Прощай, дорогая!

   Он сидел на диване и смотрел на неё, стоящую напротив, и зеркала множили её стройность...
    Шум города накатывал временами и разбивался в мелкие брызги отчётливых звуков: звонок трамвая, выкрик зазывалы, шарканье метлы дворника, шелест листвы дерева, истерические вопли модного рэпера из окон квартиры двумя этажами ниже...
    Как же она была хороша! Было видно, как прозрачные капельки влаги на её теле сливались, чтобы вдруг ручейком устремиться вниз - парадокс! - он-то знал, что она холодна, как лёд.
   Тишина в комнате воцарилась гробовая: он никак не мог осмелиться, ведь с ней было связано столько приятных мгновений!
   Как незаметно могла она расслабить настороженность и отчуждённость гостей: они раскрывались, делались разговорчивыми и весёлыми, а беседа  становились настолько оживлённой, что все забывали о ней, сыгравшей такую важную роль!
    Как умела успокоить его!
    Как с ней было легко коротать бесконечные зимние вечера: он зажигал свечи, выключал электричество, и пространство обнимало их тёплым, живым, пульсирующим коконом мерцающего света, подрагивающего в такт колебаниям пламени; время замедляло ход, даже прозрачная жидкость в бокале отказывалась подчиняться законам гравитации и гидродинамики - крохотные волны, казалось, застывали...
   - Да-а-а! Трудно мне будет без тебя, - наконец громко и решительно сказал он. - А теперь прощай, дорогая! - он грубо схватил её за изящное горлышко, вышел на кухню, привычно скрутил пробку, добавил - Будь проклят Асклепий! - и вылил содержимое бутылки в раковину.
    Слово держать он умел.
  .
21 июня 2015 г.