Буран на снежной горе

                БУРАН   НА   СНЕЖНОЙ   ГОРЕ


   Зима в этом году пришла в октябре. Когда выпал первый снег, Бабуля скептически махнула рукой: дескать, скоро растает. Рано ещё. Сначала должна промёрзнуть земля... Но, к всеобщему удивлению, выпавший в октябре снежок не только ни растаял, но вскоре удвоился, а местами и утроился в своей толщине, обретя к декабрю даже нетолстый наст и образовав полуметровые сугробы возле заборов, бань и сараев. Словом, пришла уже забытая сельчанами русская зима, какою её помнили лишь старожилы.
   - Вот в сорок первом была зимища! - восклицал ближайший Дедин сосед Дива. И по выражению его было не понять: с восторгом он об этом вспоминает или с ужасом.
   - Не-е-е, - не соглашалась с ним ближайшая Бабулина соседка Онисья, -  в пятьдесят третьем стояла суровее. Все ещё говорили, что это из-за смерти Вождя.
   - Вот теперь и вспомните былое, -  встрял в разговор ироничный Мальчик. - Дедин приятель - Гитлера, а Бабулина подружка  - Сталина. После этого все как-то странно замолчали, а затем, трижды перекрестившись, шустро разошлись по своим делам. В это время в избу заглянул Мальчиков друг Сашок и прямо с порога позвал его прокатиться на лыжах до Столбинской горы, которая буквально нависала над их селом.
   - Знаешь, - сказал он Мальчику, - гора такая высокая, что с неё даже райцентр видно и Суру... в солнечную погоду. И катиться с неё не меньше километра!
   - И забираться на неё... - насмешливо добавил Мальчик.
    - Да не дрефь раньше времени. Гору овраг рассекает, его ещё Кирпичной в селе зовут. Вот по его склону и заберёмся. По нему даже коров летом гоняют, пасут то есть. А спускаться будем вдоль Баранкина сада. Там гора положе и ровнее. Погоди, ещё спасибо скажешь...
   - Ладно, не тараторь! - унял разгорячившегося приятеля Мальчик. - Когда поедем то?
   - А давай завтра с утра. Молока напьёмся и - вперёд! Как только рассветёт, жду тебя возле Дивина огорода, на тропе. Да хлеба захвати с салом, твой дед знатное сало делает. Мой батька ему как-то дрова привозил и угощался. Говорит, что вкуснее в селе не пробовал.
   - Да возьму я и сала, и лука, и «подушечек» Бабуля в сельпо купила! - Мальчик уже явно завёлся и даже ногами от нетерпения стал притопывать. 

