Орлов. Богородское-Стрешнево

Князь и княгиня Орловские-Стрешневы, при Александре I Князь и Княгиня Чекменские.

Покровское-Стрешнево или Богородское-Стрешнево находилось на трех поворотах дороги из деревни Федоскино в поселение Шелховское. Сейчас там высится еловый бор, а тогда были палаты бояр Романковых-Стрешневых, последних из Рюриковичей. Бывало, едешь с церковной горки, где сейчас лукутинская фабрика, на санях да через реку Учиевка по деревянному мосту, катаешься с Ладой, а Стрешнево уже встречает нас дымами и огнями. Барские палаты высоки и красивы с башенками, как купола, чешуйчатой черепицей, дворами, то есть высокими оградами из частокола. На первом повороте Царь-пушка, грозное охранное оружие, на втором качели Два медведя - символ города.
Огромного размера звери из дерева на перекладине, теперь такими делают детские игрушечки. Издали видать было. Все, что осталось от знатного царского прошлого первых государей. Там в теремах с мамками и няньками провел свои юношеские годы светлейший князь Орлов.
Забегаем в Терем, вижу короб расписной, "Лада-тятя, смотри, рубахи твои детские". Достаю восемь-десять больших мужских рубах в пол, раскладываю на низеньких полатях. Все белые из шелка, разного кроя, длинные в рост, с пуговками из перламутра. Князь Орлов подходит, смотрит, вспоминая. Без впечатления: "Да, мои, помню..." "Гляди, эта в пятнах от напитков. Где же ты в ней развлекался?" Орлов улыбается, морщится. "Были дела. Пойдем, Лада-мила, обед простынет." - " Нет, я заберу их. Память, какая" Еще долго разглядывает их, словно драгоценности, перебирает. Вдыхает запах родной. "Какой то был год?" "Война с Наполеоном спустя двести лет, 18-тый спустя триста". Собаки лают - государи едут к обеду. Ни сном, ни духом о том, что ждет эти места в будущем.
"Идем, Лада, обед, Государи ждут". Обнимает её, уводит от короба с сокровищами. Прежде это коробом называлось, а не сундуком, и карета коробом. Помнишь, "то не гром гремит, то моя лягушонка в коробчонке приехала?" "Помню, Лада-мила, Пушкин умер давно. Выпьем, забудется". На болотине, за третьим поворотом, где гулянье в деревне на санях, коньки да пряники с чаем, стоит "Леруа-Мерлен" вместо царёва двореца. Хоть так. Отметит место, будем проезжать в коттеджный поселок, Шолоховский, видеть стекловый кубец, вспомним эту старину, или в Аксаково на лодке кататься. Здесь жили две мои бабки, отцова - художница, а мамина вышивкой трудились, рядом. Родители познакомились на свадьбе родственников. Люда провела в этих краях все детство на каникулах семинарии. Бродила, грезила, вспомнить не могла, что мы родом Стрешневы. Но эти три поворота да Фабрика на горке вызывают в сердце трепет. "Пойдем, Лада, ma chere fille, Mignonne... "
Орлов первый нашел Анастасию, уже нетерпеливой увидеть своих домашних и родных от учёбы в Академии художеств туманило голову с ознобом. Он стал для неё ангелом-хранителем. Его эпохальный ум включал в себя мировую историю. Орлов приглянулось, Веронику и обсыпал бриллиантами. То что она должна была иметь с детства, только он смог ей дать.

...
1932 год, снова появляется Орлов.

Чайный Дом Апраксиных. Забыл, вернулись. Переночуем здесь. Ордженикидце напротив прикостились, Людина родня. Пол лебедя заказал на вечёры, шампанского откроем, и салаты доедим. А там, хыть праздник. Нора приехал, послал Люду отель сымать на всем два рубли и пойду с ним в ГУМ, пусть чая взял Цейлонского. Моя фамили. И сельдей банку-две. Водка из отеля.
Взяли да и в машине с Норком, из Орловых-Лубянских он глава семьи, в Семёновский рынок, вечером на Арбате пьянствовать на шашлык. На Семёновском зашли в бакалею, и купили-то конфет, вечерний бом, с орехами, и ирису фруктового, в поездку. Дальше Люда во Францию захочут. И два фунта шоколадного полену. И домой провёл четыре-семь. Красного мясу выбрал Нора, а я апельсинов, а то чего-то укачало в машинах. Для Цейля своего курапатку-джинн. Для ситного абхазский хлеб и вино. Сотейничек Лубянским. Затеи у Лубянских кухарные, полимеелитовые. Рыба в маринаде, белая лапша копчёного лосося, зелёных грибков и два штофа водки лафетного. Кислой капусты взяли бочку с кухурмой. Хоть я и был против, нам на ночь, в отеле останется. Уже стесняюсь - "хозяева приехали". Но стары мы, что поделать. Выпечки взяли тож узбекской, где щас Люда бегать будет? Отбивные, попросил, привезут в отель. И на щи взял свежайшего и зайчатинки. Помидор коробку с ценью. Ключи от амбара на вечёры взял-таки сам Лубянский. Колбаски взяли инфранковской на Семёновском. Людочке на кухоньку в отелле ключики приду, дам; а вдруг ночью есть захочется, подружки пусть приедут. Лисе денег дали и она с Куньей по барыгам поехать убежали.