Табличка

Табличка.

Позади нарочито громко взвизгнули тормозные колодки, а следом пронзительно загудел автомобильный клаксон. Поморщившись, Досадов неуклюже посторонился к бордюру. Резко сорвавшись с места, обдав  его брызгами серой весенней слякоти, мимо пролетела ярко-красная "Тойота".
- Вот сука! - зло бросил ей вслед Досадов.
Неуклюже переставляя костыли, он добрался до ближайшей лавочки. С облегчением плюхнулся на неё. Вытерев платком взмокший лоб, достал сигареты. Распухшая нога, кое-как перемотанная эластичным бинтом, немилосердно ныла. На улице буйствовала весна. Спрессованный автомобильными колёсами и ногами пешеходов снег рыхлел, наполняясь талой водой и смешиваясь со скопившейся за зиму грязью, разливался серо-слякотными потоками по дворам и дорогам. Оклемавшееся после зимы солнышко заметно пригревало. Повсюду вокруг радостно чирикали воробьи. Весеннее тепло настраивало на хорошее настроение.
И надо же было в такую погоду повредить себе ногу. Досадов тяжело вздохнул. И ведь не вывих, не перелом, а обыкновенный ушиб! Ступню, тем не менее, ни повернуть, ни в ботинок засунуть, так распухла! Досадов с раздражением швырнул окурок в урну, промахнулся. Ну что за день! Тяжело поднявшись и повиснув на костылях, он вновь заковылял к поликлинике. Идти до неё было всего-то два дома, но  на этоушло больше часа.
Если бы не беспардонные водители и бесконечные лужи, он дополз бы быстрее. Добравшись, наконец, до крылечка поликлиники, он, опёршись о пандус для колясочников, вновь закурил. Мимо шныряли бабушки и женщины, таковыми стать ещё не успевшие, но, судя по усталому выражению лиц, стремительно торопящиеся к этой черте. С опаской взглянув на мокрые, слегка обледенелые ступеньки, Досадов поёжился. Точно на таких же, покрытых серым мокрым льдом, он вчера и упал.
Внутренне настроившись и собравшись с силами, он всё же направился к лестнице. Вопреки ожиданиям, подъём оказался несложным, но на предпоследней ступеньке левый костыль всё-таки поехал в сторону. Досадова повело назад, и в последний миг, когда он уже думал, что грохнется на асфальт спиной, кто-то аккуратно придержал его за локоть. Он повернул голову, чтобы разглядеть неожиданного спасителя.
- Привет, Коля, улыбнулась ему немолодая женщина.
В лице её почудилось что-то смутно знакомое. Серые, цвета северного дымчатого неба глаза, окружённые сетью маленьких морщин, грустно, с какой-то потаённой надеждой глядели на него. Дешёвый дутый китайский пуховик, пошарканный тут и там, не позволял оценить её фигуру. Женщина,  стремящаяся в пенсионный возраст, слегка улыбалась:
 - Не узнал?
Досадов отрицательно помотал головой.
- Я Маша. Заботина Маша, твоя одноклассница.
Николай опешил. Ему было немного за сорок, значит Машке тоже. Но как старо она выглядит!
 - Маша! - ошарашено пробормотал он.
 - Ну да, я. Помнишь, мы даже за одной партой сидели в пятом классе?
Досадов неуверенно кивнул.
- Пошли, я тебе до регистратуры помогу дойти, -  беря его под локоть, проговорила она.
Досадов молча повиновался. По дороге к регистратуре, одноклассница кратко поведала ему свою историю:
 - Я бы с тобой поболтала, ведь столько лет не виделись. Да домой спешу, у меня мама больная одна в квартире осталась. Я в поликлинику на минутку – рецепты забрать. Потом ещё в аптеку успеть нужно.
- А что с мамой?
- У неё инсульт и болезнь Альцгеймера, плюс давление скачет. Ей без меня никак!