ЗА МИЛЛИОН ЛЕТ ДО НАЧАЛА СВЕТА

   Как ни странно, в зимнюю пору Мальчик на Столбинской горе ни разу не был. Однажды был летом, на Кирпичной. Собирал Шутовы пальцы. Так в селе называли заострённые к концу кремниевые цилиндры, которые местами выступали из каменистых склонов оврага, рассекающего Столбинскую гору. Странный это был овраг, загадочный. Много позже Мальчик понял, что овраг, видимо, вывернул на поверхность    пласты грунтов, сформировавшихся в доисторическую пору, когда Столбинская гора была ничем иным, как берегом плескавшегося на месте родного села моря. Другой берег моря - гора Берёзовская, возле которой протекает река Пьяна и где до сих пор царит лазоревый свет. И та и другая горы тянутся на восток и запад более, чем на сто километров, то удаляясь, то приближаясь друг к другу.
   Кирпичная отличалась от остальных местных почв именно наличием каменистых пород, хотя и очень странного характера. Кроме Шутовых пальцев, водились здесь и кремниевые кадочки, и круглые минералы с отпечатками хвощей на поверхности, и редкие базальтовые сколы, блещущие золотой пылью, и многое - многое другое, явно вулканического происхождения.  Мальчик, став взрослым, очень жалел, что не вызвал сюда геологов, поскольку со временем дожди смыли с земного лона все её особенности и она заросла колючкой, лопухом и чрезвычайно обильной здесь Мать-и-Мачехой. Особенно понравился Мальчику здешний песок, который был абсолютно белым. В этом песке журчали воды маленького ледяного ручья, истекающего из горы. Вода была немного солоноватой и очень похожей на «Есентуки» и «Боржоми». Кое-где по течению белый песок выпускал наружу подземный газ, от которого ощутимо пахло серой... После своего прошлогоднего посещения Кирпичной Мальчик сходил в местную библиотеку и заказал по межбиблиотечному абонементу несколько специальных геологических изданий и энциклопедий, которые, как ни странно, пришли почти во время. Конечно же, Мальчик обратился и к школьному учителю географии, который  однако больше бредил Амазонкой и Красным морем. Побывав впоследствии на Синае и избороздив всё прибрежное дно Красного моря с аквалангом, Мальчик долго не мог понять: зачем? Зачем бредить тем, что сотни раз пройдено и исследовано до тебя другими? А здесь своя земля выбрасывает на поверхность то, что сформировано вулканами миллионы лет назад... И никакого интереса... Чудовищное упущение! Мальчик потом вспомнил, что Шутовы, а иные называли их «чёртовыми», пальцы напоминают окаменевшие когти динозавров. И откуда этот белый песок, абсолютно не характерный для этой местности? Впрочем, белый песок Мальчик несколько раз видел и на вымоинах в речке Анде. Особенно в самом начале лета, когда ещё какое-то время в её русле оставались следы весеннего паводка.
   А совсем недавно с Мальчиком поговорил дед, который почему-то был уверен в том, что теперь Мальчиков путь проляжет к Столбинской горе.
   - Понимаешь, - начал дед, - эта гора хоть и рядом, но на неё почему-то никто не ходит, только пастухи. А они, как ты знаешь, ни семи пядей во лбу, с  образованием в лучшем случае - 8 классов. То есть они не восприимчивы в принципе к любой информации. А ею на горе располагают каждый ключ, каждый ручей и камень. Воду в тамошнем ручье я проверял. Она насыщеннее кавказских в аккурат по их основным показателям. И целебнее. Несомненно. Но главное - это чёртовы пальцы и иные камни, которыми я напугал в райцентре приехавших туда учёных из областного университета.
   - А чем напугал, Дедя? - спросил заинтригованный Мальчик.
