Исповедь счастливой женщины

 Прочитал твои эпизоды по жизни, Молодцом! Так держать Валентина! Отчаиваться никогда не надо, как и унывать. Пиши дальше, рассказывай. И помогай людям не впадать в хандру и скулёж. Мне вспомнился Дейл Карнеги. Когда один отчаявшийся молодой человек все почти потерял. Всё! Влез в большие долги, в таком состоянии, со своими тараканами в голове, он переходил дорогу. Чуть не попав под машину, но его кто-то удержал за руку, почти с земли. Он удивился и посмотрел вниз, а там инвалид-колясочник без ног, но его такой тёплый и счастливый взгляд инвалида перевернул всё в его душе... И уже перейдя дорогу, придя домой, он написал на зеркале фломастером - Жизнь прекрасна и замечательна!.. Ты здоров, и ты можешь всё!..
           Юрий Сучков – председатель РО СП г. Читы, Забайкальского края, РСФСР
               
  ВСТУПЛЕНИЕ.  Когда я была маленькой, то никак не могла понять, почему дети, едва увидев меня на улице, разбегались в разные стороны. Издали они начинали смеяться и передразнивать мои физические недостатки. Сначала я переживала, плакала. И неожиданно для себя начала придумывать разные волшебные истории.
  Каждая история начиналась примерно так: «Жила-была Прекрасная Принцесса. Но почти никто не знал, какая она Прекрасная и все потому, что Прекрасной она была только ночью. А утром, днем и вечером она была очень страшной уродиной, к тому же калекой. Увидев ее, разбегались люди, разлетались птицы, прятались звери».
  Однажды, вот так, рассказывая сказку, я заметила, что мы уже не вдвоем, а небольшая группа детей внимательно слушала меня, затаив дыхание. Когда же остановилась, чтобы перевести дух, кто-то из детей робко спросил: «Валя, а дальше?"
    Говорят, что к инвалидности можно привыкнуть. И, что, гораздо труднее бывает тем, кто сначала был здоровым, а затем, по воле Случая, нежданно стал инвалидом.
  Невозможно привыкнуть к тяжелому недугу. Приспособиться жить с этим – да, а вот привыкнуть или смириться с этим – нет.
 Слышала я и такое, что родители согласны с тем, что пусть дочь либо сын будут жить инвалидами (пусть в инвалидной коляске), лишь бы не в сырой земле. И мне так хочется сказать им: «Люди! Не будите Лихо, пока тихо!». Жаль, конечно, что нас покидают наши дети, не дай Бог никому пережить своих детей! Я тоже пережила подобное горе и поэтому, глубоко сочувствую вам, милые мои! Только не надо звать к себе несчастья…» 
 
  Мир инвалидов – страшный мир
  Страшней, возможно, не бывает,
  Кто знал его – меня поймет,
  А кто не знал – пусть не узнает!
 
  Глава первая.   Никогда не мечтала о личном счастье. Хотите, верьте, хотите, нет. Потому что постоянно осознавала свою неординарность. Зато всегда мечтала о детях. И всегда знала, что их будет двое. Мальчик и девочка. Вот только у Судьбы свои планы.
  Благодаря моим волшебным историям, вскоре у меня появились друзья и подруги. И, что удивительно, больше было друзей. Все чаще во дворе меня называли Снежной Королевой. Мне это льстило. Почему льстило, а не нравилось? Да потому что мои «враги» пытались стать моими друзьями. Меня это только удивляло, забавляло, но не больше. Я «позволяла» им оказывать мне внимание.
  Парни на меня «западали». Было все, как у них, здоровых. Назначали свидания. И было все, и букеты, и конфеты. И билеты в кино на вечерний сеанс. И мне это тоже льстило. Верить, я, конечно же, никому не верила. Все, думала, что меня все же испытывают, «клюну» или нет. Мои  детские слезы, однако, уже не казались мне такими горькими, как раньше.
  Но больше всех моих ухажеров мне нравился Сергей. Мне было всего 10 лет, ему 12. И ему уже тогда улыбалось сердце. Он всегда относился более бережно ко мне, чем другие. В любви я тоже призналась первой и со страхом ждала ответ. А он вдруг сказал, что тоже любит меня. И все, мне стало жарко. Я ничего не видела вокруг, кроме его больших карих глаз. Сергей хорошо играл на гитаре. А пел так, что сердце замирало. Девчата ходили за ним по пятам. А я сходила с ума, что именно сейчас он обнимает, возможно, не только гитару.   
  Прекрасным Принцем Сергея вряд ли назовешь, это был отчаянный хулиган и дебошир, атаман двора, так называли его даже взрослые.  Но обижать малышей, девчонок, пожилых людей он не давал никому. Меня  и подавно. 
  С соседней улицы приходил Чума Виталя. Мы за глаза называли его Партнер. Так вот, Чума приходил всегда точно, в одно и то же время вечером (по нему можно сверять часы), звал «местного Робин Гуда», они важно садились за стол, где обычно резались в козла старички-пенсионеры и  также чинно обсуждали все ЧП за день.
  Во дворе всегда был порядок. Деревья сажали сами, клумбы, девчата такие красивые цветы разводили. Теннисный стол поставили. Волейбольную сетку  на столбах натянули. На пустыре, где обычно жильцы ближайших домов мусор сваливали, ребята наши, когда мусор убрали, все огородили. Получилась мини-спортплощадка. Юные чемпионы там футбол гоняли. Зимой каток заливали.
  Все было: и спортивные снаряды, турники, горка, качели-лодочки, песочница. Стояла беседка, стоял домик-теремок для малышей. Каюсь, что по вечерам, когда всех малышей разводили по домам их бабушки или мамы, в домик набивались мы – «великовозрастные мальчики и девочки», примерно, как селедки в банку и сидели там, болтая о том, о сем. Стояли лавочки для вездесущих бабушек. В любом поколении имеются такие бабушки. Дай им Бог здоровья! И все было также здорово, как у других. И даже лучше. Нашелся, правда, такой нехороший человек, кто сжег наш домик-теремок. А главное, кто это сделал, мы до сих пор так и не узнали. Вот было горе!   
 Вечерами также собирались все вместе на лавочке, в подъезде (обычно,  моем и нам частенько доставалось от усталых взрослых), и пели под  Сережину гитару. Другие парни тоже играли, но мне всегда казалось, что его гитару узнаю и среди тысячи других.
 Так хотелось пройтись с ним, обнявшись, чтобы все девчонки видели, что это мой парень. И больше не прятаться, не скрывать своих чувств под маской холодного спокойствия. Сейчас бы мне многие сказали, что я "не позволяла своему сердцу открыться", что ж, может быть и так.
  Но главное, я просто очень боялась, что, когда все узнают или увидят нас вместе, то, скорее всего, опять поднимут на смех Сергея. У меня в такие моменты даже руки становились холодными, казалось, что и внутри тоже все леденело. 
  Рядом с ним я чувствовала себя защищенной. От него шло необыкновенное тепло, которое укрывало  меня, подобно шали. Но тревога, что эта незримая нить однажды прервется, не покидала меня. Я не зря переживала.
  Как-то   ко мне подошла его мать: "Поговорим? Вот что, девочка моя. Я не для того родила и рощу своего мальчика, чтобы он достался тебе. Я скажу честно. Ты мне нравишься, но моему сыну ты не пара. Ты - инвалид. И тебе нужен человек  твоего круга". Я слушала ее молча и только, когда она спросила:"Ты меня поняла?", ответила: "Тетя Валя, Вы с чего решили, что я мечтаю стать человеком вашего круга? Я думаю, что Ваш сын уже большой мальчик и вправе уже сам решить, кто ему - пара". Она сорвалась на крик: "Я не позволю тебе испортить жизнь моему сыну!" - «Успокойтесь! Я и сама не позволю себе этого!"
  Дверь открыла мама. Взглянула на меня и повторила уже услышанную тематику мною в тот вечер: "Кто и кому -  пара!" Уже понятно, что мать Сергея "поговорила" не только со мной. И вновь, как в детстве, я заплакала. Но это были уже другие слезы. Подсознательно я уже согласилась с ними. Какая ж мать пожелает своему ребенку худое?
 
  Холодный, дождь зашторивает окна,
  Дрожит под ветром мокрая листва
  И, нарушая тишину, тоскуя,
  Рыдая, плачет музыка дождя,
  Я знаю, этот дождь нам не поможет,
  Не объяснит причины и вины,
  И на стекле от струй дождя холодном,
  Таинственные знаки видим мы...

  Глава вторая

  Ну, что, Судьба, поборемся с тобою?
  Попробуй с моей Волей совладать.
  Пусть бьёшь меня тяжёлою рукою,
  Смогу я от ударов устоять.
  Ты не пугай, что жизнь такая сложная,
  Что много сил придётся мне вложить.
  С моею Волей спорить невозможно.
  Тебя, Судьба, смогу переломить.
  И не зуди мне в ухо обречённостью,
  Что мол, уж от судьбы то не уйдёшь.
  Не знаешь ты ещё моих способностей...
  Куда скажу, туда и поведёшь!..

