Андрюха

"Андрюха"

 К дяде Толе отцу моего друга, я решил зайти потому что замучила совесть. Он давно звал в гости, но меня всё что-то не пускало. То дети заболеют, то дела какие-то, то друзья затянут на какое-нибудь мероприятие. А потом, литературная деятельность, разнообразные встречи, бытовые хлопоты ежедневно высасывающие жизненные силы по капельке. В общем, всё как обычно. Совесть же ещё гложило потому, что на десятилетие Андрюхиной смерти, я не смог зайти, помянуть друга. По делам своей слепецкой конторы я был вынужден уехать в другой город, а позже, мне всё никак не доводилось бывать в тех краях где прошло моё детство. Но вот в один день, а вернее в ночь, мне приснился Андрей. С тех пор меня замучила совесть. Дядя Толя, служивший когда-то моряком подводником, всю жизнь пропахавший шофёром, работал бы и сейчас, но вот беда, под старость умудрился сломать ногу. В молодые годы как говорится: "На том что из штанов спереди торчит, в гору полное ведро воды затаскивал, а теперь по прямой с трудом на костыле передвигался". В общем, заживала нога у него тяжело. К тому же, смерть сына подкосила этого сильного, крепкого мужика. После несчастного случая с Андрюхой, весь он как-то сдал, осунулся, потерял блеск в глазах. Не смотря на то что остались ещё двое детей, старший сын Виталя, и младшая дочь Лена, горечь утраты не отпускала его.
 Нас, сверстников Андрея он всегда считал своими детьми. Меня, особенно. Ещё бы, ведь я был первым Андрюхиным другом появившемся во дворе сорок восьмого дома. Красно-рыжая сталинка стоящая на перекрёстке "Вавилова" и "Затонской". То место где прошло наше детство. Переехал я туда вместе с родителями, примерно в восемьдесят третьем, и практически сразу же познакомился с Андрюхой. Детство в компании надёжного друга, это то, что дорогого стоит! Особенно в раннем возрасте. Чем мы с Андрюхой только не занимались. Гоняли на велосипедах за гаражи, где была огромная зелёная лужа в которой водились стрекозы. Или за дом, где можно было часами наблюдать проезжающие мимо машины, загадывая кому какая попалась по очереди. От души смеясь друг над другом если кому-нибудь выпадал "Запорожец" или "Инвалидка". Или к поликлинике "Судоремонтного завода", где росло множество деревьев с наивкуснейшими ранетками. Смешно! Сейчас на эти самые ранетки, мелкие и грязные, я бы даже смотреть не стал, а тогда вкуснее ни чего в мире не было! Зимой же, велосипеды с успехом заменялись железными ящиками-сетками, тарой для молочных бутылок. На них мы гоняли не хуже чем на великах. У Андрюхи была своя, пошире, а у меня своя, повыше. Каждый из нас представлял себе что опершись об сетку и катя её перед собой по утоптанному снегу отталкиваясь ногами, управляет собственным автомобилем. У меня была "Волга", и у Андрюхи "Волга". Только у меня жёлтая как такси, а у него чёрная. В играх наших воображение заходило далеко. К примеру, что у Андрюхи, что у меня, кроме собственных машин были ещё дома и жёны. Во что только не играли! Врезался в память один день. Мы у Андрюхи дома играли в прятки. Прятались от бело-чёрно-рыжей собачки по кличке "Кнопка". В огромной четырёхкомнатной квартире где жил мой друг, было полно места. То мы спрячемся в куче наваленных друг на друга курток, то под диваном, то в шкафу. Везде она нас находит. И в тот момент когда в тебя утыкается подвижный, чёрный, мокрый нос, сердце охватывает такой неимоверный восторг и радость, что хочется продолжать эту забаву вновь и вновь! Откуда нам было тогда знать что находит она нас по запаху. В общем, мир был огромен! И всё находящееся в нём, прекрасно и удивительно!
