Животный страх

Глухая, спокойная ночь опустилась на городское ненастье, медленно укачивая замолчавшие многочисленные моторы; машины поспешно скрылись на горизонте, а припоздавшие пьяницы, опасаясь чего-то потустороннего, разошлись по домам. Судьба в который раз вынуждала её идти этими пустынными задворьями: работа в библиотеке заканчивалась довольно поздно, и, хоть зарплата была слишком мала, посетители порой грубы и недовольны чем-то, ей страшно нравилось в этом тёплом царстве книг, старых переплётов и сероватых, с лёгкой желтизной, страниц. Ходить по автотрассам ей не представляло возможным, автобус и так ехал почти на самую окраину, а слишком людными дорожками она пользоваться не любила.
Увы, сегодня последняя транспортная машина давно покоилась где-то в гараже, на такси денег решительно не хотелось тратить, и, благодаря весьма интересному советскому чтиву, повествующему о жизни и взрослении мальчика в тяжёлой атмосфере начавшейся войны, она припоздала в который раз, чтобы идти ещё при еле-еле видневшемся солнце, если учесть, что зимой ночь начинается намного раньше, чем её заслуженный дальний путь домой.
Она раздумывала о чём-то своём: сначала мечтала о вкусном ужине, но спустя несколько томительных мгновений припомнила, что последнее приготовленное ею блюдо она доела ещё вчера; мысли постыдно переместились на более достойную тему, что-то о работе, что-то книге, а что-то о будущем. Она желала выбраться из этой омерзительной круговерти, заключавшей в себя быстрый завтрак, библиотеку и сон, но пронзительная лень, бездействие окончательно отравляли разум, и, вздохнув, девушка вновь поспешила, пробираясь мимо голых, заснеженных плетей, смутно блиставшие под фонарным столбом. У неё не было никаких амбиций: простое, даже немного деревенское кругловатое личико, карие глаза в обрамлении коротеньких ресниц, длинные каштановые волосы и не такие уж и выдающиеся формы, небогатое наследство, оставшееся после смерти матери, да недолгое обучение на филологическом факультете — что ей ещё оставалось делать? Библиотека, дом, скудная стряпня…
Очередной коротенький поворот, почти полностью утопавший в на диво чистом белоснежном сугробе, и тут где-то невдалеке показалась тёмная мужская фигура. Внутри неё что-то радостно затрепетало, но девушка тут же стыдливо закуталась в тёплый мех её коротенькой шубки, слегка подступая к какому-то сараю у ствола дерева, останавливаясь, чтобы в узком проходе пропустить человека. Приблизившийся мужчина оказался совершенно незнакомым ей лицом с грубоватым телосложением, с безликими, неинтересными чертами, да лёгкой небритостью — а кого ещё она ожидала увидеть?
Незнакомец кисло смерил её самоуверенным взглядом, от её лица и до самых ног, отчего она ясно почувствовала, как гневно краснеет до самых ушей, резко сделала несколько шагов вперёд, не оглядываясь.
«Да как он вообще смеет на меня так смотреть?!» - она поспешила ускорить шаг, мысленно возмущаясь. Над её ухом резко что-то зашумело, и девушка попыталась обернуться, но тут же сдавленно простонала от жёсткого удара в живот, который прижал её под горячим телом к стене кирпичного дома, покосившегося вбок от времени и старости. Внутри что-то стремительно и испуганно начало разгораться: то ли боль, то ли странное тепло, проникшее во внутрь, слепо соприкасающееся с тупой, пульсирующей и глухой резью. В глазах потемнело, но она всё же постаралась вырваться из мерзких, липких объятий, без сил ударив куда-то в пустоту от накатившей, неприятной слабости.
- Тебе, видимо, стоило бежать намного быстрее… - сдавленно и хрипло рассмеялся голос, и его противные, твёрдые руки сильно сжали её единственное сокровище, рассыпавшееся пуговицами. Шубка разошлась на спине по швам, и холод моментально проник к её телу, и сероватый, болезненный ветер снежными искорками приник к освобождённой белой шейке и плечам, просачиваясь сквозь лёгкий вязанный свитер. Почему-то, именно в эту минуту она думала больше о несчастной верхней одежде, смутно припоминая столь счастливую для неё покупку, раздумывая, как же её починить. Тогда она ещё слишком плохо понимала, что больше не вернётся.
Сквозь затемнённое зрение промелькнул яркий блеск ножа, и она попыталась было застонать, закричать о помощи, но только опустила голову, смаргивая ненавистные слёзы. Он, сжимая её подборок, поднял невидящие глаза к себе, ухмыляясь, буквально расплываясь в злорадной улыбке. Девушка хотела было опуститься на колени, но крепко прижавшее к стене дома тело вцепилось в неё ещё сильнее. Тупая, прерывающаяся морозными вздохами боль в животе заполнила всё её сознание, и она глупо предположила, что он мог вызвать внутреннее кровотечение какого-нибудь из её органов. Несколько льдистых снежинок осели на её ключицах, щеках, причиняя какую-то приятную истому.
- Тебе холодно? Может быть, стоит тебя согреть… - острая резь неимоверно приближалась, отчего невозможно было предположить, где она остановилась, а где продолжилась: пустота, пустота, неприятные, толстые, звериные пальцы, вжавшиеся в её руки до синяков, и зубы, раздирающие нежное мясо на ещё тёплых, нежных щеках — но это было ей ещё недоступно, где-то вдали, отзываясь чем-то привычным, знакомым, зовущим и манящим…
Капелька крови, и вот уже целая алая дорожка из слёз, перемешанные с горячей, обжигающей кровью; когти, царапающие, рвущие ткань белесого свитерка и кожу, рёбра, ритмично вздымающие и опадающие под чьими-то терпеливыми руками, скользившие по израненному телу. Тёплая волна дрожи перенасытила её затуманенное болью, страхом и ужасом сознание, вырываясь неуверенным стоном, смешавший в себе и недоумение, и боязнь, осторожность, ветошь сказочной реальности, осыпавшаяся красноватым пеплом.
Жизнь ещё теплилась в этом обглоданном полускелете, когда она мягко упала на морозный, свежий снег, и, измученная, проследила взглядом за отдаляющейся тенью, уже менее заинтересованно оставившая её одну. Хрупкая, тишина проникла в её уши, взор истлел, и веки опустились, слабые и ненужные.
Быть может, она ещё успеет позвать на помощь?