   - Да, радиацией конечно. В них нашли очень много рентген... И это при том, что здешний фон почти нулевой! Словом, наша родина с тобой содержит очень много загадок, которые ты можешь разгадать.


ЧЕРЕЗ  АНДУ  И  ЛУГА

   Село Мальчик с Сашком миновали  очень быстро, хоть и пришлось на Бутырках слегка повоевать со злыми Макарычевыми гусями, которые, низко вытянув шеи, кинулись на мальчишек щипаться. Но Сашок ухватил вожака за длинную шею и, размахнувшись, метнул его в огромный сугроб, где он обиженно загагачил и зашипел, как прижатая рогаткой гадюка. Анду переходили по заметённой снегом  отмели, где из небольшой охваченной паром полыньи утоляли жажду две ухоженных дворняги бабушки Баранкиной, которая в свои девяноста лет сама управлялась на обширном  огороде и кроме собак и кошек держала ещё полтора десятка кур с двумя петухами. Они ежечасно дрались между собой из-за верховенства, а  полдюжины полуодичавших уток,  приходивших домой разве что  поспать, как раз именно сейчас сидели неподалёку на скользкой зелёной наледи, образовавшейся вокруг не мёрзнущего всю зиму ключа..  За Андой начались бескрайние белые поля, утыканные сенными копёшками, по которым минувшей весной стремительно нёсся пугающий своей стихийной силой паводок. В его мятежных водах , вспомнил Мальчик, они с Дедей  видели два снесённых выше по течению деревянных моста и небольшую льдину, на которой протяжно выла невесть как на неё попавшая овчарка.. Собаку, слава Богу, мужики сумели снять, а вот мосты так и унесло в Пьяну, которая вообще заливала всю Припьянскую низменность, то есть многие и многие сотни квадратных километров. Но сейчас на поле было тихо-тихо, лишь снеговая пыльца шелестела на ветру да не прибитая снегом полынь приятно шуршала касаясь валенок и методично переставляемых мальчиками лыжных палок. Убаюканные этими умиротворяющими зимними звуками, мальчишки и не заметили, как постепенно поле стало превращаться в пологий склон Столбинской горы. Поначалу этот едва заметный подъём лишь развеял их зимнюю грусть и придал дополнительных сил, но ещё через несколько сотен метров заставил приятелей перейти сначала на «лесенку», а затем и на «ёлочку». Постепенно гора нависла над ними всей своей исполинской массой, и её высокая макушка исчезла где-то за краем огромного снежного облака. Сашок устало остановился и, указав палкой в сторону вдруг исчезнувшей вершины, со знанием дела сообщил Мальчику:
   - Знаешь, надо бы поспешать, а то, вижу я, буран собирается. Лучше его на горе встретить. Оттуда и видно дальше, и в случае чего с направлением не ошибёшься. А тут лет пять назад случай произошёл, двое пацанов из соседних Столбищ замёрзли.
   - Это как? - у Мальчика даже дыханье перехватило.
   - Очень просто. Буран налетел из-за горы, а они в аккурат только-только съехали и находились в голом поле. В общем, запутались. От испуга растерялись и вместо того, чтобы в гору лезть, сели в снег пережидать, а он всё никак не кончался. Ну, уснули на морозе и замело их совсем... Одного из них, правда, отогрели, но пальцы на руках отрезали начисто. Отец мой его знает. Говорил, что он теперь на пенсию по инвалидности живёт...
   - Тогда давай спешить, Сашок! Мне как-то не хочется буран здесь пережидать.
   - Да ты не дрефь! Мы, если что, в гору полезем, а когда на верху будем, то составим с тобой лыжи в виде санок - и вниз, до самой Анды скатимся. А там и вёшки есть вдоль дороги к селу. По ним и поедем. Главное - не паниковать!  И они полезли на гору, затылок в затылок.