  30. 1957 г. Еще одна девочка известила мир о своем появлении на свет. Так родилась я. А еще через несколько дней молодая женщина, по имени Галина с малышкой покинули роддом. Уже старенькая акушерка тетя Маша вышла проводить их и пожелать удачи молодой маме. «И куда ты теперь, Галочка?» - «Я не знаю», - растерянно ответила Галина акушерке. «Может, родственники, какие есть? – осторожно спросила (уже повидавшая горе и познавшая все радости жизни) женщина.
  Тетя Маша чувствовала себя неловко от своего излишнего любопытства. Но  жалость и сочувствие взяли верх над неловкостью и она продолжила: «Ты, девонька, вот что. Послушай меня, старуху. Ты в церковь иди. Там с батюшкой посоветуйся, как быть, что делать... Помолись. Исповедуйся. Глядишь. Господь наш не оставит ни тебя, ни дитя безвинное".
  Простившись с участливой акушеркой  и, взяв, настойчиво предложенный ею зонт и пакет с собранными для ее малышки вещами, Галина со слезами на глазах, все же, шагнула в дождь, навстречу своей Судьбе.
  В голове  молоточком стучала одна единственная мысль, что же теперь делать, куда пойти, к кому обратиться? «А может и правда в церковь сходить? Хуже уже не будет».    
Все это длинный, нескончаемый сон... и может вся ее вина – тяжкий грех  перед собственной матерью?
 Галина мать была начальницей женской тюрьмы. Это было нелегкое послевоенное время.
Ребенком она бегала к матери на работу и та подкармливала дочку, порой сама, оставаясь голодной. А Галя, весело болтая ногами, рассказывала маме новости и события, которые произошли с ней за то время, пока они не виделись. Когда Гале исполнилось 9 лет, мама тяжело заболела. Да это было и немудрено в то время. В больнице держать ее не стали, я думаю, она сама от лечения отказалась. Родственники были, но кому нужно чужое дите, когда и своих-то детей в ту пору, порой, прокормить трудно было.
  А в тот день солнце светило особенно ярко, и веселые  солнечные зайчики беззаботно прыгали  по стене, по подушке, по кровати, на которой лежала и с трудом дышала еще молодая, но уже изможденная болезнью, женщина. 
  Галя смотрела в окно и капризно сказала: "Я хочу гулять! Вон все девчонки на улице, а я тут с тобой" -  "Галочка, дай мне воды, пить охота"  - почти шепотом попросила мать, тяжело прокашлявшись, на белом платке остались следы крови. Мать приподнялась с подушки и посмотрела на дверь. Тяжело откинувшись на подушку, Вера закрыла глаза. "Ушла... Как же хочется пить!.Галя, дочка!."- простонала она. Тишина. Лишь ходики на комоде мирно отсчитывали время. Вера откинулась назад на подушку. Закрыла глаза и умерла. И часы на комоде тоже остановились. А душа матери покинула тело.
  Во дворе, на лавочке всегда сидели всезнающие соседушки."Дармовую сиделку Василий матери нашел, психической-то." - проговорила одна. "Верно, говоришь, верно!" - подхватывала другая, и, согласно кивали, перешептывались кумушки за спиной Зинаиды, пока та одевала и заплетала заплаканную девочку, после нехитрых похорон матери.
  Все нажитое тяжким трудом покойного отца, погибшего еще на войне с фашистами, правдами-неправдами, перешло в руки дядьки. Потому, что по решению органов опеки и попечительства опекуном над маленькой сиротой, которой отныне являлась наша Галя, был назначен Василий Хомченко - двоюродный дядя. "У тебя такие богатые косы! А ты знаешь о том, что ты очень и очень хорошенькая, Галчонок?" - стрекотала Зинаида так, как, примерно, стрекочет старенькая немецкая швейная машинка «Зингер». Да и вся Зиночка, (молодая, с мелкими накрученными кудряшками и выщипанными бровками тоненькими, как ниточки, бледная) походила на  немецкую солидную  фрау. Разве что пенсне не хватало.
  Поженились Василий и Зинаида сразу. Уж, что-что, а Василий не любил «тянуть кота за хвост». «А чего тянуть-то? Приехал сразу, сразу после отсидки в местах не столь отдаленных, все честь по чести. Отписался своей зазнобе, еду, мол, встречай любушка. Она пироги на стол, выпить-закусить, все, как положено. По обжимались, про обнимались ночку-другую и все. Баста! На другой день сгреб ее вместе со всем скарбом и к матушке моей в дом родной привез. Корешей позвал. Типа, свадьба! Поели, погуляли.  А тут  беда на порог. Сеструха померла.
  А  я что? У меня тоже сердце в груди имеется. Жаль сестру-то. Она, правда, при жизни-то не особо меня жаловала, да это и понятно.
  Ну, а с Зинулей мы расписались. Супружница она мне по закону. Фамилию сменил. А ЧТО? Хомченко, чем не фамилия? А то Негодяев! Я, конечно, не ангел. Но уж паскудой точно не был. И племяшку Зина уговорила взять. Добрая  она у меня».
  Зиночка не была такой "ласковой и пушистой" - это было ясно даже незрячему. Василий же, понятно, думал иначе. Зиночку он любил. Он, который четверть своей жизни провел в местах не столь отдаленных, свою половину на руках носил. Мало того, исполнял все ее капризы и желания, и был готов убить всех и каждого, кто хоть слово скажет худое о его "самой честной доброй и справедливой женщине", о его Зинаиде. При этом глаза у него наливались кровью, зрачки округлялись, наливаясь такой злобой и ненавистью к тем, кто осмеливался сказать такое.
  Дядина молодуха явно льстила бедной родственнице людям напоказ. Сироту они с мужем взяли,  лишь «по доброте своей душевной . Чай и мы, не чужие! Без матери, без отца, куда ж ее? Не в приютский же дом на казенные харчи ее теперь, чай, не обеднеем от лишнего куска-то и миску щей, поди, всегда нальем, и картохи не жалко".
  Но стоило Василию  уехать из дома по неотложным делам, как Зиночка придиралась к бедной девочке по поводу и без повода. От крика и ругани этой «доброй души» женщины уставали все соседи. Однако, стоило мужу вернуться  домой, как Зинуля из мегеры злюки вновь превращалась в ласковую кошечку. Просила прощения у девочки, умоляла не рассказывать ничего дяде, задаривала подарками и нарядами.
  Однажды, в хорошем приподнятом настроении, Зина вновь подошла к Гале. Девушка подозрительно посмотрела на нее и молча, ждала, что будет дальше. "Галочка, я даю тебе выходной Ты же не Золушка, в конце концов! Родня, хотя и дальняя». - Зина подчеркивала это каждый раз, когда говорила о родственных узах между ними и племянницей. Девчонкой, которая успела ей уже изрядно надоесть.
  А тут еще и Василий стал поглядывать на нее: "Хорошенькая козочка растет, будет,  близехонько ее время крутить завитушки мужикам!" и то ущипнет, то рукой ненароком, будто по мягкому месту погладит. Девчонка вспыхивала и убегала к матери Василия. Та, правда, защитить ее особо не могла, но клюку хватала. Женушке при этом аж зубы от злости сводило. Василий же только хохотал: "Дуры бабы! Пошутил я. У меня и своя коза не хуже. Правда, Зин?" А та и сама готова была выцарапать мужу "зенки его бесстыжие!" а на племянницу и пуще того ненависть затаила. Наконец она придумала, как решить эту проблему и выжить ее из дома раз и навсегда.
 "Смотри, что я тебе принесла!" - и Зинаида ловко развернула перед девушкой сверток. Там была новенькая белая кофточка из тонкого гипюра. "Глянь, какую красоту Вася мне привез. А она малая мне, я о тебе и подумала. Ну, не пропадать же добру? Ну-ка, примерь-ка! Вот, как хорошо. И сходи на танцы с девчонками, чего дома-то сидишь? А мы с Васей посидим. Не маленькая, чай, понимаешь. Муж приехал. Наскучалась я! Иди. Ужин я тоже сама для любимого мужа приготовлю. А тебе пора о себе подумать и  своего парня иметь. Замуж тебе пора. Хватит на нашей шее сидеть.  Того и гляди  нам с Васей в подоле принесешь!
  Смотри,  я не потерплю подобного. Мы – люди порядочные. Никто в округе дурного слова о нас не скажет. Так что, Галчонок, гулять-то – гуляй, а про себя знай, что не абы кому  глазки строить надо, а человеку серьезному, чтобы и деньги водились  и, чтобы от людей уважение было. Знаешь, как говорят: «Береги платье снову, а честь смолоду»? Вот  то-то! Да иди же!" - Зина потянулась сладко и поспешила за занавеску, которая прикрывала широкую постель, где уже крепко посапывал, разморенный от ласки, Василий.
  На площадке для танцев несколько пар кружились в вальсе.  Лариса, подруга Галины, кокетливо поправила свои  накрученные на бумажки ради такого случая, кудряшки и одернула широкую юбку-колокол.
  "Смотри, Галка,  - сказала она,  - Какой парень! А глаза, как угли черные, так и жгут..." "Тише ты!.. Неудобно»,  -  почти прошептала Галина.  Лариса засмеялась: "Ну не хочешь черноглазого? Вон смотри, какой парень серьезный, прям на тебя смотрит... Ой, он к нам идет!" - и Лариса глазами показала Галине парня. Девушка вконец смутилась.
  Парень и, правда, направлялся прямо к ней. Это был высокий, темноволосый и прилично одетый, молодой, и очень уверенный в себе человек. Так, по крайней мере, показалось на первый взгляд. Лариса с интересом и неприкрытой завистью наблюдала за всем происходящим.
  Галина вдруг почувствовала, как краснеет. "Слушай, Лорка, у меня туфли жмут я, и танцевать не смогу. Выручи. Давай ты пойдешь, я тебя здесь подожду." -- волнуясь, сказала подруге. "Ну, вот еще, что придумала-то?! Иди-иди и не думай... Потом еще спасибо скажешь!.. Выдумала тоже... Подождет она»…  -  торопливо тараторила подруга, а сама ловила себя на мысли, что сожалеет, что такой парень обратил свое внимание  на ее невзрачную подругу, да и одета Галя не так, как она, Лариса. «Что же это такое? Почему? И что в ней такого особенного? Одета попроще, и вся она, как из деревни,. будто и в городе не жила сроду. А что насчет красоты, так парень или тютя-матютя, или у него и вовсе  вкус отсутствует».
  Вечер прошел незаметно. И наконец, был объявлен последний танец. Танго   «Брызги шампанского» наполнили танцплощадку.

