Лодочник из Эбельмира - не окончено

Данная вещь пишется весьма хаотично, вставками и минутными идеями, а потому, если Вы не желаете рвать для себя полотно повествования, автор настоятельно рекомендует Вам дождаться, когда произведение будет закончено.



Глава I - Нежеланный Гость

Эбельмир был основан на западном берегу реки Унда, на том самом месте, где она впадает в одноимённое озеро, и благодаря удачному с торговой точки зрения расположению вскоре разросся до немалого города с высокими тесно стоящими каменными домами, обступающего по кругу всё озеро и меланхолично контрастирующего с небольшим диким островом в его центре.
Большую часть жителей города можно было бы охарактеризовать как суеверных и замкнутых в себе, начиная от первых колонистов из вольного города Гина, которые застали ещё доимперское правление и жили по предписаниям Сорока Двух Богов, и кончая нынешними обитателями Эбельмира, потомками гинцев и военных имперских семей.

Впрочем, даже очень сильным суеверием сложно было бы объяснить тот ажиотаж, который породил в городе визит Судебного Епископа Звёздной Церкви, досточтимого Арвента Альгонта, связанный с множественными случаями пропажи эбельмирцев. Как любили говорить многие местные старожилы, особенно те, что из колена Гина – “Не так страшна смерть, как занудство звездочёта”. Любые визиты представителей высшей власти исторически ассоциировались у горожан лишь с очень плохими вещами: визит Поющего Наместника Гина, закончившийся показательными казнями, проезд Короля-Торговца, из-за которого в толпе затоптали более двух дюжин человек, или даже хотя бы визит имперского глашатая, собиравшего рекрутов для Юго-Восточной Войны, с которой не вернулся ни один из них.

- …Мы очень давно вас ожидали, светлейший господин! – воскликнул господин Ундавин, городской голова, сидя во главе стола напротив гостя.
- Однако же, я не думаю, что не без беспокойства, – с учтивой улыбкой ответил Альгонт. – Насколько мне известно, в Эбельмире ещё очень немало космиканцев, и я не думаю, что это неизвестно вам.
Воцарилась неловкая пауза, которую вскоре перебила супруга господина Ундавина, сидевшая по левую руку от мужа:
- Да, да, это очень беспокоит нас! Меня пугают некоторые их ритуалы, которые они проводят на Ундском острове по полнолуниям, новолуниям и всем этим прочим… Луниям.
Альгонт улыбнулся.
- Ну, некоторые из этих ритуалов были напрямую позаимствованы Орденом Ночи, что находится под личной юрисдикцией Звёздного Понтифика. В них, право, нет ничего особенно ужасного. Весь ужас кроется в думах иноверцев.
Все присутствующие поспешили согласиться с важным гостем. Через некоторое время госпожа Ундавин заметила что-то, сделала строгое лицо и обратилась к служанке:
- Дорогая, почему ты подала бобовые? Мы же здесь все исповедуем одну веру, правда? По какому праву ты решила, что бобы можно есть?
Альгонт негромко рассмеялся.
- Дорогая госпожа Ундавин, я не думаю, что звёзды взорвутся, а вселенная лопнет, если мы один раз допустим такую незначительную оплошность в глазах Богов. К тому же, статус бобов как запретных всё ещё живо обсуждается в Звёздном Синоде, и, вполне возможно, в скором времени будет снят. – Он медленно прожевал, сверля ироничным взглядом всех присутствующих. – Есть куда более страшные грехи, и я уверен, что некоторые сидящие за этим столом их совершали…
Снова воцарилась неловкая тишина, и на этот раз она длилась ровно до тех пор, пока сам же епископ не прервал её.
- Однако же, если это не испортит аппетит никому из вас, я хотел бы поговорить о деле. Что вам известно об этих пропажах?
- Ну, пропадают самые разные люди, – поспешил ответить Йорн, конюх, сидевший по правую руку от епископа, за что поймал на себе далеко не один осуждающий взгляд вышестоящих. – То все нищие с улиц попропадали, то пара стражников, то священник, а теперь ещё и Андела, трактирщица…
- Священник, стало быть… – задумчиво повторил Альгонт.
- Почтенный епископ, это наверняка оговорка! – поспешила госпожа Ундавин. – Йорн полуграмотный, и говорит он очень плохо…
- Грамотность порой лишь мешает истине, почтенная госпожа, – беспристрастно отрезал епископ. – Мы действительно очень давно не получали вестей от одного из наших эбельмирских миссионеров, и это одна из главных причин, по которым я сюда приехал.
Помимо уже упомянутых, за столом в тот вечер присутствовали:
Этельд и Мительд, черноволосые зеленоглазые сыновья Ундавинов, близнецы, которых можно было отличить разве что по длинному шраму на лбу первого; они сидели по правую руку от отца;
Аранда, русая дочь конюха, которая весь вечер смотрела только в свою тарелку; она сидела сразу после отца (считая от епископа) и явно была одета в какое-то хозяйское платье по случаю торжественного приёма;
Эрквид, Омольд и Эльбина – престарелый домоправитель, низкорослый посыльный и главная кухарка дома соответственно; все они сидели рядом, именно в этом порядке, по левую руку от епископа;
Кункрасты – знатная чета из северной части города, где всё ещё очень популярно космиканство, приглашённая сюда супругой головы для представления интересов своей веры и весь вечер зловредно отмалчивающаяся; они восседали сразу после неё, сначала господин, затем госпожа;
Эбельд Иттельбин – весьма массивный для своего роста глава местной торговой гильдии, который был завсегдатаем званых ужинов в этом доме и, увлечённый блюдами, не особенно следил за разговором; он занимал сразу два места между близнецами и дочерью конюха, таким образом органично заполняя всю пустоту, которая оставалась бы, пригласи Ундавины кого угодно, кроме него.
Игривый ироничный взгляд Альгонта бегал по сотрапезникам, вгоняя их в холодный пот. Было совершенно очевидно, что почти каждый из них что-то скрывает, но это отнюдь не удручало Судебного Епископа – скорее даже, напротив, забавляло. “Каждый боится истины в степени своей греховности”, – как гласило одно из наставлений Звёздного Писания, самое любимое наставление Арвента.

Глава II – Госпожа Андела

Глава III – Господин Кункраст

Скрываться самому и скрывать свои деяния, как вскоре осознал лодочник, до смешного легко: горожане будто бы делают всё что угодно, лишь бы не быть внимательными к тому, что их окружает. Одни находят оправдание этому в занятости, другие – в высоких чувствах, третьи – в безразличии или вражде, а есть и такие, которые и вовсе не замечают ничего, что не относится напрямую к ним самим. Последние нравились лодочнику больше всего: их совершенно не составляло труда приманить, а все их мысли и желания можно было угадать просто по выражению их лица.
Следующее подношение он планировал сделать как раз из такого человека.