УХ !   ЗАХВАТЫВАЕТ   ДУХ !

   На запястье левой Мальчиковой руки имелись старые Дедины часы «Кама», по которым Мальчик засёк, что на макушку Столбинской горы они карабкались больше  двадцати минут. Когда подъём закончился, и друзья надёжно утвердились на ровном снежном плато, то пришла пора обернуться лицом к Анде. Оба они после этого воскликнули от восторга, поскольку панорама и в самом деле впечатляла. Всё их Андосово лежало внизу как на ладошке.
   - Вон, видишь справа, на Западе, - наша школа?! - заорал Сашок.
   - Ага! - крикнул в ответ Мальчик. - А вон сельсовет с клубом в самом центре. В сельсовете сразу обе печки топят. Мой Дедя говорил, что нынче приёмный день.
   - Зато в клубе не топят. Значит кина вечером не будет, - печально отвечал Сашок, у которого недавно  сломался телевизор.
   - А ты у меня поглядишь. Я программу смотрел. Нынче будет кино про войну. Бабуля нам блинов напечёт. Мы с Дедей с мёдом любим и с вишнёвым вареньем...
   - Слушай, не дразни, а? А то даже кататься расхотелось... - Сашок снял лыжи и повернулся к Мальчику вполоборота. Тут он, видимо, ещё что-то увидел, потому что сел прямо в снег.
   - А глянь -  ка на Восток. Видишь, вон в дымке райцентр?
    - А сколько до него отсюда? - полюбопытствовал Мальчик.
   - Километров одиннадцать - двенадцать, - уверенно отвечал Сашок. - А вон за райцентром видишь леса едва синеют?
   - Точно, - охотно согласился Мальчик. - Наверное, сосновые или еловые. Хвоя издали всегда синеет. А они далеко ?
   - Очень. Это противоположный  - высокий берег Суры. Значит, до него километров под двадцать...
   - Здорово! - не смог сдержать восхищения Мальчик. - На двадцать километров я ещё никогда не заглядывал. А Пьяну отсюда видно?
   - Нет. Пьяна, хоть и ближе, но течёт в низине, за лесом. Вон Берёзовскую гору видно. А Пьяна где-то под ней... - громко размышлял Сашок. Мальчик стал пристально всматриваться в далёкую гору, с которой минувшим летом их с Дедей атаковало степное воинство. Когда глаза немного привыкли к солнечному свету и его отражению от дальних снегов, он заметил под горой едва заметное отсюда лазоревое свечение. В это время Сашок окончательно пришёл в себя от всех этих непривычных пейзажей и, вспомнив о цели их лыжного вояжа, предложил Мальчику выбрать маршрут спуска...   
  Мальчик, внимательно осмотрев гору, вспомнил про Баранкин сад и предложил Сашку спускаться вдоль него, где было поположе и поровнее. Сашок согласился, но предупредил, что близко к саду подъезжать не стоит, поскольку на его опушке могут торчать из снега поломанные бураном деревья... Они и встретились, только самому Сашку, который вдруг, потеряв правую лыжу, лихо перевернулся через голову и покатился кубарем прямо в кусты смёрзшейся  акации. Ещё и не выбравшись из кустов, он громко заорал Мальчику:
   - Не останавливайся! Дуй дальше вниз! Я сейчас подъеду...
И Мальчик «дунул», да так, что весь мир завертелся у него перед глазами, как в огромном калейдоскопе. Сначала ему показалось, что он вот-вот  полетит вверх тормашками, но немного погодя попривык и, легко пружиня  на снеговых кочках и впадинах, стал закладывать некрутые виражи, что позволяло несколько гасить скорость и продлевать приятный во всех отношениях спуск. Ветер, завихряя снежное крошево, наотмашь хлестал Мальчика по лицу, а ему, несмотря на это, становилось всё жарче и жарче, и всё сильнее щекотало в ноздрях, и звонче стучало сердце в груди, и всё крепче захватывало весь его мятежный мальчишеский дух. В самом конце этого нескончаемого спуска он заметил справа от себя небольшой трамплин, видимо, сложенный деревенскими мальчишками накануне, и решительно направил свой спуск прямиком к нему. Въезжая на трамплин, он согнул ноги в коленях, а затем, при отрыве, вытянулся весь в струну и... полетел. Вот только построили трамплин несколько не на месте, а потому приземляться Мальчику пришлось не на покатую, а на совершенно ровную поверхность, на которой  устоять ему после приземления  не удалось. Впрочем, ударился он не сильно:  всего лишь приложился боком к укатанному снежному полю, после чего даже умудрился встать и проехаться до самой Анды. Здесь его и догнал миновавший трамплин Сашок, заснеженный и раскрасневшийся, как октябрьская калина.
   - Вот это ты прыганул! Я, честное слово, такого полёта ещё никогда не видел. Разве что по телевизору... Пошли метры сосчитаем!  И они повернули назад - считать Мальчикову дальность полёта. Сашок воткнул два колышка: один возле места отрыва, а второй - на месте «посадки». Затем  натянул между ними верёвочку, которые всегда водились у запасливого мальчишки в карманах.  Зачем-то прихваченная Сашком же рулетка показала  17 метров 95 сантиметров.
   - Ну вот, - отреагировал на результат Мальчик, - рекорд мира по тройному!
   - У меня бабка тоже сразу несколько пузырьков «Тройного» одеколона купила, - отозвался не искушённый в спорте Сашок. - Говорит, что его в последнее время в наше Сельпо совсем не возят. В это время солнце вдруг пропало и окрест резко потемнело. Неприятно засосало под ложечкой.