  Говорит Судьба вечером мне как-то,
  Что давай, мы заключим, в общем, три контракта.
  Первый будет состоять, что не будешь спорить
  Не корить, не упрекать. Впредь не беспокоить.

  Если хочешь Счастья ты от Судьбы добиться,
  Значит стоит, мне поверь, к Богу обратиться.
  Пощадит, накажет ли, тяжела ли кара
  Верь, об этом нам с тобой, спорить не пристало

  Если хочешь ты Покоя стоит, верь, смириться,
  Коль журавлик в небесах – радуйся синице!
  И гордыню усмири. Бойся только Бога!
  Что же делать?.. Я пошла к Божьему порогу
. 
  Глава третья.  А сейчас я вновь расскажу вам сказку моей мамы. На самом деле эта сказка имеет свое название и своего автора. В свое время моя бабушка Вера, рассказывала сказку  моей маме, своей дочке, маленькой Гале. Затем мама Галя рассказала  сказку нам, мне и моей младшей сестре Лене. Мы же, в свою очередь рассказывали эту сказку своим детям.
   Наталья и Надежда (мои  дочери) не раз и не два читали сказку своим ребятишкам. Я, так получается, своим внукам уже сказку рассказываю. А теперь вот вам расскажу. А сказка такая; 
  Степан  Писахов КАК ПОП РАБОТНИЦУ НАНИМАЛ   Тебе, девка, житье у меня будет лёгкое, - не столько работать, сколько отдыхать будешь!
  Утром станешь, ну, как подобат, - до свету. Избу вымоешь, двор уберешь, коров подоишь, на поскотину выпустишь, в хлеву приберешься и - спи-отдыхай!
  Завтрак состряпаешь, самовар согреешь, нас с матушкой завтраком накормишь - спи-отдыхай!
  Обед сваришь, пирогов напечешь: мы с матушкой обедать сядем, а ты - спи-отдыхай!
  После обеда посуду вымоешь, избу приберешь и - спи-отдыхай!
  Коли время подходяче - в лес по ягоду, по грибы сходишь, али матушка в город спосылат, дак сбегашь. До городу - рукой подать, и восьми верст не будет, а потом - спи-отдыхай!
  Из городу прибежишь, самовар поставишь. Мы с матушкой чай станем пить, а ты - спи-отдыхай!
  Вечером коров встретишь, подоишь, попоишь, корм задашь и - спи-отдыхай!
  Ужену сваришь, мы с матушкой съедим, а ты - спи-отдыхай!
  Воды наносишь, дров наколешь - это к завтрему, и - спи-отдыхай!....Постели наладишь, нас с матушкой спать повалишь. А ты, девка, день-деньской проспишь-проотдыхаешь - во что ночь-то будешь спать?
  Ночью попрядёшь, поткешь, повышивашь, пошьешь и опять - спи-отдыхай!
  Ну, под утро белье постирать, которо надо - поштопашь да зашьешь и - спи-отдыхай!
  Да ведь, девка, не даром. Деньги платить буду. Кажной год по рублю! Сама подумай. Сто годов - сто рублев. Богатейкой станешь!               
  Галя невольно подумала, что сама Судьба вновь решила напомнить ей, насколько тяжка ее вина перед матерью   Галина все же послушала совет доброй акушерки. Да и надо было покормить малышку. Девочка спала, лишь ресницы у нее время от времени вздрагивали «Какая же она хорошенькая! Дочка, доченька!» Мысленно она уже называла девочку Верой. Когда ей впервые принесли ребенка, на нее вновь смотрела мама.
   Крошка отдаленно  напоминала маму Веру. Что-то до боли знакомое мелькнуло во взгляде девочки, что так  напомнило ей больную беспомощную женщину, которая так хотела ее заботы.
   «Я сама была тогда РЕБЕНКОМ! Мама, мамочка!.. Ой, да простишь ли там ты дочку свою? Или ушла ты от меня с тяжелым сердцем?» - она и не заметила, как глаза у нее наполнились тепло влагой. Одна из слезинок упала на алую щечку дочки. Малышка смешно сморщила крошечный носик и чихнула. Это было так забавно, что Галина невольно улыбнулась.
  «Ну, что это Вы, мамаша, плакать удумали? Такая крошка, красавица! И так на Вас похожа, а Вы тут сырость разводите! Муж-то имеется? Или  про такого зверя в вашем зоопарке и не слышали вовсе? Прости, Господи, грехи наши  земные!  - говоря это, акушерка привычно осенила себя крестом.  – Муж, кто? – Это мужик твой, верно говорю, бабенки?- с улыбкой обратилась она к остальным мамам, которые  уже кормили своих старательно сосущих карапузов и еще одну маленькую девочку. Метиску – буряточку.
   А между тем акушерка продолжала: «А раз мужик, значит,  хозяин. А окромя мужика, кто у нас хозяин в здешних-то местах? Медведь – батюшка  у нашей Тайги медведь хозяин. А медведь у нас кто? Зверь. Вот я и говорю, коль нет у вас такого зверя, значит, пуст ваш зоопарк. У каждой бабы свой  медведь должен быть. Иначе  -то как?» - «А  я вот не люблю зоопарк! – вмешалась  в разговор Любаша, черноглазая, молодая смешливая женщина, мамочка маленького Сережки, который родился в тот же день, что и маленькая Вера.
  «Нет, не люблю я эти зоопарки. Вот, смотрите сами. Сидят бедные звери в клетках железных, как враги народа.
  Говорят, что лев – царь зверей. А кто видел этого царя в этом зоопарке? Смотреть сквозь слезы невозможно.  Бегает по клетке какая-то драная  кошка. Царь зверей, смешно. 
  Да и медведь… Хозяин, который…Смотришь на такого хозяина, и плакать охота. Зверь на то и зверь, чтоб в родной стихии жить». - «Ишь куда тебя понесло, дева. Да я разве про то? Я про любовь. Сомнет такой вот мужичок и гладко, и за таким медведем ничего не страшно. Уж поверьте мне, бабы! Красивые да сильные дети только от любимых да сильных мужиков рождаются. Ладно, спиногрызики! Пусть наши мамы отдохнут, и вы поспите, сил жизненных набирайтесь.
  Я сегодня сутки стою. На вечернее кормление принесу ваших, расскажу про любовь, коли интересно. Ну, с Богом! Меня тетей  Машей все кличут, кто не знает. А  по отчеству Ивановна. Но это я так. Лучше по-простому».
 Тетя Маша пришла вечером, как обещала: «Добрый вечер, мамочки! Вы не ждали нас, а мы приехали. Мы кушать хотим. Ну-ка, принимайте ангелочков. Любаша, вот твой богатырь. Иди к маме, ох и сладкое у мамки твоей молоко. Чистый мед. Вон, какие дойки большие! Ты иди Серега, не сумлевайся!.. У мамки твоей еще на пару-другую таких же огольцов хватит молока-то». Так, под веселое оживление молодых женщин-первородок, младенцы перешли из  одних заботливых рук в другие, не менее любящие и ласковые руки матерей.   
  А память вновь рисовала перед Галиной события, которые резко изменили жизнь молодой женщины.
 