- Как же ты успеваешь работать?
- Да я практически и не работаю. Как с мамой беда приключилась, пришлось уволиться.
Она приостановилась, открывая очередную дверь.
- Так, на телефоне иногда сижу. Кушать-то хочется. И на лекарства мамины много уходит.
Вскоре они дошли до регистратуры. Заняв для Досадова очередь и усадив его на лавочку, она убежала. В больнице было душно, неуютно, и уныло. Мёртвый свет люминесцентных ламп, казалось, был покрыт тусклым налётом.
В регистратуре работало только одно окошко. Очередь застыла раненой улиткой. Впрочем, через какое-то время она доползла до отметки «уже скоро», и душу Досадова переполнило нетерпение. Минуты, и раньше  тянувшиеся медленно, стали вовсе бесконечными. Каждый вопрос, задаваемый стоявшей у окошечка старушкой, казался раздражающе глупым. Досадов поймал себя на том, что с силой сжимает опорную рукоять костыля, словно она была в чём-то виновата. С шипением выпустив сквозь зубы воздух, он принялся сам себя успокаивать.
Постарался думать о чём-то хорошем, умиротворяющем. Он хотел отвлечься на размышления о прохладной кружке пива с манящей солодовым запахом шапкой белой пены. Но мысли вдруг перескочили с пива на обледенелые ступеньки магазина, где он умудрился поскользнуться и упасть. А ведь именно за пивом он тогда и пошёл. Выругавшись про себя, Досадов вновь обратил взор на окошко регистратуры. Бабульку успел сменить пожилой, страдающий одышкой толстяк. Раздражение Досадова уже не стремилось выйти наружу. Теперь оно, осев где-то в стопах и коленных суставах, медленно бродило, готовясь при случае выплеснуться с утроенной силой. Он поймал себя на мысли, что работающий в регистратуре медперсонал чрезвычайно медлителен.
- Это, видимо, сама атмосфера поликлиники на меня так действует, -обречённо подумал Досадов. - Я ведь незлобивый человек! Так отчего же мне так хочется разнести в клочья всех и вся!
Размышления его прервала очередная бабулька в вязаной шапочке, напоминающей пирожок. Эту шапочку и это светло-серое пальто он запомнил хорошо. Именно за ней Маша заняла ему очередь. Досадов грузно заковылял к заветному окошку. Его медицинская карточка не нашлась, и медсестра выписала ему новую. Наконец, получив долгожданный талон и бумажку, заменяющую карточку, он вывалился из очереди. Подойдя к ступенькам лестницы, внутренне собрался. Что же, одну муку вынес, справлюсь и с другой.
С такими мыслями, Досадов начал подъём. В процессе этого нелёгкого действия он множество раз помянул недобрым словом строителей, сделавших такими крутыми ступеньки, главврача, расположившего кабинет хирурга аж на третьем этаже, и причину всех его нынешних бед - весенний лёд.
Наконец, и эта мука завершилась. Поднявшись на этаж, Николай ахнул. Не менее узкий, чем лестничные пролёты, коридор с обеих сторон был заставлен деревянными лавочками с восседавшими на них пациентами. С сомнением вглядевшись в узенький проход между ногсидящих, он двинулся вперёд. С неуклюжестью слона в посудной лавке медленно продвигался к цели. Тяжело огибая поджимаемые людьми ноги, он упёрся в непреодолимую преграду – вытянутые на всю ширину коридора нижние конечности молодого парня в наушниках. Растянувшись так, что не то что хромой на костылях, но и здоровый не пройдёт, он, прикрыв глаза, спрятался в мире музыки.
Опёршись на костыль, что был со здоровой стороны, Досадов легонько постукал вторым парня по ноге:
 - Пройти дай!
Тот приоткрыл глаза, уставился на Николая и, пробормотав под нос что- то нелицеприятное, но так и не убрав ног, вновь смежил веки. Некоторые из бабулек, сидевших рядом, громко завозмущались. Все их доводы разбивались об акустическую завесу, надёжно прикрывавшую уши юного хама.
