Капрал

-Эй девочки и мальчики, пора просыпаться. - Капрал входит в палату такой весь герой. В кулаке у него 4 гильзы.
-Знаю, знаю, весь мир сейчас похож на башку психопата. Никто не проснется как следует. Все в полудреме словно. Читают газеты, посещают футбольные матчи и прячут заначки от своих жен.
-Вот ты Винс, наверняка, прячешь от своей женушки свои деньги? 

Палата словно и не слышит попреков Капрала.
Винс думает - как бы без мыслей в его голове разлит кисель-ум.
В киселе ума плавает розовый айсберг потолка с шершавыми вкраплениями истин.
Одна истина как вифлеемская звезда начинает расти и ширится в плавном пространстве. Подгружается слабый трещащий звук. Лампа палит белым светом.

Капрал, запрокинув коротко стриженную, круглую, похожую на баскетбольный мяч голову, вещает размеренно, но страстно. Упиваясь произносимыми звуками:

-Мир стал безвольным мерилом старости и смерти. Аферисты и ананисты густо населили выжженные поля, стерни дали приют обезволенным паралитикам из Пентагона и Белого дома. А главы валютных фондов и банков сплели паутину прямо в сарае Президента. Сам Президент стал безликим соплежуем и вдобавок ко всему отмеченным международными премиями за мир во всем мире! Одной рукой он прикручивает медаль пацифиста себе на грудь, а другой рукой он сжигает нефтянные вышки вместе с целыми странами на Ближнем Востоке.

В задумчивости пророка, Капрал смотрит на раскаленную лампу, которая неравномерно потрескивает. Такой бы звук усилить и сердце порвется от механических колебаний, неведающих жалости.
 
Прищуривается, вещает дальше:
-Людям со времен "Телесети" дали понять, что им больше нечего желать. Было это еще в далеком 1979м. Телесеть - да это, мать его! был живительный глоток откровений для обитателей тихой, прогнившей системы. Это как падение берлинской стены, как развал Советского Союза. Когда режим крушится к чертям, а свежий воздух заливает думы и сердца обитателей целой страны-аквариума.

Капрал, поправляет кожанную кобуру на поясе. 
-Никто не хочет работать ради славы Божией, современный мир...

Он гремит инертными гильзами, сталкивая их холмистыми мягкими пальцами. На самом деле, его пальцы, возможно, и не совсем мягкие, но кажутся такими.
За окнами проплывают стаи птиц, Капрал провожает их хитрым взгядом. Если порыться в его взгляде, то можно обнаружить там сгоревшую бронетехнику и перестрелку в сухих районах планеты. Взгляд Капрала такой же сухой и пропитанный каштановым отблеском виски, утопает в полете черных пауков-птиц. Да, птицы залетели за кривые оголенные ветви. Да, птицы с такой позиции похожи на гребанных пауков.

-Сколько безжалостных звездюков, молокососов, оторвавшихся только что от сиськи материнской, живут безвольной жизнью бесхребетных ублюдков. По всей Европе, да что там глобально и повсеместно как кока-кола, которую я обожаю, разлился грех нашей сверх державы. Пьют грех-колу даже в самых закрытых странах - в Китае и в Иране, в Северной Корее. Жирные пальцы афганцев, палестинцев и курдов отсюнявливают наших президентов в попытке купить себе кусочек неприкосновенности и свободы. Но чалма - это уже не свобода. Мы построили мир так, что любая национальная идея носит характер временный и ограниченный. А это приводит к полному провалу национальных концепций.

-Дэни, ты меня слышишь - о чем я тебе тут говорю, черт побери тебя и твоего деда олигофрена, который поселился в Алабаме. Какого черта надо было селиться ему в Алабаме. Знаю, вы реднеки считаете себя чуть ли не нигерами, которых ущемляют на родной земле. Но кто вас заставил выставлять себя в роли такого безмозглого пугала, которое портит всю нацию?!

