Человек, не видевший моря

Прояснилось.
В открытые окна снова влетел морской бриз… Небо было синим, пронзительно синим, звезд пока еще не видно, воздух тепел… душа рвалась вон из тела, скитаться по закоулкам такой желанной, такой любимой и прекрасной в этот час Земли. тело рвалось вон из бетонного мешка. делать то же самое.
Человек, никогда не видевший моря, склонил голову. человек, никогда не видевший моря, умел держать все порывы в себе и от этого становился все суше и суше с каждым годом.
Скулы его приобрели остроту бритвенных лезвий, кожа – дубленый цвет. волосы отрасли и истончились, глаза запали глубоко, напоминая два бездонных черных колодца. хотя мало кто знал, что изначально они отливали морской водой.

Человек верил, что никогда не видел моря. и считал его врагом. и всячески хотел его испортить, и насолить огромному гиганту, который для него олицетворял все злое в этом и без того грешном мире!
Человек ненавидел море.

Они были молоды. Ах, как молоды и прекрасны! «Эличка» - называл он свою возлюбленную, а она ласково звала его Жоржем.
Жорж и Эличка. с чего влюбленным взбрели в голову эти странные имена, вряд ли кто-то сможет объяснить. куда проще назвать друг друга традиционно, по-русски, как полагается советским гражданам, в конце концов!
Но нет… Они были молоды и безбашены, они срывали на лету сладкие плоды, которые дарила жизнь, срывали прекрасные цветы моментов, стремились схватить и досуха выжать каждый миг!..
Целовались до крови.
Сливались в одно целое
Жарко и страстно занимались любовью.
Такое же жаркое лето стояло в ту пору. море кипело…
он дари ей красные розы и нежные гладиолусы
она писала ему стихи и делала миньет.
- Эличка, - шептал он сдавленно в момент, когда делился с ней самой своей сутью и впивался коротко стрижеными ногтями в тонкую кожу ее затылка. а она, закончив, поднимала голову и бесстыдно улыбалась, блестя искорками глаз в густой приморской ночи.
Жорж был счастлив.
…и бесконечно длилось лето.

В августе зашелестели первые, сначала робкие, а затем все более и более напористые дожди. ветры сгоняли людей с пляжа. ночной холод студил воду… море теряло свою прелесть. С приближением осени природа совсем посерела и словно осунулась: цветы выглядели жалко с потрепанными, растерзанными лепестками на некогда пышных головах. даже деревья – и те теряли свою прелесть.
Словно порождение лета поблекла и Эличка.
Жорж не мог понять, что не так. по-прежнему дарил ей цветы, но ярко-алый теперь не радовал ее, а розовый и вовсе повергал в печаль. они так же гуляли по причалу, где в былые летние дни, пользуясь глубиной южной ночи, любили друг друга до звезд в глазах. а теперь, проходя по знакомым дощечкам, человек, часто в одиночестве, ломал голову, до изнеможения стирая мозг, что с его любимой…

Во время одной из таких прогулок, когда ветер, сырость и холода почти сделали свое дело, приготовляя мир к зиме, когда на землю медленно, но грузно, наступал ноябрь, Жорж не выдержал. он упал перед своей любимой на колени и задал сокровенный вопрос:
- Что с тобой? – в исступлении, намучавшись мыслями и догадками, наконец, спросил он.
Она открыла рот
…в это миг замер шум воды и ветра
посмотрела на него
…небо как будто немного очистилось от туч
и сказала:
- Ничего.
Человек поглядел огромными глазами:
- Но ты не та…
Девушка грустно вздохнула:
- Не та. и не буду той уже никогда… это трудно, Жоржик. пойми: трудно.
А человек так и не понял, что ему нужно понять. грусть и смирение любимой будили в нем звериное бешенство… он рванул девушку за рукав серенького пальто и понесся с ней в сторону моря. когда они оказались на краю, переспросил:
- Не будешь?
Запыхавшаяся, недоумевающая она ответила:
- Нет.
И, казалось, само море помогло ему: в тот момент, когда он с силой толкнул Эличку в серую неспокойную воду, оно набежало волной, окатило причал, залилось под черненькие ботиночки…
Эличка закачалась
ее повело в бок
и она, наконец, упала, страшно и мокро стукнувшись головой о железную трубу перил.
в шуме воды никто не услышал легкий хруст позвонков переломанной шеи
море накатывало и накатывало.
теперь уже под ноги трупа.
Человек споро делал свое дело: раздел, разул, освободил от простенького белья некогда любимое тело. и обнимал до рассветной дымки, прозрачной, той, которая бывает только осенью, обнимал его. гладил лицо… а когда развел пальцами глаз и увидел, что тот закатился, вдруг ощутил странное сладко-гнилостное чувство внутри.
он убил.
и море убило.
они с морем были заодно в этом страшном преступлении.