- Это просто возмутительно! – воскликнул господин Кункраст, потрясая жилистой рукой перед слушателями, которые частенько собирались ради его речей на Ночной площади. – Ундавины потеряли последний стыд. Век назад они предали свою веру, а теперь они предают уже собственную репутацию, лишь бы подлизаться к приезжему звездочёту. Я сидел за этим столом, будто осуждённый преступник, ожидающий казни. Человек, который посетил их, скажу я вам – отнюдь не из последних живодёров! Будьте бдительны, и ничего – слышите?! – ничего и никогда ему не раскрывайте, ни о себе, ни о других! Звёздная Церковь уже достаточно наистязала нас, хранителей сакральных тайн самого Космоса, и я не допущу, чтобы она продолжила это делать!
Космиканцы одобрительно закивали. Аплодисменты считались у них греховными, так как, согласно их вероучению, множественные частые хлопки нарушают эфирный баланс мироздания.
Вся династия Кункрастов, начиная от их прародителей в Гине, традиционно брала на себя служение Паракосмосу, второму из четырёх божественных кругов в космиканской иерархии, где располагаются двенадцать божеств, отвечающих за каждую общую сферу мирового бытия. Адептов Паракосмоса принято называть Смотрителями Ночи – в их священные обязанности входит спать днями и бодрствовать ночами, дабы как можно чаще иметь возможность общаться с Паракосмосом через Космос. В этой связи чета Кункрастов была особенно сильно оскорблена приглашением, ведь им пришлось проснуться задолго до наступления темноты. Теперь же, когда ночь всё-таки наступила, господин Кункраст уже ощущал первые признаки дремоты, и это невероятно его злило.
- Никогда, никогда прежде поклонение кровавым идолам звездочётов не доходило у нас до такого абсурда! – воскликнул он напоследок, после чего вскинул правую руку в знак того, что закончил говорить, и поспешил убраться с улицы к себе домой.
В дверь его вскоре раздался стук. Кункраст поспешил открыть.
- Ходят слухи, почтенный господин, что епископ первым делом намеревается идти прямо к нам, – оповестила его госпожа Орн, одна из самых старых и самых верных его слушательниц.
- Не вижу ничего удивительного. Они всегда любили рубить сплеча. Вспомните хотя бы Красную Ночь, которая произошла в Гине всего десятилетие назад!
- Но что же нам делать, почтенный господин?
- Вооружитесь. Заприте двери. Не прячьтесь, это от них никого никогда не спасало – просто будьте готовы отбиваться.
Госпожа Орн понимающе кивнула и вынула откуда-то из своей сумочки старенький потёртый кинжальчик.
- Я смогу этим отбиться?
- Бейте в шею – и отобьётесь хоть от десятерых! – воскликнул господин Кункраст и захлопнул дверь, защёлкав многочисленными замочными механизмами.

И действительно, как было предречено, вскоре по главной улице космиканского квартала начал своё шествие Судебный Епископ.
- Но он… Он же один, – удивился светленький паренёк, выглянув из окна. – Может, пристукнем его, а, дедушка?
- Не неси ерунды, – отрезал дедушка. – Это приманка. Они такое в Гине провернули. По улице шёл сановник-провокатор, а по переулкам служки сидели с копьями и дубинами. Столько кровищи было… Мне до сих пор кошмары снятся.
Созерцая неестественное запустение, Альгонт проходил одну улицу за другой, следуя ломаной и вихляющей широкой мостовой, пока, наконец, не дошёл до двери дома Кункрастов.
- Господин Кункраст! – воскликнул он, видя открытое окно на втором этаже фасада. – Я знаю, что у вас нет ни малейших оснований мне доверять, и всё же я хотел бы переговорить с вами. Возможно ли это?
Кункраст осторожно выглянул из окна.
- Вы готовы меня выслушать? – переспросил епископ.
- Один момент!
Силуэт его пропал, и вскоре появился вновь. В руке его теперь был крупный кусок желтоватого алхимического стекла вытянутой каплевидной формы, примерно с предплечье длиной.
- Вы знаете, что это такое, господин епископ?
- Боюсь, не ведаю. Просветите же меня, господин смотритель!
- О… – протянул Кункраст. – Очень интересная вещица! Мы называем их Слезами Звёзд. Вот, глядите что будет, если я отломлю у неё кончик…
Он поступил, как сказал: объект в его руках с оглушительным звоном взорвался, и длинные тонкие осколки с внушительной скоростью вонзились в камни мостовой чуть левее Арвента.
- Впечатляет, а, господин епископ? А главное – всё выверено, стреляющий никак не пострадает!
Альгонт немного помолчал, после чего ответил:
- Вы совершенно не желаете идти на компромисс, насколько я понимаю?
- Желал бы, если бы компромисс в вашем понимании не заключался в показательной казни всех иноверцев!
Альгонт усмехнулся.
- Я могу дать вам слово, господин Кункраст, что Звёздная Церковь не убьёт ни одного иноверца в этом городе!
- А с чего мне тебе верить?! – возопил Кункраст, взяв в руки вторую Слезу. – Почему я не должен, проклятый ты живодёр, сию же секунду прорешетить твою чёртову башку, как делали мои братья в Гине?!
- Потому, господин смотритель, что этот город – ничтожество.
Смотритель осёкся.
- Что, простите?
- Ничтожество! Эбельмир находится так далеко от Священного Таларина, что Звёздный Понтифик сомневается, стоит ли вообще вносить его в Карту Правоверных Земель и, в отличие от Гина, являющегося источником иноверия, этот городишко ещё и совершенно не способен самостоятельно поддерживать своё иноверие. Ваш переход к истинной вере – вопрос времени, и только!
Силуэт господина Кункраста пропал из окна, и где-то через пятнадцать минут его голос зазвучал из-за двери.
- Пообещайте, что никого не убьёте в этом доме.
- Обещаю.
- Поклянитесь перед вашими же богами!
- Клянусь, Боги, клянусь!
Многочисленные замки защёлкали вновь, и дверь отворилась.
- Заходите, – быстро и монотонно проговорил хозяин; заметив церемониальный меч в ножнах на поясе епископа, он всё же тяжело вздохнул и заранее покорил себя за свою доверчивость.
Они вышли в гостиную, где тепло трещал поленьями камин.
- Итак, господин Кункраст… Что вам известно о пропаже нищих в городе?
- Ундавины. Их всех запугали и выгнали Ундавины, чтобы город выглядел чище.
- Что ж, превосходно, одной загадкой меньше… Далее, что вам известно о стражниках?
- Ничего конкретного. Ходят слухи, что они что-то украли и сбежали в Гин.
- Замечательно! Есть ли смысл спрашивать у вас про нашего священника?
Кункраст смутился и пробежался взглядом по епископу. Нервная улыбка украсила его лицо.
- Ни малейшего, господин Альгонт.
- Чего и следовало ожидать. Последний вопрос, и я вас навсегда покину: что произошло с трактирщицей?
- А вот это громкая история. Её только сегодня вечером выловили из тростника. Она утонула. Я узнал уже после приёма.
Судебный Епископ неожиданно хмыкнул.
- Неужто она утопилась?
- Неизвестно. Некоторые говорят, что её очевидно задушили. Неясно тогда, впрочем, зачем было бросать её в воду… И уж подавно непонятно, где это могло произойти.
Не желая более ни секунды удручать космиканца своим присутствием, Судебный Епископ решительно развернулся и пошёл по направлению к выходу.
- Благодарю за сведения, и удачи вам!
- А вы… Простите.
- Мне не за что вас прощать. Единственная ваша ошибка – это рождение в семье космиканцев!
Он рассмеялся и вышел за порог, после чего поспешил покинуть враждебный квартал.

Кункраст принялся было снова щёлкать своими замками, как вдруг до него дошло: это была не провокация, и его жизни не угрожает кровожадная инквизиция. В следующий миг он выбежал на Ночную площадь и огласил её криком:
- Всё в порядке! Не бойтесь, епископ не должен вернуться! Вы можете выходить из ваших домов!
Люди не сразу, но всё же начали отпирать двери и понемногу выходить. Госпожа Орн подошла к господину Кункрасту, схватила его за рукав и с благоговением спросила:
- Что вы с ним такое сделали, почтенный господин?
- Я всего лишь был с ним… Честен, наверное.
- Вы всегда были способны поражать врагов одним честным словом! – одобрила она, после чего отпустила его рукав. – Вам, наверное, нужно срочно плыть на Ундский остров, чтобы восстановить силы?
- Да… Пожалуй, вы правы. Мне необходимо поговорить с Космосом.
Вскоре он был уже в порту и нанимал лодочника.