Капрал звенит перекошенными губами. Белые зубы, выстраиваются в кривой ряд, как фальшивый новехонький забор из пластика.

-От вас, реднеков, всегда разит нафталином и, как говорит моя племянница Нэви, вы типичные лузеры и олдскульные ретрограды.

Дэни только лежит и постанывает. Вернее, он только внутри постанывает, как бы дополняя паузы, которые создает накаливающаяся лампа-фивлеем.

Коротышка лупоглазый Энни часто моргает отвернувшись к стене, по которой бежит сухой водопад известки, нанесенной тут еще пещерными людьми. Вот Энни-то не сильно пострадал. Пуля ему попала в шею, но доктора заверили, что это не критично.

Капрал подмигивает Энни прямоугольными глазами, скрытыми за розоватыми стекляшками рейбанов.

-Проблема нашего общества в том, что мы слишком параноидальные. Нам везде мерещится угроза. Какже надо бояться жизни, чтобы быть такими шизофренниками и  сукиными сынами?! Уничтожение всегда бежит впереди страха. Мы великая Америка и в нас сидит Великий страх. Мы впитали его с тем самым материнским молоком, которое по дикой иронии отцы корпораций заменили на суррогатный порошок. Мы все утратили глубинную связь с действительностью. Нас учат только жрать и пить, размножаться и смеяться. Мы погрязли в добровольных кредитах и приняли за эталон рабство белого воротничка и офисного планктона. Ужасная, слепая и унылая порода людей пришла к власти однажды в Америке...

Капрал наконец-то дошел до последней тощей кровати этой палаты. Черный ботинок аккуратно поддевает эмалированную утку с мочей сержанта Бертрана. Бертрану прострелили мочевой пузырь из ручного пулемета. Катетор из его вялой плоти выпускает прозрачную трубку, которая утилизирует отработанную влагу.

Бертран уж стонет так, что слышно было бы даже птицам, если бы окно было хоть чуть-чуть приоткрыто.

-Бертран, ты хоть осознаешь маменький сынок, что тебя представят к правительственной награде. Государство славно поживилось за твой счет на войне. Сколько ты уничтожил врагов в арафатках? 

Правда, домой ты придешь в виде отработанного материала. Но ты не отчаивайся - так надо. Мы же здесь не в игры играли. Ты с точки зрения военного дела - пушечное мясо, которому назначено даже свое время, которое это пушечное мясо обязано продержаться. Ты справился с поставленной задачей на отлично. Это хорошо, сынок, что тебя не грохнул снайпер, а в твой пах попала лишь случайная пуля, пробив обшивку машины.

Капрал с видом драматического актера показывает самую большую гильзу.

-Вот она твоя смерть. Лежит у меня на ладони.
Ладонь снова кажется более мягкой, чем она есть на самом деле.

-Тебе же было известно куда ты отправляешься? Я имею ввиду, тебе все было известно досконально перед этой блудней. Ты шел не долг выполнять, а просто набить свое брюхо и карман. Мне честно говоря плевать, что там у тебя ипотека в твоем зловонном Прингстоне, и, славно, что ты успел заделать маленького ублюдка, который будет носить твою фамилию, пока твоя супруга будет трахаться с твоим лучшим другом, а ты будешь за ними наблюдать сквозь приоткрытую дверь, сидя в инвалидном кресле.

Бертран силится сжать кулак, но немое тело не слушается, пальцы как упрямая желтая солома распрямляются.

-Или стоять тебе на заправке с картонкой теперь и смотреть в облака, когда твои бывшие подружки из колледжа будут кидать тебе к ногам двадцатипятицентовик. И ссать нормально ты тоже не сможешь теперь. Вот тебе и великая Америка.

В палате звенит тишина, даже лампа прекращает истонченно верещать. Все замирает.
Капрал подносит пистолет с надписью Fabbrica d'Armi Pietro Beretta Gardone к коротко стриженному виску и нажимает курок.