СВИДЕТЕЛИ  ЗИМНЕГО  СМЕРЧА

   ... Последний смерч случился в селе лет двадцать назад. Было это жарким душным летом, когда лес пожелтел уже в июле, а поля потрескались до самого горизонта. Селу повезло: смерч обогнул его в аккурат вдоль Анды и улетел куролесить в соседние области. Но Мальчику рассказывали, как порывы ветра переломали на краю села все вётлы, а из Анды даже воду унесло куда-то за гору, где, говорят, в связи с этим образовался новый пруд, в котором каждый год тонут люди. Однажды Мальчик видел его из окна колхозного грузовика, и пруд произвёл на него неприятное впечатление своим бурым цветом и поросшими дичью берегами. Даже местные утки облетали пруд стороной, а у сельского кузнеца дяди Симы в ливень в пруд соскользнула вся его кузня, хоть и стояла от пруда на почтительном  расстоянии. Но то летом. А зимой смерчей не случалось вовсе, зато изредка налетали из-за горы снежные бураны. Налетали, как правило, неожиданно и крутили так, что поле становилось небом, а небесные тучи падали вниз и круто перемешивались с окрестными снегами... И в этой колючей ослепи застигнутые бураном люди быстро теряли всякую ориентацию, путая не только Север с Югом, но и верх с низом. Ноги в таком сумрачном состоянии начинали подгибаться, а воля человеческая становилась мягкой, как пластилин. Впрочем, самому Мальчику ещё не доводилось попадать в такие бураны. Как-то он наблюдал за одним таким светопреставлением из окон своей избы, а однажды они с Дедей вылезли таки в такую круговерть на волю с корзиной под сено и направились в половню. И хоть было до неё никак не более пятнадцати сажён, их едва не унесло в поле, где бы они наверняка пропали.
   И вот сейчас что-то похожее могло начаться близ Анды, в открытом поле. Мальчишки тревожно переглянулись и разом заспешили в гору.
   - Надо успеть на макушку забраться! - подгонял Мальчика Сашок. - С горы далеко видать во все концы, там по крайней мере и друг друга не потеряем, и с направления не собьёмся. Когда приятели добрались до середины горы, посыпался крупный косой снег, норовя залепить рот и заклеить глаза. Ещё через несколько минут это уже был не снег, а хлёсткий снеговей, свивающийся  то в кольца, то в воронки, а то и в белые колкие веретёна.
   - Не отходи от меня ни на шаг! - кричал Мальчику Сашок. - Иди шаг в шаг и уши у шапки завяжи, а то сорвёт ветром. Мальчик так и сделал, а ещё поднял повыше воротник полушубка и обвязал его шарфом. Наконец, подъём закончился , и они  с облегчением воткнули свои лыжные палки в уже образовавшийся на макушке горы сугроб. Повернувшись к спуску с горы, они тем не менее внизу не увидели ровным счётом ничего: и Анда, и снежное поле, и само село - всё утонуло в снежной мути. А между тем, буран всё усиливался. Пришлось сделать из лыж скамейку и сесть на неё плечом к плечу.
   - Ты только не засыпай, - попросил Сашок, - а лучше рассказывай о чём-нибудь... А потом я.
   - Да я не слышу даже, о чём ты говоришь! - огрызнулся Мальчик. - И снег в рот набивается. Слушай, я термос с горячим чаем взял, только давай лицом к лицу сядем, а то всё снегом занесёт. Чаю Сашок несказанно обрадовался:
   - Молодчина ты, однако, а то я уже околевать начинаю на таком ветру. Сашок и в самом деле оделся куда легче Мальчика - на нём была ватная фуфайка и обычные лыжные ботинки в то время, как Мальчик обул валенки и брюки на нём были со специальным утеплителем. Поэтому пока Сашок пил горячий чай, закрывая его огромными отцовскими рукавицами, Мальчик достал из своего рюкзачка  две толстые байковые портянки и, встав перед Сашком на колени, стал плотно наматывать их  прямо на задубевшие Сашковы ботинки. Достал он и две верёвочки, которыми намотанные портянки и закрепил.
   - Дед научил, - пояснил он. - Говорит, что на войне так от морозов спасался. Сашок лишь благодарно смотрел на Мальчика и что есть сил дул в свои остывшие рукавицы. А  внизу, над Андой, между тем начались какие-то странные метельные пляски. С Запада и с Востока одновременно поднялись над полем два сизых косматых вихря и, набирая силы, понеслись навстречу друг другу. Приятелям даже показалось, что они сидят в клубе и смотрят американский триллер. Казалось, вихри столкнулись прямо у них под ногами, да так, что только клочья снежного серпантина, словно струи белого огня, стремглав полетели во все стороны. Сашок даже успел крикнуть:
   - Ложись! Щас и нас накроет! И они, крепко прижавшись друг к другу разом вспотевшими лбами, вытянулись вдоль уложенных на снег лыж. Густой белый вал низко прошёл над ними, обдав обоих пронизывающей до костей стылостью и резко хлестнув  по спинам сухим снежным крошевом. Мальчик осторожно приподнял голову, повернулся и глянул под гору. То, что он там увидел, повергло его в полное смятение.

«ЗАКРУЖИЛИСЬ  БЕСЫ  РАЗНЫ...»