Закипавший ещё с регистратуры гнев в душе Досадова вылился через край, он поставив костыль прямо на ногу наглеца и, опёршись на него всем весом, двинулся вперёд. Тот подскочил как ужаленный. Выпучив глаза и матерясь на чём свет стоит, принялся толкать Николая, но многоголосый хор пожилых защитниц сбил с него спесь. Один наушник вывалился из ушной раковины, и молодой человек услышал в свой адрес столько негодования и справедливых упрёков, что агрессия его немедленно развернулась в сторону бабулек.
Досадов, не обращая внимания на перепалку молодого мерзавца с завсегдатаями поликлиники, неспешно удалялся в сторону кабинета хирурга. Возмущённые посылы парня захлебнулись в доводах воспылавшего приступом справедливости электората. Поняв, что лавину словесного потока ему не перебороть, тот хотел было накинуться на Досадова, но он уже ковылял в десятке шагов от места стычки.
Дойдя до кабинета хирурга, Николай наткнулся на ещё одну очередь. На скамеечках свободного места не оказалось, и он хотел привычно облокотиться на стену, как место ему уступила молоденькая девушка. С обречённостью присев, Николай обвёл взглядом присутствующих. Народу собралось не менее двадцати человек. На лицах большинства сосредоточилось выражение безысходности. Досадов представил себя со стороны. Наверное, он выглядел не лучше. Настроившись на долгое ожидание, стал разглядывать людей. Понаблюдав за разносторонне травмированными собратьями по несчастью и послушав их негромкие переговоры, он совсем приуныл. Какое мрачное, безнадёжное место! Скорее бы отсюда вырваться!
 Бесцельно блуждая взглядом с одного лица на другое, с бледно мерцающего светильника – на плакат, рекламирующий какие-то таблетки, с нестерпимо долго закрытых дверей – вновь на многострадальный народ, он постоянно ёрзал на неуютной скамеечке. Контингент составляли, в основном, пожилые. Из их разговоров, Досадов узнал, что Путин молодец, что американцы совсем обнаглели, и что лекарства вновь подорожали. Также ему удалось пополнить свой информационный запас десятком новых заболеваний и их симптомами. Узнав, как лечить запор и почечные колики, он всерьёз задумался.
За размышлениями незаметно подошла его очередь. Войдя в кабинет, Досадов на секунду приостановился. Резкий контраст между полутьмой коридора и яркой освещённостью кабинета сбивал с толку. Бело-жёлтые лучи солнца, пробивающиеся сквозь большое квадратное окно, заливали светом буквально каждый участок помещения. В едва приоткрытую щель форточки просачивались беззаботное щебетание синиц и весёлое чириканье воробьёв. Даже хриплое карканье ворон, обычно заунывное и безрадостное, казалось сейчас весенним и праздничным.
- Проходите, садитесь, -  указал ему глазами на стул добродушный усач в отглаженном белом халате. Николай, стряхнув с себя вызванное весенней яркостью кабинета оцепенение, проследовал к стулу. Только усевшись и ощупав взглядом разложенные на столе документы, он вернулся в реальность.
 - Что у вас стряслось? На что жалуетесь? - задорно шевеля пышными усами, поинтересовался доктор.
 - Да вот, ногу ушиб, - сконфуженно промямлил Досадов.
 - Ага! - как будто обрадовавшись, воскликнул хирург. - А откуда вы знаете, что это ушиб?
 - Так вчера в травмпункте сказали.
- И снимок есть?- не снижая радостного тона, спросил врач.
- Конечно, - ответил Досадов, доставая его из внутреннем кармана пиджака.
– Давайте-ка сюда вашу фотосессию!
Доктор внимательно осмотрел снимок, несколько раз зачем-то перевернул его. Затем, как показалось Николаю, разочарованно отложил его в сторону.