  Годы проходят — а мы и не жили:
  Мало смеялись, мало любили.
  Видели мало, чуть больше читали,
  И отчего-то так сильно устали.
  Мы торопились, но время теряли;
  К счастью стремились, но много страдали.
  Правду искали, в себе сомневаясь;
  Праздника ждали, тоске отдаваясь
  Часто мы были собой недовольны:
  То возносились, то падали больно.
  Многого слишком мы в жизни боялись,
  Редко судьбе мы своей доверялись.
  Нам всё хотелось понять и освоить,
  Всё полюбовно и мудро устроить.
  Годы проходят — а мы и не жили:
  Мало смеялись, мало любили. 
                А. Ахматова
  Глава четвертая 
  СКАЗКА АКУШЕРКИ ТЕТИ МАШИ  «Итак, девоньки мои милые, вот и пришла я к вам, как обещала. И пока потомство ваше, не теряя времени даром, насыщается,  расскажу  я вам сказку. А может и,  не сказку вовсе, по-разному люди  говорят. Одни соглашаются, что сказка это, другие наоборот, спорят, да, нет же, истинная история так утверждают. Да еще и  божатся, что видели сами, как Медведь с Тайгой обнимается. Я сама не видела, врать  лишнее не буду. Только мне мама историю эту поведала. А ей, видимо, еще кто-то рассказал. Чего не знаю, того не знаю.
  А что тут не так про то, вы, девоньки, сами думайте-решайте.
  Значится, на берегу седого Байкала это село раскинуто было. Названия села сейчас не вспомню. Запамятовала. Ведь девчонкой была, когда эту историю слышала.
  Жил в том селе парень бравый. Иваном звали. И лицом пригож, и собой хорош, и к любому делу охоч. Все ему удавалось. И охотник, и рыбак. И петь, и плясать мастак. Только вот с некоторых пор поселилась на сердце у парня Маета да в душе Тоска, как встретил Иван красавицу Тайгу. Подивился парень имени необычному такому, а как  в глаза красавице глянул, так и вовсе потерялся
  Зеленые они у нее, как изумруды и холодные, как малахит горный. Будто и не девушка перед ним, из крови и плоти, а каменная Хозяйка Медной горы. И цвет глаз меняется, как  настроение у красавицы. И имя под стать. Тайга! Тайга и есть. Ясно стало Ивану, что не простая  девушка, что так ему приглянулась. Тайга – крепкий орешек, крут нрав у девушки. На язычок острый ее лучше не попадайся, а уж  в ловкости, в хватке, сметливости, там и вовсе  равных ей не было. Видно было, что красотка из тех, кто коня на скаку остановит, да в горящую избу войдет. Казачка, одним словом.
  Понять-то Иван это понял, да вот только, что с этим делать? Полюбил он ее.  Да так, что и сердцем заблудился 
     Куда бы не шел, везде она, пальцем манит, смеется, да потешается …» - «Тютей-матютей" называет, неожиданно даже для себя самой, засмеявшись и озорно блеснув глазами, продолжила Галина. Все переглянулись. «А ты, что, тоже слышала эту историю? – улыбнулась тетя Маша Галине, которая смутившись, ответила: «Да нет. Это я так. Просто. Вспомнила» - «Хорошее, видать, вспомнила? – пытливо спросила женщину акушерка.- Ну, ладушки, девчатки! Уснули цыплятки. Пора в кроватки. Сейчас, унесу. И к вам вновь забегу. Перед сном сказку доскажу. Помахайте лапками котяткам, кошечки!..»
…На следующее кормление детей привезла молоденькая рыженькая сестричка и женщины переглянувшись, спросили: «А тетя Маша, где она?» - «И чем я вам не подхожу? Как приворожила                всех! Куда не зайдешь, только  и слышно: «Тетя Маша где?». Вниз, к роженицам спустишься и там, про тетю Машу спросят. В ординаторской, в операционном блоке – везде ее знают и всем она нужна
  Как то захожу в подсобку. Там две санитарки разговаривают. Одна другой говорит, что видела, как тетя Маша плачет. «А ты разве не слышала, что у нее этим числом и месяцем в сорок втором всю семью, окромя мужа, немцы расстреляли? Она, горемычная, фашистам этим, вместе с другими женщинами (по приказу сельского старосты),  подштанники и рубахи нательные их на речке стирала и полоскала. Откуда ж ей было знать, что у нее самой горе такое будет?
  Дочку она поздно родила. В  сорок с лишним.  Единственный лучик солнечный грел ее сердце. И в один день лишиться матери, отца и дочки. Тут плачь, не плачь, хоть заревись! Хорошо, что с ума не сошла. Потому и в церковь ходить стала. На мужа похоронку получила и вовсе слегла. Думали, не встанет. Встала. Потом наши бойцы освободили село,  Мария решила уехать к сестре в Сибирь. Ведь ничего больше ее не держало там, где случилось это несчастье. Ничего, кроме могил. На курсы акушерок пошла и вот теперь работает. Душой оттаивает. Да и то сказать, никто об этом не и не пожалел».
  Вот такая история.  А какое число, сами догадаетесь?» - «Итак, ясно».  Медсестра испугавшись, что, может быть, сболтнула  лишнее, тут же попросила, переведя бегающий взгляд с лица одной мамочки на лицо другой.
  «Вы только, ради Бога, ей не проговоритесь, что это для Вас не новость, что знаете обо всем. У нас же не принято обсуждать кого-либо. За это и с работы вылететь можно!». «Не боись, солдат  ребенка не обидит!» - попыталась пошутить Дарима, но неудачная шутка, казалось, повисла в воздухе,    «Запомни, красавица! У человека две беды. Первая, когда человек долго молчит, а вторая, когда много говорит. И в том, и в другом случае – беда! Ты меня услышала?» - Любаша передала уже уснувшего Сережку вконец растерянной Шурочке и добавила:  «Да, ладно! Что услышали эти стены, не услышит и лишнего  не скажет никто. Вот я уже забыла».
  Пришла Мария Ивановна уже вечером ближе к отбою. Мамочки невольно заулыбались, когда услышали ее чуть с хрипотцой голос (возможно, от того, что она курила и только строго папиросы) и прислушались вновь к разговору за дверью своей палаты. Между тем, Галя и Любаша спеша накрывали на стол.
  Акушерка между тем продолжала успокаивать кого-то из женщин соседней палаты: «Ждали? Ай, вы, мои  хорошие! Голубицы мои милые! Я и к вам подойду, мои драгоценные, мои золотые! Я вот только в 20-ую загляну. Да они, поди, уснули?». И почти тут же раздался стук в дверь
«Потеряли меня, небось? Думали, неужто обманула нас, Ивановна? Молодцы, чайник поставили, а я вам молочка принесла». – «Спасибо,  что заглянула. Садись, Ивановна. Рассказывай, где была, что делала?» - «Не сидела, Бог миловал. А присесть? Присяду, пожалуй. Хозяйки и вы тоже к столу, присаживайтесь. Одной-то мне и ложка меда в горле встанет. Не привычна одна за столом чаи хлебать, во! Вместе оно и веселее, правда, девушки?
  Где я была? Спустилась в родильное отделение. Думала ненадолго. А  туда женщину привезли с дальней заимки. Жену охотника. Анной звать. Муж, ясень пень, в тайге промышляет. А  баба у него на сносях. Время рожать  подошло, а она на заимке с напарой мужа  в зимовье хозяйничает.
   На дальней заимке, понятно, какая медицина? Там об этом сама матушка Тайга позаботилась. Той аптеки, коей в больницах пользуются, там почти нет. Или скудна, как у нищего сума, а вот зеленой, природной аптеки  хватает. С хорошими хозяевами Тайга в дружбе живет. И тут о них позаботилась.Вместо надоедливых микстур и различных  антибиотиков (под потолком, мужниными руками встроенные, деревянные такие?). Забыла, как называется?»  -  «На антресолях, что ли?» - попыталась подсказать Зойка, совсем юная мама маленького Данилы. «Во-во, на них самых, - обрадовалась подсказке тетя Маша. - На антресолях, руками хозяйки, собран богатый гербарий лекарственных трав, о котором Анна готова рассказывать часами, где и когда собирала ту или иную травку и от какой болезни-немощи, та или настойка, настоянная на травах.