   Эти строчки из пушкинского стихотворения тут же вспомнились начитанному Мальчику , хоть и были написаны Бог весть когда. Но, видно, в природе в отличие от нас мало что изменилась, потому что над Андой и в самом деле кружились бесы. И Пушкин даже ничего не придумывал, не сочинял. Просто увидел и записал, как записывал свои многочисленные путевые наблюдения.
   - Видишь внизу? - спросил Мальчик у кое-как очухавшегося Сашка. - Это бесы. Их ещё Пушкин наблюдал из кибитки.
   - Какие бесы? Мальчик, ты чего? Тебя случайно смерчем не задело? Пурга это или буран... Не знаю, как точнее сказать.
   - Я так и предполагал, что ты не увидишь. Дед меня ещё на Пьяне предупреждал, что не всем дано. А может, оно и к лучшему, так тебе легче жить будет. Многие знания - многие печали. Но мне от этого почему-то грустно, одиноко как-то... Но смерч-то ты хоть видел?
   - Ещё бы! Это было здорово, как в кино... Расскажешь кому - никто не поверит. Представляешь, если бы мы с тобой внизу остались? Считай, сейчас бы в каком-нибудь сугробе остывали... Тут Сашок  попросил ещё чайку, а Мальчик вновь стал смотреть в сторону Анды, где суетящиеся снежные духи корчили друг дружке страшные рожи, размахивая при этом всеми своими многочисленными руками и ногами. Некоторые из них нагло подмигивали и Мальчику - дескать, погоди немного, мы и до тебя доберёмся. Вскоре Мальчику это надоело  и он показал им дулю. Бесов при этом передёрнуло, и они двинулись к склону горы, словно намереваясь на неё забраться. Тогда мудрый Мальчик, как его учила Бабуля, осенил бесов крестным знамением. И они, ухватив свои ноги в руки, стремглав покатились к Анде, распыляя окрест завесы снега и оглашая поля надрывным свистом и уханьем. Что-то ретивое всколыхнулось в душе Мальчика, он выдернул лыжи из-под Сашка и, наскоро нацепив их на валенки, рванул под гору в самую гущу снеговой взвеси.
   - А вот я вас, бесы снежные! - кричал он, мчась вниз сквозь кромешную пургу, едва различая концы своих лыж и ощущая затылком, что и Сашок катит следом и тоже что-то вопит от страха. Казалось, этот спуск был бесконечен, как свободное падение из стратосферы. Наконец, пронзив несколько свеженаметённых сугробов, Мальчик остановился и неожиданно ощутил невероятную тишь. Сашка рядом не наблюдалось. Он то ли, не удержавшись на лыжах, остался где-то на склоне, то ли по ходу повернул куда-то в сторону.  Снег по-прежнему густо падал с непроницаемых небес, но почти отвесно и было слышно, как он касается окрестных полей. Неподалёку угадывалось русло Анды, а за ним оставленная в зиму копна прибрежного сена. Стало быть, село неподалёку, как-нибудь дойдём.  И в это время Мальчик услышал за спиной характерный скрип снега. Подумалось: «Наверное, Сашок подбирается, чтобы напугать...». Мальчик  обернулся и увидел высокую белую женщину, которая легко скользила по-над полем, почти летела. От неожиданности он сел на снежную кочку... Но страха не было. Было холодное любопытство и  предчувствие давно ожидаемой встречи. В это время женщина остановилась и  как будто несколько осела в снег, почти полностью слившись с ним по цвету. Лишь губы розовели на бело-голубом лице. И эти губы вдруг шевельнулись, и Мальчик услышал негромкий, но очень внятный грудной голос:
   - Меня зовут Анда. Я - покровительница этих мест и слышала о тебе от своей старшей сестры Пьяны. Это ты прогнал бесов?
   - Думаю, что я. Хоть и не хотел, а просто их перекрестил, чтобы они паясничать перестали.
   - Ох, они этого не любят! Представляю, что они сейчас в лесу про тебя говорят...
   - А они уже в лесу?
   - Да, буран ушёл туда, в сторону Берёзовской горы, где ты был минувшим летом. Но он уже ослаб, и твой дедушка уже вышел с лопатой разгребать тропу к колодцу. Вот и я сейчас разгребу родник под берегом. Поможешь мне?
   - Спрашиваешь? А с Сашком ничего не случилось? Его что-то не слышно...
   - Вот мы родник сейчас очистим, я водицы попью и... ты потом  всё узнаешь. И с этими словами Анда легко скользнула мимо Мальчика к руслу речки. Мальчику почему-то показалось, что отчётливо пахнуло арбузом. И он скатился следом за Андой, прямо под пологий берег заснеженной реки. Здесь они встали на колени и энергично заработали руками, потому что снега зараз навалило больше, чем за месяц. Но был он лёгким и сыпучим и вообще Мальчику рядом с Андой было тепло и уютно, почти как дома. Вскоре показалась голубоватая вода родника и Анда припала к ней своими розовыми губами. Родничок бил из берега на несколько сантиметров, ни сколько не боясь мороза.
   - Попробуй, какая вкусная! - предложила Анда. - Даже сестра предпочитает её своей, Пьянской. И Мальчик покорно склонился над голубоватой струйкой. Вода была что надо, немного похожая на Нарзан... Мальчик даже Кавказ вспомнил, где он побывал прошлым годом. «Надо бы про Кирпичную у Анды спросить и про море, которое здесь плескалось в древности», - подумал Мальчик и решительно выпрямился. Но Анды нигде не было, лишь след её остался в сугробе и грудной голос словно звучал в каждой падающей с небес снежинке: « Не беспокойся. Скоро ты всё узнаешь...». После этого Мальчику ничего другого не оставалось, как поспешать к дому, потому что мороз наседал всё злее и злее, и пальцы на Мальчиковых ногах уже почти ничего не чуяли.