- …Поразительно! Кто бы мог подумать, друг мой, что одним простым словом можно так разрешить всё! “Ваш город – ничтожество!”
Господин Кункраст тихонько посмеивался. Лодочник мерно грёб по направлению к острову.
- Удивительные же вещи порой случаются в этом мире, ты не согласен?
Лодочник кивнул.
Господин Кункраст не заметил, как весло перестало грести. В следующий миг он был вытолкнут из лодки и быстро пошёл ко дну, ибо никогда не удосуживался научиться плавать.

Глава IV – Госпожа Мирма

Звёздное Писание называет всех актёров “священными грешниками”, и над тайной данного парадоксального эпитета сломало голову далеко не одно поколение богословов. Сам Альгонт всегда полагал, что данный термин говорит о возможной широте как греха, так и добродетели, что способен совершить актёр за свой век ввиду сравнительно вольного распорядка жизни и профессионально-дерзкого склада ума. Судебный Епископ никогда не чурался театров, за что в некоторых не самых влиятельных кругах был заочно осуждён. Одна группа духовников даже собиралась письменно обвинить его в ереси, однако сам он, вовремя прознав про заговор, опередил недоброжелателей и самолично сжёг их всех на одном большом священном костре, за что получил прозвище “Пламенник”.

Епископ направлялся на постоялый двор, где остановился, как вдруг из-за угла в него влетел некий высокий статный господин в тёмной шубе и широкополой шляпе того же цвета.
- Ох, как я неловок! Прошу меня прос… – начал было извиняться он, но тут вдруг разглядел собеседника и быстренько снял с головы шляпу.
- Ничего страшного. Спешите?
- Довольно-таки.
- Куда? Да и кто вы, если не секрет?
- Ангрим, барон Ангрим Гобельт, верноподданный Звёздной Церкви… – машинально произнёс он, после чего прибавил: – Я могу быть чем-то полезен?
- Да. Ответьте, куда вы спешите.
- На репетицию своей новой пьесы, почтенный господин, – вкрадчиво, но неуверенно протянул он.
В свете раннего утра сложно было разглядеть черты его лица, однако было видно, что они довольно-таки, как сказала бы иная дама, миловидны. Высокий лоб, аккуратный пробор тёмных волос в две дуги, прямой нос и точёные скулы.
- Так вы писатель?
- Скорее, милейший, постановщик. Видите ли, я владею театром… Единственным во всём городе.
- Хороши ваши пьесы?
Такого вопроса от Судебного Епископа барон явно не ожидал услышать. Какое-то время он подбирал слова для ответа.
- Мои пьесы… Великолепны, светлейший господин. Я почту за честь, если вы… Если вы оцените мою работу, когда… Когда придёт время.
- Посмотрим, что можно сделать… Скажите-ка мне вот что: вы знаете о пропажах в городе?
- Кхм… Что-то пропало, господин?
- Кто-то. Люди. И немало.
- Ах, люди! – стукнул себя по лбу Гобельт. – Да, про людей я слышал… Простите, ничем не могу помочь. Люди мне неинтересны.
- Ну, как скажете… Ступайте.
Постановщик легко поклонился, после чего, не надевая шляпы, сделал от епископа восемь шагов назад, выпрямился, повернулся и ровным шагом пошёл по своим делам, точно проследовав указаниям Звёздного Писания относительно порядка прощания с представителями высшего духовенства (если не считать того, что забыл надеть шляпу и всю дорогу до театра нёс её в руках).
Из восьми божеств Звёздной Церкви барон Гобельт избрал себе в поклонение Локрена, ответственного за сохранение и ограждение от старости всего, что должно быть вечно. Более четырёх декад не снимал он с шеи амулет, посвящённый этой сущности, и время будто бы действительно обходило его стороной: будучи уже в возрасте, когда полагается иметь внуков, он выглядел почти по-детски, и ни тело, ни ум его года не затронули. Всякий раз перед сном читал он Клятвы Долголетия, а любимой его книгой Звёздного Писания была Книга Вечности, особенно та её часть, где содержатся поучения и заповеди, следование которым способно даровать бессмертие истинно верующему.

Барон Ангрим Гобельт был весьма прославлен в Эбельмире как драматург и постановщик, однако слава его предательски отказывалась выходить за пределы города, чтобы предоставить ему возможность переехать в какое-нибудь более утончённое общество. Виной тому в немалой степени была самобытность его произведений, которая заработала ему репутацию скорее местной диковинки, нежели зрелого и интересного драматурга.
В этот день шла генеральная репетиция его “Похода Попрошаек”. Сюжет данного произведения таков:
Фангрим, имперский рыцарь из знатного рода, влюбляется в нищенку Амеделию. Его верный паж Торнохт всячески отговаривает его от предложения руки и сердца, ведь это покроет позором как его, так и всю его династию, однако сам Фангрим остаётся непреклонен. Тайно поженившись с Амеделией, рыцарь вскоре узнаёт, что она на самом деле не нищенка, но ведьма, соблазнившая его тёмными чарами. Не в силах противиться ей, он, тем не менее, даёт знать об этом Торнохту, и тот советуется с епископом Звёздной Церкви о том, как ему поступить. Решение, которое предлагает ему епископ, заключается в том, что следует объединить всех праведников города и силой совместной веры победить злые чары Амеделии. Как выясняется впоследствии, единственные праведники города – это юродивые, нищие и нуждающиеся. Помогая троим их лидерам, юродивому Клаузу, попрошайке Морну и обедневшему дворянину Унгвальду, Торнохт убеждает их возглавить поход нищих на священный Холм Возмездия, дабы в совместной молитве уничтожить Амеделию и её злые чары. Последний акт пьесы – дуэт Фангрима, решительно и непреклонно сопротивляющегося чёрной магии, и Амеделии, которую в конце концов разражает молнией.