 - Что в травмпункте сказали?
 - Идти к вам.
- Ну что ж, тогда милости прошу на кушетку.
Досадов, пристроив у стула костыли, припрыгал на одной ноге к кушетке. Усевшись на неё,вытянул ногу. Хирург с неимоверной проворностью выбрался из-за стола и очутился рядом. Внимательно осмотрев и ощупав ногу, он радостно осклабился:
 - Замечательно!
В этом неожиданном восклицании было столько энтузиазма и радостной энергии, что Досадов начал сомневаться в адекватности врача. Заметив его недоверчивый взгляд, эскулап улыбнулся:
 - Поди думаете, чему я радуюсь?
Николай неуверенно кивнул.
 - Связки не порваны, кость цела, вывиха нет! Через пару-тройку дней будете без костылей ходить. А через недельку, край полторы, побежите как новенький!
Досадов, невольно заразившись его оптимизмом, пошутил:
 - Я думал, у доктора с такой фамилией лечиться буду долго и безрезультатно. А вы внушаете доверие!
Доктор, на мгновение перестав улыбаться, внимательно оглядел его. Затем, вновь лучезарно улыбнувшись, проговорил:
- Вы думали, если Вертипрахов, так сразу же патологоанатом?
Николай, улыбаясь, утвердительно кивнул.
 - Я когда в медицинский поступал, также думал. Но потом...
Врач беззаботно махнул рукой и, пританцовывая, направился к раковине. Тщательно намыливая руки, сказал:
 - У вас тоже ещё та фамилия, но, вижу, не унываете же.
- Это я от вас оптимизмом заразился.
- Оптимизмом говорите? Оптимизм, между прочим, отличная штука!
- Я помню,- в тон ему проговорил Досадов. - Стакан наполовину полон.
- Точно! Так, возьмём вашу так называемую карточку, он потряс сдвоенным листком, выданным Николаю в регистратуре, и быстро принялся там что-то записывать. Прозанимавшись этим несколько минут, доктор вдруг спросил:
 - Хотите анекдот?
Досадов пожал плечами.
- Так вот. Приходит в поликлинику мужчина с проблемой. Эрекция пропала. Его в регистратуре спрашивают:
- Вы к врачу оптимисту или пессимисту пойдёте?
 Тот отвечает: - А к кому лучше?
- Возьмите на всякий случай талоны к обоим.
Он так и сделал. Пришёл к пессимисту. Тот смотрел, смотрел, щупал, приподнимал. А сам всё повторяет:
 - Висит. Ох-ох-ох, как плохо висит.
Ничем не помог, только расстроил мужика.
Он к оптимисту. Оптимист радостный, улыбчивый, осматривал со всех сторон, прищуривался. А затем и говорит:
- Висит, висит.
Потом резко стукает пальцем по тому, что висит, и радостно провозглашает:
 - Зато как вертится!
 Вышел от врача Николай в превосходном настроении. Правда, пока возвращался по коридору, радость потихоньку угасала. Юный хам, сидевший на том же месте, при его появлении, втянул ноги под лавку. Бабульки провожали жалостливыми восклицаниями, замороченный медперсонал угодливо вжимался в стены. Радовался Николай, как выяснилось чуть позже, рано. Найдя на первом этаже кабинет под незамысловатым номером 111, он вновь наткнулся на очередь. В этом кабинете на компьютере необходимо было отпечатать рецепт. Из  объяснений стоящих в очереди он уяснил, что после данной процедуры придётся вернуться обратно к хирургу, поставить печать. Настроение ещё больше ухудшилось. К тому же выяснилось, что компьютер завис, и когда починят, неизвестно.
В этой очереди, относительно невеликой, прождать пришлось больше, чем в двух предыдущих. Перетерпев, наконец, и эту муку, Досадов вернулся к хирургу. Когда он после всех скитаний получил в гардеробе свою куртку, у него было только одно желание: поскорее выбраться отсюда.
