Глава XIII. Воспоминания

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА.

Асмодей Фенлил – новый глава семьи, пытающейся убить меня вот уже два тысячелетия; мой лучший друг. Любит пафос не меньше меня, так что во время битв появляется только в чёрном плаще с гербом дома Фенлилов – рычащим двуглавым волком, из чьей пасти вырывается пламя, словно драконье. Как они сами говорят, волк – символ верности себе и своей семье, а драконье пламя – показатель силы и мощи, поэтому все должны знать, что Фенлилы сильны и достойны престола. Густые кудрявые волосы Асмодея по цвету сливаются с его плащом, закрывающим накачанный торс. Став старше, мы продолжали общаться, несмотря на ссору. Грубо, дерзко, но продолжали. И в одно время у нас был спор, кто из нас быстрее доведёт своё тело до идеала – я выиграл.

Сейчас он говорит, что я забыл любовь всей своей жизни. Да разве я мог? Моё сердце не очерствело окончательно только из-за нежной любви к той маленькой неиспорченной девочке, что была рядом со мной в самое тяжёлое время моей жизни.
– О чём это ты?! – закричал я. – Я не забыл её!
– Да неужели? – усмехнулся Асмодей. – И где же, по-твоему, она сейчас?

Я действительно не понимал, о чём говорил Асмодей. Моя свадьба с Люси заставила меня прекратить рыться в памяти, но это не значит, что я забыл. Я просто больше не вспоминаю.
– Замолчи, не вороши прошлое! – вдруг закричала Люси.

Я обернулся и посмотрел на неё: из её глаз текли слёзы. Это стало для меня ещё большим удивлением, ведь она никак не причастна к нашему прошлому. Вся армия Асмодея замерла, потому что командир перестал атаковать, они все просто наблюдали за нами, удивившись, что в самый разгар битвы начались какие-то обсуждения и слёзы. В военном деле поведение Асмодея, а тем более Люси, неприемлемо.
– Почему, родная? – спросил Асмодей. – Пусть знает, что сделал!
– Не надо... Пожалуйста... – сквозь слёзы умоляла Люси.

В голове были одни лишь вопросы. Почему он начал припоминать это сейчас, почему она плачет из-за давно минувших дней, не затронувших её, и почему вообще происходит что-то, чего я не знаю?
– Я залатаю дыры в твоей памяти, Астарот, – сказал Асмодей, прервав мои размышления. – Девушка, которая разрушила нашу дружбу... я до сих пор люблю её. Не как женщину, знаешь, по-другому. Душевно люблю, можно даже сказать «по-человечески». Да и ты её любишь так же, уж я-то знаю. Когда мы познакомились, ей было 8. Разумеется, спустя тысячу лет она повзрослела и изменилась, но, знаешь, я, почему-то, узнал её сразу, как увидел. Не знаешь, почему? А ты даже не вспомнил её при встрече! Вот она – настоящая любовь! Синие как океан глаза и длинные волосы – разве не это отличало её от других? Разве не это так влекло тебя, когда мы были совсем детьми? Мне обидно не за себя, мне обидно за неё, это ведь она настрадалась из-за твоей глупости.

Асмодей сейчас не шутил и не врал, он говорил на полном серьёзе - глазами не обманешь. Но неужели? Неужели она...
– Сотню лет назад я отправился в мир людей, – продолжал Асмодей. – У меня был особый план, для которого мне нужен был человек со смазливым личиком. Я отправил в Ад принца одной людской страны, а все последствия свалил на местного дурака, прикидывавшегося вампиром. Я знал, что в Аду должны убить этого мальчишку, но я отправил его как раз в то место, где всегда гуляла наша с тобой первая любовь. Он был очень красив и беззащитен, что привлекло её внимание и сострадание. Она влюбилась в него, как я и предполагал. А потом я отправил одного из своих подчинённых к тебе, чтобы он описал, как мило твоя жена гуляет с человеком. Что было дальше, тебе ведь известно? Ты отправил её в Бездну, думая, что она предала тебя. И убил этого человека, как я и планировал. Но я надеялся, что тебя это сломает, а ты оказался крепче, чем я думал. Ты вникаешь? Бельфегор Эйдельман – лишь игрушка в игре демонов. Он – лишь способ моей мести тебе. Просто предмет! А ты так высоко его оценил, – засмеялся Асмодей, – так серьёзно отнёсся к нему, счёл его угрозой, даже переродился вслед за ним. Он не главный герой истории про нас и не главный твой противник, он лишь использованная мною вещь! – сделав паузу, Асмодей продолжил: – Ах да, я должен извиниться перед милой Люси за то, что втянул её в это. Но мне пришлось, ведь я никогда не простил бы тебе, Астарот, её разбитое сердце.
– Хватит! – кричала Люси, не зная, как остановить этот поток откровений.
– О, дорогая, не переживай так, прошу тебя!

Асмодей подошёл и обнял её. Вся его многотысячная армия застыла в удивлении, наблюдая за происходящим. Весь мир замер.
– Прости меня, милая маленькая Лю. Но я вынужден убить твоего мужа, причинившего тебе столько боли.
– Да о чём ты, чёрт возьми?! – Я с криком оттолкнул его от Люси, встав между ними. – То, что во всём виноват ты, я уже понял. Но о каких воспоминаниях ты говоришь? О каком разбитом сердце?!
– Ты так и не понял? – с досадой переспросил Асмодей. – Печально. Ну а ты хоть помнишь, когда впервые встретил свою так горячо любимую жену?
– Зачем тебе это?
– У-у-у, вопросом на вопрос, стало быть. Где же Ваше хвалёное воспитание, Король?
– Тебе ли не знать, что мы встретились две тысячи лет назад! Ты был свидетелем на нашей свадьбе! – крикнул в ответ я.
– Я так и думал, - вздохнул Асмодей. - А вот и неправильно, дорогой мой, неправильно. На свадьбе-то я был, да только ещё тогда мне всё это показалось цирком. Две тысячи лет назад ты не узнал её и разбил ей сердце! Ваша первая встреча была тогда, на озере, когда всем нам не было и десяти!