 К дяде Толе я шёл с тяжестью на сердце. Во-первых слишком давно не заходил, а во-вторых от накативших воспоминаний подкатывал ком к горлу. В правой руке я сжимал свой "Третий глаз". Тактильную трость, для ощупывания дороги перед собой. На плече болтался чехол с гитарой, а в кармане позвякивала бутылка водки. На гитаре настаивал дядя Толя, а водку я решил взять сам. Умом я конечно понимал, что после пары выпитых рюмок душа отогреется, и неловкость от того что я давно не забегал, исчезнет. На сердце же всё равно скребли кошки. Нащупав тростью знакомые очертания дома, я протопал к знакомому окошку. Приподняв палочку, несколько раз постучал. Ответа не последовало. Правильно, ведь видят меня в окно или нет мне неведомо, а домофон у дяди Толи не работает. Посчитав что меня скорее всего услышали и увидели, я стал ждать у подъезда. Деревянная дверь висевшая ещё со времён нашего детства, говоря языком Индусов, свершила ряд реинкарнаций. Сменившись сначала на железную с гаражным замком в девяностых, а затем на более дорогую стальную с домофоном в нулевых. Чуть скрипнув петлями, она отворилась. - Вовка, привет! Глухо проговорил дядя Толя. Видно было, что мне он искренне рад, но складывалось такое впечатление что я его только что разбудил, или отвлёк своим визитом от чего-то очень важного. - Привет дядь Толя, я к тебе. Не ждал?! - Проходи, заключая меня в объятия, проговорил он. Отстранившись, он спросил: - «Какими судьбами»? - Да вот, пришёл с тобой посидеть, Андрюху помянуть! А то всё дела, дела. - Пошли, пропуская меня в недра подъезда, проговорил он. Поднявшись по ступенькам я по привычке свернул налево. Видеть я не мог, но по моим внутренним ощущениям дверь была всё такой же старой, деревянной, обитой тёмно-коричневым дерматином. Каково же было моё удивление, когда рука коснулась добротной металлической поверхности, с нанесёнными на неё дорогими деревянными вставками. Давненько я здесь не был! Пронеслось у меня в голове. На пороге меня встретила нынешняя жена дяди Толи, Галина Петровна. По напряжённой тишине, и пощёлкивающей сухими разрядами электричества атмосфере, я понял что она мне не очень-то рада. За спиной, глухо, так что трудно было разобрать, дядя Толя пробубнил: - "Вот, Вовка пришёл". Хочет Андрюху помянуть. - Так сейчас же не годовщина! Начала было возмущаться женщина. Стараясь разрядить обстановку, я поднял руку ладонью вперёд и сказал:
 - "Вы конечно извините, но второго сентября у меня ни как не получалось". Я вот нашёл время и решился зайти. Мы тихонько посидим, можете с нами. Вы же помните Андрея? От моего напора она слегка сбавила обороты. – Давайте-ка лучше нам закусочку на стол! Я помню вы отлично готовите! Моя маленькая лесть, растопила остатки воинственности в ней, и оба мы, я и дядя Толя услышали: - "Проходите на кухню, я сейчас". Тон её, настолько смягчился, что у меня отлегло от сердца. Раздевшись и достав бутылку, я протянул её отцу моего друга. На кухне было жарко. На плите что-то скворчало и булькало. Водка была положена в раковину под холодную воду. На столе в мгновение ока материализовались рюмки и тарелки. В воздухе витали ароматы подогреваемой пищи. - Галина, ты налей нам по одной, и снова под воду положи, сказал дядя Толя. - А то что мы ждать-то будем!? Пробурчав что-то для порядка, она достала бутылку из раковины. Разлив по одной, пододвинула нам рюмки. - Вот, пока не готово, закусывайте огурчиками. Я порезала. Засолка в этом году хорошая получилась! Да толя? - Угу, невнятно пробормотал тот. Подняли стопки. Галина было потянулась чокнуться. Я почувствовал, убрал: - "Поминаем". - А-а-а, многозначительно протянула она. - Давай за Андрюху дядь Толь! Предложил я. И не дожидаясь остальных выпил. Не успевшая ещё остыть жидкость, обдала язык горечью с лёгким привкусом сладости по краям, прокатившись далее по пищеводу до самого желудка. Внутри у меня что-то булькнуло, дёрнулось, и желудок которому это не очень-то понравилось, попробовал возмутиться. Уж не знаю что его так не устроило. Может температура водки, может её состав. Но ясно было одно, нужно срочно эту гадость чем-то закусить. Потянувшись на ощупь по столу, я наткнулся на плоскую тарелочку. Схватив с неё первое что попалось, я отправил это в рот. По ощущению стало понятно, что это был кругляшь солёного огурца. Вкус забил остатки неприятных ощущений, вызванных первой рюмкой. - Что-то хреново пошла! Проглотив следующий кругляшь, высказал я. Толи Андрюхе что-то не нравится, толи водка дерьмо! - Да нет, зря ты так! Водка хорошая вроде. Сказала Галина Петровна. Я пожал плечами:
 - "Водку редко пью, поэтому не знаю".