Выйдя на улицу, закурил. После мрачных больничных коридоров на свежем весеннем воздухе Николаю чудилось, будто он только что проснулся с тяжёлого похмелья. Вышедший вслед за ним озорной старичок стрельнул сигаретку.
 - Весна! - мечтательно протянул Досадов.
 - Ага, подснежниками пахнет.
Поперхнувшись дымом, Николай уставился на него:
 - Какими подснежниками? Я только запах собачьего дерьма улавливаю.
Беззубо улыбнувшись, старичок ответил:
- Так я и говорю, подснежниками. Только не цветами.
Усмехнувшись шутке, Досадов взглянул на двери поликлиники. Справа от дверного проёма, красовалась табличка. На ней золотыми крупными буквами по чёрному фону было написано: «Российская федерация. Красноярский край. Министерство здравоохранения Красноярского края, краевое государственное бюджетное учреждение здравоохранения. Красноярская межрайонная поликлиника №5». Досадов прочитал вывеску вслух.
 - Ага, - подтвердил старичок. - Только внизу надо бы добавить: «имени Алексея Толстого –«Хождение по мукам»!
Николай улыбнулся:
 - Тогда надо на всех госучреждениях таблички менять.
Дедок мигом подхватил тему:
- К примеру, на горсовете. Он сделал мечтательное лицо, и продекламировал:
 - Горсовет имени Николая Гоголя – «Мёртвые души».
Досадова позабавила эта игра, и он, улыбаясь, выдал:
 - Почтовое отделение №25 имени братьев Вайнеров – "Место встречи изменить нельзя". Оба расхохотались. Сновавшие в поликлинику и обратно посетители подозрительно косились на них.
* * *
Досадов шёл домой и, несмотря на обилие весенней грязи и луж, значительно увеличившихся за время пребывания в поликлинике, был бодр и весел. Хорошее настроение, поднявшееся после перекура с весёлым старичком, преобладало в душе. Пригревающее солнышко, радостное щебетание птиц и даже вездесущий запах «подснежников»только способствовали этому.
Лишь зайдя домой, он спохватился. Чёрт! В аптеку-то зашёл, а поесть что-нибудь взять забыл! Проковыляв на кухню и заглянув в холодильник, он нашёл его совершенно пустым. С досадой почесав затылок, Николай принялся изучать все кухонные шкафчики. Результат поисков его удручил:несколько заплесневелых сухарей, начатая пачка крабовых чипсов, которые Николай терпеть не мог, и аккуратно, словно лазером отрезанная, обкушенная овсяная печенюшка. К этому можно было добавить окаменелую половинку лимона и засохшую горчицу в тюбике. С кофе тоже было печально. Четверть чайной ложечки на дне банки, никак не могла сойти ингредиентом для приготовления полноценного напитка. В распахнутой настежь коробке из-под чая сиротливо жался в угол единственный пакетик.
Досадов присел на табурет. От длительного похода бинты намокли и посерели. Подмышками болело от треклятущих костылей, а при мысли о походе в магазин больная нога заныла так, что сразу стало ясно: отправляться за продуктами невозможно. С досадой взглянув на печенюшку, он налил воды и включил чайник. Пока тот закипал, Досадов честно пытался вспомнить, сколько месяцев или лет этой печенюшке. Так и не вспомнил. Когда пил безвкусный чай (сахара тоже не оказалось) макал печенье прямо в напиток. Только так можно было размягчить окаменевшее кулинарное изделие.
Внезапно из коридора глухо донёсся набатный звон. Николай подорвался и запрыгал на здоровой ноге к вешалке. Вынув из кармана куртки надрывающийся мобильник, нажал кнопку приёма.
– Привет, узнал? - раздался голос Костика.
 – О чём речь, племянник!
Это был Костик, его двоюродный племянник и по совместительству друг. Правда, по возрасту на племянника Костик никак не тянул, ибо был старше самого Досадова на два года.