Я отшатнулся. На озере? Выходит... ту маленькую девочку, которую я когда-то так сильно любил... я теперь зову своей женой? Вот как... Понятно... Стало быть, действительно... Теперь я тоже вспомнил. В тот день, когда ярость пожирала меня изнутри, когда я ушёл из замка, хлопнув дверью, лишь бы не видеть самодовольную рожу ненавистного мне отца, я встретил ЕЁ. Маленькую, хрупкую, улыбчивую. Она поздоровалась со мной, а я в ответ холодно и агрессивно спросил, кто она и чего хочет. В тот момент её глаза наполнились такой горечью, что, увидев это снова, я бы пронзил мечом собственное сердце. Но тогда я на свой счёт это не воспринял, я был слишком увлечён и поглощён своей ненавистью, не дававшей мне ясно мыслить. Так вот когда я нанёс своей милой Люси самую глубокую в жизни рану.

Развернувшись к ней лицом, я упал на колени. Вцепившись пальцами в её юбку, я был похож на Бельфегора в тот день, в день, когда я уничтожил всех дорогих ему людей. Он выглядел также убито, как и я сейчас. Я не мог простить себе того, что сделал ей так больно. Я разбил её хрупкое сердце и даже не понял этого, а потом... смел 2 тысячи лет называть её своей женой, смел чего-то требовать от неё, хотел любви. Я смел сомневаться в её искренности и проверять, не врёт ли она о своих истинных целях. И ведь она ни слова не говорила мне, чтобы не расстраивать, я ведь с ума бы сошёл от злости на себя, если бы узнал, что так предал свою детскую любовь к ней – она это понимала, как никто иной. А потом... совершенно случайно отомстив мне, даже не по своей вине, а по подстроенной Асмодеем случайности, она причинила мне намного меньше боли, чем я ей. И она... плакала и просила прощения. Она винила себя и желала себе самых страшных мук за то, что предала меня, а ведь я сделал это с ней намного раньше и ничуть не раскаялся в содеянном. Главным ничтожеством, в конце концов, оказался именно я.
– Прости меня... Я понимаю, что мои слова не залечат твоих ран, но, пожалуйста, прости меня... Я повторю это столько раз, сколько ты попросишь, только прости... Умоляю... – я не мог подобрать нужных слов, но и сдерживаться не было сил. Казалось, что сердце стало весить больше, чем я сам. Оно тянуло меня вниз.

Каждый раз, когда слова Асмодея заново прокручивались в моей голове, сердце словно резал нож. Это чувство вины было настолько сильным, что я не мог выразить его извинениями или слезами. Она терпела мои издевательства, когда я пытался оттолкнуть её, храня в сердце любовь... к ней же? Она терпела всё, что я говорил и делал, и 3 тысячи лет молчала о том, кто она, чтобы я не злился на себя... Сила той любви, которую она, несмотря ни на что, испытывает ко мне, не поддаётся описанию. Но также не поддаётся описанию та ненависть, которая сейчас вспыхнула внутри меня. Та ненависть к демону, которого я каждый день вижу в зеркале. Я готов был убить его, разорвать на куски и сжечь в алом пламени.

Люси резко дёрнула меня за руку вверх, подняла с колен и прижала к себе. Я чувствовал, что она плачет, но она очень крепко обеими руками сжимала мой торс, будто не хотела, чтобы я смотрел в её заплаканные глаза. И вот теперь, пожалуй, я в полной мере почувствовал ту боль, которую она испытала.
– Боюсь, вы меня не поняли. Я сказал это не для того, чтобы помирить вас и внести ясность в ваши отношения. Я сказал это, потому что собираюсь убить тебя!

Тут я почувствовал, как в мою спину вошёл клинок Асмодея. Я оттолкнул Люси, чтобы меч не коснулся её, но было поздно. Асмодей одним ударом пронзил нас обоих. От боли Люси упала на землю, зажимая руками рану в груди. По её пальцам текла кровь в таких количествах, что мне стало страшно. Несколько секунд я не отводил взгляд от неё, а потом резко развернулся и вонзил свой меч в живот Асмодея. Он не ожидал этого и не смог защититься. Вся армия Асмодея направилась штурмовать замок и докладывать о смерти нашей троицы, а мы в итоге все вместе оказались на земле. Ирония судьбы, да? Сначала мы были лучшими друзьями, потом стали друг другу никем, а теперь поубивали друг друга. Но зато умереть я могу с улыбкой.
– Лю...си... ты... слышишь меня? – тихонько спросил я.
– Да... я слышу... – ответила она, стараясь не захлебнуться собственной кровью.
– Ты... ведь слышала тот разговор, после которого всё сломалось... да? Я... видел тебя тогда...
– Только пару фраз... Одну из них ты сказал Бельфегору... в подвале...
– Да... Знаешь... о чём она? – я очень хотел, чтобы она знала, хотел сказать перед смертью всё то, что чувствую к ней.
– Нет...
– Под "моей жизнью"... я... подразумевал тебя... Ты... моё всё...
– Вот как... – улыбнулась она и закрыла глаза. – Главное... помни, что ты для меня... точно также важен...

Эти слова стали последними.