- О Амеделия! Душа моя, моя любовь! О Амеделия, мука ночей моих и грёза дней моих! О Амеделия…
- Нет, нет, нет и ещё раз нет! – возопил маэстро. – Ты говоришь, как будто тебя вот-вот вырвет. Надо чувственнее, нежнее… О Амеделия!... О, душа моя!...
- Но там ведь нет “о” перед словом “душа”.
- Да какая, ко всем чертям, разница?! Зрителю на это плевать, а значит – плевать и мне.
Прогнав первый акт, Гобельт раздражённо окинул взглядом зал. Юродивого Клауза нигде не было видно.
- Дорогой... – подошла к нему Мирма, прозванная Нераскалывающейся и прослывшая дивой театра.
- Я тебе не дорогой, дорогая! – раздражённо рявкнул Гобельт. – До тебя что, не дошло моё письмо? Между нами всё кончено.
Мирма не повела и бровью.
- Письмо дошло, но я думала, что это очередная твоя...
- Шутка? Я никогда не шучу, дорогая моя. Никогда!
- Не суть, дорогой. Клауз... Он в гримёрной. Разберись с ним.
Без стука войдя в гримёрную Клауза, Ангрим застал до боли знакомое ему зрелище: несколько опустошённых бутылок эймута и юродивого в чёрном заштопанном балахоне, лицом лежащего на столике перед зеркалом.
- Прости, барон… Я… Я опять не сдержался…
Гобельт привычно взял его под руки и поднял. Клауз, на удивление, был ещё в состоянии сохранять равновесие.
- Ну ничего, дорогой, я не злюсь, я совсем-совсем не злюсь…
- Нет, барон, прости… Я… Я опять… Опять тебя подвёл…
- А я говорю тебе, ПРИДУРОК ты драный, чтоб тебя ЧЕРТИ рвали, что не злюсь! Совсем не злюсь, правда…
- Прости, барон…
- Ну ничего, ничего… На ногах ты вроде бы стоишь. Текст помнишь?
- Помню, барон… Прости, барон… Он у тебя такой мудрёный…
- Знаю, что мудрёный. Потому и пишу. Выходи давай, юродивый, твой выход. Говорят, что если уж спьяну всё сыграешь, то запомнишь навсегда…
Через некоторое время репетиция продолжилась в прежнем темпе. Мирма, игравшая Амеделию, высмеивала прогнившие архаические постулаты веры в лице юродивого Клауза, а сам он только стоял и тихонько плакал, периодически отвечая заплетающимся языком: “Коль ты, ведьма, столь стройна, так почему б не быть тебе осиной?”, или “Звонок глас твой, да душа твоя прогнила уж давно”, или “Очи твои полны яда, зубы твои алчут плоти, язык твой алчет крови…”
Вытерпев второй акт, барон с облегчением принялся разбирать третий, где Торнохт и три вождя нищих воодушевляют всю бедноту города и где заплетающийся язык Клауза не должен быть так ужасающ для его восприятия.
- И пусть мой перстень боле ничего не значит, но поведу я вновь людей, как вёл солдат когда-то! – воскликнул Унгвальд в рваном выцветшем дублете, потрясая рукой с кольцом.
- И пусть я жалок и несчастен, но вымолю я всем нам счастье! – воскликнул попрошайка Морн.
- И пусть безумен я и стар, но стану… – начал было Клауз, но вдруг икнул и забыл весь текст.
От злости Ангрим ощутил привкус крови во рту, однако постарался не подать вида.
- Я сам сыграю юродивого в спектакле, – медленно проговорил он. – Иди к себе домой и протрезвей, а потом возвращайся. Ты будешь двигать линзы и лампы.
Затем он встал и поаплодировал в пустоту.
- Репетиция окончена! Все остальные – молодцы, я верю, что у вас всё получится…

Мирма тем временем нашла на своём столике записку, подписанную “Б-н А.Г. (Барон Ангрим Гобельт)”, которая гласила:

Ищи меня в кромешной тьме,
Где я и узник, и владыка,
Где в полутьме сверкают блики,
Ищи меня, где лёд в письме…

- Дрянной из вас шутник, барон Гобельт… – с улыбкой протянула она, после чего не преминула перейти в его вечно залитый тенью кабинет в подвале театра. Дождаться его она решила, спрятавшись в его кладовой для писчих принадлежностей. Через какое-то время удивлённому её взору предстало, как сам городской голова Ундавин заходит в кабинет маэстро, держа в руках небольшую неприметную коробочку. Вскоре подошёл и сам маэстро.
- Ангрим, дорогой мой друг! Мы одни?
- Разумеется, господин Ундавин! Чем могу быть вам полезен?
- Да вот… Незадача, – с этими словами городской голова раскрыл коробочку и показал Гобельту её содержимое, которое, впрочем, Мирме не удалось разглядеть.
- Ох, – маэстро театрально покачал головой. – Что же с этим сделать?
- Я знаю, какой ты хитрец и интриган, дружище. Скажи-ка, нет ли у тебя какого-либо надёжного места, куда этот подарочек можно было бы спрятать?
- Ну, дражайший голова, у меня надёжных мест – как у сколопендры ног! – похвалился маэстро, приняв коробочку. – Да вот только странно: зачем обращаться ко мне, доверяя такую вещь, если можно просто её уничтожить?
- А зачем её уничтожать, если можно ею воспользоваться?
Собеседники понимающе рассмеялись.
- Думаю, друг мой верный, пятая ступенька по входе на сцену – самое правильное место! Слыхал ведь, как она скрипит?
- Ха! А я-то, дурень, грешил на твою бесхозяйственность… Учту впрок, что маэстро – всегда маэстро!
Сияя в улыбке, барон достал глубокий выдвижной ящик из своего стола, раскрыл его фальш-дно и извлёк массивную бутыль мутного стекла с выцветшей этикеткой, а также две рюмки.
- Наше не-совсем-законное соглашеньице, считаю, следует обмыть не-совсем-законным напитком, – он подмигнул голове.
- Это что же? – удивился тот.
- Оур-эймут, четверной дистилляции, контрабандный. Вышибает всякую тревогу, как кувалдой!
Собеседники вновь рассмеялись, после чего контрабанда была разлита по рюмкам и выпита на брудершафт с возгласом “За доверие!”.
- …Я-то, конечно, слыхал, что стража у нас воздух роет, но чтоб настолько… – сквозь смех проворчал Ундавин, уходя.
Через мгновение взгляд Гобельта, теперь уже холодный и недоверчивый, устремился прямо на Мирму.
- Дорогая моя, ты же знаешь, что подслушивать – очень и очень нехорошо?
- Знаю. Я никому не скажу. Ничего…
- Пообещай мне, любимая.
- Обещаю. Обещаю!
Ангрим раскрыл дверь кладовой, обнял её и поцеловал.
- Я верю тебе. Ты всегда была весьма и весьма умна. Не предавай моего доверия, дорогая.

В считанные часы театр начал собирать первую публику. Все зарезервированные места были заняты, кроме двух – господина Кункраста и его вдовы, что, впрочем, было совершенно закономерно. Именно его место в зале занял господин Альгонт, а на то, что рядом, присела немолодая высокая госпожа с толстыми обрамлёнными латунью линзами на глазах. Одета она была в тёмно-зелёное платье-пальто, а седые волосы её были завязаны высоким узлом. На шее она носила кулончик в виде двенадцатиконечной звезды.
- Я наслышана о вас, господин Альгонт, – учтиво сказала она. – Я – Дейора Кринбри, верная служительница Космоса. Мне хочется верить, что вы не позволите вашему положению идти впереди правил приличия…
- Ну что вы, госпожа Кринбри… И потом, мы же в театре. Следуй я только своему положению, в жизни не пришёл бы сюда.
- Очень хорошо. В таком случае я согласна помогать вам в расследовании.
Епископ поперхнулся.
- Откуда вам известно о моём расследовании, добрая госпожа?
Добрая госпожа простодушно улыбнулась.
- Космосу известно всё, господин Альгонт. А я на хорошем счету у Космоса. Кстати, у вас есть зонт? Надвигается шторм…
Епископ хотел было что-то ответить, но фанфары, извещающие о начале представления, заглушили его мысль. Весь спектакль с его лица не сходила иронично-снисходительная улыбка, а под конец, когда Амеделию разразило картонной молнией, он оказался даже в числе тех, кто откровенно рассмеялся.