 – Я хотел к тебе вечерком заехать, пива попить.
– О чём речь!? Я как раз сам собирался позвонить. Понимаешь, я тут ногу повредил. Даже до магазина трудно дойти. А в холодильнике шаром покати!
– Я постараюсь пораньше, - озабоченно пообещал Костик. – Правда, самое раннее смогу часа через три, потерпишь?
– Конечно! - обрадовался Николай.
– Тебе чего купить?
– Даже не знаю, задумался Досадов. - Всего! У меня из всех запасов, только полкило пшёнки.
– В общем, на моё усмотрение, - утвердительно закончил за него племянник.
 – Ага.
 – Ну всё. Жди!
В трубке послышались гудки отбоя. Досадов проскакал в зал на любимое кресло. В том, что теперь Костик затарит его на неделю, он не сомневался. Племянник был не то чтобы олигархом, но довольно крупным бизнесменом. Средств у него хватало с избытком.
- Владелец заводов, газет и пароходов, блин! - пробормотал под нос Николай, поудобнее усаживаясь в кресло перед телевизором. Несмотря на обилие каналов, смотреть было нечего. Бесцельно тыкая кнопки пульта, он остановился на каком-то старом советском фильме про чекистов. Сделав звук потише, задумался о жизни и не заметил, как заснул.
Проснулся оттого, что на журнальном столике возле кресла надрывался мобильник.
– Алло! - сонно пробормотал Досадов.
– Ты что, уснул? Десять минут уже дозвониться не могу, - проговорил на том конце Костик.
– Да, придремал немного, - хрипло отозвался Николай.
– Тебе рыбки к пиву брать или фисташки с чипсами?
Досадов поморщился:
– Только не чипсы! Бери рыбу, как я люблю.
– Значит копчёненького харюзька? - заключил племянник. – Ну, всё, через двадцать минут буду.
 Вскоре, нагруженный двумя пакетами, явился Костик. Посмотрев на перевязанную ногу, присвистнул:
 – Эк тебя так!?
 – Да вот, за пивом решил сходить! А там ступеньки, лёд!
–Поскользнулся, упал. Очнулся гипс!
– Вроде того, - буркнул Досадов. - Слава богу, без перелома обошлось. Ушиб просто.
– Я вижу, - выразительно взглянув на костыли, стоявшие в углу, сказал Костик.
Николай направился было в кухню, но племяш остановил его:
 – Сиди я сам всё достану!
На кухне загремела посуда и зашуршали пакеты. Вскоре в зале с двумя кружками пива в одной руке и с рыбой на тарелке - в другой, появился Костик. Пододвинув к столу второе кресло, он уселся, отхлебнув из кружки, и спросил:
 - Ну, и как нога?
– Как видишь.
 – Болит?
– Ноет.
Разговор плавно перетёк на обычныетемы. Политика, спорт, бизнес, прелести дам. Затем снова заговорили о досадной травме Николаяи о медицине вообще. Досадов обстоятельно рассказал Костику о своём походе в больницу, о тамошних порядках, о разговоре с весёлым старичком. Шутка про табличку понравилась племяннику. От души посмеявшись, он сказал:
- Хорошая идея! Надо будет запомнить.
 – Ага, дедуле тому тоже понравилось. Он ещё посетовал: жаль невозможно таких табличек на действующих государственных конторах навешать. А что, повесь такие – никто и не заметит. А заметят, так сразу оторвут.
– Оторвут, говоришь? - прищурив глаза и задумчиво улыбаясь, проговорил Костик.
– А разве не так? Они же хлипкие.
Костик не ответил. Вечер прошёл как надо, племянник уехал домой.
