствуя угрызений совести после сделанного выбора. Просто внутренне волнение хотело поскорее узнать и увидеть новую атмосферу жизни и работы, хотя, какая она новая, по сути, такая же флотская жизнь. И не так уж далеко я уехал, постоянное навигационное водное сообщение между нашими городами всегда могло пригласить меня на скоростной пассажирский теплоход «Метеор» и отвезти в Константиновск, где я появился бы через семь часов пути по глади воды, всего семь часов. Да и климат практически такой же, ничего я не потерял, а, может, наоборот…

Ближе к вечеру, когда солнышко стало медленно подкатываться к горизонту воды по корме судна, оба берега все ближе и ближе обжимали наши борта. Вот они уже отчетливо стали видны без бинокля, где правый так и оставался высоким холмистым, а левый виднелся пологим и светло-желтым, видимо, на нем существовали какие-то зерновые посадки. Неожиданно налетел злой ветерок и стал раскачивать понтоны, скрепленные в три нитки по корме земснаряда, а они, в свою очередь, биться на волнах железными бортами, создавая приличной громкости грохот. С наступлением полной кромешной темноты, по берегам стали обозначаться скопления огней прибрежных хуторов и станиц по обоим берегам. Затем впереди показалась полоска ярких огней – Рычковский железнодорожный мост, перекинутый через Дон, там заканчивалось или начиналось со стороны Волгоградской области водохранилище.


Русло реки принимало более-менее свои очертания, еле-еле уловимые в отражении палубных огней и прожекторов, сохраняя достаточную глубину, находясь в зоне подпора Цимлянской ГЭС, удерживающей определенный уровень для движения судов типа «река-море». А ветер усиливался, судовой ход постоянно менял направления, словно петляя между расставленных по его кромкам горевших бакенов, буксировщик выбрал трос до минимальной длины и пытался лавировать, чтобы не снести знаки судоходной обстановки, а «хвост» понтонов болтаясь независимо от маневров, поворачивал корму, куда ему захочется. В темноте был слышен только неимоверный грохот железа об железо, перепугавший, наверное, всю прибрежную округу, а мы ничего не могли с этим поделать. В таком состоянии судоходный пролет моста в темноте показался нам узкой щелью в гранитной скале, в которую даже мышь не проскочит, но грамотное судовождение составом нашим капитаном смогло безаварийно и без последствий для всех нас пройти его, оказавшись в русле реки. Мост со своими огнями остался позади, ветер как-то сразу стих, как будто отрезанный и отгороженный высокой насыпью железнодорожного полотна, понтоны успокоились, встали строго в кильватер за земснарядом и капитан снова вытравил длинный трос. Ночь была в самом разгаре, слегка загорелись на небе звезды, и появился тонкий «рожок» месяца, нам оставалось совсем немного до входа в затон города Калач-на-Дону, базы, где отстаивался и ремонтировался флот Донского техучастка, оставалось совсем немного.

Теперь можно было идти спокойно в каюту и ждать утра, долгожданного утра нового майского дня, нового…