 Воскресив в памяти то как выглядит кухня, я задумался. Возможно всё давным-давно изменилось, а может и нет. Шутка ли, зрение я потерял более восьми лет назад. За такой срок многое могло произойти. Прислушавшись повнимательнее, я уловил еле заметное тиканье. На стене над столом, шли настенные часы. Такого раньше не было. А вот холодильник, тихо дребезжащий в углу, на моей памяти всегда там и находился. Да, Андрея нет уже больше десяти лет. Эта скорбная мысль, вызвала воспоминание. Как-то за пару лет до Андрюхиной смерти, сидели мы здесь же, на этой кухне, и также пили водку. Только народу было больше, и стол стоял ближе к окну. Почему запомнились те посиделки? Даже не знаю. Был тогда и дядя Толя, и какие-то непонятные личности, окружившие Андрюху в последние годы его жизни. Потом правда все они куда-то рассосались, Мы же с Андрюхой засиделись. Он тогда какой-то задумчивый был. Во всём, в его взгляде, в непостижимых каких-то действиях, и даже в выражении лица, проглядывалась непонятная тоска. В память врезалась брошенная им фраза. Вернее сказать даже не фраза, а философское сравнение. Посреди пустопорожнего разговора, он вдруг заявил:
 - "Знаешь Вовка". Так иной раз поговорить по душам хочется! А не с кем! - Ну как же не с кем!? Не соглашаюсь я. А как же твои эти новые друзья? Он отмахнулся. - Пустые они! Как эти бутылки. Он махнул рукой в сторону выстроенной вдоль стены батареи пустых бутылок из под пива. С вами посидеть хочется. С Санькой, с Антохой "Вертолётом", С тобой! - Так надо собраться! Предложил я. Он согласился, но во взгляде стояла такая безнадёжность, что у меня мурашки по спине пробежали. С тех пор я часто стал задумываться о последних месяцах жизни моего друга. Анализируя происходившие тогда события, а так же перечисляя тех людей что были с ними связаны, я приходил к определённым выводам. По моему мнению именно из-за этих так называемых "новых друзей", Андрюха поменял свои жизненные принципы, а вместе с ними и свою судьбу. И я до сих пор считаю, что это во многом предопределило его жизненный срок. Свои мысли я поспешил изложить дяде Толе. - Что ты имеешь в виду? Спросил он. - Да ни чего особенного. Просто ни кто из нас, старых друзей Андрея, не любил его этих новых. Мне лично, казалось что все они ходят за ним чтобы выпить за его счёт. - Да ты сам вспомни! Вечно они соберутся у вас, а Андрюха один пиво покупает! Эти-то волчары ни хрена не брали, только пили! - Мне казалось что они в складчину, пробормотал дядя Толя. - Может быть, неохотно согласился я. Хотя в последнем сильно сомневаюсь. Не все там конечно "контрацептивами" были. Пара человек вроде ни чего. Но в основном такая шваль! Я даже разика два на Андрюхино предложение Пива попить, отказывался. Не хотелось как эти "хвосты" за его счёт пить! Лучше потом зайду, скинемся и посидим. Да только так и не вышло! Я взял пустую рюмку в руку и постучал ногтём по краю. - Ну их всех! Давай лучше выпьем за Андрюху! Дядя Толя поддержал меня. - Галя, налей нам. - Вам, а я что?! - Ну и себе. Вновь бутылка вынырнула из раковины и водка потекла по рюмкам. Выпили. Закусили. - Вовка, а чего гитару принёс? Сыграй что-нибудь. - Цвай секунд, ответил я. Нащупав инструмент, и достав его из чехла, чуть подстроив я заиграл. По своему обычаю, после нескольких песен я на время отставил гитару в сторону. Мне тут же налили.