И    БЫЛ   МАЛЬЧИКУ   СОН...

  Бабуля встретила Мальчика причитаниями, поскольку щёки он всё-таки отморозил, а ещё и нос. Оттирая  обмороженные места постным маслом,  она то и дело причитала: «От, ить, милай мой, сладкий сыночек! И шо же я, глупая, тия не предупредила, не сказамши тебе, шо зля Анды ходют стужи лютыя?» В это время дед налил чего-то в большую алюминиевую кружку и приказал разом выпить, что Мальчик и сделал. Поначалу у него перехватило дух, но вскоре всё отлегло, оставило его в покое, и он погрузился в сладостную дремоту. Поначалу до него долетали какие-то слова и реплики родных, но вскоре всё утонуло, растворилось, расплылось и растаяло, как круги на воде. И приснился Мальчику сон, да такой, что как будто взаправду.
   Увидел он во сне Столбинскую гору, только совсем не такую, как сейчас, не ровную, покатую да травянистую (летом), а крутую и каменистую, обрывающуюся  отвесно  в волны большого не то моря, не то озера. Увидел Мальчик и Кирпичную - рассекающий гору овраг, усыпанный по склонам остатками огромных ящеров и многочисленными каменьями горных пород. Вода в море была голубая-голубая, как в Пьяне, и тянулась примерно на семь вёрст, ровно до противоположной - Берёзовской горы. Над зыбкой поверхностью моря кружили незнакомые то ли  птицы, то ли ящерицы с крыльями, а на одном из берегов моря курился небольшой вулкан. Вдруг его кратер издал какой-то захлёбывающийся звук и кашлянул в небо толстым снопом  пыли, дыма и камней. Потом ещё и ещё. Вся Столбинская гора заходила при этом ходуном и стала сбрасывать со своих крутых склонов огромные валуны и груды песчаной почвы.  Из Кирпичной ударили знакомые Мальчику по фильмам о Камчатке гейзеры. Заклубился пар, забулькали грязь и песок, овраг стал проседать и углубляться, а сверху в него всё летели и летели валуны и оборвавшиеся куски каменистого грунта. Вдруг сон Мальчика перемкнуло удивительными видениями с Берёзовской горы, по склонам которой рос высокий причудливый лес. Из него в воду то и дело сигали  не то головастые крокодилы, не то необыкновенной величины жабы. Гору тоже заметно трясло, и некоторые деревья, не выдерживая, клонились вниз и, отрываясь корнями от растрескавшейся земли, сползали вниз к воде, увлекая за собой другую, более мелкую растительность, из которой во все стороны расползались  неведомые животные и циклоскопически крупные насекомые. И вдруг Мальчик увидел на воде судно. Оно было небольшим и утлым, но  шло под парусом куда-то на Запад, всё дальше и дальше уплывая от мятежной горы.  Под парусом стояли двое: один - в клетчатой рубахе и бейсболке, а второй - вылитый Мальчиков дед, только гораздо моложе и с ещё свежей повязкой на руке. Мальчик от неожиданности даже закричал во сне: «Дедя! Дедя!», но тут же проснувшаяся Бабуля поняла это по- своему и положила Мальчику на лоб мокрое прохладное полотенце. После этого Мальчику  снилась уже совсем другая гора - заснеженная, пологая, аккуратно спускающаяся к заметённой буранами Анде, где и воды-то было... всего одна тонкая ключевая струйка. А ещё Мальчик увидел высокую белую женщину, легко скользящую вдоль Столбинской горы в сторону Кирпичной, на дне которой курился покрытый соломой шалаш. Из него вкусно пахло свежей ухой и ... арбузом. «Наверное, померещилось...- подумал Мальчик. - Это от Анды пахло арбузом. Но она необычная, а в шалаше... Кто может варить уху в шалаше? Пастухи  зимой не работают, лесорубов возле Столбинской горы отродясь не водилось, но кто тогда?» - У Мальчика от напряжения даже  испарина выступила на лбу. И вдруг из шалаша выглянуло знакомое ухмылистое лицо. Это был... Сашок.

