Личный дневник

  Эдуард Казаков долго разглядывал свой дневник. Много раз он заводил его, брал книжку в кожаном переплёте, ручку с золотым пером… Иногда и друзья дарили. Много раз давал Казаков себе слово вести отчёт о ежедневных событиях, записывать умные мысли. Но ничем это не закончилось.

  Все дневники Казакова были заполнены карандашными набросками, небольшими этюдами, а то и вполне законченными эпизодами. И ничего старый художник не мог с этим поделать — рука, привычная к кисти, автоматически принималась рисовать. Будто не успевала устать за долгие часы работы у мольберта.

    — Так дело не пойдёт! — решительно сказал Казаков и направился на улицу. Он уже много раз себе это говорил.

   В старом парке он встретил приятеля, поэта Красовского.

    — Слушай, Миша, ну как у тебя с дневником? Подскажи, что делать… -

   Красовский горестно вздохнул, и показал ученическую тетрадь. Там были стихи.

    — И так всегда! — горестно воскликнул Красовский. — Все мои дневники исписаны стихами. Будто мне не хватает дня работы за письменным столом. Открываешь дневник, и привычно вьёшь рифмы… -

  И поэт с художником долго делились друг другу своими печалями.

  — Погоди, вон идёт счастливый человек — технарь! — поднял глаза Казаков.

   К скамейке подошёл учитель химии.

    — Как твой дневник? — в один голос спросили гуманитарии. Но тот грустно протянул им толстую тетрадь. В ней были формулы, задачи, и их решения. Все трое смолкли и пригорюнились.

   Теперь на скамейке чаще царило молчание, лишь изредка прерываемое парой горестных фраз.

   Сгустились сумерки. Рядом возник сияющий артист местного балета.

    — А что с твоим личным дневником? — уныло спросил учитель химии.

   Танцор, улыбаясь, протянул красивый альбом. Он был девственно чист.

    — Ты так ничего и не написал? — удивился Казаков.

    — А зачем мне писать? Я ведь могу говорить с людьми, и даже с самим собой, на совсем другом языке. Смотрите! — и он стал танцевать.

    — Постой, погоди! — отозвался Красовский. — И неужели тебе ни разу не хотелось просто по-человечески рассказать о своей жизни, о переживаниях? -

    — А я что делаю? — удивился танцор. — У меня есть свой отличный язык, на нём я и говорю. Можно рассказать о мире и в картинах, можно и в формулах. Главное — чтобы твой читатель смог это прочитать. -

    — Удивительно! -

   И все трое сидящих повеселели.