 - Мы не спешим? Поинтересовался я. Мне не ответили. Тогда меня вновь понесло в воспоминания. - Эх, Андрюха, Андрюха! Рано ушёл! Сколько дел мог бы переделать. Мы же с ним на сплав собирались сходить, на баскетбол договаривались. Чтобы своими ребятами, как раньше. Я с досадой махнул рукой. Дядя Толя припоминал случаи, о том как Андрюшка в шахматы играл, про то что справедливым был, друзьям всегда старался помочь.
 - Да, было дело. Помнишь как он Сашке Набиеву помог? Ну, когда его возле "Торгового центра" в "Бутылке" пятеро прижали? Он тогда сразу же Андрюхе позвонил по сотовому, и тот всех нас махом собрал. Пятнадцати минут не прошло, а около бутылки, толпа человек в двадцать нарисовалась. Андрюха больше всех тогда сделал. Да что говорить! Он, мне кажется один бы всех разогнал! - Это он мог, поддержал меня дядя Толя. – Что-что, а за друзей он всегда горой, продолжал рассуждать я. Если кто-нибудь обидел, можно смело обращаться. Всегда поможет! Галина Петровна намекнула чтобы я что-нибудь сыграл, но я не хотел отвлекаться от нахлынувших воспоминаний. Вместо этого я обратился к дяде Толе:
 - "Тебе давно Андрюха снился"? - Давно, сразу погрустнев, ответил он. - А мне вот, постоянно. То долго не снится, то бывает зачастит. - Мы же "Кровники" с ним. По повисшей на кухне тишине, я понял что нужно пояснить. - Я ведь за день до его смерти, был у него. - Знаю, тихо проговорил дядя Толя. - Меня тогда Янка попросила кровь сдать, на операцию. Тоха Веретенников с похмелья был, ему нельзя. Лёшка из-за работы не смог. У Санька Петухова тоже не получалось. Так получилось, что один я оставался.  Перед работой немного времени было, я и заехал. "Тысячекоечную" хорошо знаю, не раз в ней сам лежал. Короче, приехал я туда, бабушке на вахте объяснил что кровь сдавать. Та пропустила. Поднялся наверх, в донорскую. А там, в расписании написано что кровь с девяти берут. На часы глянул, восемь двадцать. Что делать сорок минут? Пошёл Андрюху искать. Примерно помню где отделение "Нейрохирургии" находится. Нашёл быстро, память не подвела. Медсестра палату подсказала. Захожу, смотрю спит. Я его тихонько разбудил. Андрюха мне обрадовался. К моему удивлению, сам встал! Мы же когда с "Вертолётом" к нему сразу после аварии в "седьмую" заезжали, он совсем не поднимался. Печальная картина. Лежит здоровенный мужик, руками голову обхватил, и ничего сделать не может. Я тогда такой шок испытал. Вот он передо мною Андрюха! Парень который двух пудовой гирей словно игрушкой вертел. Лежит беспомощный! Жалко смотреть было. Он тогда нам и рассказал что с ним приключилось. Как на "Оке" своей перевернулся. Метров двадцать говорит по косогору вниз пролетел, а потом машина на берёзе повисла! Всё бы ни чего, да кресло к которому он пристёгнут был, не выдержало, и он с ним через заднюю дверь вылетел. Ещё двенадцать метров, и земля! Прямо на шею приземлился. А дальше перелом позвоночника, скорая, двести километров на заднем сидении "Газели" до города. И вот, теперь здесь! От этих воспоминаний меня вновь передёрнуло. Дядя Толя поднялся, проковылял ко мне, взял за плечё, сжал. Я отдышался. Отпустило. Почувствовал что водку как будто и не пил. Продолжил историю: - "Мне только потом ребята сказали что тогда за рулём не он сам был, а баба какая-то пьяная"! Так вот, о чём это я? - Про больницу, напомнила Галина Петровна. - А-а-а, точно! Так вот, в седьмой он как бревно лежал, а тут сам ходит. Андрей поднялся, из палаты меня поманил. Вышли. Я его спрашиваю: - "Как ты"? - Да видишь, нормально. - Ты же в седьмой пластом лежал! Он отмахнулся. - Да там вообще помойка, а не больница. Здесь лучше. А ты чего так рано? - Янка попросила тебе на операцию кровь сдать. Я приехал, а у них приём с девяти.