  Еще в детстве, она с удовольствием слушала, стараясь запомнить все то, что рассказывали о известных и неизвестных травах матушка и известная травница, у нас в поселке, бабушка Анны.   Выросла девка краса, коса ниже пояса. Парни проходу не давали, чередом ходили. Только зря. Вышла она замуж за мужчину средних лет. Говорят, человек бывалый, воевал. А в поселке появился, как подменили Аннушку. Прихорашиваться стала, а еще имелась у нее о каждой травке своя история, своя сказка.
  Так историями, сказками присушила, видимо, мужика. По весне прошлого года прислал к Анне сватов. Сговорились быстро. Родителям – честь, а коль и сама невеста не против, так тут и свадьбе быть! Мужем стал, на дальнюю заимку жену увезли с напарой. Вот эту самую Анну и привезли. Разродиться бабу приспичило, долго мучилась, но родила бате помощника. Славный богатырь получился.  Напаре спасибо. Он ее и притартал с заимки-то. А как, то Богу ведомо!» - «Это точно! – согласилась с Марией Ивановной Любаша. – Отчаянная она, видать, Анна-то!  Ой, не знаю, девчонки! Не знаю, смогла бы я, нет ли, я за своим Гришенькой в тайгу ломануться?!  А как же про Ивана с Тайгой узнаем продолжение, нет, а, тетя Маша? Кому еще чайку с молочком? Нашим теляткам молочко в любом виде в пользу. Я же права, а, Ивановна?» - подражая акушерке и, подливая, подругам по палате, чай, весело спросила она Марию Ивановну.  - «А то!  Это любая медицина подтвердит.
  Тут в дверь палаты постучали, и заглянула любопытное  лицо напарницы тети Маши, вездесущей санитарки тети Светы:  «Женщины, опять наша сказочница сказки вам рассказывает? Ивановна,  мы тебя обыскались. А ты здесь снова байки свои травишь. А бабенкам-то отдыхать пора. Сказки сказками, а у нас жизнь то, поди, чем не сказка?»  - «Твоя,правда, Петровна. Пойдем. Хорошо у вас, уютно. Да вот поздно. Вам отдыхать пора, да и нам тоже. Ну а историю я вам завтра доскажу. Галь, а я ведь чуть не забыла. Вот память- то стала. Склероз. Я же вам подарочек принесла. Там всем вам на память от меня. Пойдем, Петровна, ну, а ты Галочка, не обессудь, прими девочке подарочек».   
  «Жаль, тетю  Машу, уж больно она славная. Сколько горя война эта после себя оставила.  Галь, ты извини, если что не так спросила. А что за сверточек она тебе дала? Покажи», - не сдержав своего любопытства, спросила Галину,  Любаша, лишь только за женщинами закрылась дверь.      
  Галя достала сверток из небольшой дорожной сумки и развернула его. В свертке лежал комплект для новорожденной девочки. 2 теплые розовые пеленки, 2 тонкие, 2 розовые распашонки, 2 розовых чепчика, пинетки розовые, тонкое одеяло, уголок.
  «Вот так, тетя Маша! Да, она тебе полностью девчонке приданое собрала, вот тебе и сказочница! Смотри, тут еще что-то!.. Можно посмотрю? – Любаша осторожно открыла коробочку, аккуратно обшитую алым бархатом.  Девочки, а тут крестики, ладанки и иконки. 5 маленьких крестиков, 5 ладанок, 5 иконок и 1 бурятский оберег. Это нам, девочки!» - женщины, подойдя к Любе и Галине, с удивлением рассматривали неожиданный презент от Марии Ивановны. 
   И лишь Галина догадывалась об истинной причине подарка Марии Ивановны.    
   После утреннего обхода и кормления малышей женщины из палаты уже знали, что троих из них шестерых готовят к  выписке.
  «Малыши  первый раз окажутся на улице в окружении новых  родственников: бабушек, дедушек, а также иных  дальних и близких сородичей. Среди них виновником торжества будет,  конечно, папа.
  Папа – это главный человек, после мамы, который (ради такого случая), наденет галстук-удавку, свежую белую рубашку, почистит обувь, не пожалеет денег ни на букеты, ни на конфеты, ни на шампанское».  Раздумья  Галины прервала Дарима. 
«А ты о чем задумалась, Галя? - спросила, Дарима у Галины, Она подошла и обняла подругу за плечи. -  Все грустишь, думаешь о чем-то, или о ком? Как Его зовут? Почему к тебе никто не приходит?»- «Нет никого. Нам некого  ждать». – «Извини». Разговор не заладился. Галина легла на кровать, отвернулась к стене и закрыла глаза.
  Не  хотелось никому рассказывать о том, что накануне к ней все же приходили девчата из общежития. Случайной свидетельницей этого посещения и оказалась тетя Маша.
  Акушерка не чуралась никакой работы. Женщина знала, что ее трудолюбивые руки никогда не останутся без дела. В роддом требовались и санитарки, и акушерки. Людей не хватало. Вот и сейчас она тщательно терла шваброй пол, невольно прислушиваясь к разговору между девушками и Галиной. Которые пришли лишь  для того, чтобы сообщить ей о том, что в "койке-место" Галине отказано, по приказу нового коменданта общежития.  Так как "моральный облик "советской гражданки не соответствует с данной личностью, какой пагубный пример подает она другим девушкам (своим подругам) рождением ребенка (тем более, девочки) и какое воспитание сможет дать такая мать своему ребенку. 
  Обо всем, об этом с явным удовольствием и деланным сочувствием сообщила Галине Лариса, которая уже вовсю встречалась с Михаилом.
  И  уже никому не верилось, что совсем недавно  Мише нравилась другая девушка.     Он даже сделает Гале предложение, они поженятся, так же быстро, как и познакомились. В скором времени Галина поймет, что беременная. Но никого, ни мужа, ни свекровь эта новость не обрадовала. Молодая женщина родила дочь и оказалась, что они никому не нужны. Ни Михаилу, ни его матери.
  Перспектива становиться отцом никак не входила в жизненные планы молодого человека, вскоре он подал на развод.
  В Загсе работала хорошая знакомая Фаины Марковны, матери Михаила. И не без ее помощи пару также быстро развели, как и расписали.   
  Счастливая бывшая подруга и документ о разводе принесла.
  Ведь теперь Лариса готовилась к свадьбе. Фаина Марковна радостная бегала по салонам и ателье в поисках шикарного свадебного платья для Ларисы.
  «Я уже потеряла всякую надежду, что сын образумится и откажется от девчонки "без роду и без племени", от этой Гали. А уж беременность, роды – это и вовсе абсурд! Я очень надеюсь, что Вы, моя девочка, извлечете свой жизненный урок и не совершите подобной глупости. Если, конечно, Ваша любовь к моему сыну и счастье с ним  – серьезное и обдуманное чувство. Быть любимой женой – это призвание и, поверьте, скорые дети сюда никак не вписываются, милая моя!»  - так говорила Фаина Марковна, внимательно изучая красивую и, по всему видно, воспитанную  девушку.
  Лариса слушала и соглашалась с мамой Мишеньки, не в ее правилах было «портить отношения, которые еще не окрепли, для  прерывания которых, просто время еще не пришло».
  Из всего, что случилось, Галина поняла 1) она вновь свободна, но с  ребенком на руках и 2) это, пожалуй, самое главное: в дом Хомченко, как и в дом бывшего мужа она не вернется НИКОГДА
 