ТАЙНЫ   РУССКОГО   МЕЖДУГОРЬЯ
      
   Как Сашок оказался занесённым в доисторические времена, оставалось лишь догадываться. Впрочем, Анда говорила о том, что я      всё скоро узнаю, - размышлял заинтригованный Мальчик. А между тем, сон продолжался.. Да и был это не сон совсем, а некие цветные картинки, которые перед внутренним взором Мальчика прокручивала невидимая волшебная кинокамера. И как будто где-то - то ли в мозгу, то ли в окружающем Мальчика пространстве - даже механизм какой-то пощёлкивал. И Мальчик видел, что Сашок хорошо выглядит и совсем не испуган, а,  стало быть, не находится в каком-то тайном плену, а словно как на экскурсии в далёком прошлом. А вон и Анда показалась из-за холма, идёт, улыбающаяся,  к шалашу с пучком каких-то неведомых трав. А вскоре Мальчик и голос её характерный услышал:
   - На вот, Сашенька, травки завари. Это не простая трава, а трава прозрения. Тебе её просто необходимо испить. А то вы с Мальчиком хоть и друзья, но говорите совсем  на разных языках. А вам бы надо понимать друг друга, потому как непонимание  рождает ощущение одиночества, а оно, как известно, одно из самых неприятных человеческих чувств. Сашок в ответ лишь виновато улыбнулся и пошёл, как понял Мальчик, выполнять Андино указание. А дальше и вовсе чудно стало: Мальчик вдруг почувствовал дурманящий запах завариваемой травы, и ему показалось, что и он стал видеть тот странный доисторический мир лучше и чётче. На Столбинской горе в районе Кирпичной обозначилась синеватая округлость, в которой клубились, переливаясь всеми оттенками густого голубого света, то ли пар, то ли дым, то ли пыль. И Мальчик вдруг отчётливо понял, каким таким дивным образом Сашка занесло в эту страшно далёкую от их времени эпоху. Несомненно, на горе обозначилась воронка времени, которая соединяла самые разные времена. Просто, Мальчику  уже многое было дано, и он запросто пролетел по горе на своих лыжах, а Сашка где-то посерёдке зацепило, а  затем и засосало в прошлое - вероятно, по Андиному наущению. Значит, ничего с ним  дурного случиться не должно: внушат кое-что и отпустят. Наверное, и зимних бесов он станет видеть, и свет лазоревый ему явится. Видимо, здесь, между этих гор, на берегах доисторического моря и зародилась наша жизнь, наша будущая цивилизация. Мальчик вспомнил, что где-то читал об этом: о водах, которые, породив всё живое, затем ушли, заставив это живое выживать в более суровых условиях и развиваться. В общем, сначала мне показали средневековый русский город,-  стал понимать Мальчик, -  а затем - и саму колыбель всей жизни на Земле. И тут не обошлось без вмешательства таких, как Анда... Может, она богиня, а может, прилетела откуда-нибудь из пока что неведомых миров. И вот пытается донести до нас историю нашего появления в этом мире. Да и  мир наш, видимо, возник не сам по себе. Недаром, Анда, как две капли воды, похожа на боженьку, которая смотрит из красного угла нашей горницы. Как же я раньше этого не заметил?  А... понятно. Это всё трава прозрения.
   Вскоре «кинокамера» смолкла,  и Мальчику стал сниться обыкновенный сон. Он вновь летал над родными полями, на сей раз занесёнными снегом и блистающими на солнце тем удивительным светом, который появляется в пространстве ближе к марту. От этого света становится легче дышать и мыслить, улыбаться и любить родных, близких, друзей и товарищей. На обеих горах курились дымы соседних сёл и деревень, русских и татарских, мордовских и чувашских. Люди готовились начать очередной трудовой день, полный многочисленных житейских забот. Они и не подозревали ни о плескавшемся здесь некогда море, ни о беспощадной борьбе за выживание, ни о лазоревом городе, ни о жестокой войне разных народов.  Все они нынче жили в мире и согласии. И Мальчик теперь точно знал, откуда они пришли в этот мир.