 - Понятно. Когда вышли в коридор, я на глаза его взглянул, и мне они не понравились. Что-то странное в них было, необъяснимое! Нехорошее что-то. Как будто разные они цветом были, или мерцало в них нечто не здешнее, потустороннее. Я ещё спросил:
 - "Что у тебя с глазами"? Он мне ответил: - "Не выспался наверное". Откуда мне было знать, что после столь удачно проведённой операции у него сердце не выдержит! Я прервал рассказ. Выматерился, закурил. Руки тряслись. Дядя Толя и Галина Петровна молчали, ждали. Потом, затушив в центр заботливо пододвинутой пепельницы злобно зашипевший окурок, я продолжил: - "Я говорит смотри как могу". Он повернул голову влево, затем вправо, вверх, вниз. Вот так только не могу. И попытался покрутить головой по диагонали. - Больно. - А во сне не беспокоит? Спросил я. – Нет. Я вообще себя инвалидом не чувствую! - А что дают инвалидность? - Да, работать на буровой запретили. Видя его успехи, я был за Андрюху искренне рад. Потом он неожиданно сказал: - "Не хочу операцию делать"! Затем помолчав, добавил: - "Ты заезжай после операции, обязательно"! В голосе его звучали такие необычно просительные нотки, что мне стало как-то не по себе. Взглянув на часы, я заметил:
 - "Почти девять". Пойду я. - Заезжай обязательно! Вновь попросил Андрюха беря меня за руку. Он сжал её так сильно, что мне показалось она сейчас хрустнет. Слегка оторопев от этого неожиданного порыва, я пообещал что заеду. Мы попрощались, и я спустившись на пару этажей вниз, перешёл в другое крыло здания. Как я сдавал кровь, рассказывать не буду. - У тебя же диабет, прервал меня дядя Толя. Как же у тебя кровь взяли? - А я когда про хронические заболевания спрашивали, сказал что ни чем не болею. Опережая вопросы Галины Петровны и дяди Толи, я добавил: - "Кровь на плазму брали, по этому ни чего не страшно". - А как же все-таки диабет? Повторила дяди Толин вопрос Галина Петровна. - А что диабет? Только уровень глюкозы в крови чуть выше нормы может быть. Врачи-то не за тех кому я кровь сдаю бояться, а за меня. Вдруг плохо станет, а им отвечай. Так вот что я думаю. Кровь моя с Андрюхиной смешалась, вот мы и побратались. Поэтому он мне и снится так часто. И что хочу сказать, Ни разу не звал за собой, и жути ни когда не наводил. Наоборот. Всегда во сне помогает. Вот и в последний раз! Услышав заинтересованную тишину, я понял что обоих моих собеседников волнует что же было в последний раз. Поэтому я продолжил:
 - "Приснилось мне недавно, что я пошёл в магазин "1000 мелочей" за обоями". В комнате которую жильцам сдаю, ремонт нужен. Так вот, пошли мы с мамкой и жильцом туда, а напрямую ни как. Огромную "Сталинку" обходить надо. Я решил через проходной подъезд пройти, там через подвал можно проскочить. Гляжу, вниз лестница ведёт. Мы спустились. Там холл громадный и ремонт. Повсюду толстые шпаклёвщицы на" лесах" работают. Дальше не пройти. Потом сон немного изменился. Помещение всё тоже, но я уже один на каком-то огромном не то балконе, не то выступе. Вокруг толпа людей. В основном молодёжь. У них какая-то дискотека что ли! Все танцуют, смеются. Ярким контрастом с ними различаются те люди, что находятся внизу. Эти не радуются, не пляшут. Просто ходят в полутьме опустив головы. Тут, я неожиданно оказываюсь на вершине огромной стремянки, и понимаю что до балкона с людьми мне не добраться. Раз за разом я пытался дотянуться до его края, но у меня ни