Глава пятая. 
 
  Танцплощадка опустела. Вечер, который запомнился Галине надолго, закончился. Михаил вызвался проводить смущенную девушку. Виктор, тот самый черноглазый парень, который первым обратил на себя внимание девушек, пошел провожать Ларису.
  «И почему все хорошее заканчивается быстро? Никогда не узнаешь, что будет потом, например, завтра?» - «А Вы сходите к цыганке, Галя, - засмеялся Михаил. – Они нагадают Вам и жениха богатого, и дорогу скорую…» - «…и казенный дом, - эту последнюю фразу они сказали вместе и засмеялись. «А если серьезно,  - продолжал Михаил, - я, конечно, тоже не могу сказать, что нас ждет завтра. Но очень хочется надеяться, что и завтра, и в будущем, у нас все будет хорошо». – «Я бы тоже хотела, чтобы все было именно так . Вот и мы пришли. Здесь и живу. Спасибо, что проводили». – «Так не хочется уходить. Знаете, мне так давно ни с кем не было так спокойно и легко. Есть предложение, еще погулять. Вы же не против, Галочка?» - «Я была бы не против, конечно, Миша. Мне и самой не хочется домой, правда-правда»- однако, увидев, как сильно расстроился молодой человек, девушка смущенно добавила: «Я же не сказала нет. Побежали!» - и молодые люди, взявшись за руки, побежали мимо  дома, где за высоким железным забором,  которого неистово и скулил, и лаял Верный, немецкий кобель. Он бедный так изводился своим лаем, бегал от калитки до крыльца и обратно, прыгал, скакал, пытаясь  всем своим видом показать хозяину, что происходит нечто неправильное. «Куда она пошла? И почему она ушла, а его, Верного с собой не взяла!» Наконец и Василий не выдержал и взяв ружье, шатаясь , от лишка выпитого, содержимого в початой бутылке русской водки, вышел на крыльцо. «А ну, на место, псина! Ну, шалава, явись, курва только! Мне крысы в доме не нужны! Убью сучку!» Неловко целясь в пролетавшую мимо ворону, Василий еще раз матюгнулся по-русски и выстрелил. И хотя ружье в руках, в общем-то, неплохого охотника и «гуляло» из стороны в сторону, выстрел. Ворона каркнув, упала возле забора. Верный подобрал убитую птицу и, подбежав, к крыльцу положил мертвую добычу возле ног, довольного собой, хозяина.
«Вот так-то! Несмотря ни на что, цель достигнута! Талант – это то, что пропить невозможно. И ты тоже молодец, пшел на место!» - крякнув, довольный собой, Василий пошел в дом.
  Пес забрал убитую птицу и послушно побежал на место. 
  Галя, стараясь не шуметь, предварительно сняв выходные туфли и, держа их в левой руке, правой открыла дверь в дом. Василий сидел за столом, на коленях у него лежал рыжий кот. Он блаженно прищуривал глаза и громко мурлыкал под ласковой рукой хозяина. На спинке стула, на котором сидел Василий, висела отцовская нагайка. Его грозный вид не предвещал ничего хорошего.
  Мать Василия и Зинаида мирно спали и о том, какая надвигается ,,гроза,, даже не догадывались
  Девушка, не опуская глаз, на шаг-два отступила назад к двери и ждала хоть какое-либо объяснение тому, что происходит. А о том, что это не предвещало ничего хорошего, об этом даже и объяснять не надо было.
  «Явилась, значит? Ну, расскажи, как время провела? С кем гуляла, неужто кавалер объявился? Видел в окно я, видел. Как прощались, за ручку, как пионеры какие, ё-пэ-рэ-сэ-тэ!» Галя и на этот язвительный выпад Василия промолчала, хотя почувствовала, как краска смущения вновь залила ее лицо. «На «Вы», значит, пока отношения у вас? До койки, значит, пока дело у вас не дошло? Ну, что ж, это радует!  Знаешь Галина, я с детства крыс ненавижу! А вот сегодня проснулся я, значится. Не, погоди! Для начала сон снится. Мне сны редко снятся, а тут снится мне Верка – матушка твоя, значит. И говорит мне сестра: «Здравствуй, -  говорит, - братец. И хочу я поклониться тебе в пояс, в благодарность за дочку мою, вырастил, спасибо тебе. Одно печалит, что вырастил ты не человека, а крысу вырастил».  И обида зажгла сердце. Ну не люблю я крыс, племяшка, ненавижу! Жить в доме, жрать и  тут же срать?! Где живешь, там не срешь, дорогуша!» - «Что случилось-то? Что я сделала?» - побелевшими губами спросила девушка. «Что сделала, спрашиваешь? Не понимаешь, значит? А я тебе объясню, племяшка. Вот сейчас я тебе все и объясню». Василий встал, взял нагайку, ногой пнул стул, который,  отлетев от пинка, чуть не попал в рыжего кота. Однако тот среагировал мгновенно, громко мяукнув, задрав хвост, стремглав  удрал с кухни в комнату, чем вызвал одобрение довольного хозяина. «Молодец, Рыжик! Понимает ситуацию. Лучше вовремя слинять, чем попасть в передрягу. А кто не успел, тот опоздал. Вот так-то! А может, договоримся? – вкрадчиво спросил Василий, заглянув в открытый вырез беленькой гипюровой кофточки. Может, обойдемся без нее? – Василий взглядом показал Галине на нагайку, девушка стояла, ни жива, ни мертва.
  «Что здесь происходит?» - Зинаида переводила подозрительный взгляд с мужа на эту нахалку, которая, потеряв всякий стыд и совесть (и даже глаз не опустила), откровенно прижималась к Василию. И от такой откровенной наглости даже она, Зинаида, растерялась. Василий, глядя прямо в глаза несчастной, ничуть не смутившись, ответил жене: «Да, вот, Зина, крысу поймал! Думаю теперь, как мы с ней поступим?» - «И что надумал?» -насмешливо спросила, откровенно смакуя происходящее, Зинаида. «Она сначала в  кофточку принарядиться решила, а затем, вообще, полдома вынесет на правах родственницы-то!» - «А  вот шиш ей! Она думает, что ей простят крысятничвство!  Дудки, дорогая! Собирай монатки и уматывай подобру-поздорову. Куда пойдешь, как жить дальше будешь, об этом я даже знать не желаю! Все! Я так решил и точка! Зинаида проследи, чтобы вместе со своим шмотьем она опять что-либо не утащила! Я спать, а ты двери за ней закроешь и баста!»  Василий залпом выпил еще стакан водки и, закусив огурцом,, вышел из кухни. Бросив Галине небольшую дорожную сумку, Зинаида, молча, ждала, пока девушка сложит свои вещи, сказала только: «А кофточку ты возьми. Она тебе идет. И не держи на нас обиды. Выросла ты. Пора свое гнездо вить. А по-иному бы выбраться из этой кабалы просто не получилось бы. И за ревность мою, прости!  Поверь, что каждый, как может, за свое счастье борется. Ты молодая, у тебя  все впереди, а у меня все годочки, как и денечки все подсчитаны, и, кто знает, чем бы все закончилось, не зайди я вовремя. Ну, иди! С Богом!!!»    
 