* * *
С памятного похода в поликлинику прошло больше двух недель. Нога у Николая практически зажила, и, придя к хирургу закрывать больничный, он уже привычно миновал все медицинские препоны. Тяготы, испытываемые им ранее, теперь не замечались. Лишь небольшой ажиотаж у крыльца поликлиники слегка удивил его. Не задерживаясь по пустякам, он устремился домой. В кармане задребезжал телефон. Тревожный набат после некоторых событий он сменил на песню «Бутырки»  «Запахло весной»
Звонил Костик. За те две недели, что заживала нога, племянник умудрился эмигрировать заграницу, продав часть бизнеса в Красноярске. Что-то там не ладилось у него с родным государством или с отдельными его представителями, а посему пришлось срочно уезжать. Досадов не был в курсе деталей этой запутанной истории. Знал только, что большая часть бизнеса всё же осталась за племянником.
- Алло, привет! - поздоровался он в своей обычной манере.
 - Костик! Как ты!?
- Да, в общем-то, ничего! По родине пока соскучиться не успел.
- А как устроился?
- Нормально.
По голосу чувствовалось, что Костик хочет поговорить о чём-то, и обычные в подобных разговорах формальности его не интересуют.
 - Я что хотел сказать, - оборвал он расспросы. - У тебя нога-то зажила?
- Да, вот только сегодня больничный закрыл.
- Ты это, вечерние новости посмотри сегодня по шестому каналу.
 - Посмотрю, а что?
 - Посмотри, посмотри - тебе понравится.
В голосе племянника угадывалась ирония, и Досадов заинтересовался:
 - Ты что-то опять учудил?
- Можно сказать и так, - весело ответил тот. - Ты только посмотри, обязательно.
- У меня девушка появилась, Маша зовут! - похвастался Николай.
 - Поздравляю. Наконец-то наш аскет решил развеяться!
- Нет, я серьёзно! Хочу жениться!
- О-о-о-о! Ну, тогда тем более. Ладно, Коля, я тебе ещё позже позвоню, а то с этим бегством за рубеж совсем замаялся. Времени нет.
 Досадов хотел ещё что-то сказать, но в трубке послышались короткие гудки отбоя. Отключив мобильник, он взглянул на часы. Вечерние новости должны были начаться с минуты на минуту. Поудобнее усевшись в кресле, он включил телевизор и принялся ждать. Безразлично просмотрев несколько сюжетов, где похожие друг на друга, словно однояйцевые близнецы, чиновники как обычно врали про бюджет, он дождался очередного рекламного блока.
Чёрт знает, что это такое! От проклятой рекламы уже деваться некуда. Пальцы чесались переключить на другой канал, но Досадов сдержался. Костик просто так звонить не будет. Наконец, реклама кончилась, и на экране появилась очкастенькая ведущая:
 - Сегодня в нашем городе и не только произошло необычайное происшествие. Или, вернее, целая серия таковых. На дверях многих государственных учреждений появились необычные таблички. Многие из этих учреждений хорошо знакомы горожанам. Над кем же позабавились неизвестные шутники, смотрите далее в нашем сюжете.
В следующий миг на экране появилось до боли знакомое Николаю крыльцо его поликлиники. В кадрах крупным планом была отображена табличка. Информационная составляющая на ней была та же. На первый взгляд ничего не изменилось. За исключением того, что сама табличка состояла полностью из металла и была присобачена к стене на дюжину анкеров. А к тексту, который Николай  читал две недели назад, прибавилась приписка: «имени Алексея Толстого – «Хождение по мукам». Столпившиеся вокруг зеваки из числа пенсионеров и прочих больных в основной массе своей улыбались. Некоторые негромко переговаривались.