чего не получалось. То стремянка отъедет как будто она на колёсиках, то руки с перил сами собой соскальзывают. И вдруг, кто-то меня окрикивает снизу. Гляжу, а там Андрюха стоит. В джинсах, в своём кожаном пиджаке, голову задрал и на меня смотрит. Говорит мне: - "Давай помогу". Я и опомнится не успел, а он стремянку взял, да подтолкнул к балкону с людьми. Я туда перебрался, оборачиваюсь чтобы Андрюху найти. Поискал глазами. Смотрю, вон он стоит чуть в стороне от остальных. Я ему крикнул: - "Спасибо Андрей". Он только кивнул мне, дескать всё нормально А взгляд у него, точно такой же как тогда в больнице, перед операцией. Меня аж дрожь пробрала. Оборачиваюсь назад, гляжу на танцующих и понимаю что вся их суета какая-то бессмысленная, нелепая. Вот такой сон! – Видишь дядя Толя, помогает он мне! Я вновь взял гитару, играл долго и печально. В перебор гитарных струн и грустные слова, я вкладывал всю свою боль. Получалось настолько тоскливо, что Галина Петровна попросила сменить репертуар. Потом водка кончилась. Как это водится у нас в России, пошли за новой. После чего, опять начались разговоры. Как не съезжала тема в сторону, я целенаправленно возвращал её к воспоминаниям об Андрюхе. В ход шли случаи разных лет. Дядя Толя вспоминал как мы были маленькими, я же наоборот, больше углублялся в наши подростковые мгновения жизни. Галина Петровна в основном помалкивала. Ей было мало известно то о чём мы говорили. Она была уже второй женой дяди Толи. Первая жена тётя Люба, Андрюхина мать, умерла буквально за месяц до сына. На похоронах ещё говорили, что Андрюшку мать за собой забрала. Я обратился к дяде Толе: - "Да ты вспомни". Та лавочка что стоит возле вашего подъезда? Это же мы с парнями притащили. Нас тётя Люба попросила перенести её сюда с середины двора. Обещала нам за это спирта налить. Ну, мы и до пёрли, ввосьмером! Дядя Толя согласно закивал. То есть это мне так показалось что закивал, на самом деле знать наверняка я этого не мог. Со временем, слепота не мешает замечать подобные мелочи. Их чувствуешь как-то автоматически, как само собой разумеющееся. - Сколько лет прошло, а помню словно это сегодня было! Продолжил я. Каждый раз как на эту лавочку сажусь, Андрюху вспоминаю. И тётю Любу тоже. Надо же, она тут словно памятник им стоит! - А я и не задумывался ни когда, пробормотал дядя Толя. Скамейка как скамейка. - Вот и Андрей также, вслух пробормотал я. - Что ты имеешь ввиду? Заинтересовался дядя Толя. - Андрюха говорю. Вот так же как эта лавочка был. - В смысле? Не понял он. - Так же вот по жизни стоял, незыблемо. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд, я пояснил: - "Пока жив был, помогал всем". Несокрушимый словно утёс! Так же заметен ото всюду, и так же необходим! - Я тебя понял, остановил меня дядя Толя. Неожиданно моих ног коснулось что-то мягкое, и по теревшись ласково мяукнуло. Кошка, догадался я наклонившись чтобы погладить животное. - Ты что там потерял? Спросил дядя Толя. - Котейко ластится, ответил я. - Мурка, она у нас ласковая. Я тут же вспомнил любимого Андрюхиного кота. - А помнишь дядя Толя кота? Белого такого, что у вас был? - Как же, Андрюшкин любимый! Он даже из армии вернувшись, первым делом о нём спрашивал. - А куда он делся? - Так Сашка когда родился, он к нему в кроватку гадить повадился! Андрюха его и отвёз куда-то. Посидели ещё. По вспоминали былое. Вместе припомнили про новый год. Андрей тогда всех у себя собрал. Народу было человек двадцать или что-то около того. Да он вообще любил друзей приглашать. Чем больше, тем лучше. Мне кажется что ему нравилось выступать в роли гостеприимного хозяина. Доброго и щедрого! Помню стол с салатами и бутылками, а в самой серединке, пепельница, от торчащих из неё окурков на ежа похожа. Хотя в самом начале Андрюха всем говорил:
 - "Курить только в подъезде". Сам-то он табачного дыма не выносил. Дядя Толя тоже вспомнил: - "Это когда Лёшка двух девок лбами стукнул"? - Да, тогда. Были времена! Вспоминали мы ещё долго. И игры наши детские, и более поздние увлечения, и последние Андрюхины дни. Мне вспомнился один случай. Как-то на баскетбол пошли компанией. Народу много. Пришлось командами на вылет играть, чтобы ни кому не обидно было. Игровое поле то одно, а желающих море. Так вот, тогда мы три раза подряд выигрывали. В основном за счёт связки Лёхи и Андрея. Вроде идёт лафа, играй да играй! Ан нет. После очередной победы Андрюха говорит:
 - "Я отдохну пока". И уходит на совершенно пустое футбольное поле. Эту игру мы проиграли. Пока бегали, я всё поглядывал в ту сторону куда ушёл Андрюха. Он вышел на середину поля, руки в стороны раскинул, да так и стоял. К нам вернулся только после игры. А у самого взгляд такой просветлённый. Я его спрашиваю:
 - "Ты чего это там делал"? - Ветер ловил. Ребята на него как на умалишённого смотрят. А он помолчав немного, вдруг и говорит: - "Бегать надоело"! Да и другим тоже поиграть нужно. Дядя Толя выслушав мой рассказ, удивился.
 - Я тоже тогда удивился. Но знаешь дядь Толь. Мне кажется нам это необходимо было. Не зря же он нас всех после баскетбола на набережную позвал. На Енисее так здорово! Смеркается, город огни зажигает. Так безмятежно на реке! Ветерок, тот самый что ловить надо, слегка обдувает. Хорошо как в раю!. Спасибо Андрюхе. Мне кажется я в тот вечер впервые в собственную душу заглянул. Я замолчал. На стене мерно тикали ходики. Окутавшая нас словно клейкая лента тишина, напрягала. Решив её прервать, я заговорил:
 - "Я же в тот день когда всё случилось дома был". Про то как кровь сдавал, уже из головы вылетело. Сижу дома с Махой. Вдруг, слышу с улицы чей-то душераздирающий крик. Я к окошку. Вижу возле "пьяной лавочки", той самой о которой я рассказывал, стоит Янка в домашнем халатике и кричит, а чуть в стороне Ты стоишь дядя Толя. И лицо у тебя такое потерянное! Я сразу понял, что-то стряслось! Про Андрюху как-то и не подумал. Даже мысли не возникло! Выскочил на улицу узнать в чём дело. Глядь, а там ни кого. Я в ваш подъезд, к дверям. Звоню, звоню, ни кто не открывает! Точно врезалось в память что только на девятый звонок дверь открыла очень печальная Ленка. Я её спрашиваю: - "Лена, что случилось"?! А она, тихо так:
 - "Андрюша умер". Эти слова словно молния ударили. Стою, глазами хлопаю. Даже не заметил как двери закрылись. Очнулся только тогда, когда меня Маха за рукав футболки дёрнула. Дядя Толя взял меня за руку. Ком вновь подкатил к горлу, слёзы навернулись на глаза. Продышавшись и успокоившись, я продолжил:
 - "Потом на похоронах, он в гробу лежит". Поверить не могу что мёртвый! По телу то видно что умер, а сердце верить отказывается. Дядя толя пододвинул рюмку. Я выпил, вкуса не было. Галина Петровна обратилась ко мне: - "Володя, ты закусывай". Автоматически я нащупал вилкой котлетку, и отправил её в рот. Вкуса, так же не почувствовал. - Потом на кладбище, продолжал я. Подойти к гробу не решился, с Андрюхой попрощаться. Просто не мог! Ни как мне не хотелось холод его тела ощущать! Ребята подходили. И Лёха, и Санька, и Тоха, а я не мог. Дядя Толя вновь сжал мне руку. На кухне воцарилась тишина. Лишь шум дороги за окном, и невесть как очухавшаяся посреди зимы муха, упорно долбившаяся в стекло, нарушали её. - Всё так Вовка! Я точно знаю что Андрюшку моего вы все любили. - Точно! Понимаешь дядя Толя, было в нём что-то такое необычайное, что-то из-за чего к нему люди тянулись. Посидели ещё, а потом и ещё. Каждый из нас вспоминал что-то своё, близкое только ему. Неожиданно, Галина Петровна сказала: - "Смотрите, голубь"! Мы оба повернулись к окну. За стеклом на оконном сливе, действительно что-то скреблось. Голубь был практически весь белый. Лишь несколько тёмных полосок, нарушали однотонность оперения. - Ну вот, и душа Андрея пришла! Проговорил я после того как услышал детальное описание птицы. Внезапно, точно так же как прилетел, голубь сорвался с места, и вспорхнул куда-то ввысь. - Да, это Андрюшкина душа прилетала, сказал дядя Толя. Он вновь придвинул мне рюмку. От выпитого было жарко. Всё время хотелось пить, и щёки мои горели. Я попросил воды. Галина Петровна налила мне компота. Я выпил целый стакан, но лицо всё равно горело. - Уши горят! Говорю я. Наверное жена материт. Не обратив на мои слова внимания, дядя Толя спросил: - "А помнишь Вовка, как вы по горке словно сумасшедшие бегали"? - Конечно помню. Это мы в "Тараканчиков" играли. Забава у нас такая была, детская. Горка для неё как нельзя лучше подходила.
 В глубине коридора стукнула дверь. Следом на кухню зашёл парень. Не знаю как на вид, но судя по голосу ему было лет около тридцати. - Привет Толян, заявил он. - Как дела? О, пьёте!? - Андрюху вспоминаем, пробормотал дядя Толя. Вот, знакомься - это Вовка, друг Андрея. - Привет, протянул он мне руку. Догадавшись что нужно ответить, я попытался найти его ладонь, но сразу у меня это не получилось. Дядя Толя поправил вошедшего: - "Он слепой"! Сам руку тяни. В мою руку легла жёсткая горячая ладонь. - Василий, представился он. - Владимир, тем же тоном ответил я. Рукопожатие у него было крепким. Ладонь сухая, неуловимо шершавая. Такие обычно бывают у столяров или строителей. Василий, как выяснилось из дальнейшего разговора, снимал у дяди Толи комнату. Ту самую где раньше жил Андрюха. С приходом ещё одного персонажа, уютный мирок созданный нами с дядей Толей из воспоминаний и тёплых эмоций, как-то незаметно растаял. Василий хоть и был мужиком компанейским, и как говорится своим в доску, всё же на роль собутыльника в поминках Андрея не годился. Дядя Толя выпил уже достаточно, вошёл в раж и не замечал этого. Я загрустил. - Вовка, сыграй что-нибудь! Понебратски обратился ко мне Василий. Петь мне больше не хотелось. Тем более для совершенно незнакомого человека. - Нет, я наверное уже домой собираться буду. - Оставайся, запротестовал дядя Толя. Он не понимал что лишний человек в наших с ним воспоминаниях, мне не нужен. - Ладно, говорю я. Надо домой ехать. Там жена заждалась, дети. Андрюху вроде помянули. Мне же ещё до "Водников" добираться. В итоге уехал я на такси. А ночью мне приснился Андрюха. Что конкретно снилось, память не сохранила. Запомнилось только то что он сердечно жал мне руку, и радостно улыбался.
19 02 2015
Владимир Сазонов