После представления всё тело Гобельта похолодело от беспокойства и тревоги. Было совершенно очевидно, что публика не поняла его задумки. Пока он шёл в свой кабинет, у него кружилась голова и он снова ощутил кровавый привкус во рту. На полпути его остановила какая-то дама и, широко улыбаясь, спросила, почему всех главных героев его пьес зовут “Фангрим” и почему в его постановках так мало женских персонажей. Он оттолкнул её и ввалился в дверь своего кабинета, бессильно упав в кресло. Маэстро был опустошён и обессилен. Вскоре к нему вошла Мирма; специально для него она немного подработала свой красно-чёрный грим ведьмы, чтобы тот напоминал кошачью мордочку.
- Любовь моя, как ты?
Барон не ответил и даже не посмотрел на неё.
- Любовь моя… Ты очень расстроен?
Гобельт стиснул зубы и поджал губы.
- Любимый… Как я могу тебе… – начала было она, но тут драматург с диким криком начал бить кулаками по подлокотникам. Актриса с ужасом проследила, как у него откололся ноготь и как капли крови залетали по комнате.
- Как же я НЕНАВИЖУ этих БЕЗМОЗГЛЫХ разгильдяев! Этих ЗЕВАК, этих ИДИОТОВ, всех этих… Этих…
- Зрителей? – робко уточнила она.
- Да, чёрт подери! Да, Мирма, я ненавижу их! Они недостойны моих пьес! Я пишу для тонких умов, но прозябаю в этой гадкой провинции, как крыса на вертеле! Я должен ехать в Гин, или в имперскую столицу… Я просто обязан предстать перед стоящей публикой!
Ком подступил к горлу актрисы, однако она не позволила себе расколоться. Вместо этого она нежно прикоснулась к плечу маэстро, проговорив:
- Дорогой, пожалуйста, успокойся…
Маэстро грубо и больно схватил её руку и отшвырнул от себя.
- Не прикасайся ко мне, дура! Я зол, я в гневе, неужели не видно!? Не трожь меня, когда я злюсь!
Слеза всё-таки предательски выскользнула из её глаза.
- Любимый, прошу тебя…
- Проси в другом месте! Я не священник и не дворянин, чтобы у меня просили. Творец я, творец!
- Пожалуйста… Дорогой мой, любимый мой творец… Не гневайся…
- Заткнись, безмозглая курица! Ненавижу тебя!
Нераскалывающаяся Мирма была расколота. Слёзы потекли ручьём.
- Любовь моя… Прошу тебя… Мне больно…
- Всех вас ненавижу! Актёришки, бездарности, уличный сброд! Вы не смогли отыграть МОЮ пьесу… Критики теперь разорвут меня на части!
- Молчи. Пожалуйста, молчи… Умоляю…
Она не могла более держаться на ногах и упала на колени, схватившись за его окровавленную руку. Гобельт, в свою очередь, схватил её за горло и отбросил от себя.
- Что, правда глаза колет? Убирайся, кукла ничтожная! Выкрасилась ещё, порадовать меня решила… Прочь поди, дура бездарная!

Через неполный час Мирма, слабо похожая на себя, беззвучно брела по заливаемой дождём улице. Надеть верхнюю одежду она забыла. Лицо её и верхняя половина платья были красно-чёрными от растёкшегося грима, а глаза не выражали ничего и недвижно смотрели вперёд.
Вскоре она подошла вплотную к озёрному причалу. Тёмная вода никогда ещё не завораживала её так, как сейчас. Взгляд её, однако, успел зацепиться за лодку с силуэтом лодочника прежде, чем она решила сделать шаг во тьму.
- Это вы… Вы топите людей?
Лодочник кивнул.
- Утопите меня. Пожалуйста. Я не хочу умирать так дёшево.
Подплыв вместе с актрисой к самой глубокой части озера, лодочник исполнил её пожелание.

Глава V – Господин Ундавин

На следующее утро зеваки уже вовсю толпились на небольшом песчаном взмыве на краю мощёной площади, куда принесло новое тело. Среди них был и Гобельт.
- Новая смерть? – спросил он кого-то. – Кто это? Мужчина или женщина?
- Женщина, – ответили ему. Он тут же поспешил протолкнуться через толпу и, увидев Мирму, замер.
Через некоторое время подошёл Судебный Епископ. Слухи и сплетни просто не могли не направить его сюда.
- Дамы и господа, созерцать следы греховных деяний греховно само по себе! – объявил он. – Ступайте по своим делам, не мешкайте и не глазейте... Но только не вы, – он обратился к драматургу.
- Чем могу быть вам полезен, господин? – сухо проговорил тот.
- Расскажите о ней.
- Это… Это была моя лучшая актриса…
- Вы любили её?
- Нет, господин. Про меня все говорят, что я не способен любить.
- Но вы любили её?
- Я… Я не знаю…
- Да или нет?
- Да. Да, чёрт возьми! – он сорвал с себя шляпу и бросил её в озеро. – Она единственная, кого я когда-либо любил!
Когда последние свидетели допроса ушли, епископ продолжил:
- А теперь я задам вам единственный вопрос, ради которого сюда пришёл. Ответьте мне: почему не вы её убили?
У барона перехватило дыхание. Он встал на колени и схватился за амулет.
- Я верноподданный Звёздной Церкви, господин епископ. Я бы никогда…
- Красный Монах, что орудовал в Беноре и сгубил семнадцать юных душ, тоже был верноподданным Звёздной Церкви. И, в отличие от вас, он даже имел небольшой сан. Так почему убийца – не вы?
- Я же сказал, я любил её!
- Любовь столь же часто оправдание, сколь часто и мотив. Так почему это сделали не вы?
- Я… Я…
- Вам подсказать, господин драматург?
Допрашиваемый неуверенно закивал.
- Потому что вы трус и лжец. Вы не способны на убийство, потому что всё, что вас интересует – это вы сами, ваши интриги и ваше посконное творчество.
- Но я ведь… Верноподданный…
- Мне безразлично, чей вы там верноподданный, если вы допускаете, чтобы ваша возлюбленная покинула вас в слезах и была жестоко убита.
Драматург припал к земле.
- Я приобрету индульгенцию! Я исправлюсь, светлейший господин епископ! Клянусь, я исправлюсь!...
- Судебный Епископ не раздаёт индульгенций, господин драматург. Судебный Епископ раздаёт приговоры.
Ангрим схватился за сапог Арвента.
- Пожалуйста, светлейший господин, молю вас, не отлучайте меня от церкви… Я не хочу умирать…
Епископ улыбнулся.
- Вот с этого и стоило начать наше знакомство. Прекратите ваши делишки с Ундавинами, продайте театр и уезжайте из Правоверных Земель навсегда, и тогда я не отлучу вас от церкви. Вы поняли меня, господин Гобельт?
Драматург решительно закивал головой, отполз и встал на ноги.
- Ничего не говорите. Просто убирайтесь и исполните моё приказание.

Когда барон покинул поле зрения, Альгонт бросил взгляд на труп. Следов грима уже не было. Мирма улыбалась.
- Господин епископ! – окликнул его знакомый голос. – Вы ведь не забудете вернуть мне мой запасной зонт, как шторм пройдёт?
- А когда он пройдёт, по вашему мнению, госпожа Кринбри?
Дейора учтиво улыбнулась.
- Когда ему будет нужно, господин епископ, тогда и пройдёт – ни раньше, ни позже.
- И когда же ему это будет нужно, госпожа Кринбри?
- Неприличный вопрос, господин епископ! Космос не спрашивают так прямо, Космос просто просят ответить.
Она подошла к Альгонту и взглянула на утопленницу.
- Бедняжка. Она играла намного лучше всех остальных, взятых вместе.
- Пожалуй.
- А вы знали, господин епископ, что один из близнецов Ундавинов в неё влюблён?
- Который?
- Тот, что романтик, конечно же.
- И кто же из них романтик?
- Тот, на котором нет следов битвы.
- Мительд?
- Я не знаю, как их зовут, я ведь с ними не знакома… – госпожа Кринбри снова улыбнулась и пожала плечами.
Арвент усмехнулся.
- Ох уж этот ваш Космос, добрая госпожа…
- Интересно, сколько нужно времени, чтобы городская стража забрала тело?
- Не представляю. Это и не наше дело. Пойдёмте-ка лучше куда-нибудь под крышу.