Миловидная репортёрша с непокрытой головойобъясняла телезрителям, что подобные таблички с разнообразными добавлениями появились сегодня с утра на некоторых стенах государственных образований. Следом экран начал показывать сначала издали, видимо, чтобы зрители могли узнать места действий, а потом поближе, чтобы был виден текст табличек. К примеру, на стене одного из районных отделов соц. обеспечения было написано: «имени Владимира Гиляровского –«Трущобные люди». На стене государственного пенсионного фонда: «имени Фёдора Достоевского –«Униженные и оскорблённые». На стене главного управления внутренних дел: «имени Аркадия и Бориса Стругацких –«Град обречённый». На стене ГИБДД: «имени Николая Некрасова –«Кому на Руси жить хорошо?» На городской администрации: «имени Фёдора Достоевского –«Записки из мёртвого дома». На главном офисе Управления министерства чрезвычайных ситуаций России по Красноярскому краю: «имени Стивена Кинга - «Низкие люди в жёлтых плащах». На здании министерства образования и соц. развития: «имени Ивана Тургенева –«Му-Му». На налоговой инспекции: «имени Стивена Кинга –«Лангольеры».
Таблички на экране мелькали быстро, и Николай, не успев отсмеяться над названием одной, уже покатывался от написанного на другой.
- Ну, Костик, ну уморил, - утирая слёзы думал Досадов. А на экране тем временем пошли краткие интервью с некоторыми из очевидцев. Кто-то был возмущён, кто-то чрезмерно весел, некоторые просто промолчали. Но основная масса людей была уверена, что неизвестный шутник поступил правильно, что таким необычным, даже хулиганским способом была отмечена верная суть всех этих учреждений.
С серьёзным видом, за которым можно было углядеть притаившуюся улыбку, диктор продолжила: "Повсюду идёт демонтаж". В следующий миг камера показала одно из отделений сбербанка, с которого несколько рабочих прилагая множество усилий, отдирали очередную табличку. Надпись на ней гласила: «отделение сбербанка… имени Сергея Михалкова –«Похождения рубля». Вообще в городе на различных конторах и учреждениях были обнаружены более сорока подобных табличек.
Когда Николай думал, что это уже всё, на экране внезапно появилась табличка с надписью:«Приёмная президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина в городе Красноярске имени Максима Горького –«Мать», Досадов подумал: а не из-за этих ли табличек пришлось уехать Костику?
Но опасения его развеяла очкастенькая ведущая, вновь занявшая своё место на экране:
- Прокуратура и правоохранительные органы на наш вопрос о том, кому могли бы принадлежать столь затратные хулиганские действия, воздержались. Наша телекомпания провела небольшое расследование и выяснила, что шутка эта затеяна и исполнена хорошо всем известным Константином Геннадьевичем Бистом, в прошлом одним из крупнейших бизнесменов нашего города, принявшем недавно подданство Великобритании.
От души улыбнувшись, дикторша, которой это совсем не шло, сообщила:
 - Видимо, господин Бист не зря уехал в Англию. В нашей стране его за подобные шуточки могли бы привлечь к административной, а возможно и к уголовной ответственности. Ведь последняя его хохма не лезет ни в какие ворота. Господин Бист позарился даже на святыню всех бывших граждан СССР. Эти кадры нам прислали коллеги из Москвы. Я думаю, они в комментариях не нуждаются. Впрочем, судите сами. На экране возникла Красная площадь. На переднем плане виднелся мавзолей с возвышавшейся за ним зубчатой стеной кремля. Затем картинка сменилась. Рядом с входом в мавзолей на стене красовалась табличка:«Музей Ленина имени Эдуарда Успенского – «Пластмассовый дедушка».
 Сразу по окончании выпуска позвонил Костик:
 - Ну как, понравилось?
- Ну, ты даёшь! - в сердцах вымолвил Николай.
- Так идею-то ты подкинул, - весело отозвался тот.
- Но я не представлял, что ты выкинешь такое!
- Знай наших!
- Так тебя же начнут искать.
- Поздно искать. Нужно было думать, прежде чем притеснять честных бизнесменов! Да и сам посуди, разве я не прав!?
- В том-то и дело что прав, подумал Досадов. - В том-то и дело.

Владимир Сазонов.
19.11.2015.