 Глава шестая
  После ужина в палату зашла Нина Васильевна. Она заступила на ночное дежурство и вечером решила заглянуть, а 20-ую палату. Она вела эту палату и ей сразу по душе пришлись женщины, которые, несмотря на разницу в возрасте держались так, как будто они все были из одной дружной семьи. «Здравствуйте, красавицы! Как настроение? Завтра расстаемся, с вами, милые мои! Все приготовились к выписке? А как у Вас дела, Галина Гавриловна? Я хочу с Вами поговорить. Подойдите ко мне в кабинет, пожалуйста. Отдыхайте, женщины. Надеюсь, что и эта ночь пройдет у нас с вами более-менее нормально».
   После кормления девочки молодая женщина постучалась в кабинет дежурного врача. «Проходите, Галя. Я Вас жду Галя, можно я буду называть просто по имени? Расскажите, где и с кем вы живете. Здесь написано, что вы сирота и находились на воспитании своего опекуна Хомченко Василия Петровича. Это Ваш дядя. Я правильно поняла? А что случилось с Вашими родителями?» - «Отец погиб на фронте почти сразу в 1941-ом, мама умерла от туберкулеза» - «Я позвонила Вашему дяде по месту его работы, он сказал, что вы уже некоторое время не общаетесь ,он слышать и видеть Вас не хочет. У Вас настолько тяжелые отношения?» - «Да».- «Так, понятно. Вы замужем?» - «Нет» - «У Вас имеется жилье?» - «Нет. В общежитии мне также отказано, так как жить в женском общежитии с грудным ребенком аморально, и разлагает юную советскую девушку, - усмехнулась Галина. А муж? Муж подал на развод. Я не возражала».
  Нина Васильевна покачала головой: «И что же мне с Вами делать. Пока  я не буду уверена в том, что ваша дочь, и Вы будете проживать вместе, в более или в менее приемлемых условиях для жилья, я не имею права выписать вас. Мне придется оформить ребенка в Дом малютки и пока Вы не найдете, хотя бы какое-нибудь жилье, работу Вы не сможете забрать свою дочь. Я со своей стороны обещаю Вам помочь разрешить эту проблему положительно.
  Да, что такое, голубушка? Глазки заблестели, плакать надумали?
  Во-первых, Вы уже немного испили горькую чашу жизни и Ваши слезы – это лишь ее маленький привкус чуть солоноватый вкус влаги, который разъедает душу, милочка.
  Во-вторых, Вам надо быть сильной, ведь теперь у Вас есть дочь, которую Вы назвали Верой.
  А это означает, что и Вы, и я верим, что все плохое в Вашей жизни осталось позади и впереди Вас ждет только хорошее.
   В-третьих, мы будем решать проблемы по мере их поступления.
   Не плачьте, а то у Вас пропадет молоко. А лучше, чем материнское молоко вы не найдете ничего на данный момент». – «Мою маму звали Верой» - и такая горечь, такая боль прозвучали в голосе Гали, что от неожиданности Нина Васильевна не сразу нашлась, что сказать. Она подошла к молодой женщине, обняла ее, как мама погладила по голове и, немного помолчав, все же сказала: «Вам, возможно, нужна помощь психолога. И еще, я знаю, что Вы, молодые не верите в Бога, но Вам с дочкой надо сходить в церковь. Исповедоваться перед батюшкой. Я чувствую, какой сильный негатив слышится в Вашем голосе. Вас потрясла смерть матери? Но, девочка моя, с этим ничего не поделаешь!.. И еще. Если Ваша боль и горечь связана с Вашей мамой, то я бы посоветовала Вам сменить девочке имя. Я уверена, Вам станет легче. И обязательно окрестите малышку».
  Женщина встала с дивана, подошла к окну, открыла форточку, расстегнула халат. Под халатом у нее оказалась военная форма, на гимнастерке которой ярко блестел орден Красной Звезды, медаль За Боевые Заслуги, медаль За Отвагу.
  «Душно-то как! Завтра будет дождь, когда идет дождь – погода плачет.
  Давайте, вместе чай попьем, пожалуйста. У меня пирожки есть, домашние. И варенье малиновое. Вы любите малиновое варенье? Присаживайтесь вот сюда, к столу, поближе ко мне. Не смущайтесь, не стоит. Я вообще не понимаю, почему мы, врачи, должны соблюдать субординацию с вами, с нашими пациентками, то есть, с вами, женщинами? Ведь, мы такие же, как и вы. Все мы люди, в конце концов.       Вам какой чай налить? Хотя, о чем это я? Конечно же, с молоком. Вы же кормите девочку грудью. Вам полезно чаще пить чай с молоком, потому что для ребенка – это сейчас самое главное.
  В данном конспекте это также полезно и для Вас. Вам нужно восстанавливать силы. Так-то, голубка моя. А себе я, пожалуй, налью чай без молока. Вы пробуйте пирожки. Я совсем забыла, варенье оно, пожалуй, тоже лишнее. Мы пока не будем рисковать. А вдруг у малышки аллергия на малину?   Забавно, я сейчас, как та лиса из сказки, которая журавля угощала и кончилась сказка тем, что журавль от лисы так и ушел голодным», - они засмеялись.
   Тем более, что Нина Васильевна и впрямь походила на лису, даже голос у нее был вкрадчивым и осторожным. Но, что удивительно эта ее особенность не отталкивала, а, скорее всего, притягивала к себе людей.
  «Привычка пить густой чай, знаете ли, давняя, с военной поры. Нам, врачам, дежурить часто ночами приходиться, а такой чай и усталость, и бессонницу снимает.
  Ну, вот теперь и разговор легче пойдет. Нам с Вами столько надо обсудить. Я, к примеру, могу переговорить с нашей поварихой, Тамарой Николаевной. По-моему, она сдает комнату. Женщина она одинокая. Может быть, она примет Вас с дочкой на постой, хотя бы временно. Добрая она и деток любит. Своих детей Бог не дал, так она к чужим деткам тянется.
  У нее перекантуетесь, пока я остальные проблемы порешаю. Надо-надо поговорить. Бог даст, все у вас сладится, и, будете вы жить-поживать, добра наживать.
   Дом у нее свой, добротный. От отца с матерью достался. В трех шагах от церкви. Она и сама не раз повторяет, смеясь, частенько: «От меня до Бога близко!»
  Родители из зажиточных крестьян были. И живность  держали, какую-никакую. Лошадь, корова, птица домашняя, все было. Годами добро наживали. Пришла Советская власть. Объявили их кулаками. Раскулачивать взялись. Кто же за свое добро не встанет? И Николай, отец Тамары встал. А с ним, как и с матерью, долго не разговаривали, в поле увели, свои же кумовья расстреляли. Добро, живность между своими сородичами разделили. Да чуть было не перессорились, не передрались. Ну, а то, что дети малые сиротами остались на руках у бабки старой, так это, вообще, никого не трогало, не волновало. Бабушка Тося верующей была и ребятишек в церковь водила. Отец Серафим их и кормил, и поил. И молитвам учил. Больше семью не дергали. Старшие дети младшим помогали. Да за бабулей ухаживали, та к тому времени, совсем плоха стала. Горе сплачивает. Зато парни выросли сильные да умелые и Тамара красавица - девка на выданье, красавица! Глаза – бездонные озера, коса ниже пояса. Братьям в гордость, бабуле – в утешение.
  Настал срок и бабушку Тосю схоронили. Только братья в возраст взросли, - гражданская нагрянула. Каждый за свое воевать пошел. Да вот только ни один из братьев в отчий дом уже не вернулся.   Осталась Тамара сиротой. Одна в большом доме. Поплакала-погоревала да делать нечего. Жить дальше надо. От женихов отбоя у нее не было.
   Только вот беда! Тамара ни на кого и смотреть не хотела. Вскоре женихи оставили свои надежды растопить ее сердце. Находились и такие среди них, кто считал ее «чертом тронутой».
   Красоту ее и вовсе «проклятьем от дьявола» называли.
  Долгое время дом ее даже обходили и иначе, как «жилищем Ведьмы» не называли. Тамара, понятное дело, разговоры эти слышала, однако, ни с кем не ругалась, не спорила, не доказывала, что, мол, все это людской наговор, клевещут на нее со зла, обиды и непонимания ее душевного состояния.
  Бывает такое, замерзнет душа у человека от горя и ни на время, на долгие годы. Никого и ничего вокруг не видит.
  Одевалась Тамара всегда в черную одежду, была серьезной и неулыбчивой. Лишь, когда посещала церковь, когда молилась, то плакала, то улыбалась чему-то. Кто-то из мужиков, ее увидев и оглядев, как подобает, языком цокал, кто- то просто дорогу ей уступал. Бабы, так те и вовсе от ревности, и от ненависти все из себя изводились. Но очень скоро и те, и другие успокоились.
   А Тамара Николаевна, когда сердцем отошла, к людям потянулась. Я сама на работу ее к нам позвала, сама принимала. – на молчаливый вопрос Галины с улыбкой, ответила: - Конечно, поваром. И не разу не пожалела об этом. Слава о том, как она готовит, улетела далеко за пределы нашего города. Я об этом уже от людей слышала, когда по распределению сюда работать приехала, сама Тамара Николаевна меня на постой пригласила в дом, причем, бесплатно.
  «Дом, говорит, - большой, мол, коль лишний раз присмотришь за хозяйством да в доме порядок наведешь и на том спасибо. Старая, - говорит, - стала, несподручно одной-то, помощница нужна».
  Историю своей жизни она мне сама и рассказала.
   Так и повелось с той поры. Я, получила вскоре квартиру, съехала, а у Тамары Николаевны в доме жили уже другие жилички. Одни съезжают, другие заезжают. однако «свято место пусто не бывает», так в народе говорят? Но предупреждаю сразу, что я поговорю с ней только в том случае, если Вам в Доме малютки будет отказано, а так же в работе или в совместном проживании  с Вашим ребенком вместе, по каким-либо причинам»
  Галина смотрела на Нину Васильевну широко раскрытыми глазами, не пытаясь даже скрыть своего удивления и искреннего уважения. Нина Васильевна заметив ее взгляд, улыбнулась; «Спросить что-то хотели?» - «Да, нет. – Галя совсем смутилась.
  «Да, пожалуй, пойду. Скоро кормить понесут. Я спросить вот что хотела. В детском отделении неподалеку, где стоят кроватки наших малышей, еще стоят кроватки просто с номерами и детки все в казенные серые пеленки (опять же с номером и штампом естественно) завернутые. А на табличке указан пол и номер, а ни фамилии, ни имени – у них ничего. Что это за детки? Где у них мамы?» - попыталась перевести разговор в другое русло, волнующее ее не меньше, чем неожиданный прикид дежурного врача.
  Галина явно ощутила, как краска стыда и неловкости залила ее лицо от того, что ее нескрываемое удивление и любопытство было замечено Ниной Васильевной.
  «Случается и такое! Таким горе-матерям детки не нужны. Таких женщин в народе «кукушками» зовут. Есть и другие детки. «Сироты поневоле». Это дети от женщин, кто нарушил закон. В первом случае, детей отправят в Дом малютки, после Дома малютки, по истечении трех лет, детей отправляют в Детский дом. По достижении 14-15 лет юношей и девушек в лучшем случае ждет ПТУ, в худшем их ждет малолетка, тюрьма, колония, зона. Во втором случае, детки будут находиться с мамами».
  Галя с ужасом смотрела на Нину Васильевну, представляя на месте этих сирот поневоле» свою дочь и, помолчав немного, все же спросила: «Так значит, что и эти детки после выписки отсюда, будут жить с мамами в зоне. Когда им исполнится 3 года, детей этих так же ждет Детский дом».- «Я смотрю, Вы об этом знаете. Откуда?»- « Моя мама работала начальницей женской тюрьмы. И почти до восьми лет я росла вместе с ними, с детьми, чьи матери срок отбывали. А моя дочь? Что ждет ее?» - «А вот это, дорогуша, зависит только от Вас! И потом, повторяю, что Вы едете на продовольствие и на Ваше временное место совместного проживания вместе с Вашим ребенком в Дом малютки. Еще раз повторю, временно, а эти бедные дети лишены даже элементарного, любви и заботы, семьи. Вот смотрю я на Вас, Галина, Вы все поглядываете на меня, чувствую, что еще о чем то спросить хотите. Да все не решаетесь, о чем спросить- то хотели?» - «Смотрю орден, медали. Форма, кстати, Нина Васильевна, Вам она очень идет». – «Ах, Вы об этом! Покажите мне того, Галина Гавриловна, кому форма не идет? Время сейчас такое! Пол-России в форме ходит. И вовсе не потому, что людям носить нечего. Хотя да, бывает и такое. Просто народ от войны отойти никак не может. У меня случай особый. Я на дежурство прямо со встречи боевых подруг приехала. Переодеться просто не успела. Когда война началась, я только институт закончила медицинский и прямо с выпускного вечера мы всей группой (15 человек!) поехали в военкомат… на фронт проситься. Нам твердили, что «война не для сопливых девчонок! Да, где там?! Безусый лейтенант не раз нам повторил: «Там, на войне и без вас разберутся», а мы были уверены, что без нас весь мир рушится. Настырные! Мы своего добились. Нас, всю группу и отправили. А из 15 только 7 осталось. Я комсомолка, конечно. У меня мама верующая. Когда провожала, на вокзале, ладанку сняла с себя, мне одела и сказала, чтоб с себя не снимала. Она, мол, меня от гибели спасет. Не поверила я ей, а только так оно и вышло! Спасла меня мамина ладанка. Всю войну, где бегом, где ползком, где строем, а где голову от пули прикроешь и прыг в окоп! А там раненые в крови, в грязи. Война? Что война? Боль, стоны, кровь, смерть! А тут. Ни одной царапины! Даже неловко как-то! Девчонки и полюбить, и пожить не успели, а мне и тут повезло. Про такую любовь книгу написать бы,да вот только не умею я книги писать. Красивая, как сказка. Я перед девчонками, как вину за собой чувствую. Жаль, красивые, молодые! Война закончилась. Я, Галчонок, из тех, кого разлучницами в народе называют. Война, потому и жили, и любили, как в последний раз. Любимый мой женат. Мой командир. После войны в семью вернулся. А я сына родила Назвала Валерой. Дети от любви рождаются. Отказаться от своей любви не посмела, а честно, не захотела. Там никогда не знаешь, будешь ли жив завтра. Всегда думали, что на передовой пуля шальная со смертью сестрами ходят. И одного всегда боялась, что сына сиротой оставлю». – «Простите» - «Да за что простить-то?! Это Вы меня простите. Вам отдыхать пора.Скоро снова детишек на кормление повезут. Утро вечера мудренее!. Потому решение всех наших проблем отложим до завтра. Так что обещайте не плакать! Нет безвыходных ситуаций, есть нежелание искать и найти этот самый выход. Говоря иным словом: легче «послать туда, не знаю куда, чтобы найти то, не знаю что. Вы со мной согласны, Галя?» - «Спасибо Вам, Нина Васильевна» - «Рано спасибо говорить еще рано! А вот Вам действительно спасибо. Я Вам очень благодарна! «А мне то что?» - «Вы слушать умеете». – Они  улыбнулись друг другу и, выйдя, из кабинета дежурного врача Галина направилась в палату.