В доме Ундавинов тем временем шёл очередной званый ужин. Подавали обжаренную гречку, цыплёнка табака, двухслойный бисквитно-овощной пирог, пирожки с бобами и солёные взбитые сливки в качестве гарнира, а также традиционное блюдо сыров с грибами и плесенью. Среди сотрапезников, помимо семьи, традиционно присутствовал господин Иттельбин, а также несколько торговцев помельче.
- Отец, не знаешь, кого на сей раз убили? – спросил Этельд.
- Заткнись и не порти людям аппетит! – прикрикнула на него мать. – Ты со своими дуэлями своей смертью не кончишь, сынок, помяни моё слово.
- Ну что вы, госпожа Ундавин! – поспешил успокоить её один из торговцев. – Я собственными глазами видел, как бьётся ваш сын. Никто в городе ему не ровня!
- Мы очень на это надеемся, – серьёзно сказал городской голова. – Моя супруга уже устала зашивать его раны. Всё его тело в шрамах, и он даже не желает их прятать.
- Мительд, почему ты ничего не ешь? – спросила его мать. – У тебя всё в порядке?
- У меня нет аппетита, матушка, – ответил он.
Господин Иттельбин хихикнул.
- Аппетит, мой юный друг, приходит во время еды! – объявил он, похлопав его своей потной нескладной рукой по плечу.
- И всё же, господин Иттельбин, у меня нет аппетита.
- Ты слишком много читаешь, сынок, – покорил его отец. – Вот скажи нам, как называется последняя книга, которую ты прочитал?
- “Ансамбль Теней”, – ответил он.
Сотрапезники захихикали, подражая смеху городского головы.
- Ну и о чём же эта твоя книжка? – с кривой улыбкой спросила мать.
- О призраках, которые играют музыку.
Столовая залилась снисходительным смехом.
- И зачем же они это делают, а, юноша? – давясь курицей, спросил Иттельбин.
- Чтобы проучить всех, кто презирает искусство и талант.
Смех только усилился.
- У меня действительно совсем нет аппетита, – сдержанно произнёс Мительд. – Можно мне покинуть вас?
- Иди уж, мечтатель! – позволил отец. – И вместо того, чтобы читать свои дурацкие книжки, лучше возьми пример с брата и научись фехтованию. Он хоть и балбес, но ведь делом занят!
- Ага… – с наглой ухмылкой протянул Этельд.

Выйдя в прихожую, близнец-романтик достал небольшой саквояж, принадлежавший его отцу, вытряхнул оттуда все вещи, положил туда несколько книг, пару незаметно позаимствованных у господина Иттельбина пирожков и письмо следующего содержания:

“Любимый мой Мительд,

Я не знаю, сможем ли мы ещё когда-либо встретиться с тобой. У меня очень плохое предчувствие.

Маэстро, кажется, окончательно пошатнулся рассудком. Я слышала, как он говорил с самим собой, воображая себя персонажами своих безумных пьес, в одиночестве и среди ночи. Мне кажется, он начинает их слышать и видеть. В прошлое полнолуние он плавал на Ундский остров, после чего на полном серьёзе сказал мне, что меня убьёт лодка.

Я уже слышала об утопленнице, которую не так давно выловили из зарослей. Я думаю, что могу быть следующей. Любовь моя, пожалуйста, не оплакивай меня слишком сильно, если это действительно будет так. Ты молод и талантлив, и я думаю, что тебе нужно будет купить наш театр, когда маэстро уйдёт. Осталось недолго – скоро он окончательно разочаруется в городе и уедет, навсегда. Потерпи совсем чуть-чуть.

С пламенной любовью,
М.”

После этого Мительд взял трость-шпагу своего брата, бесшумно открыл входную дверь ключом, оставив его в замочной скважине, и ушёл из дома.

- Как вы думаете, добрая госпожа, кого убьют дальше? – не без иронии спросил Альгонт, когда они с госпожой Кринбри зашли в трактир.
- Смотря кто убьёт, – как всегда улыбнувшись, ответила она.
- А кто всех убивает?
- Всех? Хм… Это хороший вопрос. Но мне кажется, что под “всеми” вы понимаете наших утопленников, правда, господин епископ?
- Именно их.
Дейора нахмурилась.
- Трудно сказать наверняка. Я думаю, что человек вашего положения назвал бы его... Демоном, да.
- При всём уважении, госпожа Кринбри, но откуда вы можете знать, кого я называю демонами?
- Разве вы и ваша церковь – не часть Космоса? – подняв бровь, парировала она.
- Ладно, допустим. Но почему вы решили, что данную сущность я назову именно демоном? Не духом, не малым божеством, но именно демоном?
- Потому что она как раз из тех мест.
- Из каких мест? – мрачно спросил Судебный Епископ.
- Из тех, господин епископ, из тех самых, которых вы так боитесь. Из тех самых мест, о которых пишут все эти ваши книги мучений и книги скорбей. Мы, космиканцы, называем их Нижайшими Мирами. Они настолько далеки от любых богов, что существуют по своим, чуждым всему божественному, правилам.
Альгонт тяжело вздохнул.
- Я всё же думаю, что здесь вы заблуждаетесь. Если бы здесь был демон, мои миссионеры проинф...
- Какие ваши миссионеры? Те самые, с которыми вы потеряли связь?
Епископ кашлянул от неожиданности.
- Вы и об этом знаете?
Старушка вновь обезоруживающе мило улыбнулась.
- Говорю же вам, господин епископ, я у Космоса на хорошем счету...
- В таком случае скажите мне, что с ними.
- Они потеряли веру.
- Впали в ересь?
- Не знаю. Они здесь, в городе, но веры их здесь нет. Если желаете, я могу помочь вам и с этим.
Альгонт скептически улыбнулся.
- Космиканец поможет мне с делами Звёздной Церкви? Не смешите меня, добрая госпожа.
- Я и не смешу. Я это не для вашей церкви делаю, но для вас. Вы хороший человек, господин епископ, и вы у Космоса тоже на хорошем счету. Пусть даже вы в него и не верите.
Тут в трактир громовой поступью вошла городская стража во главе с капитаном Диром.
- У головы пропал сын! – зычно гаркнул он, погрузив всю залу в гробовую тишину. – Кто поможет его отыскать – получит награду.
- Какую? – спросил кто-то.
- А это уж на усмотрение головы! Насколько хорошо поможешь – настолько хорошую награду и получишь.
- Ну, допустим, я знаю, где он, – сказал всё тот же голос. – Сколько это будет стоить?
Дир ухмыльнулся.
- Нет, дружочек, ты, верно, что-то не так понял. Если ты хоть что-то знаешь – ты выкладываешь всё мне, я говорю это голове, и ты, возможно, если голова поверит, получаешь долю.
- Ну, тогда я ничего не знаю…
- Но так ведь не бывает – сначала знаешь, а потом не знаешь… – Дир саркастично улыбнулся. – Ребятки, вяжите его. Не хочет так говорить – щипцами разговорим.
Владелец дерзкого голоса попытался бежать, однако был пойман, избит и уведён из трактира.
- Ещё знатоки имеются? – устало огласил капитан.
- Ну, возможно, у меня есть одна догадка, – прорезал тишину епископ.
Дир прищурился и, увидев в полутьме Судебного Епископа Звёздной Церкви, икнул от неожиданности.
- Вы что тут вообще делаете, ваше высокопреосвященство-с?
- Пережидаю дождь. Так вас интересует моя догадка?
- Интересует... – привычно-усталым тоном протянул он, но вдруг пободрел и сам себя поправил: – Явственно интересует-с, ваше высокопреосвященство-с!
- Ищите его по берегам озера. Он, вероятно, ищет там кое-кого.
- Если не секрет… Кого он там ищет-с?
- Секрет.
Капитан Дир смутился, хмыкнул и кивнул.
- Приложим все усилия-с, ваше высокопреосвященство-с! – объявил он и удалился из таверны. За ним стройным рядом последовали все остальные стражники.

Барон Гобельт, запершись в своём кабинете, судорожно перечитывал все свои пьесы – “Кровавая Свадьба”, “Поход Попрошаек”, “Танцы Льда” и прочие, ещё менее знаменитые и удачные труды. В дверь кабинета постучались. Ангрим поспешил открыть.
- А, Этельд, заходи… Пришёл за подарочком от папы? Пятая ступенька по входе на сцену, она вечно скрипит…
Он отвернулся – и был в следующий миг пронзён шпагой.
- Я не Этельд, проклятый ты псих. У меня нет шрамов. Мог бы запомнить.
Драматург упал на пол и пополз к своим пьесам, тихонько хохоча.
- Что смешного, мразь?
- Это очень смешно… Очень, очень смешно… Я написал об этом в “Кровавой Свадьбе”… Погляди...
- Я не собираюсь читать твой бред. Сдохни уже, наконец.
Мительд пронзил драматурга шпагой ещё раз. Тот взвизгнул и залился ещё большим хохотом. Романтик продолжал колоть его, пока, наконец, тот не умолк навечно.
После этого он вытер шпагу рукописями барона и вложил её обратно в трость. Отодрав пятую ступеньку лестницы, ведущей на сцену, он извлёк из тайника небольшую неприметную коробочку. Раскрыв её, он поморщился; внутри лежал отрезанный палец с кольцом-печаткой Кункрастов и записка:

“Дорогие жители Гина! Примите данный подарок от Арвента Альгонта, Судебного Епископа Звёздной Церкви, в знак его серьёзных намерений относительно данного семейства в частности и всех космиканцев – вообще. Ответ необязателен.”

Вскоре Мительд услышал, как целый отряд стражников, особенно не заботясь о тишине, вошёл в зрительный зал театра. Он прильнул к занавесу и осторожно выглянул из-за самой неосвещённой его части. Капитан Дир построил своих громил и раздавал им распоряжения:
- Святые наставления святыми наставлениями, но давайте-ка не будем сходить с ума, – распорядился он. – Всем известно, что сопляк просто обожает этот театр. Чем рыскать по песку в поисках святого духа, давайте-ка прошерстим тут всё от галёрки до подвала. Вот носом чую, тут гадёныш!
Кто-то из стражников расхохотался, и, пока капитан Дир ругательно отчитывал его за неподобающее поведение, Мительд принялся искать способ подняться на зрительские балконы. Вскоре такой способ был найден: как оказалось, из кабинета барона ведёт тайный ход, который открывает доступ к лестничному пролёту, объединяющему все этажи театра и даже выходящему на крышу. Отбросив свой предыдущий план, романтик поднялся на крышу, под грозу и дождь, и сел под одним из декоративных навесов парапета.
До самых сумерек никто не удосуживался подняться на крышу. Ледяной ветер и ливень только усиливались, и Мительд продрог до костей. Внезапно немолодой голос обратился к нему:
- Дорогой, ты, верно, ужасно замёрз. Вот, укройся, – ему подкинули тёплый и, что странно, совершенно сухой плед. – Шторм ещё нескоро утихнет.
- Кто это? – дрожащим голосом спросил он.
- Можешь звать меня госпожой Кринбри, – с улыбкой ответила она. – Укройся, говорю. А то околеешь.
Мительд поспешил поступить так, и вскоре холод, озноб и дрожь странным образом покинули его тело.
- Вы эльф? – с улыбкой спросил он.
Старушка легко рассмеялась.
- Эльфы – это выдумка, дурачок. Я просто очень доброжелательная немолодая леди.
- Вам что-то нужно от меня?
- Мне кажется, что да… – она окинула его взглядом своих несколько увеличенных под линзами глаз. – Коробка. Коробка с клеветой.
- Да, это правда… Вот, возьмите. – Мительд отдал её Дейоре, а та, в свою очередь, открыла её, порвала записку, сняла кольцо с отрезанного пальца и положила его в свой саквояж.
- Это я верну исконным владельцам, – с улыбкой сказала она. – А теперь нам с тобой нужно уходить отсюда.
- Но как, госпожа Кринбри? Стражники рыщут по всему театру…
- По крышам, разумеется! – с этими словами старушка ловко спрыгнула с парапета на черепицу соседнего торгового дома.
Романтик последовал за ней, и уже через неполный час они были на крыше постоялого двора, в котором остановился Судебный Епископ.
- Найди господина Альгонта и расскажи ему всё, что знаешь, – напутствовала она.
- А вы?
Она тепло улыбнулась.
- Какой ты милый молодой человек, так беспокоишься о старших… Не волнуйся за меня, я могу за себя постоять. Ступай.

На следующее утро дождь только усилился. Большая часть сознательного населения города находилась на кладбище – хоронили барона Гобельта.
Речь городского головы была недолгой и возмутила многих:
- Герой пера и слова… Этот человек вдохновлял всех нас, побуждал нас на лучшие поступки, на большие деяния, на высшее чувствование. Барон Ангрим Гобельт был верным другом моей семьи. В связи с его вероломным убийством, а также в связи с пропажей одного из моих сыновей я объявляю в Эбельмире комендантское положение.
- Дорогой, ты уверен? – шепнула ему жена, когда они остались вдвоём.
- У тебя есть идея получше? – ответил он вопросом на вопрос.
- Как насчёт нанять специалиста? Зачем лишний раз беспокоить город?
- Затем, дорогая, что этот дрянной городишко давно пора уже хорошенько побеспокоить. Я наведу в этой дыре порядок, какого она со времён основания не видывала! И знаешь, с чего я начну?
- С чего же? – монотонно спросила жена.
- Я снесу круг камней на Ундском острове! Сначала сплаваю туда сам, чтоб посчитать их для указа, а потом приплыву с целой армией стражи.
- Одному-то плыть зачем? Спроси любого космиканца, он тебе скажет, сколько их там.
- К чёртям космиканцев! Все проблемы – из-за этих фанатиков. Они не пойдут со мной на компромисс.

В тот же вечер, облачившись в кожаный доспех и одев свой регальный имперский шлем в знак статуса, а также вооружившись коротким мечом и щитом с изображением родового герба (разорванной на две части змеи), господин Ундавин заказал лодку.
- Нечасто видишь тут таких, как я, а?
Лодочник покачал головой.
- Вот и я о том же. Небось, возишь тут по озеру всякую бедноту… Ты хоть не заразный?
Лодочник снова покачал головой. Городской голова смерил его подозрительным взглядом.
- А верить-то тебе можно?
Лодочник кивнул.
- Ты что, немой?
Лодочник покачал головой.
- Так, ты эти игры прекращай, дружочек! – Ундавин для убедительности постучал кулаком по щиту. – Ты хоть знаешь, кто я такой?
Лодочник кивнул.
- Ах ты наглец!
Городской голова пнул его по руке, в которой тот держал весло. Рука оказалась достаточно тонкой, чтобы сломаться, однако в считанные секунды приняла нормальный вид. Ундавин оторопел.
- Ты… Ты кто такой?
Лодочник перестал грести, выпрямился и достал из-под плаща нож. Голова почти синхронно с ним извлёк из ножен свой меч.
- Давай-ка лучше садись обратно и греби, дружочек… Не то хуже будет…
Лодочник припал на дно лодки, прошмыгнул под его щитом и вонзил нож ему в заднюю часть сначала левого, а затем и правого колена. Истошно простонав, Ундавин выронил оружие и упал навзничь, и вскоре был заколот даже хуже, чем барон Гобельт, после чего выброшен в озеро.