Глава седьмая.
Мамочки встретили Галину вопросительными взглядами, все ждали, что она расскажет, о чем шел разговор между нею* и Ниной Васильевной. Но молодая женщина подошла к кровати, молча откинула одеяло, легла, отвернувшись к стене. Женщины переглянулись. Стало понятно, что ни с кем она разговаривать не хочет. Первой заговорила Любаша, обращаясь в никуда: "Что ж, бывает, когда ни с кем не хочется ни разговаривать, ничего не хочется. Но мы же тоже живые люди и все переживаем.   Что тебе сказала Васильевна-то наша? Ты что, плачешь?" - "Нет". "Да, что -ж, ты такая? Хоть бы сказала, когда вас выпишут? " - "Прости, Люба, я хочу подумать" - "О чем, если не секрет?" - "Любаша, да оставь ты ее в покое! Пусть, видишь, не до нас ей!"
  "Женщины, вы не видели тетю Машу? - спросила санитарка Анечка, заглянув в палату. "А разве она сегодня снова дежурит? - удивленно спросила девушку Любаша. - Она же вот только сменилась" - "А чему Вы удивляетесь? У нас не хватает ни санитарок, ни акушерок, катастрофически не хватает. Никто не хочет идти сюда работать. Значит, не видели? И где же мне ее теперь искать? Вот так тетя Маша!  Неугомонное создание! Извините меня, пожалуйста". - Девушка с сочувствием посмотрела на  Галину, которая все так же безучастно лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Анечка дверь осторожно прикрыла  и пошла, разыскивать тетю Машу по другим палатам "Вон везут нашу ораву! - Зойка вбежала в палату и с ходу сообщала последние свежие новости родильного отделения. - "Тут Анечка тетю Машу разыскивала. Ты случайно ее не видела?" - Дарима заплетала косу, которая была очень длинной и густой. Коса была ее гордостью надо сказать, не зря.И как не уговаривали свекровь и мать косу не дала остригать. Глядя на эту красоту, даже у Нины Васильевны язык не повернулся еще раз напомнить Дарине о том, что косу все-таки надо остричь. "Нашлась тетя Маша - пропажа наша! В 18-ую палату размещают зечек. Ну, что так смотрите? Правда-правда! Сама видела, как тетя Маша постельное белье несла в 18-ую палату, а две красотки на каталках, как принцессы восточные, 4 санитара каталки эти везут. Под охрану палату эту дубачки взяли. Бабенки эти, видимо, только разродились младенцами. Их с родовой везли. Детей не было. Во, чтоб я так жила! Преступниц на каталках "почетным эскортом" с родовой выкатывают. Здесь сама плетешься по лестнице, по коридору, раскоряку, знай только "коня" придерживаешь, чтоб не вывалился. А тут смотри-ка, какой почет да уважение оказано! Им охрану - нате, пожалуйста! Палата - "люкс", нижнее белье, халаты с нуля, прям, мамзели какие-то, не нам чета! И деток, небось, тоже отдельно содержать будут от наших, не Богом, "меченых»?.Одного, никогда не пойму, вот за что им честь такая?! "-«В тебе, Зоя так и чувствуется неприязнь, зависть. И откуда в тебе это?.Не стоит, поверь мне. Я уверена, что и та, и другая «красотка»( как ты их назвала), так вот они посчитали бы за счастье оказаться на  твоем или даже на моем месте.  – Галина встала с кровати, подошла к умывальнику, тщательно помыла руки и, аккуратно убрав  непослушную прядь волнистых волос под косынку, вновь обратилась к Зойке. – У нас есть два повода, из-за которых мы можем считать себя счастливее иных. Первый. Мы свободны. Второй. Наших  детей у нас никто не отнимет. А что ждет этих детей? Не знаешь? А  я знаю. Я почти до восьми лет росла и жила с детьми, матери которых – зэки. Среди этих несчастных женщин , а то и совсем столь юных девчонок, которым и самим впору еще в куклы играть, а они – уже мамы детей, которых отнимают у них, едва дети достигают 3-хлетнего  возраста. Нет-нет! Моя мама не была зэчкой. Она была начальницей женской тюрьмы. Потом заболела. А затем умерла. И, если детей, которых отнимали, отправляли в Детский дом, то мне и в этом случае, можно так сказать, повезло. После смерти мамы я попала под опеку маминого брата, моего дяди, а не Детский дом. Я, правда, не знаю, что лучше. Дядя оказался редкостной скотиной. Но вопреки всем прогнозам соседей я не села в тюрьму, не стала наркоманкой или гулящей шалавой» - «И кто у нас так ругается? Кто бы мог подумать? Галя! Ты, оказывается, ругаться умеешь?»- Мария Ивановна с улыбкой, удивленно смотрела на молодую маму: «И что же вызвало у тебя такую бурю? Женщины разбираем свое голодное потомство, у меня еще дел выше крыши!» - «Вот тебе и Галчонок – тихая скромница, пример для подражания! Не зря говорят, что в тихом омуте сам шайтан беснуется!» - «В тихом омуте черти водятся! – поправила Любашу Зойка. - А я, если честно, вовсе не поняла, что я такого сказала? Из-за чего ты так завелась?»-«Вот-вот!  Ё- моё!» -Любаша взяла сына и, посмотрев на Галину, вдруг с улыбкой предложила: «А ты знаешь, лихое начало! А продолжить слабо?» - «Да, ладно!» - «Ничего себе! Не согласная я! Ты договаривай, раз начала. – Зойка настаивала, а сама переводила свой взгляд с одной женщины на другую, будто искала у них поддержку и понимание. «Что договаривать? Я мимо детского отделения прохожу и, каждый раз сердце в груди щемит. У таких деток на кроватке, номер и на ручке малыша тот же номер, что на кроватке. У матерей, что привезли, я знаю точно, кроме номера будет указана статья, по которой та или другая отбывают срок за преступление, указан пол ребенка, но опять, же нет, ни имени, ни фамилии. Знаете, почему? Да потому, что судьба этих детей предопределена. Они едут в Дом малютки...  Мне и дочку тоже предложили поселить временно в Дом малютки, что так смотрите? Это у вас есть дом, работа, родственники. У меня нет никого. Муж ушел к моей подруге. Свекровь и слышать ничего не хочет о Верочке, а уж единственный близкий родственник по моей матушке, любимый дядюшка с его женушкой давно показали мне на дверь, так что деваться нам особо некуда.
А вы знаете о том, что наша Нина Васильевна была на фронте? Вот и я не знала. Тетя Маша, а Вы знали?» -«Ну эта новость давно уже не новость! Ладно, красавицы! Значит, мы с вами прощаться будем,  женщины мои милые!» - «Да. Вот покинем вас и так и не узнаем, чем же закончилась история про Тайгу и Ивана…» -  «Родненькие! Я сегодня кормить вас буду. Тамара нынче новых жильцов запускает.  Повариха наша. А тут еще Нина Васильевна меня и Николаевну в кабинет к себе пригласила. Врач  она от Бога. Это вам любой подтвердит. И тот, кто работает с ней, и те, кому она жизнь спасла. И мамы, и детки благодарны ей за жизнь, ею им подаренную. Николаевна на нее, как на икону молиться готова. И как человек добрый, все понимает, всегда выслушает, совет даст, когда нужно. И сама советов не чурается» - «Это понятно. Но только и конец истории узнать хочется».- «Ой, ну, ладно!  Слушайте. Извелся Иван от любви, измаялся. Стал все чаще и чаще в бутылку, в стакан да а рюмку заглядывать. Стал пить так, что себя забывать стал. Работу забросил, песни веселые не поет и плясать не пляшет. А то уйдет с ружьем вроде на охоту, ан нет, вернется без добычи, а  глаза огнем горят, на губах улыбка играет и лицом светлее, как будто от солнца таежного тепла набрался, водой речной таежной умылся, как будто душу от смуты и грязи очистил. Все хорошо бы да гладко, пока не вставала вновь на пути его гордая красавица. И снова закружит Хмель , да завьюжит Похмелье. Пил парень неделю, пил другую, настал день, когда без стука пришла к нему Белая Горячка. Пришла в гости, а повела себя за хозяйку.
  И видит парень не Ведьму, коей она была, а опять же! Сидит  перед ним Его красавица. «Чего только не привидится в пьяном, да в хмельном-то угаре!».  Перекрестился Иван, да и спрашивает незваную гостью. «С чем пришла, говори. Ужели опять  над моей бедой посмеяться  явилась? И если это так, то лучше уйди подобру-поздорову, как пришла, так и исчезни, Ведьма проклятая!»  - засмеялся он, прямо в глаза ей посмотрел: «Неужто ты думаешь, что я и правда поверил, что сама Тайга ко мне явилась?» - «Ай, почему бы и нет! Стоит гордячка и в окошко смотрит, беседу нашу слушает, сама себе удивляется. Согласись, что не каждый день такое увидишь: «Вот я возле окна стою, а вот вроде я же за столом, одна в одну и сама не пойму, где я, а где видение! Вижу, не веришь, в окно посмотри» - смотрит Иван, а в окне и правда Тайга стоит и от удивления глаза широко раскрыты. Выскочил на крыльцо, нет никого! Лишь калитка открытая, от ветра туда-сюда открывается-закрывается, красавицы нет, как не было! А в избе, у парня за столом, Белая Горячка звонко смеется, молодыми крепкими зубками в сумерках поблескивает. Осерчал тут Иван, осердился, кулаком по столу грохнул: «Вон пошла, стерва!»-  Иван взревел на Белую Горячку медведем, жахнул бутылку одним взмахом, аж в горле огнем полыхнуло, рукавом отерся,  дверью громыхнул и пошел по селу зверем шатуном мотаться. Тайгу искать! И сам не заметил, как  и сам и, правда, превратился в Медведя.
  А девушка взбежала на крутой скалистый берег Байкала и полетела чайкой прямо с берега на дно Великого озера.
  Только люди видали, мне потом рассказали, что живут вместе Иван с Тайгой, деток  ростят, так, мол,
общины народились и до цивилизации отныне им дела нет. В Тайге свой Устав и свои Законы».

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)