Глава VI – Госпожа Ундавин

Глава VII – Господин Иттельбин

Глава VIII – Госпожа Кринбри

Госпожа Кринбри уселась в лодку с двумя небольшими саквояжами и, учтиво улыбаясь, спросила:
- Это ты всех тут убиваешь?
Лодочник кивнул и начал грести.
- Хм… А ты честный. Это даже для твоих сородичей редкость.
Лодочник вновь кивнул.
- Позволь мне представиться. Я – Дейора Кринбри, Второй Архипретор Сорока Двух Богов. Прибыла в Эбельмир специально из-за тебя. Ты можешь говорить со мной?
Лодочник покачал головой.
- Ну что ж… Ты можешь показать, куда ты ведёшь лодку?
Лодочник снова покачал головой.
- Очень занятно. А ты кто-то редкий, правда?
Лодочник кивнул. Старушка задумчиво осмотрела своего оппонента.
- Вселяешься в человека, заставляешь его выполнять свою волю… Скрытный ты. Очень интересно. Регенерируешь быстро?
Лодочник кивнул.
- Ну что ж… Пожалуй, хватит с тобой церемониться, – с этими словами она открыла тот саквояж, что слева от неё – он был полон Слёз Звёзд.
Раздался звонкий взрыв, и пронзённого алхимическим стеклом лодочника выбросило из его лодки. Не мешкая ни секунды, госпожа Кринбри достала из второго саквояжа небольшой металлический цилиндр, нажала на нём на рычажок и кинула его в воду. Электрическое марево окружило лодку; начала всплывать обугленная рыба, однако лодочника среди неё не было.
- И ток тебя не берёт, голубчик... – со снисходительной улыбкой проговорила она.
В следующий миг лодочник выпрыгнул из озера и попытался схватить госпожу Кринбри за горло, однако яркая вспышка света отбросила его обратно в воду. Та всё ещё обезоруживающе улыбалась.
- Мой кулон, голубчик. Он специально от таких, как ты.
Она принялась рассматривать содержимое второго саквояжа, и вскоре достала небольшую чёрную маслянистую сферу. Старушка подожгла её спичкой и бросила в воду. Озеро вокруг лодки загорелось.
- Хм... Огонь, теоретически, вредит абсолютно всем вам без исключения.
Полыхающие руки лодочника вцепились в край лодки, однако были сильно побиты священным зонтом госпожи Кринбри и опустились обратно в воду. Внезапно лодочник принялся толкать лодку снизу с целью перевернуть оную, в ответ на что добрая госпожа достала из саквояжа склянку с небесно-белым содержимым и вылила её за борт. Вся вода в радиусе десяти метров тут же превратилась в лёд.
- Ох, какая же я дурочка...
Гигантская льдина покосилась и осела; вмёрзшая лодка вместе со старушкой вскоре была охвачена водой, и, если бы не профессиональная сноровка Архипретора, саквояжи остались бы не закрыты, из-за чего их содержимое уничтожило бы Эбельмир. Госпожа Кринбри задержала дыхание, выплыла на поверхность озера вместе с зонтом и саквояжами и выбралась на берег Ундского острова, благо все её вещи были совершенно непромокаемы, включая причёску.
- УБИРАЙСЯ, ПРОКЛЯТАЯ СТАРУХА, – послышалось со стороны круга камней.
- Это не очень-то вежливо с вашей стороны, кто бы вы ни были! – проворчала госпожа Кринбри.
Она вышла к кругу камней, и взору её сквозь рунические линзы предстал блёклый высокий силуэт у треснувшего камня.
- ТЫ ОДНА, – проговорил он. – ТЕБЕ НЕ УБИТЬ МЕНЯ.
- Во-первых, господин, ко мне в силу возраста нужно обращаться на “Вы”, а во-вторых, я не одна – со мной Сорок Два Бога, и все едины во мнении, что вам здесь не место.
Блёклый силуэт стал немного ярче. Он начал приближаться к госпоже Кринбри. Она смогла различить на нём доспех Эры Теней и шипастую кривую корону, вросшую в голову.
- А… Кажется, я начинаю понимать, что здесь к чему.

Глава IX – Господин Альгонт

Вёсла мерно толкались о воду. Альгонт в отрешённой задумчивости вглядывался в туман. Вскоре он обратился к лодочнику:
- Как долго нам плыть?
Ответа, как обычно, не последовало. Епископ улыбнулся.
- Не говоришь, стало быть… Что же, это можно понять. Порой говорить попросту незачем. Да и не с кем…
Спустя несколько взмахов весла Арвент продолжил говорить.
- И всё же, надеюсь, ты простишь меня, если я буду мыслить вслух. Всё это… Слишком сложно, чтобы держать в уме. Раньше я, помнится, часто говорил с самим собой, но потом отучил себя от этой пагубной привычки…
Лодочник кивнул.
- Вопрос с нищими был прост, как и со стражниками… Миссионер, конечно, доставил хлопот, но и он не идёт ни в какое сравнение с тем, чем я занят сейчас. Эти… Утопленники. Здесь попросту нет никакой системы. Будто бы совершенно случайных людей, вне зависимости от их богатства, влияния или репутации, избирает на смерть некая злая воля. Ранее я гнал от себя мысль о том, что это может быть демон, но теперь… Даже не знаю. Мышлением смертного этих деяний не объяснить – ни причин, ни методов. Почему одни – изрублены и обескровлены, у других переломаны все кости, а третьи – совершенно целы? Почему одни захлебнулись, а других задушили? Почему, в конце концов…
Лодочник перестал грести. Альгонт одёрнулся и перевёл взгляд на него.
- Хм?...
Лодка ещё не успела полностью остановить своё движение, когда он воскликнул:
- Да простят меня Боги за мою слепоту!
В следующий миг он вскочил на ноги, извлёк из ножен церемониальный меч и ударил плоской его частью нападавшего лодочника, отчего тот отпрыгнул, покачнув судно.
- Какой же я глупец…
Лодочник обнажил нож и вновь накинулся на него; епископ увернулся от удара и неловко переступил через перекладину, в следующий момент звучно полосонув убийцу по ноге; они поменялись местами; в лодку залилось немного воды.
- Я не знаю, что ты такое, но я положу тебе конец!
Арвент сделал три широких взмаха мечом, от одного из которых лодочник успешно увернулся, в то время как второй прошёлся ему по груди, а третий – по левому плечу. С трудом стоя на ногах, тот вновь накинулся на Судебного Епископа, оцарапал ножом его руку и был отброшен в воду.
- Да будут Боги суровы над тобой!
Епископ схватился за весло и стал грести по направлению к острову, однако лодочник помешал ему: он повис на весле с утопленной стороны и принялся пуще раскачивать лодку.
- Проклятье!...
Альгонт отпустил весло, и то полностью ушло под воду. Сам он встал посреди полузатопленной лодки с мечом наголо и принялся выжидать. Кровь лодочника густо окутывала воду вокруг и оставляла след позади.
- Это ведь не могло убить тебя, не правда ли?...
И действительно: вскоре по нижней стороне принялись со всей силы бить веслом, отчего посудина стала раскачиваться ещё сильнее. Арвент вонзил меч в дно лодки; удары прекратились. Вытащив клинок из досок, он с удовлетворением обнаружил, что тот красный от крови.
- Убило ли тебя это?...
Но нет. Лодочник вынырнул сбоку от епископа и со всей силы ударил его веслом по больной ноге, отчего тот вскрикнул и припал на колено. Свободной рукой он схватился за весло и, держа его, отсёк широкую часть мечом.
- Будь проклята моя нога…
Следующие четыре удара о лодку были настолько сильны, что всё-таки перевернули её.

Глава X - Лодочник